Загадай желание

      Разбудил Никиту громкий стук. Как ошалелый, он подорвался с кровати, несколько секунд, пошатываясь и щурясь, тупо пялился по сторонам пытаясь понять, где находится. Наконец сообразил - всё в порядке, он в своём номере, потянулся к тумбочке за телефоном и, взглянув на часы, недовольно пробубнил:       — Семь утра, какого черта, — завернулся в халат, сунул ноги в тапочки и отправился встречать буйного гостя.       Распахнув дверь, Ник уставился на Катерину.       — Ваш завтрак, — проворчала девушка, и протиснувшись мимо него, направилась прямиком к обеденной зоне. Быстро сервировав стол, она зажала опустевший поднос под мышкой и устремилась на выход, сердито поджав губы.       — Катя, ты почему с утра такая серьёзная? — прикрыв ладонью растянутый в зевоте рот, спросил Ник, спросонья ещё плохо соображая.       Девушка уже взялась за ручку двери, но обернулась.       — Никита Сергеевич, у Тимушки и без вас дел невпроворот. Он из-за вашего каприза даже поспать толком не успел, — отчитала его Катерина и, почти выплюнув напоследок: — Ешьте свою вафлю, пока волглой не стала, — вышла из номера.       Новосёлов озадаченно посмотрел на закрывшуюся за ней дверь и перевёл взгляд на покрытый кружевной салфеточкой стол, где его поджидала тарелочка с симпатичными на вид вафлями, украшенными башенкой сливок и свежей веточкой мяты, рядом исходил паром высокий толстостенный стакан со слоистым макиато.       В голове у Никиты, как фильм на перемотке, замелькали воспоминания: он, в уматину пьяный, поздно ночью непонятно, на что обиделся, и заказал, несмотря на воскресное утро, завтрак к семи часам, прекрасно зная, что венские вафли заранее не приготовить, их нужно подавать немедленно, пока они не превратились в мягкую тряпку.       — Я постоялец, а постоялец всегда прав! — переиначив известную фразу, недовольно проворчал Никита, ткнул пальцем в сомнительный шедевр домашнего производства, после собрался духом, отщипнул небольшой кусочек, отправил его в рот и тут же расплылся в блаженной улыбке.       В считаные минуты расправившись с идеальными вафлями: в меру сладкими, ещё хрустящими снаружи и мягкими, как пух, внутри; облизав без стеснения пальцы, вымазанные в настоящих взбитых сливках и клубничном джеме, по вкусу напоминающем мамино варенье, Никита сидел за столом и неспешно попивал ароматный кофе, чувствуя себя так, словно попал на Небеса.       Когда гастрономическая эйфория отступила, Ник прислушался к своему организму — похмелья не было и спать ему больше не хотелось. Счастливо улыбнувшись в предвкушении интересного дня, он направился в душ.       После душа вынул из шкафа портфель с документами и расположился удобненько на диване. Приблизительно через час всё же признал, что количество накануне выпитого алкоголя превысило норму и мозг не настроен на рабочий процесс. Оставив документы как есть, Новосёлов облачился в тёплый спортивный костюм и кроссовки, натянул вязаную шапочку и отправился на пробежку, рассчитывая зарядиться энергией и проветрить ленивую голову.       Спустившись на первый этаж, Никита удивился — холл был безжизненно пустым, в девять утра он всё же надеялся встретить хоть кого-нибудь из местной коммуны. Пожав плечами, вышел на улицу, постоял немного на крыльце, впитывая робкие лучи морозного солнца, что висело чуть выше горизонта, заигрывая с парящими в застывшем воздухе мелкими снежинками, и размеренной рысью побежал по расчищенной широкой дорожке, с каждым шагом удаляясь всё дальше от гостиницы.       Он неспешно трусил за своей длинной тенью, любовался брильянтовой россыпью на девственно-чистых сугробах и наслаждался удивительной тишиной, такой, что Нику казалось, он остался один во Вселенной и находится не в центре мегаполиса, а где-то на позабытой богом границе Мира.       