Социальные статусы

В строгих брюках и распахнутой рубашке парень выглядел комично. Оли доложила, что Брит поехал по поручению герра Мэхорда в город за кое-какими вещами. Билл лишь кивнул. Томас просматривал новостную сводку, краем уха слушая телевизионную панель. - Золото опять поднялось в цене, а акции авиакомпаний всё ещё падают, - задумчиво произнёс он, жуя. – Ты, кстати, - тут он посмотрел на Билла и улыбнулся, - когда в Берлин к Юлиусу поедешь? - В ближайшее время. - Дай мне знать, я встречу. - Давай оставим этот разговор, - раздражённо произнёс Бэль Омм, проглатывая большой кусок омлета. Собеседник вернулся к новостям, пожав плечами. Потом он ушёл, сказав, что утомился и вздремнёт, но как только Билла подопрёт, то пусть будит. Юноша криво улыбнулся, дав понять, что так и сделает. Когда он остался на кухне один, то сжал голову руками и нахмурился. Ситуация просто идиотская. Нужно было его прогнать, но так, чтобы не показаться моральным уродом. Надо подумать над этим заранее. Брит принёс пакет из молодёжного маркета, набитый джинсами и футболками. Так и есть – нищий и жадный немецкий задрот. - Знаете, месье, - мужчина улыбнулся, вмиг омолодившись, - ваш ухажёр оказался весьма деликатным человеком, если исходить из порядков чистокровного общества. - Всё потому, что он грязнокровка. Брит почтенно кивнул и удалился, поняв, что в нём больше не нуждаются. Тряпьё, что принёс водитель, было дешёвым и слишком пёстрым для молодого бизнесмена. Но раз Томас захотел, упрекать его не в чем. Билл вернулся в спальню. Мэхорд спал на боку, прикрывшись простынёй. У него были большие ступни, рельефное тело. На лопатке красиво был вычерчен знак альф. Татуировка была сделана явно давно. Бэль Омм присел напротив его лица, чтобы рассмотреть. У губ располагались три родинки в виде несимметричного треугольника. Они безумно шли ему. Губы казались более чувственными. С другой стороны прослеживался след от пирсинга. Странно, если Том его делал, то почему не удалил рубец? Хм... На правой щеке были ещё родинки. В самый первый день Билл подметил, что этот молодой мужчина очень красив, сейчас он в этом убедился окончательно. Не потому, что Томас являлся его альфой, вовсе нет. У того был ровный нос, без кривизны, не большой и не широкий. Глазные разрезы были узковаты, но это его ни капли не портило. Губы полные, лоб ровный. Билл поддался искушению и скользнул пальцами по его шее, заворожено любуясь. Он казался идеальным, и это пугало. - Уже соскучился? – с нежностью спросил Том. - Угу. Как давно ты не спишь? - С самого начала, как только ты вошёл. Он открыл глаза. Они были карими, насыщенными, с небольшими светлыми крапинками, которые были заметны только при близком рассмотрении. Его глаза улыбались. Билл никогда раньше не ловил себя на такой мысли и не замечал этого в людях, но вот у немца они улыбались. Он протянул руку, погладил юношу по щеке и потянулся за поцелуем. Целовались они размерено, с упоением, никто не рвался и не делал резких движений. Ласка была осознанной, желанной. Обоим хотелось неспешно дарить другому своё тепло, внимание. Билл поддался эмоциям. Сила другого его ослепила, а может он просто устал быть один. Забравшись на Тома, они продолжили целоваться, только руки немца уже откинули полы халата и пробрались к коже. Он промочил пальцы в смазке, удовлетворённо улыбаясь через поцелуй. Бэль Омм вновь готов, только в этот раз желание было рациональным. Он всё понимал и осознавал, сам тянулся к Тому, в надежде на продолжение. Когда в него вошёл палец, Билл застонал, но не отпрянул. Наоборот, начал ёрзать у парня на паху. Возбуждение било внутри раскатами, только на этот раз спокойными, не