obedience

      Просторная ванная, приглушенный синий свет прожектора расплывается сверху. Ветер почти не тревожит кроны деревьев. Тишину разбавляют звуки сверчков, где-то вдали раздался вой.       Он снимает халат, но не трогает маску, ступает босыми ногами по влажной от дождя траве. Идет с опаской, потому что не хочет. Страх иголками протыкает сердце, а пульс перевалил за норму. На кончиках пальцев липко от пота. Воздуха мало, чертовски мало.       Шатен облизывает свои пальцы, проводит указательным по блестящему бортику матовой поверхности. Кремовая, блестит и ждет его.       Он погружает одну ногу в темную жидкость, теряя ее из виду. Мутную и не особо привлекательную для глаз. Скрывается в тьме и вторая нога, затем туловище и сердце бьется слишком, кажется громко, чтобы его не слышали.       Все на достаточной дистанции от него. Но не настолько, чтобы помочь, объяснить, что происходит не так.       Вопроса о целесообразности не стоит, когда на кону стоит жизнь того человека, ради которого он дышал и дышит. "Я спасу то, что мне дорого".       Он делает большое усилие над собой и окунается в тьму с головой. Где-то между отвращением к себе и страхом перед подобной мерзостью, перед тем, что называется жизнь...Он выбирает противоположное. Ему не оставили выбора и его болтыхания будут выглядеть жалко.       Шатен слышит крики, слышит вопли того, кто его отправил на это. Свет не слепит глаза, даже когда мокрая и липкая челка убрана с глаз. Свет не проникает больше туда, где поселилась навеки бесконечная и непроглядная.       Перед глазами все плывет. А громкость децибелов с каждой секундой растет. Подсвеченная, на руках красным горящая. Такая непривычно холодная и находящаяся вне тела.       Его прижимают к себе, а подбородок оказывается на плече. Таком дорогом и родном, почти своем. Запах свежих трав мешается с привкусом металла на губах. На линии жизни у него всегда была прерывистая.       Шепот и качание из стороны в сторону. Что не хотел, что ему жаль, что он все исправят и они будут вместе.       Он берет красными руками заплаканное лицо. Перед всеми без маски. Тотальное нарушение. Правила есть правила. А он, даже в статусе главного жреца, подверг свой статус опасности. Только ради него.       Причины и последствия будут тяготить его до остатка дней. Каждый раз напоминать и с каждой секундой делая больнее.       Он снимает маску тоже и смотрит на длинноволосого блондина и не может сдержать вздох.       Под светом, под этим слепящим электрическом диском, он выглядит как какой-то ангел. Какой-то слишком странный и светлый в этом мире.       Запачканные вещи летят за бортик так быстро, насколько позволяют мокрые дрожащие пальцы и зашкаливающий адреналин.       Они не безумцы, но каждый их новый поцелуй дольше предыдущего. Им не хватает воздуха. Попытки перетянуть инициативу на себя ни к чему не приводят.       Он теряется в ощущениях и тонет теперь не только в красном, но и в человеке напротив. Под огромным количеством глаз, под полную тишину и добавленное жужжание генераторов. - Скоро я заберу нас отсюда и все закончится,- шепчет в губы блондин, за лицо цепляется больно пальцами. - Скоро мы отсюда уйдем и ничего не помешает нам, слышишь? - Никогда это, не закончится, глупый,- на губах прощальная улыбка, потому что сюрреалистичная сказка подходит к концу и продолжения у нее не должно быть. Ни в каком виде.