If Wishes Were Fishes

Майки широко улыбался, а у его ног лежал рюкзак. — Я собрал вас троих здесь, чтобы сделать объявление, — с важным видом сказал он. «Здесь» был городской парк: разросшийся, с редкими деревьями, находившийся через дорогу от развлекательного центра и всего в нескольких кварталах от дома Майки. Поскольку было темно и холодно из-за сгущавшихся на небе серых туч, было неудивительно, что кроме их четверых в парке никого не было. — Надеюсь, оно того стоит, — буркнул Раф, просто чтобы что-то сказать, опираясь спиной о железный забор за ним. Донателло присел рядом на траву, а Лео снисходительно улыбался. Это был не первый раз, когда они угождали странным причудам Майки, и точно не последний. — Ну вот, мы здесь. Что за новости? Майки запрыгнул на мраморный борт фонтана, что тоже присутствовал в парке, упёрся руками в бока и торжественно сказал: — Я сбегаю. Раф резко выпрямился, а от его взгляда не укрылось, как напряглись плечи Леонардо. Донни, тем временем, поднял одну бровь, произнося: — Приходите ещё? — Вы меня слышали! Бегло бросая взгляд на рюкзак, валяющийся на земле, Раф увидел его в новом свете. И про себя задумался, он ли один почувствовал, как холодные пальцы жуткого ужаса закрались под его рёбра. — Тем не менее, ты наверняка говоришь не серьёзно. Тебе некуда идти! Не говоря уже о том, что у тебя нет средств на существование, — начал Донни, громко и гордо выступая на импровизационной трибуне уличного оратора. Но он был прерван предостерегающим взглядом сощуренных глаз Лео. Раф надеялся, что Донни успел понять, что сейчас ему необходимо было заткнуться, потому что Майки говорил серьёзно. — У меня в городе предостаточно друзей, — сказал он так, словно это было абсолютно очевидно, раскачиваясь вперёд-назад на пятках. Край фонтана был скользким, а Чак Тейлоры* не славились своей подошвой, но это небольшое замечание не значило почти ничего в данный момент, — Мне есть, куда идти. — Просто, погоди минутку, — сказал Лео, а его голос звучал так, словно он всё ещё отчаянно пытался осознать всю ситуацию, — Майки, с чего ты внезапно решил сбежать? Три дня назад всё было хорошо, а теперь- — Ничего не «внезапно», — оборвал его Майки. Он засунул руки в карманы толстовки, изо всех сил отводя взгляд, — Вы ведь знаете, что я всю жизнь был сиротой, так? Я обдумывал это решение уже как три года. Эта идея не вчера родилась, знаете ли. Недоверчивый и хмурый вид камнем упал на землю с лица Донателло, а Леонардо ещё колебался, но уже близкий к тому, чтобы схватить Майки за плечи и встряхнуть его, вселяя в него здравый смысл. Но всё, что он смог сделать, это сжать ладони в кулаки и упереться в Майки своими синими глазами, куда более проницательными, чем он думал. — В таком случае, давно ты об этом думаешь? — Да. Нет. Не- Не в последнее время, не с тех пор, как встретил вас, ребята, — он потёр лицо рукой, спрыгивая вниз с фонтана, — Потому я вас и позвал, потому что вы мои лучшие друзья и должны знать об этом, понимаете? — Даже если ты знал, что мы попытаемся тебя остановить, — тихо сказал Донни, прожигая взглядом своего друга, а Майки повёл одним плечом. — Конечно, знал. То, что навсегда неизменно, так это вы, ребята, глупые и упёртые из-за ерунды. — Из-за тебя, — угрожающе поправил Раф, шагая ему навстречу, — Хватит, ладно? Скажи нам уже, наконец, что происходит? Ты позвал нас сюда, просто чтобы сказать «до встречи», сказать, что уходишь? Это, типа, совершенно бессмысленно, пацан. — Только если ты не просто знал, что мы будем тебя отговаривать, а что надеялся, что мы будем, — секундой позже догадался Леонардо. Майки сгорбился, обхватывая себя за плечи руками; Лео попал прямо в яблочко, — Так в этом дело. Ты хочешь, чтобы мы остановили тебя. Раф скептически вскинул руки к небу, срываясь: — Зачем ты вообще тогда- — Миссис Кэмпбелл не хотела мальчика! Раф отступил, потрясённый, и Майки, заглядывая ему прямо в глаза на секунду, выглядел несчастным, загнанным в угол и разбитым. — Она хотела маленькую девочку, Раф. Но поскольку у меня светлые волосы и голубые глаза, она согласилась на меня. Она не любит мои занятия карате или бездомных кошек, которых я таскаю домой, когда я пачкаю одежду, и она разозлилась, когда я вернулся домой с этими синяками. Она меня не любит, не смотря на то, как много денег тратит на меня, а Мистер Кэмпбелл редко бывает дома, чтобы ему было не наплевать. «Я их ненавижу» — подумал Рафаэль с идеальной ясностью и презрением, что должна была его удивить, — «Эти люди его не заслуживают, почему ему всегда достаются худшие?» Но эти мысли оборвались почти мгновенно, потому что Майки начал смаргивать слёзы и вытирать глаза рукавом своей оранжевой толстовки. Донни