***
Джим сидит в первом ряду на лекции по математическому анализу, кончики пальцев сильно мерзнут. Собственные руки почему-то при взгляде на них кажутся слишком тонкими и бледными. Он не помнит, когда последний раз был на лекции в качестве ученика. Преподаватель, мужчина преклонных лет, монотонно вещает о свойствах пределов функций и царапает мелом по доске. Кривые белые линии на доске не хотят складываться во что-то определенное. Сзади Джима, кажется, кто-то храпит, рядом положив голову на локти, слегка посапывает Мэнни. Друг выглядит гораздо спокойней и даже моложе, чем обычно. Джим улыбается и сам не знает чему, то ли потешаясь над заснувшим на паре Мэнни, то ли просто радуясь, что этот оболтус наконец спит. Парень смотрит на часы, минутная стрелка едва сдвинулась, ему кажется, словно этот час не кончится никогда. Джим не уверен откуда, но точно знает, что лекция закончится через сорок минут, когда-то заученные цифры всплывают в памяти. Он подпирает щеку ладонью и раздумывает над тем, чтобы самому закрыть глаза. Хотя бы на минуту или на пять. Тихо вибрирует телефон, Джим переключается на него. Ничего интересного, всего лишь рассылка научного журнала. Приходится вернуться к доске с белыми закорючками, едва напоминающими своими очертаниями цифры. Кто-то сзади зовет его. — О чем задумался? — Кейт щелкает пальцами прямо у его носа и улыбается. Слова доносятся странно, словно что-то сильно искажает звук. Джим хмурится и осматривается, никакой аудитории нет, они стоят на улице напротив витрины, кажется, Джим ее уже где-то видел. Он оглядывается еще раз и зацепляется взглядом за профессора, который зачем-то царапает мелом на стене теорему о предельном переходе. Джим хмурится еще сильнее и не может понять, почему он решил, что это именно теорема о предельном переходе. Строчки сливаются в сплошные белые неровные полосы, но ученый точно знает, что это она. — Предел, — Джим с особым смаком произносит это слово и пытается прислушаться к своим ощущениям, словно попробовал редкий деликатес и пытается понять, нравится ли он ему или нет. — Предеееееел. Кейт хлопает глазами и округляет рот. Слово гудит и разносится эхом, хотя так быть не должно. Что-то важное скрыто в таком обыденном и простом слове, но Джим не знает что это. — Предел? — неуверенно повторяет Кейт и шмыгает носом. Джим слегка склоняет голову на бок: — Предел. Профессор поворачивается лицом к Джиму, и ученый на секунду видит другого человека, с красной кожей и длинными черными косами. Джим трет глаза, но профессор исчез. Кейт неожиданно хватает его и требовательно тянет его за руку, ученый дергает рукой, но не может ее вырвать. Хватка просто каменная. Тонкие бледные пальчики обхватывают запястье, длинные красные ногти царапают кожу. «Кейт никогда не носила красных вещей», — Джим немного осоловело моргает и поднимает глаза с руки на лицо. Он не видит Кейт, вместо нее странное белое существо, с пустыми огромными глазами и жидкими волосами. Оно разевает зубастый рот и издает булькающий звук. Ученый не боится, хотя должен. Он знает, что это существо ничего ему не сделает. На периферии зрения снова появляется профессор и чертит диаграмму, которая совершенно не имеет никакого отношения к пределам. Джим не знает почему, но это важно. День сменяется ночью, существо больше не скалится и хватается за руку не требовательно, а обреченно, словно прося помощи. В пустых глазах-плошках появляется искра разума. У Джима сжимается сердце, но он не может ничем помочь. Профессор торжествующе вскидывает руки, когда заканчивает чертить диаграмму на каменном обломке. Вокруг все еще город, точнее то, что от него осталось. Джим почему-то больше не испытывает от этого ужас. Ему все равно. Существо скулит и извивается, в его глазах мелькают огненные блики, и отражается позеленевшее небо. Откуда-то слышится протяжный вой, поднимается слабый ветер и начинает гонять серую пыль под ногами. Ученый оглядывается, ища источник воя, но никого нет. Существо дергает Джима и заглядывает ему в глаза, но тот отшатывается от бездонных провалов глазниц, вырывает руку и бежит от него прочь. Ноги скользят по мелким камушкам, то и дело, норовя потерять равновесие, Джим пытается скрыться от существа. Но все тщетно: куда бы Джим ни сворачивал — оно рядом с ним. — Я не могу! Не могу! — Джим хрипит, но эти звуки звенят в ушах, профессор удивленно оборачивается. — Слышишь меня, я не