Alea est jacta. Жребий брошен.
***
Туман окутывал побережье. Вдалеке можно было увидеть цветные кровли домов, покрытые молочной дымкой; если прислушаться, то и услышать грохот проезжающих по дороге грузовиков и шелест легковых машин. Одна из них свернула с трассы и выехала на проселочную дорогу, терявшуюся среди высокой травы и редких кустарников. Умело объезжая все ямы и колдобины, черный пикап двигался по направлению к особняку, гордо возвышавшемуся над полями. Подъехав к крыльцу, машина остановилась. Из салона вышла стройная женщина сорока пяти лет, с длинными светлыми волосами, собранными в конский хвост на голове, одетая в простую рубашку и джинсы. Поднявшись по ступеням на террасу и стараясь не шуршать пластиковыми пакетами с покупками, она скинула промокшие от утренней росы кроссовки и тихо шагнула в полумрак дома. В нос тут же ударил запах дерева и старины, которым был пропитан буквально каждый квадратный метр особняка: Хоуп осознала, как долго она здесь не была. Пройдя в кухню, женщина принялась готовить праздничный завтрак. Впервые за несколько лет она смогла приехать в это место и поздравить Еву с днем рождения напрямую, а не отправляя по почте глупых открыток и переводя на банковскую карту какую-либо сумму денег, компенсируя этим своё отсутствие в её жизни.***
В доме стояла полная тишина, лишь из-за окна доносились звуки прибоя. Завернувшись в голубой флисовый плед, на кровати тихо посапывала Ева. Ей снилось детство; воспоминания яркими огоньками вспыхивали и тут же пропадали, уступая место суровой реальности. Внезапно за окном раздались странные звуки. Девушка встрепенулась, поднялась с кровати и, не снимая с себя плед, на цыпочках прошла по холодному паркету к окну. Затем выглянула за занавеску и замерла. У крыльца стоял пикап её матери, который она последний раз видела пять лет назад — это чуть больше, чем она не видела саму мать. После переезда в Лондон Хоуп начала налаживать жизнь — устроилась на работу в солидную фирму, которая занималась приготовлением свадебных церемоний для высших слоев общества, а вскоре заняла там пост директора — и тогда всё её свободное время пропало. Первый год они могли еще собираться вместе по праздникам, но потом поводов для встреч становилось всё меньше и меньше, а вскоре они и вовсе свелись к нулю. Даже когда девушка получала диплом об окончании университета, она напрасно искала в зале мать: та не смогла приехать на церемонию по причине того, что день выдачи дипломов совпал с одной из громких свадеб, на которой она не могла не присутствовать. В волнении прикрыв глаза, девушка ощутила, как по всему телу волной прошла дрожь. Ева вышла за дверь, прошла по коридору и очутилась напротив арки, ведущей в кухню. Там, надев передник, у плиты стояла Хоуп. На сковороде шкворчали грибы, кофеварка с капсулой эспрессо наливала в кружку ароматный напиток. Ева с мертвенным спокойствием наблюдала за матерью. Она и не думала, что когда-нибудь сможет увидеть ее вновь. За те три с половиной года, которые были проведены порознь — в небольшой квартире на Гиффорд Гарденс, которую Ева снимала в доле со своей подругой Тиффани, и на втором этаже добротного каменного здания на Левер-стрит — их отношения сильно изменились. Девушка сделала нерешительный шаг вперед; в голове у неё проносились все сценарии их встреч с матерью, которые она вообразила себе за эти долгие годы. Она думала, что сможет прохладно перенести их встречу, но внутри понимала, что это не так. Потому что Ева любила свою мать. Пусть даже не всегда ей казалось, что эта любовь взаимна. — Мама, — тихо произнесла девушка. Хоуп медленно развернулась. Глядя на свою повзрослевшую девочку, она понимала, что из её головы исчезли все слова, которые она хотела произнести. — Я скучала по тебе, — в конце, упавшим голосом проговорила она. — Прости, что так долго. В гостиной громко тикали часы, заполняя своим звучанием пустоту дома. Мать и дочь, не видевшие друг друга очень долгое время, сейчас стояли на расстоянии нескольких метров