7 дней

      Мягкая-мягкая комната. Обтекаемое пространство без явных следов дверей. Это не имеет начала и конца — он будто был здесь раньше, но совершенно не знал, что это перед ним — сон или реальность.       Коннор долго вглядывался в аккуратные швы, запечатывающие, очевидно, огромное количество птичьего пуха. Словно самая мягкая подушка, смысла существования которой он не мог понять все то время, что жил у Хэнка. Ведь для здоровья полезно спать на плоской поверхности, ведь нет толка в чем-то лишнем.       Коннор вздохнул, понимая, что не видит явных контуров двери.       По его скромным подсчётам он находился здесь уже около полудня.       Конечно, проснувшись, андроид в первую очередь оглядел себя: на удивление, с телом все было в порядке. На месте недавнего ранения был свеженанесённый пластик-гель, а программное обеспечение каким-то образом отказывалось проводить любые диагностики, не принимая прежние запросы и коды.       Доверять визуальному осмотру было глупо, и Коннор посвятил много времени попыткам достучаться до программ, остававшихся грустным напоминанием того, что когда-то он был всего лишь искусственным интеллектом.       Впрочем, он и сейчас не переставал считать себя таковым. Имитация человеческой жизни, заложенная Камски, всё меньше переставала походить на что-то прежнее, и, может быть, хорошо, что он сейчас здесь. Словно он сходит с ума. Словно вокруг...       Его внутренний мир. Абсолютно пустое помещение без дверей, людей и красок.       Белоснежная болезнь.       — Есть тут кто?— скорее от безнадёжности произнёс андроид.       Было ясно, что не ответят. На уровне своей интуиции - так назван подсознательный опыт у людей - он понимал это.       «Только не паникуй, не паникуй, я знаю, что ты сможешь».       Пальцы вновь и вновь прогуливались по холодной материи, очерчивая похожие пути раз за разом.       «Эй! Слушайте, выпустите меня отсюда!».       Может быть, он попал в тюрьму для андроидов? В базе киберлайф не было такого.       Может быть, он умер?       «НЕ ПАНИКУЙ».       С каждой секундой в этом замкнутом пространстве он ощущал, как теряет капля за каплей терпение, внутрь программы затекал страх.       «      НЕТ».       — Выпустите меня отсюда!— голосом одновременно сбоящим и по-прежнему механически ровным выдал он.       Пальцы что есть сил вцепились в материал — тщетно, они скользили вдоль мягких нитей, когда он раз за разом стремился зацепиться за них.       Нет нет нет нет нет нет нет       — Нет! — глухие стены подавили отчаянный крик.       Коннор закрыл глаза, упершись лбом в белую ткань, отчаянно пытаясь оградить сознание от ошибок. Симулятор дыхания начал сбоить, да так, что андроид не мог его вырубить. Он не знал... как.       Ему было страшно, чёрт возьми, очень страшно, и он наконец понял, что это такое быть совершенно одним, совершенно никем. Теперь он знал, что такое не существовать, и опыт этот был чем-то по-настоящему страшным.       Удар в стену.       Ещё один.       Ещё, ещё, ещё.       По телу электрическими сигналами скакала дрожь, он был готов отдать многое, чтобы это прекратилось, но ещё ужасней было то, что он не может причинить себе должного вреда, чтобы погибнуть, как и то, что программа отклоняет собственные сигналы о самоотключении.       — Чёрт,— бессильно шептал он, скатываясь по стене,— чёрт,— прозвучало как-то совсем по-человечески.       Падая на мягкий пол коленями, он был готов поклясться, что понимает, что это такое — хотеть рыдать, что это такое — желать исчезнуть, лишь бы эта мука окончилась.       Сквозь бесконечную панику кода в голове прорвались помехи.       — Эй,— донёсся едва различимый шёпот.       Коннор замер, и, казалось, действительно умер. От мысли этой он отказался лишь тогда, когда ощутил вполне реальное прикосновение к собственному запястью. Затем он увидел руку, которая в буквальном смысле протыкала пространство. Незнакомец крепко сжимал его, а затем сильно потянул на себя, прямо на непреодолимое препятствие.       — Пора, Коннор, очнись!