могу. Ничего не могу. Существо смотрит на Джима как-то по-детски обиженно, словно ему запретили съесть конфету до обеда. Ученый отворачивается от него и садится на землю, сжав голову в руках. Профессор прикатывает откуда-то меловую доску и начинает рисовать карту мира. Джим поднимает на него взгляд и понимает, что снова сидит в аудитории, но рядом с ним сидят теперь белые существа. Они молча следят за каждым действием профессора и слегка покачивают головами. Ученый переводит взгляд на доску и видит карту, прорисованную до мельчайших подробностей. Профессор вырисовывает стрелочки и ставит рядом с ними знаки вопроса. Джим трет подбородок и пытается прочитать надпись над картой, но не может. Стрелочек становится все больше и больше, но ученый не понимает, зачем они. Профессор произносит громогласное «Ха!», бьет по доске ладонью и начинает размазывать нарисованное. Джим возводит глаза к небу и не успевает удивиться тому, что видит это самое небо. Посреди безмятежной лазури, словно в негативе, выделяется черное солнце. Ученый не успевает обдумать эту мысль. Тьма закрывает собой все.***
Джим чувствует себя странно. Снова. Кажется, это ощущение преследует его последние сутки или около того. Под головой лежит твердая подушка, ученый с легким стоном открывает глаза и видит темноту. Накатывает неприятное ощущение дежавю, мозг медленно включается в работу. Джим видит проем, из которого льется тусклый свет и больше ничего. Он резко садится и понимает, что был укрыт каким-то покрывалом. В глазах темнеет, и мир полностью заволакивает чернотой. Ученый хватается за голову и трет лицо. В конечностях жуткая усталость, словно он тягал железо в спортивном зале. Джим появился в зале как-то раз по настойчивой просьбе Мэнни. На следующее утро ученый едва выполз из своей комнаты и не смог нормально провести презентацию нового проекта. Как же он тогда злился, а оно того стоило? Почему-то эта история всплыла в памяти именно сейчас, Мэнни тогда хотел его свести какой-нибудь красоткой. «Не дрефь брат, найдем и твое счастье», — сказал он тогда. А потом ученый познакомился с Кейт в кафетерии после той злополучной презентации. Джим хлюпает носом и приказывает себе перестать об этом думать, но сознание услужливо подкидывает каменный завал с торчащей из него ногой. Ученому кажется, что в комнате холодает, поэтому он натягивает себе на плечи покрывало, заворачивается в него, словно в кокон, и мотает головой пытаясь отогнать неприятные мысли. Сердце в очередной раз сжимается от горечи. Неожиданно веет чем-то гнилым. Беспричинный страх захватывает и парализует ученого. Джим крутит головой и пытается разглядеть противника в темноте. «Беги отсюда». Джим подскакивает на месте и снова начинает мотать головой. Он не уверен в том, что слышал это, и от этого становится еще страшнее и хочется как можно быстрее убежать из этого места. В проеме кто-то ходит. Ученый осторожно встает на ноги и прислушивается. Легкие шажки по поскрипывающему полу и тихое напевание доносятся из соседней комнаты. Джим делает неосторожный шаг и натыкается подошвой на что-то. Это что-то перекатывается, и ученый с легким вскриком теряет равновесие и падает, создавая невообразимый грохот. Напевание замолкает, и быстрый топот ног движется в сторону проема. Джим сжимается на полу, но в комнату входит всего лишь девушка с небольшим светильником. Ученый неуклюже пытается подняться, но ноги заплетаются в покрывале и он снова растягивается на полу. Девушка хихикает и тут же зажимает себе рот рукой. Джим щурится от света и пытается разглядеть девушку вместе с попытками встать. Эта та сама, которая встречала его вместе с местным вождем. На ней сейчас простое платье до колена, больше напоминающее очень длинную рубаху, и деревянный массивный браслет, почему-то бросающийся в глаза. Ученый улыбается ей и поднимает руки в успокаивающем жесте, она боялась его в прошлый раз, а теперь смеется, он не знает что ожидать. Девушка морщит носик и неожиданно фыркает, всем своим видом выражая, что не боится. Джим облегченно выдыхает и поправляет злополучное одеяло на плечах. Шаман появляется в проеме абсолютно бесшумно и просто молча смотрит на ученого. Джим вздрагивает и ежится. Вождь слегка склоняет голову набок. Он делает короткий жест, призывая идти, ученый коротко кивает, скидывает покрывало на лежанку и осторожно обходит девушку, стараясь успеть за уже исчезнувшим шаманом.***