друг от друга, но никто из них не решался сделать первый шаг навстречу. Время медленно шло; грибы уже подрумянились, а кофеварка закончила приготовление напитка. Щёлкнув, она остановилась. Этот звук эхом разнесся в головах обеих Франклин. Они будто очнулись от долгого сна. На глазах у Хоуп засверкали слезы. Она подошла ближе и заключила Еву в объятия. Ей вновь показалось, что перед ней стоит не высокая, взрослая девушка, а маленький ребенок, потерявший в большом городе свою мать. Когда кружки опустели, мать и дочь переместились на террасу. Там, расположившись за деревянным столом, они наслаждались драгоценными мгновениями. И сколько историй было рассказано за это время, столько раз на их лицах появлялись улыбки. Хоуп сказала дочери, что, к сожалению, не сможет задержаться надолго, но постарается приезжать чаще. А затем вручила Еве ключ, и когда та удивленно на неё взглянула, пояснила: — Это копия ключа от моей старой квартиры. Сейчас я живу на квартире, выделенной мне компанией, потому что она находится ближе к офису, а в этой ты сможешь останавливаться, когда будешь в Лондоне, — с улыбкой, полной любви, женщина накрутила на палец локон волос дочери. — Это мой подарок. Ева улыбнулась в ответ и взяла в руки ключ. Он был совсем новым, вероятно, сделанным около двух или трех дней назад. — Ох, совсем забыла, — спохватившись, произнесла Хоуп и поднялась со скамьи. — Зоуи тоже передала тебе подарок. Она очень хотела приехать, но, в связи с обстоятельствами… Сейчас, подожди немного. Хоуп зашла в дом и минуту спустя появилась на террасе с нарядной коробкой в руке. — Вот, держи, — проговорила она, передавая подарок. Девушка скептическим взглядом оценила подвеску из белого золота, оказавшуюся внутри. Но она не могла не признать, что украшение было довольно симпатичным. — Давай помогу, — проговорила Хоуп, забирая подарок из коробочки и аккуратно застегивая тончайшую цепочку на шее девушки. — Какая же ты красавица, — восхищенно проговорила она, отходя подальше и любуясь дочерью. — А что с тетей Зоуи? — поинтересовалась девушка, ставя коробку на стол и усаживаясь обратно в кресло-качалку. Оно тихо проскрипело, покачиваясь взад-вперед. — Её срочно вызвали на континент, — ответила Хоуп, подходя к резным перилам и устремляя взгляд вдаль. — Сама знаешь, больше пары недель моя сестра в Англии не задерживается. — Грустно, — тихо проговорила Ева, с ногами забираясь в кресло. — Я хотела бы её увидеть. Внезапно тишину разрезал звонок телефона. Хоуп нырнула рукой в задний карман джинсов и достала оттуда девайс. Скривившись при взгляде на экран, она умоляюще посмотрела на Еву. Та лишь коротко кивнула, поворачивая голову вправо и устремляя взгляд вдаль. На душе вновь стало тяжело. Девушка знала, что не могло всё быть гладко. Эта встреча была лишь коротким отвлечением Хоуп от работы. Ева понимала, она не хотела мешать матери развивать карьеру и становиться препятствием на её пути вверх. Но в тоже время, где-то внутри себя, Франклин чувствовала обиду и несправедливость. Детство Евы не было таким радужным, каким ей бы хотелось. В пять лет она пережила событие, оставившее отпечаток на всей дальнейшей жизни. Постоянные командировки матери, жизнь в отдалении и трудные отношения со сверстниками не способствовали нормальной социализации и восстановлению. Ева перестала улыбаться. В одиночестве она проводила целые дни на своей мансарде, грустно глядя на прибой. Девочка на несколько лет отстранилась от всего мира. А спустя три года в её жизни появилась Тоффи Бриджес — озорная и беззаботная, способная развеселить кого угодно девчушка с огненными волосами. И благодаря ей Ева вновь научилась жить. Внутри что-то перевернулось. «Ты не видела родную дочь три года, — с нарастающей злостью думала Франклин, наблюдая за матерью, которая отошла на другой край террасы и теперь бурно жестикулировала, общаясь с кем-то по телефону. — Почему ты не можешь сказать им об этом? Почему для тебя работа всегда была важнее семьи?» — Да, конечно, — скрывая