колющими, приносящими лишь усладу. Том раздвинул его ягодицы и запустил в анус три пальца. Француз охнул. Мэхорд расставил ноги для удобства, а потом почувствовал на члене, мошонке и внутренних частях бёдер влагу. Как он тёк! Обе руки тоже вымазались. Они проветрили комнату, но запах всё равно завладел пространством. Халат мешал, поэтому Билл выпутался из него, возвращаясь к поцелую. Томас дразнил его, игрался будто с щеночком. - Замри, - приказал, подставляя головку к отверстию. Юноша пыхтел, выпрямившись. Он удобнее расставил ноги, уперев ладони на груди Тома. Тот сосредоточенно смотрел в его лицо, входя. Солнце светило очень ярко и мешало. Когда пенис был в нём, он упал на партнёра, всхлипнув. Мэхорд сжал его ягодицы, толкнувшись. Они задышали часто, широко открыв рты. Ткани прямой кишки обхватили его орган, увлажнили естественной смазкой, поэтому он скользил без каких-либо препятствий. Подмахивал бёдрами. Хлопки раздавались, заглушая шумное дыхание любовников. Билл вцепился в него, будто боялся свалиться с кровати. Он тёрся о широкую грудь, смотрел во все глаза на плечо и ни о чём не думал, отдался ощущениям. Том ебал его достаточно мощно, но не быстро, распластав на себе. Выдыхал постоянно французу в макушку. Он думал, что это скоро закончится, а что будет дальше – никто не знал. Но ему дико хотелось, чтобы дальше всё-таки было. Запах Билла будто уже растёкся по его венам, он чувствовал это всем собой, всем своим существом. И не мог отпустить. Не мог отдать другому, потому что этот избалованный гад – его, так решила природа. Бэль Омм выл от каждого толчка, всё ещё держась за него. Он обслюнявил его кожу, потел и скользил на груди. Член упирался Тому прямо в пупок, но он не жаловался. Движения стали спокойными. Страсть хоть и была, но поутихла, теперь надо было потянуть время. - Сколько у тебя было партнёров? – вдруг спросил Билл. - Поверь, очень много. - И ни один не подошёл? А ты пробовал? - Пробовал. - А я вот ни черта не был заинтересован. - Тем лучше для меня, - Том вошёл глубже, поэтому Билл взвыл. – А сейчас, золотце, давай помолчим. Мэхорд стал крутить задом партнёра, они задышали ещё чаще. Оргазм вновь подступал. Билл приподнялся и начал сам двигаться, запрокинув голову. И не было никого красивее этого парня в тот момент. Том восхитился им, как тот грациозен, как прекрасен и в данной ситуации порочен. Его тело изгибалось, принося им удовлетворение, он стонал мелодичным голосом. Внутри немца что-то лопнуло и полилось по телу теплом. Он улыбнулся, подумав, что влюбился. Вот так просто, в своего омегу, который сейчас вертел задом и царапал его живот. - Узел, - прорычал Том, чувствуя уплотнение. - Нет, не хочу опять. Парень развернул их, опрокинул партнёра на спину, вцепился в него поцелуем и вышел, совладав с собой. Узел так и не окреп, зато они были возбуждены. - Давай сами. Бэль Омм сел и взял в кулак крепкий член. Мэхорд последовал его примеру. Они дрочили друг другу и целовались. Под Биллом уже образовалась лужа, режа оба носа своим запахом. Но им было всё равно. Они ускорились. Француз обхватил того за шею, плотнее к нему сев. Они жалились языками, кусали губы, потрошили кожу истязаниями, до красноты, до засосов и укусов. Билл взвыл громко, а потом заорал, когда Том впился ему в кадык. - Да! Ещё! Я хочу ещё! Его колотило. Он упал на спину, совсем обезумев от возбуждения, порциями выплёвывая из пениса сперму. Том зажмурился и вылился ему на бедро, бухаясь рядом. - Как же тут воняет! – отдышавшись, пожаловался юноша. - Не без этого. Они проснулись ночью, поели и их марафон продолжился. На пятый день Билл почувствовал себя как нельзя лучше. Он встал утром и улыбнулся. Никакой