Гэхедж ведет белолицего к Нууру. Южанин всегда был хорошим другом и верным советчиком. С легким сердцем Нууру привечал всех и с ним же помогал нуждающимся. Во многом благодаря Нууру племена спокойно собираются вместе и проводят этот ритуал уже на протяжении многих лун. От окружающих взглядов становиться неуютно. Странно вжимая голову в плечи, белый человек идет с согнутой спиной и загнанно озирается, словно ожидает, что на него кинется дикий зверь. Шаман иногда оборачивается, чтобы проверить бледнолицего человека, хотя Коцу за ним следит. Зверь идет на достаточном расстоянии, чтобы тот не чувствовал себя в опасности, но на достаточном, чтобы схватить при попытке побега. Лагерь племени Нууру расположился неподалеку. Легкие шатры песочного окраса колышет слабый ветер, серые сайку бегают неподалеку. Темная девушка выбегает навстречу Гэхеджу. Она широко улыбается, и ее глаза блестят как капли росы на солнце. Она прикладывает три пальца ко лбу, склоняя голову, а потом к сердцу на южный манер. Шаман отвечает тем же. Саальвари — дочь Нууру и прекрасная охотница. Она с немым удивление смотрит на белого человека, и тот прячется за спину Гэхеджа, опуская глаза в землю. Вождь Южного племени снова подкрадывается со спины. «Дурная привычка», — думает шаман, но не злится. Белый человек подскакивает от испуга, и Гэхеджа это очень веселит. Нууру откровенно смеется, а Саальвари хихикает в ладошку. Чужак смотрит на них недоуменно, но в тоже время чуть сердито. Он что-то бормочет под нос. Что-то совершенно чуждое, но одновременно словно бы знакомое и злое. Гэхедж хмурится, Нууру перестает смеяться и делает размытый жест Саальвари, шаман не знает, что это значит, но она уходит. Белый человек снова ничего понимает и уже смотрит чуть обиженно и загнанно. Шаманы пытается жестами объяснить белому человеку, что бы он повторил то, что сказал. Чужак проводит ладонью по лицу и пытается понять. Нууру тихо хмыкает на потуги своего друга. — Ты уверен, что справишься? — полушепотом произносит южанин. — Я могу предоставить возможность и тебе блеснуть своими навыками, мой друг, — шаман останавливается и скрещивает руки на груди, когда белый человек, наконец, кивает и что-то неуверенно произносит. — Это, конечно, интересно, но что оно нам даст? — Нууру слегка придвигается вперед и задумчиво смотрит на бледнолицего. — Не знаю, — просто отвечает шаман, закончив слушать, и просит жестом повторить еще раз. Чужак повинуется и говорит что-то более длинное. Гэхедж хмурится еще сильнее, он не знает этого языка и на нем не говорит никто из ныне живущих. Слова быстры, словно и сам человек куда-то постоянно торопится, и отрывисты. Шаман резким жестом просит белого человека замолчать. — Гадкое наречие, — тихо под нос бормочет Нууру. — Возможно, я ошибся, — нехотя произносит Гэхедж и поджимает губы, южанин вопросительно вскидывает брови. — Я надеялся, что в его речи могут быть какие-то ответы, но она просто непонятна. — Многие из нас хотели бы знать, откуда он и зачем послан, — утешительно отвечает Нууру и хлопает друга по плечу. — Так зачем ты его привел, уж точно не ради того, что бы я послушал это? — Я хотел бы спросить твоего совета, — Гэхедж слегка отходит от белого человека так, чтобы тот не смог снова спрятаться за чужую спину. — Совета, — задумчиво повторяет Нууру. Южный вождь обходит чужака, осматривая с ног до головы. — Я надеюсь, ты помнишь, что произошло вчера, и что показали духи? — наконец, вкрадчиво произнес Нууру. Гэхедж недовольно поджал губы. — Все до мельчайшей детали, — отвечает шаман. — Но он не может испариться или просто исчезнуть, и мы не можем лишить его жизни. Мы не уподобимся им. Гэхедж кидает брезгливый взгляд на белого человека. Нууру немного пристыженно смотрит в землю и передергивает плечами. — Я не предлагал его убить, но надо найти ему место, — примирительно произнес вождь южного племени. — Если занять чем-либо возможно, он хм… забудет о разрушении? — Это хорошая мысль, но этот человек даже не понимает нашей речи, — Гэхедж трет подбородок и немного морщит нос, посматривая на чужака. — Я думаю, стоит назначить присматривающего за ним. — Присматривающего? — Нууру смотрит на шамана со всем возможным недоверием к его словам и неодобрением. — Этот. человек опасен, духи ясно нам это показали. — Мы не можем знать, что именно имели в виду духи, — одергивает южанина Гэхедж, не повышая голоса. — Я пока не