Впереди дорожка делала поворот, из-за поворота показались две невысокие женщины, облачённые в розовые комбинезоны. Поравнявшись с Никитой, они остановились, вынуждая его притормозить.       — Здравствуйте, — сказала одна из них.       — Вы наш новый постоялец? — спросила другая.       — Я Лиза, — представилась первая.       — А я Даша, — продолжила вторая.       Ник назвал своё имя и приветственно кивнул, рассматривая совершенно одинаковых внешне дам преклонного возраста, и, скрывая смешок, украдкой поглядывал на нелепые заячьи уши на их капюшонах.       — Сегодня воскресенье, Тимушка всех пирогами угощает, — начала первая.       — Приходите в полпятого в столовую, — предложила вторая.       То, как общались с ним близняшки — одна начинала предложение, а другая заканчивала, наводило Ника на мысль, что у них не только внешность и одежда идентичны, но и мозг один на двоих.       — Там за поворотом развилка, — начала первая.       — Налево большой круг, а направо малый, — закончила вторая.       — По левому час лёгким бегом.       — А по правому через полчаса к дому вернётесь.       Словно по команде, женщины синхронно улыбнулись и продолжили свой путь. Никита, провожая их взглядом, с улыбкой посмотрел на пушистые заячьи хвостики, весело подпрыгивающие в такт длинным розовым ушам, и побежал дальше, решив, что сегодня он сделает пару больших кругов, а в полпятого обязательно спустится в столовую. Во-первых, он безумно желал попробовать Тимушкиных воскресных пирогов, а во-вторых, ему действительно хотелось увидеть своими глазами местную коммуну. Ник никогда не скрывал патологическую тягу к неординарным личностям со странностями, и если и остальные жильцы похожи на этих розовых зайцев, то он однозначно не будет разочарован.       К концу второго круга мозг Никиты заработал в обычном режиме, он прикидывал, во сколько обходится содержание такого большого участка земли почти в центре города, задавался вопросами, в частной ли он собственности и какова его стоимость на сегодняшний день. Заприметив местами беспорядок, оставленный пришлыми, думал о том, что посадки хорошо бы обнести забором и наладить охрану территории, и соотносятся ли подобные затраты с доходами.       Никита думал и об организации апарт-отелей, у него в этом вопросе опыта не было, но оценив ситуацию навскидку, считал, что увеличение прибыли, учитывая содержание дома и земельного надела, можно получить только при переходе на сервис люксового уровня и повышении расценок. Ставку на постоянных жильцов Ник считал заведомо проигрышной — при таком подходе банкротство им не грозит, но и на приличный доход рассчитывать не стоит.       Закончив пробежку, румяный с мороза, бодрый и счастливый Никита ввалился в гостиницу и снова поразился удивительной тишине в холле. Хмыкнув, он поднялся на второй этаж и, распахнув дверь в свой номер, поражённо замер на пороге. В воздухе витал аромат свежести, зеркальные двери шкафа сверкали в солнечных лучах, обеденный стол лоснился от полироли, и даже на ковре не осталось и следа от нечаянно пролитого Никитой за завтраком кофе. Ник оставил кроссовки на придверном коврике, стянул с себя толстовку и направился в спальню, на ходу отмечая, что и журнальный столик был тщательно убран, но документы на нем лежат на том же месте и в том же порядке, как он их и оставил.       В спальне он скользнул взглядом по идеально заправленной кровати без единой складочки на покрывале и подушках, заглянул в санузел и испытал странное чувство, будто вернулся во вчерашний день: ни одного потёка на стенках душевой кабинки, сияющие унитаз и умывальник, а зеркало было настолько прозрачным, что Ник непроизвольно погладил себя по гладковыбритой щеке. Новосёлов патологической страсти к порядку не испытывал, просто был жутким аккуратистом и только-то, а свою чистоплотность воспринимал по принципу: порядок в жилище — порядок в голове, но в такой идеальной чистоте он ещё никогда не жил, и сейчас стоял обездвиженный приятным шоком, его внутренний педант танцевал счастливую джигу, а в душе играл гимн Волшебнику-Тимушке-Золотые-Руки. В том, что здесь побывал именно Тимушка, он почему-то не сомневался.       