Give me love like never before, 'cause lately I've been craving more, And it's been a while. but I still feel the same. Maybe I should let you go, You know I'll fight my corner. And that tonight I'll call ya, After my blood is drowning in alcohol. No I just wanna hold ya. Give a little time to me or burn this out, We'll play hide and seek to turn this around, All I want is the taste that your lips allow, My, my, my, my, oh give me love. Ed Sheeran — Give me love
— Не вертись, Дилан! — ты упрямо повернул мою голову так, как надо. — Прости. Томми, я одного не могу понять, почему ты сам вызвался меня подстригать? Насколько я помню, ты у нас больше по части тату, а не причесок. Мы сидели с тобой около машины: я расположился на земле, а тебя посадил на капот, чтобы было сподручнее меня стричь. Ты вооружился ножницами, мелкой расческой и снятым с мотоцикла зеркалом, разложил инструменты рядом с собой, а последнее — зеркало — вручил мне в руки, и начал шаманить над моей прической. — Я не хочу, чтобы ты стриг себя сам. Хватит, видел я, какая у тебя в паспорте фотка: машинкой прошелся и стрижка под машинку — ну уж нет! — ты фыркнул, видимо, вспомнив эту нелепую картину. — Мой парень с таким причесоном ходить не будет. — Я бы… не так сделал, — попытался выкрутиться я, хотя, прозвучало не очень убедительно. Я даже сам себе не поверил — что правда то правда. — Или попросил бы Терезу. Она девушка, смыслит в этом. — А вот сейчас было обидно! — возразил ты, состригая сбоку вихор. — У тебя есть чудесный я, зачем тебе какие-то девушки? Твои слова прозвучали так, будто мы говорили совсем не о прическе. Я прыснул. Ох, Томми, какой ты у меня иногда бываешь ревнивец. Хотя, есть у кого поучиться: я вон Тайлера за тебя чуть не пришиб… Потом, конечно, с этим мы разобрались. Ты рассказал мне, что Пози просто оказался не в том месте не в то время. Хотя, оглядываясь назад я часто спрашиваю себя: где бы мы все были, если бы он не оказался рядом? Сейчас ответ очевиден. А тогда ты просто ждал меня, всем сердцем желал, чтобы я оказался рядом. Сказал, что тогда услышал, как кто-то шепчет тебе ласковое «малыш» и «все в порядке, все кончилось» — и подумал, что пришел я. По шепоту голоса не различить, уж не знаю, как на тот момент у тебя обстояло со зрением, ты сам прояснить этого не смог. Факт остается фактом: ты перепутал меня и Тайлера, и кинулся***
К вечеру, за полчаса до того, как солнце должно было скрыться за горизонтом, все подсолнухи были каким-то чудом распиханы по машине в самых неожиданных местах. Будь то ненавистный Ки Хонгу багажник, сетка за передними сидениями или откидные заслонки от солнца рядом с водительским зеркальцем — одним словом, голодным никто не остался. Тереза пыталась объяснить Тайлеру (к слову, единственному среди нас обладателю смартфона с гугл-картами), как доехать до того места, где, по ее словам, можно засесть на долгое время. Что ж, другого варианта все равно не было, даже несмотря на то, что она мало рассказывала о том, куда нам вообще предстоит ехать. Признаться, меня это настораживало. Глянуть бы хоть глазком карты, проверить место… Мне, конечно же, тогда этого сделать не дали под предлогом «стрижка только начата», и пока я не был похож на мачо, сошедшего с обложки «плейбоя», не отпускали. Зато я потом признал, что руки у тебя растут уж точно не ниже ремня: и прически ты делаешь потрясные, и татуировки любые можешь набить — ну надо же, какой мне умелец достался. Но брился я сам. На ощупь, потому что ты был слишком занят возней со своей Тиффани. Не знаю уж, кто из вас решил побесить меня больше: Пози, в отместку за то, что я ему навалял без причины, или ты, в качестве очередного «подкола» по поводу моей ревности, но вы оба на удивление хорошо спелись. И общая тема для разговоров есть — мотоцикл. Твой байк мы все же прицепили к машине. Вы с Тайлером на пару закрепили переднее колесо байка позади джипа таким образом, чтобы сама Тиффани ехала только на заднем, не проколотом колесе, и при этом не заваливалась на бок. Мне же вы поручили более ответственную миссию, скажем так, «по моей части» — найти Ки Хонга и довести до машины. Признаться, мне больше нравился вариант оставить его в поле. Увы, эта идея не встретила бурного восторга, а потому, спустя час моих стараний, азиат был усыплен стыренным у Терезы снотворным и доставлен на свое вип-место — в багажник. Выехали мы, когда кончились сумерки — намного позже, чем планировалось. С Минхо всегда было много проблем, особенно если он на какое-то время уходил в завязку. Не думал я, что когда-нибудь эта проблема снова на меня свалится. Рулить тоже героически вызвался я, потому как у меня бессонница. Тереза сразу сказала, что она хочет хорошо отоспаться после утреннего приключения, Тайлер тоже был не против передать управление своего джипа мне, так