чудовищной боли, ничего не тянуло, не беспокоило. Мысли были чисты и максимально невинны. Но вот рядом с ним лежала целая проблема. Он встал, помылся и с каким-то садистским удовольствием надел трусы впервые за эти дни. Одежда была разбросана по всей спальне. Что-то было не так, что-то смутило его, но француз предпочёл не задумываться. Билл распахнул окна, закутался в халат и вышел. Он должен выставить Томаса из дома. Теперь он нежеланный гость. По опыту Бэль Омм знал, что такие отвязываются, если предложить им денег. В случае с немцем – большую сумму денег. Он явно не богат, потому что ещё не президент концерна. Так что можно было бы предложить ему сделку. На кухне Оли уже сервировала стол на двоих. - Не надо. Я буду есть один. - А как же герр Мэхорд? - Он спит и поест сам, без меня. - Как скажете, Билл. Юноша открыл новостное окно, раскрыл панель и стал просматривать дела. Но мысли всё равно возвращались к самцу, который спал в гостевой спальне. Чёрт бы его побрал. - Оли, - остановил он женщину, - надеюсь, никто не знает, что в период карантина у нас был гость? - Разумеется, месье. Кофе показался ему божественным даром. Как хорошо быть просто человеком! С удовольствием он поел, прочёл новости и написал Тони. Томас спустился уже поздним утром. На нём были джинсы, майка и отвратительные, дешёвые кеды, он потянулся на ходу и улыбнулся Биллу. - Нам нужно поговорить, - начал тот. - Давай, - немец посмотрел на него, усевшись напротив, уже жуя. - Я хотел выразить благодарность тебе за то, что ты помог мне в нелёгкий момент. Я ненавижу свою природу и до сих пор не могу её принять, смириться. Спасибо тебе. Но всё то, что было, не должно повториться. - Это почему же? – Том в момент поменялся в лице. - Ты прекрасно знаешь причину, - надменно выдал юноша. Мэхорд поставил чашку на стол, чуть скривил губы и злобно посмотрел на любовника. - Разве я не ясно дал понять, что ты мой? Всё, точка, абзац. - Я не имею права на это, - спокойно ответил Билл. – Мы не пара друг другу. Томас встал. Он разозлился и теперь пыхтел, как бык. - То есть, спасибо мне за секс – вали? - Примерно так, только в более вежливой форме. - Ну ты и дрянь! Билл тоже вскочил. Он швырнул в него кружку, но немец вовремя увернулся. И только сейчас Бэль Омм понял, что не так: у него слегка изменился запах. Ноги подкосились, от осознания он чуть в обморок не упал. - Ты... гнида ты скабрезная, ты пометил меня! - Да потому что ты мой, тупица! - Как ты мог? – Билл уже зашёлся рыданиями, уткнувшись в ладони. – Как? Кто дал тебе право? Он всхлипнул и затрясся плечами. Обида и боль одолели омегу. Что же теперь с ним будет? - Как я не мог? Соблазн был велик. Мы теперь повязаны. - Скот, - Билл кинулся к нему и начал долбить в грудь. – Теперь ни одна свободная альфа не посмотрит в мою сторону, потому что я пахну другим. Я не смогу создать семью, если только со вдовцом или разведённым. А ты понимаешь, как редко такое случается? Ты обрёк меня на одиночество! И всё ради чего – секса? Мразь! Том взял его за запястья и поцеловал, попытавшись успокоить. Но злость была сильнее, чем желание в Билле. Он оттолкнул парня и заныл сильнее. - Убирайся! Сваливай, пока я не убил тебя прямо здесь. Ты обесчестил меня, ты воспользовался мной и ты пометил. Пометил! – взвыл Бэль Омм, не замечая, что на его крик сбежалась вся прислуга. – Ты поступил бесчестно и подло. Он плакал, не в силах остановить поток слёз. Мэхорд смотрел на него с презрением и тоской. Не ожидал он такого окончания их марафона. Француз обозлился ещё больше оттого, что Томас молчит, поэтому залепил ему смачную пощёчину, содрогнувшись. Тот отошёл на шаг. Он был напряжён и