Не бывает поступков без последствий

Хатаке бесшумной тенью двигался за Сакурой. Бывший АНБУ уже убедился, что женщина старается не попадать в поле зрения рассыпанных по всей Конохи полицейских в поисках пропавших документов. Какаши некстати вспомнил, откуда родом Сакура — из Тумана. Черт! Неужели она и есть тот таинственный убийца? От этой неприятной мысли мужчину прошиб холодный пот. Нет, этого не может быть! Он никак не мог вспомнить, есть ли у нее родственники. Кажется, нет. Она сама ему говорила об этом несколько раз. Если Сакура Учиха окажется тем, кого он ищет, сможет ли Какаши выдать ее? *** Орочимару завернул за угол, глянул вверх и вновь увидел похитительницу секретных документов Песка. А за ней, на расстоянии в нескольких десятков метров… — Какаши Хатаке. Недурно. Быстро он ее вычислил. Что ж им всем не спится сегодня? — недовольно пробурчал Орочимару. Не в силах справиться с занозой-любопытством, он сложил печать и перенесся в разрушенный храм. Притаился на потолочной балке. *** Оказавшись на другом конце Конохи, Сакура вошла в заброшенный храм, в бывшем квартале Учих. Эту часть деревни так и не восстановили. Женщина подошла к алтарю и открыла потайную дверцу. — Тетка не врала, — Сакура теперь в этом не сомневалась. — Из-за этой торбы, — женщина встряхнула пестревшую печатями сумку, — и разыгрался весь сыр-бор, везде полно полиции, они ищут именно это. Что такого важного в этой сумке? Пока она ломала голову, как ей поступить, как подбросить сумку Гааре, от дальней стены отделилась тень и направилась к Сакуре. — К-Какаши? Что ты здесь… — Я? Что ТЫ здесь делаешь? — Он глянул на саквояж в ее руках. — Из-за этих документов чуть не арестовали Хинату. Секретные документы Песка. Наши отношения с этой деревней висят на волоске в данный момент. Ты хоть понимаешь, что натворила? — Хатаке прижал ее к стене, не позволяя сдвинуться с места. Он находился слишком близко, Сакура слышала терпкий аромат его тела. От нахлынувшего адреналина и волнения закружилась голова. — Нет! — честно ответила она. — Я и понятия не имела, что это такое! Мы с теткой выпили… Сакура в подробностях описала Какаши все, что произошло в том злополучном номере, про свое детство, про издевательства тетки и убийство родителей Сакуры. — Это была случайность, тетка ударилась головой о тумбочку. Мне жаль, что подозрение пало на Хинату. Я случайно прихватила ее духи, когда проходила мимо их дома. Флакон стоял возле открытого окна, я взяла его просто чтобы понюхать. Меня отвлекли, и я сунула его в карман пальто. Забыла про него напрочь. — Про ненамеренное убийство я и сам догадался. Что мне теперь с тобой делать, Учиха? — угрюмо подумал он вслух. Сакура не верила его словам. Шестой действительно размышляет, не отдать ли ее под суд? Нет! Не может быть! — Все рассказать Гааре? — Он испытал мрачное удовольствие, увидев ее слезы и умоляющий взгляд изумрудных глаз. Конечно он не собирался сдавать (сдать своего товарища и друга? Легче оторвать себе голову!) ее Казекаге, но пусть хорошенько прочувствует свою вину, чтобы впредь не было желания вытворять подобные выкрутасы. Ее слезинка, скатившись по щеке, обожгла ему руку. Какаши опомнился, взял в ладони ее лицо и звонко расцеловал щеки, дрожащие губы, ее прикрытые глаза, вкладывая в каждый поцелуй всю нежность, на которую только был способен. — Неужели ты подумала, я такая гнида, предам тебя? Прости, — шепнул он, почти касаясь ее губ своими, — я вел себя низко. — Очередная серия поцелуев, более жарких, более смелых, его холодные ладошки на ее горячей коже под кофточкой… — Все, все, Какаши, — она убрала его руки со своей талии, — надо остановиться, — непроизвольно рассмеялась, заметив его недовольство. — Что ты будешь делать с сумкой? Под каким соусом преподнесешь все Гааре? Он ее огорошил: — Я уже все продумал. — К-когда успел? Пока целовались? — Да, — серьезно ответил он. Достал из кармана телефон и набрал номер Казекаге. — Да… Нашел, — немного