Чувствуешь ли ты хоть что-нибудь?

Тёплая золотая осень продолжает отступать, передавая эстафету холодной зиме. Снега ещё нет, но вечера наступают всё раньше и жители Марселя уже не могут наслаждаться лучами солнца на протяжении всего дня, что показывают и более серьёзные лица уставших прохожих — никому не хочется лишний раз поднимать голову и улыбаться, когда прошел полный рабочий день, а на выходе из офиса не встречают тёплые лучи солнца. Одна из улиц Марселя, где удобно расположились витрины магазинов с притягательной рекламой местных сувениров, одежды и еды, в вечернее время суток особенно переполнена людьми — особо отчаянные туристы даже в это время года продолжают посещать Францию (и всё равно остаются довольными), а в последнюю неделю это место стали чаще посещать и местные жители, в чем же дело? В городе стали ходить слухи о пополнении в кукольном магазине. Каждый хотел лично убедиться в том, что на витрине действительно сидит живая кукла: парень, созданный из шестерёнок и гаек, играющий на старом скрипучем фортепиано. «Лучше бы что-то полезное сделали, а не всяких кукол, трынькающих на пианино», «Одели, накрасили какого-нибудь паренька с улицы, да посадили сюда за деньги играть», «В нём нет ничего живого, так в чем толк?» — улицу переполняли недовольные возгласы зевак, стоящих прямо напротив витрины. Ярым трудоголикам явно не хотелось мириться с тем, что деньги тратятся на «такую ерунду». — Мам, мне кажется у него глаза грустные, — надув щечки, светловолосая девочка прильнула к стеклу, рассматривая пианиста. Дитя очень заворожили его живые карие глаза и светлые волосы, спадающие на лоб, — Его нельзя держать тут на обозрении всех людей, ему здесь плохо. — Авелин, солнце, нам нужно идти, — в очередной раз повторяет мама девочки и тянет ту за руку, — Мы опоздаем к твоей подруге. Ты же не хочешь, чтобы она ждала? Маленькая Авелин уже не слушает уговоров и тянет маму в кукольный магазин. Там этот парень оказывается куда ближе и доступнее, так что девочка старается осторожно дотянуться до него своей маленькой ручкой. Заворожённые, но немного испуганные, голубые глазки не замечали никого, кроме пианиста, и, кажется, он тоже её заметил. На его фарфоровом лице появилась еле заметная улыбка, а глаза были направлены прямо на девочку. — Авелин, мы не можем ничего с этим сделать, — как можно мягче протянула мама, приобнимая свою дочь, — Мне очень жаль, пойдём. — Мы...Мы ещё вернёмся к нему? — повернувшись к маме, девочка захныкала от сочувствия к бедному пианисту в заточении. — Обязательно. Рабочий день подходил к концу, все магазины начинали закрываться — и кукольный в их числе. После ухода мамы с дочкой, в этом помещении постепенно утихала суета. Проводив маленькую девочку, купившую одну из милейших кукол, старый продавец запер за собой дверь и сам направился домой. В помещении остался только Гай, забившийся в угол подальше от фортепиано, и огромное множество абсолютно неживых кукол. Ему явно не было по душе то, чем он занимается сейчас: игра на публике — это то, ради чего он был создан, так что трудностей не было, но что-то было не так. Наверное, Гай должен был беспрерывно рыдать после того, как у него отобрали отца, должен был убежать от этого старого полуслепого продавца в первый же день. Должен был, если бы был человеком, а не кучей винтиков. Вспомнив весь прошедший день с милой голубоглазой девочкой, парень улыбнулся: она очень добра и наверняка станет тем человеком, который однажды спасёт человечество от жестокости. Дети обычно с опаской смотрели на него, боялись, что огромная кукла схватит их как в страшных фильмах и играх обычно бывает — на самом же деле парня абсолютно не волновали ни взрослые, ни дети. Он просто выполнял свою работу и играл на фортепиано, улыбаясь прохожим. *** Вернувшись с мамой домой уже поздно ночью и пожелав родителям доброй ночи, маленькая Авелин тут же забежала в свою комнату, где на просторной кроватке её уже ждал рыжий котёнок (это была единственная комната, где он мог спокойно спать на кровати, потому что малышке очень жалко выгонять Сыра). Он тут же поднял голову на девочку и замурлыкал в знак приветствия любимой хозяйки. — Сыр, а ты знаешь, что не только принцесс надо спасать? — протянула Ави, падая на кровать рядом с котёнком, — Сегодня я видела прекрасного принца-пианиста на витрине кукольного магазина и, кажется, ему совсем не нравится там находиться! Ох, Сыр, я обязательно его спасу, ты веришь мне? Авелин перевернулась на живот и достала из-под подушки старый и почти переполненный, но такой любимый блокнот для рисунков, дополняя «Конечно, Сыр, только ты мне веришь». На свободном листочке девочка стала старательно рисовать светловолосого мальчика с карими глазами и грустной улыбкой таким, каким он запомнился шестилетнему ребёнку. Пианист получался далёк от идеала, но даже так девочка не теряла решительности и постепенно пририсовывала к нему всё новые и новые детали (хоть и не все соответствовали действительности). Когда последний штрих на рисунке был готов, Ави взяла его в руки и с надеждой стала разглядывать. — Принц, я спасу тебя, веришь?