расстроен. - Уходи, - уже спокойно сказал Билл, вытерев слёзы. – Уходи и не возвращайся, даже если позову. Не смей появляться здесь. Даже если я умирать буду от возбуждения, ты пройдёшь мимо, иначе я воспользуюсь всей своей властью и выжгу тебя из каждого реестра в этом грёбанном мире. - Сукин сын, - отозвался немец. - Выметайся, - чётко произнёс Бэль Омм, развернулся и вышел из кухни. Он уехал. В чём был, даже не поднялся в спальню. Билл был в своей, где не пахло ими. Оли сказала, что герр Мэхорд просто попросил принести личные вещи и вызвать ему машину. Дождался её на крыльце, не оставшись в их доме ни на минуту дольше. Угрызение совести точило юношу. Он хотел, чтобы разговор прошёл как можно мягче, чтобы Томас понял... ну нельзя им быть вместе, никак. Омега лежал на кровати, смотрел на принесённые прислугой вещи любовника и тихо плакал. Ему было обидно, что судьба распорядилась иначе, что рок настиг их, что общество именно такое и уже ничего не изменишь. Можно было бы бороться, но он как капля в море, да и без поддержки немца – никто. Помеченный и брошенный. Одинокий омежка из чистокровной семьи. Ничем, в сущности, не отличающийся от шлака. Его поимели и оставили, только есть разительное отличие – своего альфу он прогнал сам. После близости ему стало хуже. Он тосковал и постоянно падал духом. Выйдя на работу, попытался сосредоточиться на делах, сделках, клиентах, продуктах – но в голове прокручивались их дни и ночи, где они были вдвоём. Как Билл раздражался излишнему позитиву Мэхорда, а тот обнимал и звонко хохотал прямо на ухо. Как брал его, мягко подчиняя, что казалось, будто бы он хотел всего этого сам. Многие заметили, что запах босса изменился. Бетам до этого было хоть бы что, а вот альфы тут же отворачивались. Словно им было стыдно: они посмотрели на чужое. В такие минуты Бэль Омм чувствовал себя вещью, поэтому злился, а потом вновь накатывала апатия. Через неделю он попросил Тони заказать ему билет в Берлин. Всё же Юлиус заслуживал уважения, нужно было приехать. Но лететь в город, который породил его альфу – не хотелось катастрофически. Билл боялся, что там всё будет кричать о Томасе. Берлин показался ему заурядным и серым. Чересчур высокие здания напоминали ему россыпь угрей на ровном лице, угнетённость давила. Из ныне живущих никто не вспоминает теперь, что этот город был когда-то столицей мощного государства. Теперь же он походил на собственную тень. Бэль Омм подумал, что пару сотен лет назад Берлин был красавцем. Многие потомственные чистокровные семьи остались здесь, даже когда пришла разруха. Но лоска не было. Всё ушло в историю. Юлиус жил в загородном особняке. Они ещё остались приватной территорией. Дом казался на фоне захудалости дворцом. Кошмар! А ведь раньше, наверное, здесь были разбиты поля, засеянные зерновыми или усыпанные цветами. Прислуга проводила юношу на третий этаж. Мужчина, что лежал на кровати, не был похож на того, который сидел в его конференц-зале больше полугода назад. - Юлиус, что же с Вами? – тут же кинулся к нему Билл. – Что поедает Вас, милый друг? - Рак. Увы, осталось мне недолго, поэтому я позвал Вас на этот разговор, пока ещё в состоянии говорить внятно. Начал он с того, что был опечален отсутствием Томаса в этот момент, как своего преемника, ведь тот сейчас возглавляет концерн. Затем разговор плавно перешёл на тему их сотрудничества. Юлиус видел в этом благо, которое поспособствует ни одному поколению. Попросил держаться намеченного курса и не сворачивать. Он хотел, чтобы они не ссорились и принимали решения единодушно. Когда Бэль Омм спросил, почему именно Томас его преемник – старик не ответил. Они помолчали. Биллу принесли чай. Ему было