как больше некому. Ну не Ки Хонгу же! Тебя, почему-то, в расчет никто не брал, дескать — подросток, что с него взять. Хотя по поводу этого ты еще пытался возникать, снова приведя в качестве аргумента концерт «Queen». Ну, зато все единогласно решили уступить переднее сидение тебе, так как ты был единственным выспавшимся. Зевал, конечно, поддерживая теорию о заразности массового открывания рта, однако уснуть не мог. Это мы с тобой поняли уже в дороге, когда ты, вместо того чтобы спокойно откинуть назад кресло и поспать, вполне ожидаемо стал ворочаться — на спине лежать было больно. В общем, в какой-то момент ты психанул, отстегнул ремень и положил голову мне на колени, наконец, блаженно выдохнув. Я улыбнулся, приобнял тебя одной рукой за плечо, бережно и нежно, не сводя глаз с дороги. Мы не разговаривали. Тишину в машине прерывали только монотонный голос навигатора в телефоне и шум дороги через приоткрытое переднее окно. Тереза и Тайлер мирно спали на заднем сидении, причем второй почти в наглую улегся девушке на плечо. Молчал даже Минхо в багажнике, чему я был необычайно счастлив: ночную поездку под серенаду из ругательств я бы не вынес. Ты не спал, лежал с открытыми глазами и пялился в окно, высматривал созвездия на небе или просто глазел на темные заросли деревьев и кустов. Потом, когда тебе надоедало — перебирал пуговицу на рукаве моей рубашки или считал пальцы, думая о чем-то своем. — Томми? — шепнул я тебе, когда мы выехали на прямую пустую дорогу. — М? — ты тут же откликнулся. — Знаешь, я безумно люблю тебя. Ты еле слышно хихикнул. — Это все, о чем ты хотел мне сообщить? — На самом деле нет, — севшим от долгого молчания голосом начал я, — я за тебя очень испугался тогда. Вчера. И вообще боюсь с того момента, как узнал кто ты, малыш. Я боюсь, что… Твои пальцы смяли рукав рубахи, продолжая терзать мою несчастную пуговицу. Я тоже сделал паузу, потому что слова давались нелегко. Не часто я признаюсь в том, что у меня тоже есть страхи. — … боюсь, что в один момент тебя может не стать. Я тогда наговорил тебе очень плохих вещей, хотя не должен был. Я сорвался, Томми. Потому что в тайне всегда боялся, что тебя отнимут у меня или еще хуже: ты сам захочешь уйти. Ты хотел возразить. Втянул воздух, приготовился уже вывалить на меня целую уйму слов, разубедить меня в том, что тебе вообще может прийти в голову меня бросить, но я не дал, перебивая: — Я тогда думал, как плохо мне от твоих поступков, обвинил, даже не разобравшись что к чему, потому что просто слишком жалел себя… Томми, я последний эгоист. И очень плохой парень. Не только из-за вчерашнего, но и из-за того, что не уберег тебя, что дал забрать тебя ПОРОКу. Я думал, что ты в безопасности, но в итоге ты нуждался во мне больше всего именно тогда. Я всегда хочу как лучше, но только… только подставляю, только делаю больно — это из-за меня ведь ты мучился, из-за меня ты прошел через тот ад, а я медлил, пытался найти выход, и нашел его только тогда, когда ты потерял крылья и сам чуть не… — я осекся, когда на руку капнуло что-то обжигающе мокрое, разом выбив из головы все мысли. Моя слеза. Я не хотел вспоминать тот миг, когда держал твое искалеченное тело на руках, пытался оживить… знал еще тогда, что бесполезно это — что теряю тебя. Что оба рассыпаемся на тысячи осколков, которые вряд ли кто-нибудь когда-нибудь соберет в слово «вечность». И вот сейчас ты лежишь у меня на коленях. Мог ли я тогда об этом подумать? Живой, почти здоровый, полный сил, а главное мой Крылатый — слушаешь молча, теребя несчастную пуговицу. Наверное, тебе тоже больно от одних только воспоминаний. А может быть, это все мне лишь снится? Может, мы тогда умерли оба в ПОРОКе — ты не выдержал насилия, я слетел с катушек от яда гривера, и теперь все это лишь иллюзия? Но даже если сейчас это просто прекрасный сон, я не хочу просыпаться, так и не извинившись перед тобой. — Прости. Пуговица оторвалась. Ты молчал, продолжая пялиться в одну точку напротив. Кажется, я сам вовсе перестал дышать, пока длилось это долгое мгновение тишины. Но вот, ангел, все это время лежащий на моих коленях вдруг ожил, подскочил на месте, отчего я невольно отпустил руль. Тебе было плевать на то, потеряю я управление или нет, ты просто запрыгнул на меня, перемахнув ногой, сел мне на бедра, тесно прижался ко мне всем телом, будто увидел меня первый раз, будто ждал всю жизнь — и дождался. Хотя в какой-то степени это и было так. Я сам не заметил, как был втянут в новый поцелуй. Снова теплый дождь плясал у меня на языке, заставляя буквально выворачиваться на изнанку: так хотелось приручить его, оставить себе навсегда. И ты, мой дождь, тоже этого хотел. Остаться со мной. Совсем как тогда, в тот теплый вечер, полный пустых дорог, безудержных гонок на мотоциклах, взлетов, падений, царапин… И нас с тобой.