***
Шестеро. Теперь было точно понятно — противников было шестеро. Грязные, одетые в какие-то тряпки, перетянутые ремнями, и идиотские пугающие шлемы. Вооружены довольно скудно: винтовка с треснувшим прикладом, один револьвер, один китайский пистолет, нож и два обрезка трубы на всех. Обыскать всех Рэнди решил только после того, как исследовал все помещения и набил рюкзак всем, что ему показалось полезным, особенно интересно и необычно выглядела маленькая бомба, которую наверняка купит Мойра. Забрать он решился только патроны, лекарства и крышки, которые стали новой единой валютой. Не было никаких угрызений совести, не было сожаления — первым выстрелил бандит с винтовкой, заметивший среди стеллажей тень, поэтому все можно было списать на самооборону, если кто-то вообще будет что-то спрашивать. Вряд ли они были хорошими людьми, примерными родителями или случайными жертвами, оказавшимися не в то время и не в том месте, обычные бандиты-наркоманы, которых, судя по всему, в новой Америке полным-полно… Пуля врезалась в дверной косяк в считанных сантиметрах от головы Рэнди. По опущенному забралу ударили отколовшиеся щепки, следующий же выстрел, на этот раз, судя по более тихому звуку, из пистолета, угодил в бронежилет. Парень рухнул на пол, скрываясь за кирпичной стенкой, и спешно стал ощупывать место попадания, готовясь к самому худшему. Было больно, чертовски больно, но не так сильно, как это описывалось в медицинских справочниках и армейских руководствах по выживанию. Нет, бронежилет не пробили — довоенные компании постарались на славу, а бандиты, видимо, то ли стрелять не умеют, то ли за оружием не следят. Второй бой не был таким легким. Сейчас уже парень был зажат в углу, это ем нужно было сначала заметить противника, а уж после стрелять, это ему надо было уцелеть. Револьвер убитого бандита вряд ли можно назвать грозным оружием, но пять выстрелов лишними никогда не будут. — Вон он, урод, в окне! — донеслось из-за перевернутого стола, и, прежде, чем бандит успел открыть огонь, Рэнди наугад выпустил все пять пуль в стол, надеясь только на удачу. К выстрелам добавился истошный крик, постепенно перешедший в вой — один раз он точно попал. Осталось всего трое, но легче от этого не становилось — действовали они теперь гораздо аккуратнее, не палили вслепую, не заставляли парня скрываться за стенкой, вместо этого сами стали прятаться и красться, что позволило Рэнди перезарядить револьвер и набить патронами запасной магазин для пистолета. Три противника, семнадцать выстрелов без перезарядки — на каждого может потратить пять выстрелов. На первого бандита как раз пять и ушло, но было известно, где именно прячется противник. На короткое время в зале стало тихо, слышны были только стоны раненого бандита, который то покрывал матом подстрелившего его парня, то поторапливал своих союзников и умолял ему помочь, и в эти моменты он выглядел настолько жалким, насколько это было возможно. Совсем недавно он был хотел убивать, был непоколебим и хохотал, когда жертву загнали в угол. Он не предлагал сдаться или договориться. Было бы глупо давать выбор человеку, которые всего пару минут назад страстно хотел чьей-то крови просто так, без всякой причины. Прямо сейчас Рэнди не испытывал никакой жалости, ему было противно и страшно. Потому что знал, что прямо сейчас его могут ранить, после чего он будет также лежать, зажимая рану, или кататься по земле от боли, эта мелочь будет зависеть от попадания, и умолять помочь ему, а если не помочь, то хотя бы не убивать. Он слишком сильно хочет жить, чтобы просто так смириться со своей смертью, и слишком боится боли, чтобы забыть о том, что его, скорее всего, будут пытать перед смертью, и пытать очень изощренно. Убей или будь убит. Черт, иначе действительно было никак — шесть жизней он уже прервал, седьмая, судя по тому, как крики перетекли в стоны и завывания, была