***
Две недели спустя.
Франклин отрывисто закашлялась. Подтерев рот бумажным платком, на котором остались несколько красных пятен, она сплюнула остатки кровяной слизи на землю и кинула салфетку в урну. Потом вытянула из пачки предпоследнюю сигарету и затянулась. Стоя в совершенно незнакомом квартале, перед домом совершенно незнакомого ей человека, Ева в задумчивости выпускала изо рта колечки дыма. С первой затяжкой всегда становилось легче, но потом горло начинало разрываться изнутри от приступов кашля. Она знала, что должна прекратить, чтобы не сделать еще хуже. Но хуже быть уже не могло. Ева взглянула на часы и поняла, что подошло время очередного визита к психотерапевту. Развернувшись, она медленно побрела в сторону метро. Нужно было зайти в магазин за таблетками, но какой смысл? Они все равно не давали абсолютно никакого эффекта. Эту болезнь нельзя было излечить.***
На стол с громким стуком опустилась стеклянная чашка. Ева распустила волосы, до того собранные в высокий хвост на затылке, и, прикрыв глаза, помассажировала голову. Медленно подойдя к чайнику, она задумчиво оглядела мозаику разбросанных по столешнице пакетиков кофе и чая. И когда только она успела перейти на растворимые напитки? Резко развернувшись, Франклин подошла к одному из подвесных шкафчиков и достала с верхней полки бутылку с остатками скотча. Окинув пустым взглядом свое отражение на одной из больших стеклянных банок, она сняла крышку и поднесла бутылку ко рту. В последний момент передумав, она медленно опустила ее и вылила напиток в кружку. Набралась всего половина. Ну и ладно. На столе завибрировал телефон. Девушка кинула на него быстрый взгляд и сбросила звонок, даже не глядя на экран. Спустя пару секунд позвонили снова. Франклин вновь зажала кнопку блокировки. Звонки прекратились. Опустившись на стул, девушка выпила все содержимое кружки залпом и прижала кулак ко рту. В следующую секунду раздался тихий стук в дверь. Ева резко подняла голову. Никто не должен был знать, что она здесь. Последнюю неделю Франклин жила только в хостелах, каждые сутки меняя место для сна, чтобы никто не мог ее отследить. Сделав вывод о том, что кто-то просто ошибся, девушка продолжила сидеть на месте, сложив ладони в замок у подбородка. Спустя несколько секунд стук повторился. Франклин замерла, с тихим шорохом катая по столу крышку от бутылки. «Если не отвечать, они уйдут, — сказала она себе. — Подожди». За дверью послышались шаги, и девушка позволила себе выдохнуть. Крышка выкатилась из ее пальцев и с негромким стуком упала на пол. — Я знаю, что ты там, Ева, — вдруг раздался из-за двери голос Шерлока Холмса. Девушка почувствовала, как в груди все сдавило: только не он. Только не сейчас. Она еще не готова к разговору с ним. — Перестань прятаться, — произнес детектив. — Я никого не привел. Майкрофт не знает, что ты здесь. Франклин все еще молчала. Ей было сложно что-то сказать. Казалось, начни она говорить — и уже не сможет остановиться. — Ева, пожалуйста, — голос мужчины стал мягче. — Я хочу помочь тебе. — Оставь меня в покое! — крикнула девушка, вскакивая со стула. — Я не могу больше продолжать жить, как будто ничего не случилось, понимаешь ты или нет? И ни ты, никто другой никогда мне не поможет! — Я знаю, что ты сейчас чувствуешь, — проговорил Холмс. — И я чувствовал то же самое, когда Мэри умерла. Но я не хочу, чтобы с тобой случилось то же, что и со мной, потому что ты этого не заслуживаешь. Франклин выпустила воздух изо рта и горько улыбнулась. Медленно подойдя к двери, она прижалась к ней спиной и сползла вниз. — Я не знаю, как мне дальше жить, Шерлок, — прошептала она, надеясь, что мужчина ее услышит. Судя по звукам с другой стороны двери, он тоже опустился на пол. — Я просто… не знаю. Все шло слишком хорошо, и я предполагала, что когда-нибудь все обязательно кончится, но не думала, что это произойдет именно так. — Ты справишься с этим. Я верю, что ты справишься, — сказал мужчина. — Потому что ты — одна из самых сильных