***

      Коннор даже не сразу понял, как, провалившись сквозь яркую вспышку света, он снова обрёл контроль над программными процессами. Когда модуль зрения стабилизировался, стало ясно — небольшая комната типичной детройтской застройки — реальность, а ещё техническое помещение для восстановления андроидов после поломок.       — Коннор,— голос, похожий на тёплый, вяжущий джем с рекламы на тв,— как ты чувствуешь себя?       Рядом сидел Маркус. Сидел на стуле, напряжённо и в то же время радостно глядя на него.       — Мы думали, что твой программный код уже не восстановится,— рука Маркуса вновь ощутимо собрала в пучок пальцы Коннора.       — Так вот что произошло,— задумчиво произнёс детектив, избегая прямого взгляда в чужие глаза. Он сам чуть дрожал, не зная, как реагировать,— я отключился, да?       Он заметил, что находится не на операционном столе, а на обычной койке, одетый в несвойственные для себя спортивные штаны и чёрную свободную футболку.       Казалось, это всё принадлежит... Маркусу.       В этой комнате, возможно, внешне ничем непривлекательной, всё походило на чердак — но ещё были высокие потолки, деревянные стены. На то, что это не жилище человека, намекал лишь в конце большой склад компонентов и приборы диагностики в шаговой доступности от койки.       Изучив комнату, как показалось, совершенно полностью, Коннор в конце концов полностью остановился взглядом на Маркусе. Было ясно — сейчас его судьба в руках того, кто чуть не получил от него пулю.       — Ты спас меня, Коннор,— чуть тише произнёс лидер восстания, заметив внимание собеседника. Разноцветная пара глаз совершенно простодушно уставилась на андроида,— спас от покушения.       Коннор вздрогнул и неуклюже высвободил руку из чужого хвата. Это было настолько же неожиданно для Маркуса, совершенно забывшего о их соприкосновении.       — Я...— детектив перебросил ноги через кушетку и оказался напротив своего спасителя,— совершенно стабилен, да?       Маркус едва заметно кивнул.       — Можно сказать и так.       Сложно было не заметить в его словах сомнение.       — Что значит «можно»?— формально поинтересовался андроид, вновь запуская диагностику системы.       Маркус вздохнул, поправив ворот тёмной рубашки.       — Случай твоего выживания — своего рода,— он опустил глаза на место, где раньше была сквозная дыра в груди Коннора,— чудо, не иначе.       Коннор переменился в лице, обернувшись на приборы рядом. Пальцы скользнули по блестящему металлу, считывая все показания. Чёрт, его не было в этом мире четыре дня! Данные заканчивались на сотом часу наблюдения.       — Коннор,— окликнул его всё ещё сидящий рядом андроид.       — Как я вообще выжил?       Маркус тяжело вздохнул.       — Я перенёс часть своего сознания в твой код и восстанавливал его всё это время, как он вновь исчезал,— озадаченно сообщил андроид.       — Но как?— Коннор чуть ли не подпрыгнул от неожиданности,— ясно, что это практически невозможно без вреда для тебя! Практически подобно той же смерти, Мар...,— слова пропали из головы и Коннор вздрогнул.       Господи, он его даже у себя в голове боялся звать по имени, а тут вот, сам Маркус чуть не умер ради него — обмен кодом сознания сродни безумию у человека — провалам в памяти, изменению личности и прочим абсолютно непредсказуемым эффектам.       — Твоя программа в порядке?— тише уточнил Коннор, глядя на смуглое лицо. Он по-прежнему боялся этих глаз, но не смотреть на Маркуса было практически невозможно. Стыд сливался с чувством благодарности и страха, заставляя греметь что-то внутри.       Маркус наконец поднялся и отошёл к окну. Коннор долго вглядывался в совершенно ровную спину. Пальцы лидера очертили стеклянную вазу, в которой стоял букет каких-то полевых цветов.       Секунда за секундой Коннор терял контроль, Маркус молчал.       — Конечно же ты понимаешь, что последствия моего поступка неизвестны. Мы совершенно разные модели, и говорить о чем-то так рано бессмысленно.— он замолк, но спустя секунду обернулся,— но ты же в порядке и это хорошо, понимаешь? Ты спас меня ровно так же. Эта процедура в противном случае ждала меня, но решился бы кто-нибудь?       С трудом ощущая импульсы движения, Коннор двинулся к собеседнику, желая также взглянуть в окно. Он слегка шатался: ясно, что дни в отключении не прошли бесследно, но другое было важней. Он безумно волновался перед тем, как задать следующий вопрос.       Они оказались рядом у окна. Зачем тут цветы? Зачем они, Коннор и Маркус, тут и говорят не как заклятые враги? Чертовски странно, он и подумать не мог о том, что они могут оказаться в такой близости, в прошлой его жизни он и мечтать об этом не мог.       — Что теперь?— глухо произнёс он, боясь поднять взгляд с цветов на окно.       Маркус поглядел на букет, а затем потянулся к андроиду. Коннор ощутимо вздрогнул от того, как коснулись пальцы его кожи. Будто ожог. Он не мог не отстраниться — было страшно.       Очевидно, Маркус ненавидит его и теперь, просто зачем-то считает, что обязан Коннору... жизнью?       Смуглый парень понимающе отпрянул.       — Ты останешься в нашем штабе....— увидев ошалелый взгляд андроида и чуть приоткрытый рот, он поспешил добавить,— на время.       — Я не могу,— со сбоем воскликнул Коннор,— я — враг. Хуже — предатель. Прощать меня — вздор.       Маркус непонимающе уставился на Коннора, а затем чуть нахмурится.       — Это прошло.       Коннор помотал головой.       — Нет. Такое не прощается.       Они замолчали. Лидер андроидов долго глядел в окно, словно вспоминая события прошлых месяцев. Наконец, Коннор подошёл к нему. Стало ясно, откуда цветы на окне — во дворе был небольшой сад. Зелень, цветы, узкая тропинка. Они находились на втором этаже.       — Я могу простить тебя.— Маркус взглянул на Коннора серьезно и, казалось бы, с прежним холодом. Видя, что Коннор хочет что-то сказать, он поспешил его перебить.— Нет, молчи. Семь дней. Будешь семь дней охранять мою жизнь так, как ты делал это на площади. Условие — делать все мои поручения. Идёт?