Чары Любви

Одиночество порой сводит с ума, но Камилла даже не представляла насколько быстро. Несколько дней она даже радовалась покою и уединению, но потом стало скучно. Тогда на помощь пришли книги со стеллажей, ей нравилось читать их, укутавшись в мягкий плед в большом и удобном кресле. Нередко девушка засыпала вместе с книгой и тогда ей снилась прежняя жизнь, улыбки близких, а еще темные глаза мужчины, что так долго терзал ее сердце. В комнате царила темнота, когда от непонятного шума в коридоре О’Конелл выронила из рук кожаный дневник во сне. Резко проснувшись, Ками встрепенулась и прислушалась. Отчетливый звук шагов доносился все ближе и страх липким туманом сковал тело блондинки. Она не решилась пошевелиться, пока дверь не распахнулась. В следующую секунду на смену леденящему душу ужасу пришла радость. — Элайджа — воскликнула смелая барменша и бросилась к первородному. В ее теплых объятиях Майклсон будто обратился в камень. До сознания тысячелетнего вампира слишком медленно дошла суть происходящего. — Камилл — сорвалось тихим шепотом с онемевших губ. Он думал, что навсегда потерял ее, но вот О’Конелл счастливо улыбнулась, и разбитое на кусочки сердце с новой силой затрепетало в груди. Руки первородного неуверенно легли Камилле на талию, он так давно мечтал просто согреться ее теплом. Но Камилла сразу, же отстранилась, в ее зеленых глазах отразился стыд за свой необдуманный поступок. Неловкость момента так и зависла в воздухе, как настоящий джентльмен Элайджа первым нарушил звенящую тишину. — Я скучал по тебе — искренне признался мужчина, пытаясь успокоиться. Он никогда не показывал своих чувств, что теперь мог напугать напором. Камилл выглядела взволнованной и задумчивой. Ее взгляд несколько раз пробегал по напряженной фигуре первородного. В голове не укладывалось, что он тоже стал жертвой Люсьена. Она так переживала за семью Майклсонов, что теперь чувствовала боль. Тупую и ноющую, но вместе с толикой радости, что уже не одна в этой идеальной клетке. — Я тоже, — выдохнула Камилл, и улыбнулась. Спустя несколько минут Элайджа удалился в другую комнату, давая им обоим передышку. Он прекрасно понимал у смелой барменши уйма вопросов к нему, но он и сам не все не знал. Очевидно, они оказались в месте под названием Шамбре де Шас или говоря проще место тренировок для ведьмы между двумя сторонами жизни и смерти. И если с ним все было понятно, оставался один вопрос, как сюда попала Камилла? Возможно, Элайджа продолжил бы обдумывать эти мысли, но здесь он был простым человеком. От того казалось усталость всех прожитых эпох свалилась на сильные плечи. — Фрея — прошептал Майклсон, уже закрыв глаза и в голове, будто удар током пронеслись последние слова сестры « Ты не будешь одинок, Элайджа». Они заставили брюнета подскочить с уютной кровати. Словно яркая вспышка озарения и в сознании сложились разбросанные пазлы произошедших событий. Сон как рукой сняло, первородный покинул комнату, ища себе занятие. С улыбкой прошел мимо рояля и вновь подумал о Фрее. Она всегда знала о его любви к музыке, и этот шикарный подарок томился в ожидании своего хозяина. С недавних пор Элайджа играл, лишь в одиночестве. Проснувшись утром, Ками ни сразу вспомнила, что в доме не одна. Встав с кровати, девушка направилась в ванную, ей безумно хотелось принять душ и сбросить слабость после сна. — Доброе утро — произнес Майклсон, наблюдая, как Камилла с немного спутанными волосами прошла мимо его кабинета в одной рубашке. Улыбка на его губах расцвела от одной мысли, что это его рубашка. Нужно было признать это взволновало Элайджу. Что же делать, если смелая барменша заняла его комнату. Он не видел, как она вздрогнула от испуга, уже скрывшись за пределами дверного проема. — Доброе утро — отозвалась Ками с заметной заминкой. В голове блондинки тут же возникли сотни вопросов, но она решила оставить их на потом, потому что нужно было привести в порядок. Уже стоя под душем, она думала, что выглядела глупо. Один взгляд в зеркало и столь растрепанный вид, заставил девушку тяжело вздохнуть. «Поздравляю Камилла, ты чемпион по неловкостям» тихо шепнул внутренний голосок. Ее вещи нуждались в стирке, потому обратно в спальню пришлось возвращаться все в той же мужской рубашке. У