послушав собеседника, продолжил: — Нет, убийцу я не вычислил, но подумав, что печати Песка он все равно не снимет, решил, что он выкинет саквояж с секретными свитками. Это единственное правильное решение с его стороны. А дальше — дело техники… Да, встретимся в Управлении через десять минут. — Пристальный взгляд темных глаз прожег ее насквозь. — Гаара, похоже, не сильно расстроился по поводу смерти старейшины. Главное для него — вернуть свитки. — Хатаке спрятал телефон в карман, забрал из ее рук сумку со свитками, сложил печати и скрылся в дымке дзюцу, не проронив больше ни слова. — Вот засранец, — с нежностью попеняла ему Сакура и направилась к выходу из храма. *** Пока Какаши и Сакура прощались, Орочимару незаметно выскользнул из храма и переместился в центральный парк Конохи. В ту же секунду щеку обожгло как огнем. Он инстинктивно пригнулся, следующий кунай пролетел мимо и врезался в дерево над правым плечом Итачи. — Что за безумная ночка?! — с восхищенным азартом воскликнул саннин, наблюдая, как Узумаки впечатал кулак в лицо старшего Учихи, а затем добавил под дых. Итачи увернулся от следующего удара, поднырнул под правую руку Наруто, с нечеловеческой скоростью крутанулся, делая подсечку. Падая, Узумаки потянул противника за край жилета, и оба оказались на земле. Глухие звуки ударов и сдавленные стоны перемежались отборным матом. — Эк их припекло! — Орочимару притаился возле куста жасмина. — Наруто! — Неожиданный, звонкий крик-мольба Хинаты раздался совсем рядом, заставив саннина вытащить меч. Как он удержался и не снес ей голову, ведомо только демонам. Орочимару в который раз за ночь сложил печать и вновь переместился. От греха подальше. *** Проходя мило моста, Учиха заметила медленно плетущегося Наруто, а позади него метрах в пяти — Хинату. На другой стороне реки стоял кто-то еще, но кто, Сакура не смогла разглядеть. «Господи, а с ним-то что?» Скулу и подбородок Хокаге украшали наливавшиеся фингалы и кровоподтеки, руки ободраны, а у куртки не хватало одного рукава. Точнее он был, но висел на одной ниточке. — Наруто, тебя подлечить? — по-матерински ласково поинтересовалась Сакура. Друг выглядел жалко и потерянно, сердце женщины сжалось от тревоги. Блондин просто прошел мимо, словно она пустое место, а вслед за ним — Хината, ссутулившись, не поднимая глаз. Проникновенный шепот над ухом пронзил Учиху с макушки до пят: — Самые проблемные бабы — такие порядочные, как ты и скромницы, как Хината. — Яда в голосе саннина хватило бы на десяток морских змей. Сакура медленно повернулась. — О чем это ты? — В голосе холодная сталь, в душе — тревога. Орочимару никогда ничего не делает и не говорит без причины. С минуту желтый и зеленый взгляды буравили друг друга в полной тишине. Сакура не выдержала первой. Нервы и так были на взводе, да еще это… этот… Орочимару! — Что ты имеешь в виду, паскуда?! — угроза в ее голосе не предвещала ничего хорошего. — Дай-ка подумать, — зубастая улыбочка вышла тошнотворно душевно-искренний. — Убиваешь тетушек, — он загнул мизинец, — тыришь секретные документы, — проказливо подмигнул и загнул следующий палец, — и, — саннин нагнулся и зашептал ей на ушко, — тискаешь своего бывшего сенсея во всех мыслимых и немыслимых местах. И кто из нас после этого паскуда? — Он глянул ей в глаза и со злорадным удовлетворением отметил неуверенность, отголосок страха и обиду в расширенных зеленых глазах. Орочимару щелкнул Сакуру по носу и исчез. Учиха сама удивилась, насколько сильно ее задели слова Змеиного саннина. События последних нескольких месяцев вихрем пронеслись перед внутренним взором. Проблемы на работе, ее отношения с Какаши, сегодняшняя гнетущая ночь, дышащий на ладан брак с Саске. Саске. Саске… Она не имеет права больше мучать его! Он не лучший отец и муж, но не заслуживает пренебрежения с ее стороны. — Кинули меня. — Хриплый голос над самым ухом Сакуры прозвучал в полной тишине неожиданно громко. Учиха, отточенным за много лет