женщин, что я когда-либо знал. Ева усмехнулась и обняла руками колени. — Так кто она? — спросил Шерлок после долгого молчания. — Девушка с забавным именем и огненными волосами? — Она была моим другом, — тихо ответила Франклин. — Моим единственным другом. Никто, кроме нее, не мог вытерпеть и пары дней со мной. А она с этим прекрасно справлялась. Холмс молча слушал. — Если бы не она, — девушка поджала губы и покачала головой. — Если бы не она, я не была бы той, кто я сейчас. Я никогда не разрешала никому мною командовать, не замечала упреков, игнорировала любые советы. Но только Тоффи была способна сказать что-то, что отзывалось бы в моем сердце. — Вы были близки? — Прости? — Я имею ввиду отношения более тесные, чем просто дружба. — Нет, — улыбнулась Ева. — Нет, мы подруги, только и всего. Шерлок внезапно усмехнулся. — Ты молодец. Ты все еще веришь. — Верю во что? — не поняла девушка. — Ты сказала: «Мы подруги». В настоящем времени. Франклин зажмурилась и сжала голову руками, чтобы заглушить поток мыслей, рвущихся наружу. «Нет, Шерлок. Это не вера». «Это затянувшаяся стадия отрицания». — Однажды мой брат сказал очень правильные слова, — задумчиво произнес Холмс. — Он сказал: «Все жизни кончаются, все сердца разбиваются. Равнодушие — не преимущество». И я до сих пор считаю, что он был тогда чертовски прав. — «Все сердца разбиваются». Да, сердца разбиваются, — горько усмехнулась девушка. — Иногда я думаю, что было бы лучше, если бы мы умирали, когда это происходит. Но жизнь так не работает, и это самое отстойное. Ева выпустила изо рта струйку пара и крепче сжала колени. В комнате как будто похолодало. — Что со мной будет, Шерлок? — Не знаю, — тяжело вздохнув, ответил Холмс спустя долгие секунды молчания. — Мне жаль. Франклин грустно оглядела свои запястья, покрывшиеся ярко-синими венами, которые пульсировали и невыносимо болели при прикосновении. Спрятав их под рукавами черного джемпера, девушка зажмурилась и уткнулась лбом в колени. — Майкрофт отдал мне это, — произнес Шерлок, и под дверью появился небольшой белоснежный конверт, — и просил передать его сожаления насчет всей ситуации. Он понятия не имел, что все на самом деле обстоит именно так. Ева занесла руку над конвертом и несколько секунд раздумывала, стоит ли его брать. Все же взяв его в руки, она вытащила изнутри свою подвеску. Пустым взглядом окинула украшение, а затем бросила его обратно в конверт и вернула детективу. — Пусть оставит себе, — холодно ответила она, поднимаясь с пола. Мужчина вздохнул и сунул конверт в карман. — Возвращайся на Левер-стрит, — на прощание сказал он ей. — Никто тебя не потревожит. Клянусь. Франклин ничего не ответила. Отряхнув брюки, она развернулась и пошла в спальню. Время близилось к двенадцати.***
Несколько дней спустя.
Франклин лениво наблюдала за золотыми рыбками, плавающими туда-сюда по большому прямоугольному аквариуму. Память рыбки — три секунды. Три секунды, которые обычно не хранят в себе ничего особенного. Всего три секунды. Как бы она хотела быть золотой рыбкой. — Вы ничего не хотите мне рассказать? Ева подняла голову и тут же опустила, встретившись взглядом с миловидной женщиной средних лет, сидящей в кресле напротив. Ты столько лет потратила на изучение человеческих чувств, а теперь сама сидишь на приеме у психотерапевта. «Я училась на психолога, а не на психотерапевта. Это разные вещи». Знаю. Просто хотела разрядить обстановку. — Мне нужно понять, что с вами происходит, — мягко проговорила психотерапевт. — Ничего со мной не происходит, — резко отозвалась Франклин. – Все, что могло произойти — уже произошло. Мою лучшую подругу застрелили у меня на глазах, а я даже сделать ничего не смогла. Гуляю по хостелам, меняю номера четко раз в сутки, чтобы никто не мог узнать, где я нахожусь. Убийца Тиффани все ещё на свободе, и его никто никогда не поймает, уж поверьте. Это вы хотели от меня услышать? Комнату заполнила тишина. Поджав губы, девушка судорожно вздохнула и откинула голову назад. — Вы