больно смотреть на мужчину. Тот угасал до ужаса быстро. - Месье Бэль Омм, - начал Юлиус, тут же переходя на неформальное общение, - мальчик, перед тем, как ты уйдёшь, я хочу высказать тебе своё самое заветное желание. Француз подвинул кресло ближе к кровати. - Ты молод. Молод и Томас. Я возлагаю на вас надежды. Я постеснялся сказать вам это сразу и с глазу на глаз, подумав, что вы сочтёте меня выжившим из ума стариком. Билл, - он протянул свою хилую руку, - прошу тебя, как просил Томаса, подумать над тем, что я сейчас скажу. Мы живём в скучное и слишком дисциплинированное время. Ты видел, что порядки сделали с городом, в котором я родился. Остались лишь несколько процветающих районов – всё остальное можно смело сносить. Я не хочу, чтобы фирма пришла в упадок. Томасу я верю, но ему не хватит власти. Он уязвим. Ты знаешь причины. Дай мне слово, что подумаешь вот над чем, - мужчина сглотнул и крепче сжал молодую ладонь. – Слияние. Пускай не сейчас, не через десять лет, но когда-нибудь. В ваших руках будут жизни миллионов, будет власть, о которой вы оба никогда не мечтали. Только благодаря слиянию вы возвыситесь, вы обретёте мощь и сможете манипулировать массами, вы сможете исправить огрехи. Билл, подумай, дай слово. - Даю. - Если два концерна сольются в один, половина Европы будет ваша. Вы станете контролировать практически все потоки. Только представь, что последует за этим решением. Я понимаю, сейчас это кажется абсолютным бредом и безрассудством, но если расписать стратегию на пару десятков лет вперёд – я окажусь прав. Вы оба, вы под пристальным взором, Билл. Ты омега, Томас грязнокровный. Но вместе вы сможете запустить клин в сердцевину современного идиотизма, потому что сильнее вас не будет никого. Он закончил, опять сглотнул и убрал руку. Билл моргал, только сейчас заметив, что привстал над ним, смотря во все глаза. Юлиус сделал передышку, улыбнулся и попрощался. Бэль Омм всего лишь кивнул, удалившись. Он был прав. Центр Берлина не казался таким кошмарным, как его окрестности, но в этой фальшивой роскоши не было ничего стоящего. Юноша решил перекусить, потому что его самолёт пока стоял на дозаправке. Он смотрел по сторонам, и ему нравилось то, что он видит, хоть это и было остаточным от былого гламура. Билл был впервые здесь, но вернуться его почему-то не тянуло. Когда он сел в самолёт, то тут же задумался над словами Юлиуса. Тот определённо слетел с катушек. Слияние? Ну что за бред! Если одна фирма, к примеру, делает хорошо плату, а другая - спец в экранах, то не факт, что они смогут создать нереальную телевизионную панель, на которой разбогатеют. Да, в их ситуации речь о другом, но принцип тот же. Бэль Омма аж передёрнуло от мысли, что ему придётся работать с Мэхордом. Не будет такого. Семья его тогда просто задушит и кинет в клинику, в которой он и стухнет. Никто и никогда этого не позволит. И Томас не хуже его это понимает. В тот день, только прилетев, его стошнило. Он погрешил на берлинскую стряпню, но потом понял, что это не было случайностью. С каждой неделей ему становилось хреновее. Порой ночью он открывал глаза и видел себя на кровати, сжимая пиджак Тома, нюхая его и даже скуля. В другой день на него нападала сонливость или лень. Тони приходилось повторять одно предложение по несколько раз. Билл потел, постоянно жаловался на усталость, мог сидеть на своём кресле в офисе и залипнуть. Просто смотреть в стену и ни о чём не думать. - Знаете, месье, Вам надо бы сходить к врачу. Оли стояла в халате. На часах было три ночи, а Билл трескал мороженое, завернувшись в огромное одеяло. - Я в норме. - Вовсе нет, - настояла женщина. – Я настаиваю. Скажите Апиби, чтобы назначил Вам