Вновь сполоснувшись под душем, Никита облачился в домашний костюм и с энтузиазмом принялся за работу. Часа через два его прервали — курьерская служба доставила багаж. В службу Новосёлов позвонил ещё вчера, как только решил остановиться в этой гостинице.       Разбирая коробки, Ник подумывал о том, что если всё же надумает заключить договор аренды, то первым делом купит паровой шкаф, без него ему будет сложно поддерживать свою одежду в идеальном состоянии, а на меньшее он был не согласен, искренне веруя, что внешний вид — залог успеха.       Расставив ровными рядками начищенные туфли и ботинки, развешав сорочки и костюмы на плечиках, аккуратно сложил галстуки, носовые платки, носки и нижнее белье по выдвижным ящикам, скрывающимся за зеркальными дверцами шкафа, он ещё раз окинул взглядом идеальный порядок и, удовлетворённо вздохнув, откликнулся на стук в дверь.       Катюша вкатила в номер сервировочный столик, искренне улыбаясь. Ник подумал, что девушка она отходчивая, улыбнувшись в ответ, уселся за стол и задал вопрос, что мучил его со вчерашнего дня:       — Кать, мне вот что интересно, как ты эту тележку на второй этаж поднимаешь?       — А я не поднимаю, она обычно на террасе стоит, а в начале коридора лючок есть, это лифт прямо из кухни, — ответила девушка и резко сменила тему: — Я слышала, вы договор решили подписать.       — Ещё не решил, но поживём — увидим, — ответил Никита, наблюдая за тем, как Катерина выставляет на стол супницу и керамический горшочек с поджаристой лепёшкой в качестве крышки. — А что, сегодня пирожков не будет? — спросил Ник разочарованно, уж очень ему понравились вчерашние пироги.       — Вы в полпятого в столовую спуститесь, по воскресеньям у нас большое чаепитие, все приглашаются: и жильцы, и постояльцы, там пирогов и поедите, — предложила девушка, наливая в тарелку густой гороховый суп с копчёностями и пододвигая корзинку с хлебом: — Раиса Ивановна сказала, что у вас очень хорошие рекомендации, вы без испытательного срока можете заключить договор.       — А что, есть испытательный срок? — мимоходом спросил Никита, заглядывая под импровизированную крышечку в горшочек. Обнаружив в нём тушёную картошку с мясом и грибами под сметанным соусом с зеленью, вдруг вспомнил, что с семи утра ничего не ел, и алчно сглотнул набежавшую слюну.       — Конечно, абы кому Раиса Ивановна комнаты в аренду не сдаёт, — важно произнесла Катюша, и предупредив: — Я через полчасика зайду за посудой, — оставила Никиту в полном одиночестве наслаждаться очередным шедевром домашней кухни.       Отобедав, Ник вновь принялся за документы, но углубиться в процесс так и не пришлось — от работы его отвлекла Катерина. Убирая со стола, она нечаянно смахнула тарелку на пол, остатки гороховой жидкости жёлтыми каплями разлетелись по многострадальному ковру.       — Ох, я сейчас уберу, — суетливо всплеснула руками девушка, сгрузила посуду на сервировочный столик и покатила его на выход.       Вернулась она минут через пятнадцать с корзинкой средств для уборки, распылила на ковёр какую-то жидкость и принялась оттирать уже успевший впитаться суп.       — Катя, ваши жильцы… Скажи, почему все эти люди здесь живут? — спросил Никита.       — У каждого своя причина, — охотно ответила девушка. — Вот, Лизавета и Дарья, например, старые девы, у них ни мужей, ни детей, родственникам до них дела нет, а здесь они не чувствуют одиночества. А Генрих Владленович пару лет назад спрятался в нашей гостинице, чтобы написать роман века, да так и остался, он утверждает, что ему больше нигде так не пишется. Ванечку сюда родители выселили, он имидж семьи портит, они его стыдятся. А Анфиса и Данис стриптиз в «Космосе» танцуют, а родители их проститутками зовут, вот они и ушли подальше от недопонимания. Только никакие они не проститутки. Мы однажды ходили на их представление посмотреть, так они такие штуки на пилоне вытворяют, именитые циркачи позавидуют.       — Интересная у вас компания. А что, «Космос» ещё функционирует?       — Конечно, что с ним станется? — ответила девушка. Придирчиво осмотрев результат своего труда, она расплылась в широкой улыбке и, посмотрев на Никиту, ещё раз предложила: — Вы на чаепитие приходите обязательно, — и, подхватив корзинку, собралась покинуть номер.       — Катя, а кто из постояльцев будет на чаепитии? — спросил Ник.       Она обернулась:       — Трудно сказать, возможно, только вы. Ираида Семёновна на похороны уехала, вряд ли вернется. Постоялец из третьего только недавно пришёл, спит, на двери табличка «Не беспокоить». А из шестого так вообще ещё не возвращался, — просветила его Катерина и скрылась всё-таки за дверью в обнимку со своей корзинкой.       До полпятого Новосёлов листал документы, но работа совсем не шла. Его мысли были далеки от финансовых проблем Билашова и порхали в мечтательных далях, там, где милый котёнок Тимушка суетится у плиты в голубом передничке в горошек. Ник и вправду страстно желал встретить однажды подобного стешняшку и обрести, наконец, чистый и уютный дом, наполненный тёплой заботой и ароматом пирогов, но годы шли, а мечта так и оставалась мечтой.       Ближе к назначенному времени чаепития он спустился в столовую и, тормознув на входе, окинул взглядом просторное помещение и гигантский стол, за которым уже собралась вся коммуна. Главным украшением стола, к вящему удивлению Никиты, был поражающий размерами самовар, увенчанный большим заварником, вокруг которого хороводились кружки, сахарница, плошки с вареньем, и блюдце с тонко нарезанным лимоном.       Пока его присутствие оставалось незамеченным, Ник решил присмотреться к жильцам. Первым привлёк его внимание широкоплечий косматый мужик в косоворотке, с крупными руками, как у настоящего работяги, и раскатистым басистым голосом. Он громогласно что-то втолковывал долговязому парню лет восемнадцати, сидящему рядом. Парень был слишком худым и бледным как смерть. Его бледность подчёркивала чёрная водолазка в облипочку и черные волосы, рваными прядками спадающие на лоб, прикрывая глаза и уши. Ник смог рассмотреть обилие серёжек в мочках, а тяжёлые кольца на его хрупких пальцах выглядели странно и немного жалко. На фоне жирной угольной подводки голубые глаза мальчишки казались совсем бесцветными, а губы, тронутые красной помадой, заставили Ника внутренне содрогнуться — видок у парнишки был ещё тот.       Дальше сидели уже знакомые ему доброжелательные близняшки, облачённые в одинаковые кофты хищной тигровой расцветки, с кокетливо повязанными розовыми люрексовыми платочками на головах. Кончики платочков задорно торчали и комично подрагивали при каждом движении, вызывая у Ника чувство дежавю: этим утром он уже видел нечто похожее на их капюшонах.       Завидев Ника, дамы замахали ручками с ярко-розовым маникюром:       — Никита.       — Садитесь с нами, — позвали его в обычной своей манере.       Ник приветливо кивнул и направился к ним. Присев, он посмотрел на остальных участников чаепития.       Напротив с царственной осанкой восседала молодая ухоженная женщина с большими янтарными глазами и изящными чертами лица. Пышная грудь почти вываливалась из глубокого декольте домашнего уютного платья, каштановые волосы были собраны в неряшливый пучок, но эта неряшливость не отталкивала, наоборот, придавала её лощёному облику определённый шарм.       — Надолго вы к нам? — спросила она у Никиты, не соизволив даже представиться, но Ник в этом и не нуждался, он уже догадался, что перед ним стриптизёрша Анфиса, а по левую от неё руку Данис.       — Не знаю. Посмотрим, как дела пойдут, — ответил он, с любопытством присматриваясь к молодому мужчине с короткой стрижкой и густой мелированной чёлкой, обладателя тонкой кости и довольно приличной мускулатуры, которую совсем не скрывала плотно прилегающая к телу майка.       — И чем вы занимаетесь? — снова задала вопрос девица.       — Помогаю чужие бизнесы из жопы вытаскивать, — позволил себе быть немного вульгарным Новосёлов.       Она даже бровью не повела.       — А своего бизнеса нет? — спросила равнодушно, похоже, утратив к нему интерес.       — Это и есть мой бизнес, — усмехнулся Ник и посмотрел на Раису Ивановну. Она поднялась из-за стола, постучала вилкой по пустой кружке, привлекая внимание.       — Друзья мои, познакомьтесь с Никитой Сергеевичем Новосёловым. Наш Никита задержится здесь на несколько месяцев, так что прошу любить и жаловать.       Ник привстал со стула, слегка склонившись, весёлым взглядом обвёл сидящих за столом и тут же усадил свою пятую точку на место, а хозяйка принялась поочерёдно представлять ему участников застолья, и, как оказалось, Никита не ошибся, предполагая, что престарелый парубок в косоворотке писатель Генрих Владленович; тощий парень, похожий на Смерть, — Ванечка; парочка перед ним — брат с сестрой Анфиса и Данис, а со старыми девами, экстравагантными дамами преклонных лет, он и так был уже знаком и это знакомство считал довольно приятным.       Пока Никита присматривался к окружающим, Андрей хозяйствовал у самовара, ловко управляясь с тяжёлым заварником и передавая жильцам по цепочке кружки, источающие аромат высококачественного чая. После того, как каждый получил свою чашку, по кругу пустили сахар, варенье и блюдце с лимоном.       Не выдержав басистого гундежа писателя, Ванечка с грохотом отодвинул стул и пересел от него подальше на самый торец стола. Жильцы не обратили на него внимания: престарелые чудачки щебетали меж собой, пребывая на своей волне; Анфиса поглаживала плечо брата, время от времени прижималась к нему пышной грудью и шептала что-то на ушко, он в свою очередь ёжился от удовольствия, подёргивая уголками губ; Генрих Владленович обратился к Никите с вопросом, а читал ли он его книгу. Ник вежливо ответил, что не имел удовольствия, чем и дал писателю возможность пуститься в расхваливание своего труда, рассказы о том, как тяжко ему было в первое время, а потом всё пошло-поехало на автомате и о том, что у его романа очень много положительных отзывов и Никита просто не имеет человеческого права обойти вниманием сей шедевр отечественной литературы. Ник с ним не спорил и не стал объяснять, что фантастику не читает по одной простой причине, что уже на четвертой странице совершенно теряется в незнакомых терминах и начинает безбожно путать мозгоскребущие имена фантастических тварей.       Согласно кивая в ответ Генриху, Ник не раз перехватывал тоскливые взгляды, что бросал Мальчик-смерть на Андрюху, Андрей в свою очередь с вожделением, чуть ли не капая слюной, тонул в декольте Анфисы, рука же стриптизёрши уже давно переместилась с плеча брата куда-то под стол, скорее всего, на его бедро, она ещё плотнее жалась к нему мягкой грудью и это жутко попахивало инцестом. В этой компании адекватными выглядели только Раиса Ивановна и Катюша, расставляющие перед жильцами тарелочки, раскладывая приборы.       Ник улыбался до ушей, наблюдая за местной коммуной: «Черт возьми, я здесь действительно задержусь, в этой гостинице чисто, вкусно и, похоже, интригующе весело».