не из Лондона, верно? — продолжила женщина. Франклин кивнула. — Но в этом городе есть что-то, что не дает вам отсюда уехать. Либо вы сами этого не хотите, — психотерапевт склонила голову вниз, ловя изумленный взгляд пациентки. — Значит, у вас все же есть надежда, что жизнь наладится — иначе вы бы давно уехали в родной город. А надежда это хорошо. Возможно, это самое лучшее, что мы имеем. — Надежда умирает последней, — прошептала девушка, тихо усмехнувшись. — А что с вашей семьей? Вы больше не пытались связаться с матерью? Ева улыбнулась уголками губ, но ее улыбка тотчас погасла. — Я уже поняла, что это бесполезно. Она все равно не ответит, ведь… — девушка прервалась на полуслове и, вернув голову в обычное положение, внимательно посмотрела на психотерапевта. Женщина ободряюще улыбнулась в ответ. — Что-то не так? Франклин еще раз прокрутила в голове ее слова. Что-то было не так. Что-то определенно было не так. — Откуда вы знаете, что я уже пыталась позвонить матери? — медленно проговорила она. — Возможно, вы упоминали это, — пожала плечами женщина, откладывая в сторону блокнот с ручкой и поправляя очки. — Я точно не говорила вам об этом. — Руки Евы похолодели, и она сильнее вжалась в спинку кресла. — Я об этом вообще никому не говорила, даже Тоффи. Откуда вы об этом узнали? — Наверное, я просто оговорилась, — улыбнувшись, ответила психотерапевт. В этой улыбке скользнуло что-то страшное. То, чего там никак не должно было быть. — Мы можем продолжить сеанс? Уходи. Прошу тебя, уходи отсюда. — Нет, — произнесла девушка, ища взглядом свой зонт. Он стоял в подставке на другой стороне комнаты. — Расскажите мне, как вы об этом узнали. Забудь об этом, Ева! Ты должна покинуть эту комнату немедленно! «Я должна узнать, что происходит». Нет, не должна. «Да почему?» Это разобьет тебе сердце. Женщина медленно поднялась с кресла и с улыбкой оглядела пациентку. Затем обошла ее кресло и встала за спиной девушки. По коже пробежал холодок. — Ты совсем не изменилась за эти годы, — ласково произнесла она, проводя рукой по волосам. — Такая же красивая, храбрая и… глупая. Но ты мне всегда нравилась. Ты была идеальным ребенком. Тело Евы сковала чудовищная судорога. Девушка безумно глядела вперед, не в силах шелохнуться. В то мгновение она, наконец, поняла. — Твоя мать была против нашего эксперимента, — певуче проговорила психотерапевт, отходя от девушки и приближаясь к письменному столу. — Но мы не могли останавливаться на достигнутом. Цель была уже слишком близко. А цена — слишком высока. Женщина сняла очки, а следом за ними — каштановый парик, обнажив светлые волосы. На ее губах заиграла улыбка, такая знакомая, но в то же время — чужая. — Тетя Зоуи, — осипшим голосом произнесла Франклин, не веря тому, как женщине удалось ее одурачить. Легкие сдавило приступом кашля. — Почему-то все считают, что лучше быть на стороне добра, чем на стороне зла, — не обращая внимания на девушку, продолжила она. — Но только никто не задумывается при этом, какой ценой достигается добродетель. Возможно, Хоуп поступила правильно, не рассказав тебе о нашем эксперименте. Но я все же склоняюсь к тому, что, знай ты обо всем сначала, многих жертв можно было бы избежать. — Каких еще жертв? — проговорила Ева и осеклась. — Конечно, Тиффани была не единственной… — Не единственной, кто отдал жизнь ради эксперимента, — закончила Зоуи. — А знаешь, кто был первым? Бедный Коннор, такая потеря… Что там тебе наговорила Хоуп, что у него был рак? — женщина усмехнулась, расправив плечи. — Конечно, придумать такую историю намного легче, чем признаться собственной дочери, что ей нельзя привязываться к людям, и мальчика необходимо убрать… Франклин широко раскрыла глаза и уставилась на тетю, не веря своим ушам. Она не могла поверить, что и смерть ее лучшего друга была связана с этим чертовым экспериментом. Что вся ее жизнь была одним большим экспериментом. — Ты все еще думаешь, что твоя мать святая? Сжав зубы, Ева вцепилась в подлокотники, пытаясь