встречу. Билл упирался ровно ещё одну неделю, а потом рвать его начало с удвоенной силой. Юноша злился на свою глупость и малодушие. Вот надо же было поесть в Берлине, сто процентов у него в пище было что-то мерзкое. А может и паразит завёлся. Тогда выводить его надо будет целый месяц! Он пошёл на приём к врачу и высказал свои опасения. Тот кивнул, заверив, что родители или иные родственники не узнают. Всё-таки со своими проблемами он может справиться сам. Через четыре дня, весь измотанный от тошноты и усталости, Билл услышал вердикт: - Вы были отчасти правы, месье, только паразит сидит в Вас другого рода. И доктор почему-то улыбнулся. - Я Вас не понял. - Вы беременны, Билл. Его огрели словами, как тяжёлым предметом. Он открыл рот и подскочил. - Вы уверены? - Абсолютно. Вы понесли. Поздравляю. - Увы, не с чем, - кисло отозвался пациент. Врач настоял на обследованиях. Билл лежал на койках или просто сидел перед аппаратом, не думая ни о чём. У него взяли анализы, выписали витамины, затем отправили домой. Он не помнил, что с ним делали, как он сел в машину и доехал. Все стояли в холле и ждали результатов, потому что волновались за хозяина. - Месье, - обратился к нему Апиби, - объявить дни карантина? - Нет. И все разошлись. Омега зашёл в свою комнату и сел на кровать. Впервые за несколько часов сознание прояснилось. Томас избавил его от течки, пометил, ушёл, потому что его прогнали, а теперь ещё и выяснилось, что обрюхатил. Ну какой дебил заявляется к омеге без презерватива? Отлично парень постарался. Взял и сломал Биллу жизнь. Занёс над головой хрустальную вазу и швырнул на бетонный пол. Бэль Омм тоже виноват. Он посмотрел в окно. И сейчас с решительной точностью понял, что ребёнка он не оставит. Юноша брезгливо посмотрел на свой живот, который не был даже выпуклым, прикинул, что там внутри лишь плод, у которого даже сердца нет. Так что ему переживать? Он справлялся, блевал, лежал, стонал, но не думал. Приказал себе не думать. Лишний мыслительный процесс лишь вредил. Проблемой было только то, что скинуть плод – это задача. Аборты уже давно не делали. Чересчур плодовитых стерилизовали, чтобы не допустить избыток той или иной нации. Во Франции было разрешено иметь максимум пять детей. Конечно, многие не дотягивали и ограничивались всего двумя-тремя, а вот в Азии, к примеру, уже несколько сотен лет после второго ребёнка люди шли сами на стерилизацию. Таков был закон. Детоубийство было вне закона, аборты запретили, хоть и существовали подпольные клиники, но за сто с лишним лет их все накрыли, хозяев поубивали, тем самым, оградив граждан от лишнего соблазна. На смену абортам пришли таблетки, но партии яда тоже быстро выследили. Остались лишь Стопы. За помощь к этим чудо медикаментам Билл и хотел обратиться. Капсулы содержали в себе вещества, останавливающие рост плода, то есть он прекращал развиваться. Эта смесь выводилась за одну неделю, поэтому было невозможно выследить причины остановки. Затем шла одна банальность: врач видел, что плод не развивается, то есть, он умер, начал просто гнить, пациенту делали операцию, ведь его здоровье было под угрозой. Законный аборт и нет проблем. Человек лежал несколько недель, усердно изображал горе, а потом от партнёра что-нибудь получал в презент и слышал: «Мы попробуем ещё». Это было сложно. Жулики шифровались как надо. Но Билл всё-таки вышел на них. На счёт были переведены деньги, а по почте пришли Стопы. Бэль Омм поужинал, любезно поговорив с Оли, а потом пошёл в ванную. Он вскрыл упаковку, обнаружив всего две капсулы. Одна была синего цвета, а вторая жёлтая. Первой нужно было принять жёлтую, она блокировала защитные функции организма, как бы