открытой двери кабинета, О’Конелл робко постучала о дверной косяк, привлекая внимание первородного. — Да — оторвавшись от книги, произнес Элайджа. Его взгляд пробежался по каждому сантиметру ее оголенной кожи, особенно отметив стройные ножки, и он впервые не остановил себя. — Как думаешь Ребекка не убьет меня, если я одолжу что-нибудь из ее гардероба — спросила Камилла, стараясь не чувствовать себя девчонкой под его взглядом. — Я возьму разговор с ней на себя, если уж сестренка неожиданно явится. Идем. С этими словами первородный оказался рядом, ему безумно хотелось коснуться ее щеки. Было ли это неправильно? Определенно да. Ками, будто почувствовав его замешательство и внутреннюю борьбу, отступила в коридор. — Гардеробные на первом этаже — спускаясь по лестнице, пробормотал Элайджа. Заполнить тишину непринужденным разговором показалось нужным, так он мог не думать о том, как смелая барменша близко. А она смотрела на его напряженные плечи, и откуда возникло желание коснуться его, просто успокоить. Лучше бы ей было смотреть себе под ноги, но эта мысль пришла слишком поздно. О’Конелл буквально свалилась на мужчину, и как только он успел среагировать. Резко развернулся и поймал девушку в свои объятия. Это было неожиданностью для обоих, взгляд глаза в глаза в попытке отыскать ответ, что между ними происходит и почему так горит кожа под его сильными руками? — Осторожнее, Камилл — прошептал Элайджа, пытаясь подавить реакцию собственного тела. Он хотел ее прямо сейчас, так сильно блондинка прижалась к нему в попытке удержаться на ногах. Несколько секунд первородный боролся с собой, но все, же отступил. Ему нужна была передышка, как и ей. Неловкое молчание снова повисло в воздухе, и каждый думал о своем. Он о том, как в ее изумрудных глазах отразилась растерянность, а она думала о его объятиях, что вызвали такую бурю внутри. Открыв нужную комнату, Майклсон пропустил даму вперед. Гардеробная сестры была настолько огромна, что у Камиллы перехватило дыхание. — Выбирай все что понравится — произнес Элайджа на правах хозяина. Блондинка не знала, что выбрать, теряясь в таком количестве дизайнерских вещей. Она отобрала несколько платьев и отправилась в примерочную, в то время как первородный присел на небольшой пуфик. Первое же платье вызвало проблемы, замок на спине никак не хотел поддаваться и Ками громко вздохнула. — Тебе помочь? — спросил Элайджа, остановившись у разделяющей их занавески. « Что ты творишь!» воскликнул внутренний голос, зная, что каждый шаг к ней испытывает его выдержку на прочность. — Чертов замок! — выругалась Ками и отдернула завесу. Ее доверие польстило мужчине, он вдруг поверил, что сможет завоевать ее сердце впервые за все время знакомства. Быть может, им просто нужно было остаться наедине, чтобы она увидела его настоящего? Он забыл, что нужно дышать, шагнув к ней и оказавшись за ее спиной. Пальцы не слушались, словно он снова юнец, еще не познавший женской ласки. О’ Конелл прикусила губу, стоило его ловким пальцам коснуться кожи, по которой тут же побежали мурашки совсем не от холода. Ей понравилось, он видел это в зеркальном отражении. — Спасибо — прошептала Камилла, когда Элайджа отступил на несколько шагов. Следующее платье оказалось куда удобнее, и толи к счастью толи наоборот помощь мужчины не потребовалась. Ей вдруг захотелось коснуться лацкана его пиджака, когда он вот так задумчиво прислонился к одному из шкафчиков, но это бы окончательно разбило иллюзию дружбы. Первородный, будто почувствовал ее страх, и, улыбнувшись, поспешил заняться выбором обуви. — С этим платьем подойдут отлично, — протянул он изящные туфли на невысоком каблуке и поспешил удалиться. В его кабинете есть отличный шотландский виски, так почему бы не открыть его? Камилл обрадовалась его осторожности, Клаус всегда действовал напористо, не принимал ее решений. В этом отношении он был эгоистом, а ей хотелось компромисса, ощущения своей значимости рядом с мужчиной. Она присела на широкий подоконник, размышляя, почему не обращала раньше внимания на старшего из братьев. А ведь еще этим утром ее разум терзали совсем другие вопросы. Так почему сейчас они потеряли всякий смысл? Ох, неужели всего неделя здесь в одиночестве так ослабила ее барьеры?