рассчитать, сколько времени ей понадобится, чтобы добраться до своего оружия. Почему ты вечно не слушаешь с первого раза? — Заткнись, — едва слышно пробормотала девушка. Женщина на секунду отвернулась к окну, и Ева поняла: эта секунда — ее. Вскочив с места, она преодолела расстояние, отделяющее ее от заветного зонта, и, схватив его в руки, крутанула ручку, обнажая лезвие. — Неплохо, — донеслось от окна. Франклин по голосу поняла, что женщина улыбается. — Но неужели ты думаешь, что сможешь вот так меня прикончить? — Я не собираюсь тебя убивать, — холодно проговорила Ева. — Мне нужны ответы. Развернувшись лицом к девушке, психотерапевт оперлась спиной на стол и сложила руки на груди, принимая обманчиво-расслабленное положение. — Хорошо, — сказала она. — Я даю тебе три ответа на любые вопросы. Не больше и не меньше. — И что потом? — усмехнулась Франклин, не меняя позиции и следя за каждым малейшим телодвижением женщины. — Потом? О, потом будет кино, — с акульей улыбкой ответила та. — Но могу гарантировать тебе одно: живой ты из этой комнаты не выберешься. Причем, живой в том самом смысле, который имеют ввиду люди, думая о смерти. — Мы все когда-нибудь умрем, — бесцветным голосом парировала девушка. — А мне все равно осталось недолго. Поэтому смертью вам меня не напугать. — О, я снова вижу перед собой ту самую Еву Франклин, — звонко рассмеявшись, сказала Зоуи. — Правду говорят, что смерти меньше всего боятся те люди, чья жизнь имеет наибольшую ценность. Хотя, в твоем случае наибольшую ценность имеет именно смерть — если ты понимаешь, о чем я. — За тобой наверняка следят, как ты можешь быть уверена, что через минуту сюда не приедет полиция? — Так и знала, что ты это спросишь. Хороший вопрос, на самом деле, — улыбнулась женщина. — На мне действительно была пара маячков, но я аккуратно пересоединила их одному из своих прошлых пациентов. Так что теперь полиция следит за… А, в прочем не важно. Суть ты уловила. Франклин судорожно вздохнула. «Помоги мне. Прошу. Какой вопрос я должна ей задать?». Я не могу. «Что значит, ты не можешь?» Я не могу сказать этого. Ты должна догадаться сама. Вопрос, который не давал тебе спать ночами. Ты всегда догадывалась, но отгоняла любые мысли о нем. Ты уже знаешь его. Просто подумай. Внезапно в коридоре раздались шаги. Сердце Евы отбивало такт: тук-тук, тук-тук. — Долго ты с ней возилась, — прозвучал отвратительный, мерзкий голос, принадлежащий не менее ужасному человеку. — Я думал, ты не любишь церемониться с жертвами. Не бойся. Стуча каблуками начищенных до блеска ботинок по полу, в комнату вошел Джим Мориарти. Все будет хорошо. — Родственные связи, сам понимаешь, — театрально вздохнула женщина, поднимая пистолет и упираясь дулом в висок Евы. Девушка вздрогнула, едва холодный металл коснулся ее кожи. — Не понимаю и никогда не понимал, — поморщился мужчина, подходя ближе и вставая с другой стороны, полностью перекрыв путь отступления. Внезапно сжав запястье девушки так, что она вскрикнула от боли, он ногой оттолкнул выпавшую из руки шпагу в сторону. — Помнится, у меня был когда-то племянник. И, если мне не изменяет память, он случайно упал с лошади, — Джим пригладил свои и без того зализанные волосы. — Да так хорошо, что скончался прямо на месте. Столько слез было, у-у-у, — рассмеялся он, предаваясь воспоминаниям. — Так что твоей еще повезло, она, можно сказать, отделается легким испугом. Ева слушала непринужденный разговор и понимала, как сильно она влипла. Но все это казалось таким нереальным, таким… противоестественным, что девушка на мгновение задумалась о том, а не стоит ли действительно выпустить пулю в висок и просто все забыть? Снова оказаться дома, рядом с живой Тиффани и мамой, и проводить каждый день, как день сурка, и пить чай с бергамотом по вечерам… Ева, очнись! Сейчас совсем не время сдаваться! «Ничего уже не исправишь. Я сама во всем виновата. Не стоило все так запускать». Ты действительно думаешь, что так сделаешь лучше? «А что, если так? Что, если