движением, двинула неведомому «врагу» локтем в солнечное сплетение, тот охнул и отступил назад. Обернувшись, женщина посмотрела на измочаленную рожу старшего Учихи, и до нее сразу дошло. — Демоны, Итачи?! Ты соблазнил Хинату? Решил развлечься? Гребаный урод! Да ты и мизинчика ее не стоишь! Она любит Наруто. ЛЮБИТ! А ты… ты! — у нее не хватило слов выразить свое возмущение и отвращение к Итачи. Чуть не задохнулась от обиды за друга, пока орала. — Ну, — подначил ее взбешенный Учиха, пытаясь схватить ее за грудки, — продолжай! — Просто урод, — выплюнула ему в лицо Сакура. «Просто Урод» не остался в долгу: — Дура дикая, на себя посмотри! Дуришь голову моему брату, думаешь людям глаза замазать? Трахаешься со своим бывшим капитаном! Сколько можно мучить Саске? — Минут пять они орали друг на друга, стоя на середине моста, пока тихий голос младшего брата не нарушил их весьма содержательную беседу. За эти пять минут Саске узнал больше, чем за последние несколько месяцев. — Это правда, Сакура? Ты и… — голос подвел его, он прокашлялся и продолжил: — Ты и Какаши? — Не хотелось верить, что один из его лучших друзей, руку которого он пожимал буквально час назад, оказался предателем, нагло лгал ему в глаза. Двойное предательство, великолепно! «А разве здесь нет и моей вины?» — справедливости ради спросил себя Учиха. Горло свело судорогой, он хотел сказать что-то еще, но вырвался лишь невнятный хрип. Сакура стояла молча, опустив плечи и глядя на водную зыбь, сверкающую в серебристом свете луны. Что она могла сказать? Оправдываться? Глупо! Просить прощения? Язык будто присох к нёбу. Молчание затягивалось, скручивалось в жгуты, превращалось в лед, довлело над ними, пока где-то в парке не закричала ночная птица. Все трое вздрогнули. Не проронив ни слова, Итачи и Саске повернулись к Сакуре спиной и пошли прочь от застывшей женщины. А Сакура? Тошнотворное чувство вины туго переплелось с умиротворением. Не нужно больше гадать, как объясниться с мужем, лгать ему в глаза, притворяться, что идешь на прогулку, а не несешься сломя голову к любовнику. Она вдохнула полной грудью, посмотрела вслед мужу и решилась. — Саске! — Ее крик заставил Саске стремительно обернуться. Даже издали она видела боль и осуждение в его глазах. — Прости, прости меня! И спасибо... за все! — крик вырвался словно из самой глубины души, эхом разнесся по озерной глади и затих где-то вдали, поставив точку в их отношениях. Сакура подождала, пока братья скроются за поворотом, и побрела домой. Проходя мимо особняка Узумаки, Сакура отчетливо услышала отчаянный крик Хинаты. Остановилась подле окна, прислушалась. Хината кричит?! — Я не оправдываю себя, знаю, что виновата! Не упрекаю тебя, но… тебя все время нет дома, приходишь вечером, ужинаешь и идешь спать! В последнее время мы так мало были близки… — Так почему ты просто не поговорила со мной, чего уж проще, не сказала, что тебе не хватает моего внимания? Зачем так?.. — кажется, Наруто не мог произнести вслух упрек об измене. — Итачи… это было влияние момента. Я просто… — Я не хочу слышать о нем! — …поддалась желанию… — Да хватит!!! — …не более того. Никаких чувств, Наруто! Я люблю и всегда любила только тебя. Прости меня, прости, прошу тебя! Я не знаю, как жить без тебя. — Простота ее признания поразила Сакуру. В голосе Хинаты слышались лишь безграничная нежность, невыносимая боль, стыд. — Давай поговорим завтра… то есть сегодня… вечером. Надо хоть немного поспать, — усталость пронизывала каждое слово Хокаге. Сакура кивнула своим мыслям: «Хоть бы у них все наладилось!» Она отчаянно желала в это верить. Учиха медленно побрел прочь, но ее остановил голос друга: — А ты чего по ночам бродишь? Посиди со мной. Мне нужно… — Учиха поняла его без слов, присев рядом, взяла друга за руку. Посидели, помолчали. — Ты простишь ее? — Сакура воздела руки, и синяки с ссадинами начали уменьшаться на глазах. — В жизни всякое случается, не всегда все идет гладко. Не руби с плеча.