близка к концу. Восьмой он не станет, как не станет девятой и десятой, он выберется отсюда, любой ценой выберется. По праву сильного. Но позиция была не самой выгодной, оружие у нападавших было не хуже, а промазать на такой дистанции можно только стреляя наугад, не понимая на все сто процентов, где спрятался противник. Сто процентов… Проценты. Его Пип-бой был оснащен одной хитрой системой помощи в прицеливании, о которой редко говорили, но о которой было много полезного написано в мануале к приборчику, который каким-то чудом удалось найти почти нетронутым среди книжных запасов Мойры. Благодаря нескольким анализам и многочисленным расчетам система давала стрелку рекомендации с примерной вероятностью попадания, чем заметно облегчала жизнь не слишком опытным стрелкам. Рэнди, несмотря на то, что с оружием обращаться умел чуть лучше среднестатистического жителя Убежища, дураком не был, и от лишней помощи отказываться не собирался. Щелчки были не слишком громкими, но этого было достаточно, чтобы выдать позицию слишком живучего урода. Перехватив пистолет поудобнее, Крышка высунулся из-за стеллажа и взглядом стал искать свою жертву. Совсем немного высунулся, как ему показалось, в темноте в его черный шлем попасть сможет только умелый боец, а этот щенок боевыми навыками не отличался. Да, он один положил Шепелявого и пятерых его бандитов, но это наверняка произошло из-за того, что рейдеры расслабились. Привыкли к тому, что серьезных групп здесь не бывает, а одинокие путники, заметив украшенный вход в здание, не загорятся желанием лезть внутрь. За беспечность и поплатились — синий перестрелял их в спину. Шляпу подстрелил еще сученыш, да, но и здесь свое взял случай, а не мастерство — с такого расстояния достать противника за хлипкой защитой из трухлявого дерева кто угодно сможет. Рейдер прекрасно понимал, с кем имеет дело, и уже прикидывал, куда именно прикрепит новую пару ушей, а потому на его лице не было ничего, кроме удивления, когда один меткий выстрел угодил ему прямо в левый глаз. Вскрикнуть, да и вообще как-либо отреагировать, он не успел, и оповестить напарников о том, что рассчитывать им придется только на себя, могли лишь звуки упавшего тела.***
Расправиться с остальными двумя противниками было куда проще — после очередного убийства один из них что-то громко крикнул и побежал навстречу Рэнди, надеясь зацепить слишком зубастую жертву на ходу, но не сумел — три метких выстрела, угодившие в грудь, доказали, что наркотики и уверенность в себе не идут ни в какое сравнение с точным математическим прицелом довоенного прибора. Последний же и вовсе вышел из боя глупо — после очередного выстрела старый револьвер взорвался в его руках. Обожженная рука не помешала бы рейдеру продолжить схватку, но несколько деталей отлетели в перепачканное лицо, не защищенное шлемом, не оставив ни малейшего шанса на победу. Теперь в зале мучились двое. У одного три серьезных пулевых ранения — пах, живот и грудь. Вряд ли его успеют дотащить до ближайшего врача, да и некому это делать. Умрет от потери крови, мучась от боли и обиды до последнего. Нет, допустить этого Рэнди не мог. Вернее, мог, но не хотел, совесть не позволяла. Позволяла убивать, позволяла прятаться и атаковать в спину, но… Над раненым рейдером он стоял добрых пять минут. Оборванец, судя по всему, уже ничего не понимал, лишь продолжал тихо скулить, свернувшись в луже собственной крови. Беззащитен. Не опасен. Не жилец. Нужно было сделать самую малость — поднять пистолет и мягко надавить на спусковой крючок, остальное оружие сделает само. Это ведь так просто, нужно приложить совсем немного усилий, буквально кроху, а дальше… После первого выстрела стало тише не стало. Нет, эхо не разносилось по пустому торговому залу, не прибежали новые бандиты, лишь продолжал надрываться второй раненый, который еще не успел понять, что для него все