это и есть единственный выход?» Ева, ты всегда была сильной, таковой и оставайся! Не давай другим решать за тебя! Ты преодолела столько дерьма, чтобы попасть сюда, а теперь, в конце, хочешь просто все бросить? «Я уже не знаю, чего я хочу. Но хочу точно, чтобы все это наконец закончилось». — Ну, давай уже. Мне не терпится посмотреть на красивую дыру в ее голове, — раздалось у самого уха, и Ева поняла, как сильно облажалась. Она действительно была готова подставить голову под пулю, лишь бы сбежать от всего. В следующую секунду раздался щелчок предохранителя. Франклин поняла, что пришло время действовать. Решив не дожидаться спускового сигнала, девушка резко присела. Никто не ожидал от нее такой прыти. И никто не предполагал, что пистолет сделает осечку. — Черт! — прошипела Ева. Затем встала на четвереньки и быстро проползла между застывшими злодеями. Но эффект неожиданности прошел. — Ах ты! — воскликнула Зоуи, вновь целясь в голову девушке. Но та уже успела спрятаться за угол и схватить свою шпагу. — Успокойся, солнышко, — промурлыкал Джим, делая шаг в сторону холла. — Далеко не убежит. Дверь заперта, а стекла на окнах пуленепробиваемые. Пусть попытается. Франклин готова была зареветь от бессилия и безысходности, как вдруг издалека до нее донесся такой долгожданный голос: Успокойся. Все почти закончилось. «Что мне делать? — мысленно кричала Ева, до боли сжимая в руках шпагу и сгибаясь пополам от очередного приступа кашля. — Эта вещь сейчас совершенно бесполезна!» Покрути ручку, и увидишь фокус. Не думая ни о чем, девушка схватилась за лезвие и прокрутила ручку вокруг своей оси. Ладонь прожгло чудовищной болью, на пол закапала кровь. Внутри шпаги что-то щелкнуло. Отделив лезвие от рукоятки, Франклин поняла, в чем был фокус. Теперь у нее в руках находился револьвер. Ева готова была закричать от счастья, но ее пыл быстро остудили две вещи: просвистевшая возле руки пуля и осознание того, что она совсем не умеет стрелять. Это револьвер старого стиля, в нем всего два патрона. — Выходи, зайчик, — раздался совсем рядом слащавый голос Джима Мориарти. «Ну уж нет», — подумала Франклин, и вслепую выстрелила в сторону источника звука. Послышался звон стекла. Вдруг что-то мелькнуло за окном. Девушке показалось, что это были завитки черных волос. В душе зародилась надежда, что у нее все-таки получится выбраться отсюда. Кинув быстрый взгляд в комнату, Франклин с удивлением обнаружила, что те двое куда-то делись. Осторожно поднявшись на ноги, девушка пробежала вперед по коридору. Схватившись за ручку двери, она начала остервенело ее терзать, со страхом понимая, что та все равно не откроется. У тебя в руке пистолет, действуй. Махнув головой, Ева взглянула на оружие. У нее была единственная попытка, чтобы оказаться на свободе. Крепко взяв револьвер двумя руками, девушка отошла на шаг назад и прицелилась. И в самый последний момент, когда она уже готова была выстрелить, сзади послышались шаги. Как в замедленной съемке Франклин развернулась к источнику звука. Она увидела ухмыляющееся лицо Мориарти и спокойное — тети Зоуи. Последняя держала в руках пистолет, нацеленный прямо на нее, с которого вот-вот должна была сорваться пуля. Голова опустела. Единственной мыслью было то, что нужно немного потянуть время. За дверью уже слышались звуки полицейских сирен и топот нескольких пар ног в тяжелых ботинках по гравию. Ева выпустила из рук свой револьвер и медленно сделала пару шагов по направлению к своим убийцам, рассчитывая на то, что дверь открывается вовнутрь. — У меня остался еще один вопрос, если ты вдруг забыла, — произнесла она. — Ты убьешь меня только после того, как я задам последний вопрос. Одна попытка, Ева. Не разочаруй меня. Джим расхохотался, а Зоуи прищурила глаза. — Задавай. — Тот голос в голове, — тихо проговорила Франклин. — Это ведь твой, верно? По лицу тети скользнула тень, а следом прогремел выстрел. Девушка почувствовала, как пуля вошла внутрь, раздирая одежду и плоть. Пол под ногами стал быстро исчезать, рассыпаясь на бесчисленные осколки. Время застыло. Франклин ощутила острую боль в груди и закрыла глаза. Где-то вдалеке раздался тихий шум волн, и она услышала ласковый шепот: — Ева…***