раздражение в голосе, холодно проговорила Хоуп и нажала на кнопку завершения звонка. Затем сунула телефон обратно в карман и потерла лицо руками. Оглянувшись, она заметила, что Ева уже поднялась с кресла и теперь стояла, выжидательно глядя на неё. Хоуп сразу же почувствовала себя отвратительно. Она знала, как эта встреча была важна для них обоих, но ничего не могла поделать. — Ты уезжаешь? — холодно спросила девушка, заранее предвидя ответ. — Мне очень жаль, — с искренним сожалением проговорила Хоуп, приближаясь к ней. Она хотела коснуться пальцами завитка волос на лбу Евы, но та резко отпрянула. — Не нужно ничего объяснять. Я понимаю, что работа важнее, — с непроницаемым лицом произнесла девушка, стараясь сделать так, чтобы её голос не дрогнул, — меня. Но неужели так сложно один раз изменить своим принципам, плюнуть на всё и остаться? Хоуп грустно улыбнулась. Она не нашла в себе сил ответить на этот вопрос. — Понятно. Тогда не будем устраивать долгих прощаний, — девушка развернулась и прошла ко входной двери. — Сделаем вид, что ничего не было. Оставим все, как было. Сердце женщины сжалось. Она понимала, что нужно остаться, но точно также знала, что так она поступить не сможет. Внутри Хоуп разыгрались нешуточные страсти: она играла в лотерею, в которой так или иначе останется проигравшей. Но другого выхода из ситуации у неё не было. — Ты говорила, мистер Кроуфорд просил забрать у него документы, — в конце концов, тихо проговорила Хоуп, не глядя на дочь. — Я могу подбросить тебя до города. Зрачки Евы превратились в крошечные черные точки. Взглядом, полным холодной ненависти она посмотрела на мать. И в тот момент Хоуп поняла: их отношениям пришел конец.***
Бар «Космополь» даже в будни собирал внутри себя много народу, но сегодняшний день был, скорее, исключением. Помещение было залито пурпурным светом ламп, что придавало заведению таинственности. На черных кожаных диванах расположились несколько компаний людей, что-то весело обсуждающих; девушка-бармен разливала коктейли по бокалам и отдавала их расторопным официантам. Ева расположилась на высоком стуле за стойкой. Перед ней стоял наполовину опустевший стакан мартини. Девушка редко пила, позволяя себе лишь бокал шампанского или вина на праздник, потому что не признавала это дело. Но сегодня как раз и был праздник. Сегодня был её двадцать третий день рождения. — Плохой день? Франклин подняла голову и увидела перед собой смуглые руки барменши, ловко вытирающие бокал. Девушка грустно усмехнулась и залпом выпила оставшийся в стакане напиток. — Хуже некуда. — Могу налить чего покрепче за счет заведения, — с пониманием предложила та. — Ну уж нет, не надо, — скривилась Ева. — Это не повод заливать все алкоголем. Девушка с улыбкой кивнула и отошла к дальней стороне стойки, принимая заказ. Хлопнула дверь, и до Франклин добрался порыв холодного воздуха. Передернув плечами, она сильнее закуталась в пальто. По полу проехались четыре маленьких чемоданных колесика. Кто-то прошел сквозь небольшой коридор и остановился прямо за спиной у девушки. Несколько секунд Ева раздумывала, стоит ли напомнить вошедшему о личном пространстве, но потом необходимость в этом отпала. — Так и знала, что найду тебя здесь, — донесся сзади до боли знакомый голос. Франклин резко обернулась и спрыгнула со стула. Перед ней, с мокрыми от дождя волосами, стояла её давняя подруга. Вечная улыбка украшала лицо лучше, чем любой макияж, а в задорных глазах прыгали смешинки. — Тоффи! — воскликнула она, не веря своим глазам. Рыжая весело рассмеялась в ответ. — Как ты здесь оказалась? Ты же должна быть в Америке! — Как я здесь оказалась? — Тиффани потрясла головой, стряхивая с волос лишнюю воду. — Сначала села на самолет в Нью-Йорке, затем вытерпела пятнадцатичасовой перелет через Атлантику, потом чудом нашла в аэропорту свой багаж, — она кивнула на объемный ярко-желтый чемодан, усеянный наклейками, — а после, не думая ни минуты, отправилась в Лондон, на Фалхэм-роуд, чтобы поздравить свою лучшую подругу