прочищая путь второй, синей капсуле. Та уже была с ядом, который поражал ткани плода и пуповину. Билл знал, что сможет, он уговаривал себя не думать об этом и знал, что так лучше. Томасу нет дела до него после отказа. Если он родит, то вообще никому не нужен будет. Дети – обуза. Юноша посмотрел на себя в зеркало. По щекам текли слёзы. Он должен это сделать ради себя. Только лишь себя самого, потому что никто не защитит его. Он один, он может остаться в одиночестве до конца дней. Живот уже выпирал, но не слишком сильно. Положив на него руку, омега погладил кожу. Что для него важнее: собственное счастье или рождение? Он даст жизнь, ребёнок станет для него всем, тогда и партнёр не нужен. А если избавится, то можно потом нарожать ещё тысячу. Капсулы лежали на ладони. Такие безобидные с виду. Билла скрутили слёзы отчаяния. Он сел напротив раковины, подтянув к себе ноги. Возникнут вопросы, с кем он зачал, почему является единственным родителем. Ребёнок этого тоже не поймёт. Возможно, возненавидит даже. Родители точно взбунтуются. Но сейчас, сидя на полу и держа яд, он понимал, что не может убить. Просил себя так долго, а когда пришла пора – силы воли не хватает. Это же живое существо, у него внутри, оно уже дышит там, нуждается в нём. Это не просто плод, а его ребёнок, не имеет значения, от кого он. Билл отшвырнул таблетки и убежал в свою спальню, всё ещё рыдая. Утром он пытался найти капсулы, чтобы избавиться от них. Они были нелегальными, ничего хорошего не будет, если их найдут. Но обрыв всю ванную, пилюль юноша не нашёл. На кухне он сидел задумчивый, водил пальцем по кромке чашки. - Я их спустила в унитаз, - отозвалась Оли. – Если ты не против. Она называла его на «ты» в крайне редких случаях: когда забывалась от страха или беспокойства, или в периоды неконтролируемой нежности. Бэль Омм не возражал. - Ты догадалась, да? - Конечно, месье. И я рада, что мне выпадет честь увидеть в этом доме детей. - Это должно остаться тайной. - Месье, - укорила его прислуга, - мы все слишком Вам преданы. Так в доме узнали, что хозяин беременный. Апиби получил распоряжения о составлении его графика, закупке витаминов и походов к врачу. Начала потихоньку освобождаться и переделываться соседняя спальня. Было принято решение, что о его положении никому не будет известно, кроме обитателей этого дома, и он будет скрывать свою тайну как можно дольше. Встречи с родителями откладывались. На работу он ходил, но максимально скрывался от персонала. Костюмы стали ему маловаты, да и живот выпирал. Энтони спросил у начальника в лоб, беременный ли он. Тот кивнул, а затем сказал, чтобы помощник не распространялся. На удивление, все, кто видели Билла в офисе, не открывали рты и даже в его сторону старались не смотреть. Они глубоко уважали его, а то, что он забеременел, было вполне ожидаемо. Он же омега, помеченный. На очередном приёме врач провёл ультразвук, и они увидели два сердца. Двойня! Билл заулыбался и почувствовал себя очень счастливым. Их будет двое. Дети. Его будто укрыли тёплым одеялом. Он в момент почувствовал странное облегчение от внесения ясности и удовольствие. Ему удастся выносить их и дать всё, что в его силах. А то, что он один – не большая проблема. Про второго родителя и наврать можно. Бэль Омм распорядился о том, чтобы все вещи были умножены. Он-то думал сперва только об одном ребёнке, а у него целых два будет. Слуги порхали над ним. Все радовались скорому пополнению, теперь они смогут позаботиться о других, и эта мысль их воодушевляла. Никто не задавал лишних вопросов. Как-то вечером Билл услышал возню. Приоткрыв дверь, он уловил злые интонации высокого маминого голоса. Вот чёрт! Его не должны