Темнота. Нет, даже не так. Темнота. Бесконечная, не знающая конца и края тьма, готовая тебя поглотить. — Эй! Голос отражается от невидимых стенок сосуда, в котором я нахожусь, и эхом возвращается ко мне. — Здесь есть кто-нибудь? Эй! Ощущаю себя невероятно странно. Я не чувствую своего тела, но точно знаю, что стою на чем-то твердом. Вдруг сзади раздается звук. Скрип, подозрительно похожий на тот, что издавала входная дверь моего дома в Клактоне. Оборачиваюсь и вижу ее — ту самую тяжелую деревянную дверь. Чувствую себя, как во сне. Понимаю, что все, что происходит сейчас — нереально, но продолжаю верить, что это не так. Подхожу к двери и толкаю ее, приложив минимум усилий. Она с легкостью отворяется, выпуская меня наружу. За проемом открывается такой родной, такой знакомый вид на наш заросший пляж с редкими кустами вереска на скалах. Веет прохладой. Вдыхаю воздух полной грудью и делаю шаг вперед, не думая ни о чем. Но я оказываюсь не на пляже. Передо мной — зал для фехтования, в котором я занималась на протяжении десяти лет. А прямо напротив меня стоит та самая, из-за кого мои руки, ноги и тело в общем постоянно было в синяках и порезах. Моя главная соперница — Амелия Солвер. — Ну как тебе наша вчерашняя битва, Маленькая Ева? — с жестокой ухмылкой произносит она, начиная обходить меня с краю. — Уже пожаловалась мамочке? В руке у меня появилась шпага. Я почувствовала себя увереннее. — Ты знаешь, что я никогда этого не делаю, — проговорила я и ужаснулась, услышав детский голос. Я поняла, что из этого боя мне уж точно не выйти победительницей. — Тем хуже для тебя. Амелия сделала выпад и провела сталью по моему предплечью. Я вскрикнула и сжала кулак так, что костяшки побелели, а затем пошла в атаку. Мы дрались почти на равных, но я медленно начинала осознавать, что мне в любом случае не выиграть. Я никогда не смогу одержать победу над этой девчонкой. Она однозначно сильнее. Двигаясь легко и уверенно, Амелия обрушивала на меня град ударов, а я только и успевала, что уворачиваться от них и ставить блоки. Внезапно со всех сторон начинают раздаваться знакомые голоса. Я поворачиваю голову и вижу, что вокруг нас толпятся дети. Их взгляды наполнены отвращением, пренебрежением и ненавистью. — Выскочка! — Кретинка! — Да чтоб тебе твои чайки глаза выклевали! Я вновь превращаюсь в ребенка. В маленькую девочку, не способную постоять за себя. В меня летят камни, песок, какие-то осколки. Но я не останавливаюсь и продолжаю отражать удары соперницы, закрывая рукой глаза. — Тебе все равно не победить, слабачка! — усмехаясь, кричит Амелия и начинает молниеносно наступать, отодвигая меня в угол. — Зануда! — Аутистка! — Отшельница! Голоса слышны отовсюду. Я знаю, чего все они добиваются. Хотят увидеть мои слезы. Хотят увидеть, как я плачу и прошу их остановиться. Но этого не происходит — и поэтому они бесятся еще сильнее. Град камней увеличивается — теперь они летят на меня со всех сторон, как метеориты - на беззащитную планету. У меня сбивается дыхание. В последний раз я отражаю удар — и в следующую секунду моя шпага летит в сторону, выбитая из руки хитрым приемом Амелии. Я сжимаюсь в комочек и пытаюсь от всего отстраниться. В ушах стоят противные крики, голова трещит по швам. Мне кажется, будто я вся пульсирую — как кровь, что стучит в висках после долгой тренировки. Я закрываю глаза и чувствую невероятную легкость. Все прекратилось так же внезапно, как и началось. Я приоткрыла глаза и осознала, что вокруг никого нет. Я все еще нахожусь в зале для фехтования, но теперь он пуст. Хочется спать. Боже, как же хочется спать. Я вновь опустила веки и втянула носом воздух. Показалось, что где-то вблизи начали улавливаться нотки цитрусового шлейфа. Оставаться в реальности становилось все труднее. — Не смей сдаваться. Я