с днем рождения. Я даже домой еще не заезжала, сразу сюда. И будешь ты после этого называть меня несвоевременной? — со смешком закончила она. — Но как… как ты узнала, что я буду именно здесь? — с удивлением проговорила Ева. — После совершеннолетия ты проводишь каждый свой день рождения в «Космополе», неужели на шестой год что-то может измениться? Франклин усмехнулась. Подруга действительно знала её слишком хорошо. Тиффани Гвинет Бриджес была одной из тех девушек, которых называли неунывающими. Ева могла по пальцам одной руки пересчитать дни, когда Тоффи была не в духе. Она всегда была готова прийти на помощь, вечно веселила всех вокруг и умела воодушевить любого. Когда девушки только познакомились, они были полными противоположностями. Но с годами общения Ева начала меняться. Из холодной и отстраненной она превратилась в живую, имеющую и умеющую отстаивать свое мнение девушку. Она больше не боялась выходить на контакт с людьми, но все равно немного сторонилась их. А Тиффани не собиралась останавливаться. Она специально таскала подругу с собой везде, где только можно. И это дало свои плоды. Ева поняла, что в детстве её жизнь не закончилась. Наоборот, она началась заново. Расположившись на соседних стульях, девушки завели разговор. Вспоминая былые времена, посмеиваясь и рассказывая друг другу самые невероятные истории, подруги просто были счастливы. Незаметно наступил вечер. На улице начало темнеть, и народ стайками прибывал в бар: наступало лучшее время для отдыха. — Мне кажется, стоит перенести беседу в другое место, — негромко произнесла Ева, аккуратно слезая со стула. — Пойдем, прогуляемся. Заодно расскажешь, как продвигаются твои дела, моя восходящая звездочка. А то ты что-то обо всем, да ни о чем. — Только мне бы сначала чемодан домой завезти, — усмехнулась Тоффи, натягивая ветровку. — Иди пока, лови такси, а я расплачусь, — в ответ на осуждающий взгляд подруги она добавила: — Ты сегодня именинница, так что об этом не беспокойся. Иди давай. Ева закатила глаза, но отправилась в положенном направлении, предварительно забрав из-под барной стойки рюкзак. Порыв ветра ударил в лицо, растрепав волосы, как только девушка шагнула за порог. Улица была ярко освещена рядами желтых фонарей, издали похожих на большие воздушные шарики. Пройдя сквозь толпу людей, Ева остановилась возле дороги, по которой то и дело с высокой скоростью проносились автомобили. Ища глазами кэбы, она и не заметила, как сзади к ней подошла Тиффани. — Давай на другую сторону перейдем, здесь неудобно, — проговорила девушка и подтолкнула Еву в нужном направлении. Франклин кивнула, соглашаясь с намерением подруги. Но сделав несколько шагов вперед по пешеходному переходу, она вдруг ощутила неприятное жжение в области груди. Ева резко остановилась и попыталась понять, чем это могло быть вызвано, как вдруг её ослепил яркий свет фар. Девушка рефлекторно зажмурилась и на ощупь сделала еще несколько шагов вперед. — Ева! Миг спустя Франклин почувствовала, как ноги оторвались от земли. Будто сквозь толщу воды до неё доходили звуки машин. Сквозь приоткрытые веки она увидела склонившуюся над ней Тиффани. Внезапно все тело окутала невероятная боль. Опустив веки, девушка ощутила, как тело вновь становится ватным; она перестала чувствовать свои конечности и просто лежала на сыром холодном асфальте. Вокруг неё начала собираться толпа зевак: все хотели посмотреть, что же произошло. Уже на грани реальности и забвения Ева уловила сильный мужской голос, приказывающий людям разойтись. Следом за этим девушка почувствовала, как кто-то приоткрыл один её глаз, затем осторожно опустил веко обратно. Она не могла понять, что за человек это делал, но он явно делал так не впервые. Последним, что услышала Франклин, прежде чем выпасть из реальности, был встревоженный голос Тиффани и спокойный, совершенно хладнокровный ответ мужчины: — Вы можете пока отвезти вещи. Я прослежу, чтобы с вашей подругой все было хорошо. Затем в ушах запищало, и девушка полностью отключилась.