кончено. Вместо лица была каша из металлических и пластиковых осколков, порванного мяса и лоскутов кожи. Видимо, пистолет находился слишком близко к голове. Оборвать эти муки было проще — узнать человеческое лицо в этом мог, пожалуй, только Джеймс. Отец… Отец бы такое не одобрил, не одобрили бы соседи, даже задиристый Буч не стал бы после такого здороваться в Рэнди, даже в сторону бы его не посмотрел, как и все остальные. А Амата? Тоже отвернется, если узнает, на что пришлось пойти ему ради спасения собственной жизни? Да о каком спасении речь, он сам сюда явился, сам спровоцировал стрельбу и убил десять человек! Еще и раненых добил! А до чего довел их перед этим? Попытался оказать помощь? Попытался договориться? Нет-нет, что вы, наш мальчик предпочитает сначала стрелять, а потом говорить. Пожалуй, мы будем поступать также. Внезапно стало плохо, невообразимо плохо. К горлу подкатил ком, и Рэнди вырвало. На грязный пол, залитый кровью, на тело убитого, на собственные ботинки… Когда парень думал, что все закончилось, и собирался вытереть губы и глотнуть воды, его скрутило снова. В этот раз удержаться на ногах он не смог, упал на колени, ладонями угодив в мерзкую скользкую красную лужу.***
Зажигалка нашлась у одного из «второй партии», там же рядом была и полупустая мятая пачка сигарет. Рэнди не курил, никогда даже пробовать не собирался, сколько бы ни пытался Делория убедить его в том, что это круто, по-взрослому и вообще, так все клевые банды делают. Дрожащими пальцами он вытащил сигарету, неумело прикурил, затянулся и тут же закашлялся. Горький дым резал по горлу, но… Это действительно отвлекало. Следующие затяжки пошли легче, но сигарета кончилась подозрительно быстро. За ней пошла вторая, а после Рэнди уже вошел во вкус, расслабился, но все равно продолжал наблюдать за дверями. Было ли ему хорошо? Нет. Успокоился ли он? Снова мимо. Отвлекся, нашел достаточно действенный способ переключить мозг. Пожалеет об этом? Вряд ли — скорее его убьет новый образ жизни, чем все те болезни, который могли развиться от курения и о которых постоянно напоминал Отец, когда замечал хулиганов с сигаретами, и напоминал не только им. Амата… Она никогда не сможет его понять. Да, ни у него, ни у нее не было матерей, они росли в одном большом доме, были вместе все свободное время, но… Она общалась с подружками и веселилась, он постоянно был в технических помещениях, практиковался с новым ружьем. Она дочь Смотрителя, ее отец в кабинете и пытается урегулировать возникший кризис. И урегулирует, в способностях Альфонсо Рэнди не смел сомневаться даже сейчас, но какой ценой… Сейчас уже не имеет никакого значения. Путь под землю ему заказан, все они будут жить лишь в его воспоминаниях, там они и умрут. Альфонсо, Буч, Джонас, Амата… Пожалуй, ее смерть будет пережить труднее всего. Забыть ее нежные прикосновения, ее взгляд, тихий голос и смех. Забыть ее крепкие объятия, ее теплое дыхание на шее, когда комбинезон был расстегнут чуть сильнее, чем обычно… В себя парень пришел лишь после того, как не обнаружил в пачке сигарет. Закашлялся, прополоскал рот остатками воды из фляги, взял с полки чудом уцелевшую Ядер-колу, открыл, предусмотрительно припрятав крышку в карман, сделал несколько глотков. Любимая шипучка теперь фонила. Ничего критичного конечно, но теперь к вредному сахару и кислотам добавлялась еще и радиация, а потому на душе было вдвойне беспокойно, но для таких ситуаций и придумали антирадин. К тому же, Пип-бой показывает, что заражение в пределах нормы, и беспокоиться не о чем, а потому… Увлеченный своими мыслями, парень еще раз осмотрел супермаркет, обыскал тела, набил добычей второй рюкзак, и неспешно направился к Мегатонне, насвистывая нехитрую мелодию. Новая жизнь всегда означала новые знакомства и новые проблемы, а потому в кармане комбинезона отныне на всякий случай будет припрятана зажигалка.