застонала и махнула головой. Уже начались галлюцинации. — Ты должна бороться, Ева. Приоткрыв глаза, я увидела перед собой Тоффи. Живую. Настоящую. Живую. Настоящую. — Тоффи… — прохрипела я. — Что ты здесь делаешь? — Я должна спасти тебя, — мягко ответила она. — Мы должны. — Мы?.. Тиффани отошла в сторону, и я увидела за ее спиной маленького мальчика в голубой хлопковой рубашке без рукавов. — Коннор… — вздохнула я и поняла, что не могу сделать больше ни одного вдоха. Легкие будто свело судорогой. — Ты должна торопиться, Ева, — проговорил он. — У тебя осталось совсем мало времени. Мало времени. Мало времени… на что? — Пока ты здесь, ты все еще находишься на грани смерти. Любая секунда может стать последней, — услышала я голос Тоффи. — Пойдем, — сказал Коннор, протягивая свою маленькую ладошку. — Тебе не место здесь. Мы отведем тебя домой. Тело будто прилипло к полу. Внутри вспыхнул пожар. Я сжала руку в кулак и со всей силы ударила по облупившимся лакированным доскам. Мне нужен был адреналин. С трудом приподняв руку еще раз, я оперлась ею на поверхность и попыталась приподняться. Со второй попытки у меня это получилось. Коннор взял меня за руку с одной стороны, а Тиффани — с другой, и мы пошли. Мои ноги не хотели меня слушаться, и я двигалась чрезвычайно медленно — но все же двигалась. Пейзаж вновь сменился. Мы стояли в том же темном пространстве, в котором я и появилась, но теперь перед нами находилась лестница. Длинная винтовая лестница, как та, что была в одном из древних английских замков, в который мы ездили на экскурсию. Длиной в бесконечность. — Дальше ты пойдешь сама, — произнесла Тоффи, отпуская мою руку. — Нам нельзя наверх, но ты еще можешь успеть. Я кивнула и с трудом присела на корточки рядом с Коннором. Он смотрел на меня своими бездонными карими глазами, — теми, которые я запомнила с тех самых пор, как его не стало. Глазами цвета горячего шоколада с карамельным сиропом. — Я скучаю по тебе, — тихо проговорила я. Коннор подошел ближе и обнял меня своими маленькими ручками, которые едва смогли сомкнуться у меня на спине. — И я скучаю. Я грустно улыбнулась, глядя на своего маленького мальчика, и поцеловала его в лоб. Затем поднялась и подошла к Тиффани. — Смогу ли я когда-нибудь увидеть тебя снова? — спросила я, заранее предвидя ответ, но так надеясь, что он все же будет иным. — Я умерла, Ева, — с улыбкой отозвалась подруга. — И если мы встретимся когда-нибудь, то точно не в том мире, из которого я ушла. — Но моя тетя сказала, что люди, умершие там, попадают обратно — в тот мир, из которого пришли, — в надежде глядя на нее, быстро пролепетала я. — Что, если она была права? Если мы действительно еще имеем шанс хоть раз встретиться? Тиффани звонко рассмеялась и крепко меня обняла. — Время покажет. А теперь — иди. Я обняла ее в ответ и с тяжелым сердцем двинулась в путь. С каждой ступенькой идти становилось все труднее. Но я понимала, что останавливаться ни в коем случае нельзя — все пройденные ступени тут же исчезали, оставляя за собой бездонную темноту. Не знаю, сколько времени прошло, пока я взбиралась наверх. Я не чувствовала ни боли, ни холода, ни страха. Мне хотелось вернуться обратно лишь ради одного: чтобы отомстить за смерть моих друзей. И вот я здесь. Передо мной — дубовая дверь, открывшая мне путь в ад, и которая теперь должна вернуть меня обратно. Я сделала два шага вперед и дернула ручку, навалившись на дверь всем весом. Но она не поддалась. Я готова была взвыть от отчаяния, но вовремя пришла в себя. Собрала последние силы, разбежалась и ударила в дверь плечом. И снова неудача. Плечо прожгло дикой болью, но это лишь помогло мне поверить, что я все еще жива. Я отошла к самому краю платформы, зажмурилась и разбежалась. Дверь резко распахнулась от моего удара. Я упала на колени, и последним, что я запомнила, был яркий свет. Настолько яркий, что мне пришлось зажмурить глаза. Я вслепую поднялась на ноги и, шатаясь, сделала шаг вперед. Вдалеке раздался лязг металла.