вижу никакого другого решения. — Ты хочешь предложить этот на костре, не так ли? — Нууру складывает руки на груди. Шаман просто кивает. — Так тому и быть, — медленно проговаривает южанин. — Но если тебе нужен мой совет, не упускай его из виду. Никогда. Гэхедж прощается с другом и ведет белого человека обратно в поселение. Коцу также верно продолжает охранять бледнолицего, но иногда ради развлечения сайку скалит зубы и делает выпад в сторону чужака. Шаман со слабой усмешкой качает головой на эти игры и попытки белого человека не испугаться каждый новый раз. Люди в поселении уже меньше перешептываются, но вождь думает, что примут они этого человека далеко не скоро, если вообще когда-нибудь примут. Мимо проносится молодой парень с охапкой соломы, и шаман вспоминает о близости общего костра. Солнце уже спустилось и едва касается горизонта. Скоро все начнется и придется держать ответ перед всеми собравшимися племенами. Гэхедж слегка хмурится и думает о том, кому бы доверить столь значимое дело, но никак не может подобрать идеального человека. Белый человек тем временем идет уже более смело и крутит головой. Шаман надеется, что он ее не свернет. Наблюдать за бледнолицым достаточно интересно. Возможно, Гэхедж смог бы сам присмотреть за ним. С некоторой помощью. Шаман задумчиво останавливается около входа в собственное жилище. Белый человек, не ожидавший заминки и все еще озиравшийся по сторонам, врезается в его спину и, издав тихий возглас, отскакивает назад. Гэхедж оборачивается, трет подбородок и смотрит на затихшего бледнолицего. Джеки выскакивает из проема, как только слышит шум. Шаман делает размытый жест, давая понять, что все в порядке. Все мысли Гэхеджа сосредоточены на том, как решить сложившийся вопрос. Время стремительно несется вперед, и именно сейчас шаман чувствует это особенно остро. Солнце на треть ушло за горизонт. Джэки тихо скрывается обратно в жилище. Белый человек опасливо поглядывает на сайку, но тянет к нему руку в попытке погладить. Коцу смотрит на него испытующе, словно раздумывает сразу ли укусить или посмотреть, что будет дальше. Гэхедж тоже с интересом наблюдает за этой картиной, давно забытое любопытство поднимается волной, словно он снова молод и свободен.***
Джиму не нравится то, как на него смотрят. Ему не нравится то, что его водят туда-сюда и что-то о нем говорят, словно он вещь какая. Даже с этими зверьми обращаются лучше. А зверь идет за ним и словно издевается, но это же просто животное. Вождь прямо перед ним резко останавливается, и Джим, не рассчитав шага, врезается в чужую спину, ойкнув он отскакивает, а зверь рядом ехидно скалится. Ученый мотает головой. «Быть такого не может, просто животное». Вождь оборачивается и оценивающе смотрит на ученого, Джиму снова становится не по себе, точно также как в тот момент, когда его обсуждали с другим вождем. Выскакивает девушка, но вождь быстро отправляет ее обратно. Они явно что-то задумали, но что? Зверь сидит рядом и смотрит своими глазищами, рыжая шерсть топорщится во все стороны, и оно помахивает хвостом. Отчего-то животное привлекает, Джиму страшно и интересно. Какая шерсть у этого существа? Внутренний исследователь мечется в поисках ответов. Почему здесь так? Здесь это где? Реально ли то, что он видел? Реально ли все вокруг? Джим вздыхает, понимая, что слишком далеко зашел в своих раздумьях, о реальности и нереальности думать не стоит. Оно того не стоит и не имеет ответов. Рыжая шерсть на загривке призывно колышется, и зверь сидит совсем рядом, словно опять издевается, хотя нет. «Просто любопытствует», — ученый склоняет голову набок. — «Я для него такая же диковинка». Рука тянется сама, и Джим думает, что не стоит этого делать, но зверь смотрит вполне миролюбиво на протянутую руку и, кажется, не собирается что-либо предпринимать. Пальцы зарываются в теплую шерсть. Странное незнакомое, но жутко приятное ощущение. У Джима никогда не было домашних животных, даже самых неприхотливых рыбок. — Ко-цу, — медленно произносит низким голосом вождь, от чего ученый слегка подскакивает, и слегка кивает на зверя. — Коц-цу, — хрипло повторяет Джим, едва шевеля губами. Животное довольно скалится, по крайней мере, он так думает. Солнце наполовину опустилось за горизонт, окрашивая небо в бардовые оттенки, ученый переводит взгляд на человека рядом, который по какой-то причине едва заметно хмурится и тоже поглядывает на горизонт.