видеть. Подхватив халат, Билл юркнул в соседнюю спальню, в которой шёл ремонт, и закрылся. Он успел услышать, как мама ссорилась с Оли. - Апиби, - позвал дворецкого юноша, - включи мне громкую связь. - Как скажете. Рядом с ним раздался мамин голос, протесты Оли и недовольства отца. - Мы не видели Билла уже четыре месяца! Сколько можно? - Месье нет дома. Он улетел в командировку. - Об этом нет информации. Как он мог улететь, не доложив Тони? - Поездка была связана с приватным разговором, - вмешался Хьюберт, управляющий. – Месье заказал машину, но улетел на гражданском самолёте, не на своём. О месте его положения мы не осведомлены. - Не верю! – взревел папа и куда-то пошёл. – Я должен убедиться сам. За ним поспешили все. Шаги послышались на лестнице. Они распахнули его спальню и не нашли сына. - Апиби, звук, - прошептал омега. Их разговор стал приглушённым. - Он должен был нас предупредить, - заныла мать. - Месье совсем скоро вернётся. Мы передадим, что вы навещали нас. - Да уж, - буркнул отец и поспешил в обратную сторону. - Ну как будто мне десять лет, - недовольно протянул Билл, - от родителей уже не следовало бы прятаться. - Смею заметить, месье, - отозвался Апиби, - ваши родители в данном случае повели себя некорректно. Вы дали понять, что в ближайшее время не планируете с ними встречаться. - Но родители есть родители. Билл пожал плечами и вышел. Он спустился вниз и увидел, как роскошный автомобиль заворачивает за угол. - Спасибо, - сказал он прислуге. Скрываться вечно у него, естественно, не выйдет, но ему нужна фора. Дотянуть бы до родов, а там, хоть на балы ходить и с очередными альфами знакомиться. Только лишь бы дотянуть. Билл продолжил ходить на работу. У родителей хоть и была власть, но они поверили прислуге сына, поэтому в офис не сунулись. Он звонил и просил прощения, уповая на работу и полный завал. Но не прошло и месяца, как Энтони пришлось босса покрывать. Он наврал, что Бэль Омм в отъезде, сейчас подписывает договор о поставках в Америке. В очередной раз, лёжа на койке, врач делал узи и поражённо уставился на юношу. - Не могу поверить! – воскликнул он. – Взгляните. Билл повернул голову на монитор. Два белых пятнышка, сердца, бились вровень, но вот рядом с ними, поодаль, было ещё одно крохотное сердечко. - Не может быть! – парень сел. – Их трое? - Да. Трое. Месье, думаю, третьего не было видно из-за его положения, но сейчас он повернулся. Такое бывает. Билл обнял живот, прикрыл глаза и поздоровался со всеми тремя. Что ж, им будет веселее. Он часто стоял у зеркала и смотрел на себя. В нём как будто многое изменилось. Живот всё больше походил на гигантский натянутый прыщ. Большой, несоразмерно большой. Билл был тонким и высоким, а тут такая нагрузка. Спина ныла время от времени. Он стал реже появляться на работе. Там все смотрели на него с непередаваемой нежностью. Будто бы это их детей вынашивает такой красавец. Разумеется, Бэль Омм уставал, глотал витамины, которые почти заменили ему нормальную пищу. Он часто спал днём, зарывшись в одеяло, и постоянно гладил живот. Разговаривал с детьми, будто они слышат его. Делился планами, читал им сказки. А когда становилось невмоготу от одиночества, упоминал Тома. Юноша грустно улыбался и говорил животу, что отец у них красивый, сильный, настырный до ужаса, но невероятно притягательный. И дети у него будут такими же: красивыми и сильными. С таким же карим цветом глаз и бесами в зрачках. Если мальчики, то станут сорванцами. А девочки тогда будут хитрющие, но ласковые. А потом он брал что-то из вещей Мэхорда. Нежно гладил брюки, к примеру, и показывал их животу, как бы в доказательство, что отец-альфа у них действительно есть.