оказался рядом в один миг, обхватывая его свободную руку обеими своими, а Раф был попросту вынужден сделать шаг вперёд, приближаясь к Майки и обнимая его за плечи. — Что всё это значит, Майки? — спросил Лео, стоящий по правое плечо Рафаэля. Его голос звучал, словно он уже соединил все точки, но должен был удостовериться, — Как так вышло, что ты вспомнил об этих давних планах, а? Глаза Донни казались огромными и почти красными в тусклом свечении сказочных фонарей, что возвышались над ними, взгляд приклеился к лицу его друга. — Всё не может быть так плохо, что ты захотел от нас уйти, не так ли? И Майки практически сжался в клубок, как ёж, а его плач был таким тихим, что Рафу стало необходимо ударить что-то или обнять его сильнее. Майки идеально вмещался под его подбородком, словно они были двумя частями единого целого, и Раф сжал его так сильно, как только смел. — Ты пугаешь нас, приятель, — сказал он мягко, Ты можешь представить себе все ужасные картины, что мы себе рисуем? Просто скажи всё, как есть, и мы всё исправим. Начал моросить дождь, лёгко, но неуклонно, и раскат грома прозвучал спустя несколько секунд. Но Раф не шевелился, как и его братья, и они не сдвинутся с места столько, сколько времени у Майки займёт, чтобы отважиться признаться им… — У Миссис Кэмпбелл будет ребёнок. Она узнала вчера. Значит, она больше не захочет меня, и они отошлют меня обратно. Снова, — он развернулся, утыкаясь в плечо Рафа, снова утирая лицо рукавом и всхлипывая, — Я просто не хочу туда. ________________________________________ Когда они вернулись домой, было уже послеобеденное время, а вода текла с них ручьями. Раф снял свою куртку на пороге и сбросил обувь с ног, предлагая Майки сделать тоже самое. — У меня будут неприятности, если я не вернусь домой, пробормотал он, стряхивая с себя промокшую толстовку. Рафаэлю наверняка должно было быть стыдно за это, что Майки отругают из-за них. Но над Майки не должны издеваться — а если он вернётся в дом Кэмпбеллов, то над ним будут издеваться. Но тот факт, что он ещё оставался с ними всё это время, значил, что он хотел там быть. И те люди заставляли его плакать. И Раф сказал: — Да пошли они. Ты дома. Майки отослали в душ, всучив ему самую маленькую пижаму Донни. Остальные разошлись по своим комнатам переодеться. После этого Раф спустился в прачечную с их мокрыми вещами на руках, кинув их в сушилку. Он поставил одежду на деликатную чистку после секунды колебания и долгого взгляда через круглую дверцу, задержавшегося на старой, но такой обожаемой толстовке Майки. Он присоединился к своим братьям, что сидели на кухне — они все сели за стол, изнурённо глядя друг на друга. — Майки бросали уже не раз, он знает первые признаки, — сказал Раф приглушённо сквозь руки, которыми он подпирал своё лицо, — Его перетягивали туда-сюда всю его жизнь, и он устал от этого. — Если он решится на это, то вложит в это и сердце, и душу, — произнёс Лео, голос напряжённый и острый, как отполированные лезвия его мечей, — Он не хочет этого, но если он думает, что должен, то тогда он совсем исчезнет. — Он не может, — выпалил Донателло, слишком громко его слова прозвучали в тяжёлой тишине, — Не может. Леонардо накрыл руку Донни своей ладонью и бросил взгляд на Рафаэля, что осел на его плечах, как тёплое одеяло. В его жизни было не так много моментов, когда все трое всецело соглашались с чем-то, и сердце Рафа замедлило свой бешеный бег, когда он разглядел холодную решимость в глазах Лео. — Он никуда не денется. ________________________________________ — Вы, ребят, выглядите счастливыми, — сказал Майки, завидев их могильные лица. Он выглядел куда более радостным, чем час назад; возможно потому, что у него было время нацепить обратно свою маску. Раф закатил глаза — этот парень не мог обмануть его ни на секунду — и Донни поманил его в сторону стола. — О, да, кстати- Где моя толстовка? — В сушилке, — ответил Раф, и оказался совсем не подготовленным к чистой панике, резко исказившей лицо его друга. — Нет, она- её нельзя в сушилку. Можно её забрать? Где прачечная, снова? Честно говоря, мне не помешала бы карта. Лео пересёк комнату и ненадолго положил руку на плечо Майки, проходя мимо него к двери. — Я за ней схожу. — Я подумал, что ты захочешь её сухой как можно скорее, — сказал Рафаэль, хмурясь, — Я не хотел- — Не, всё нормально! Я должен был сказать, что она сохнет только на воздухе, — он застенчиво почесал затылок и присел на стул возле него, — Так… У меня проблемы, да? — Не больше, чем обычно, — Рафаэль упёрся локтями в стол и пристально взглянул на Майки, — Я же сказал, что мы поможем тебе всё исправить, верно? Я не шутил. Внезапно свет в ясных глазах Майки печально потускнел, что совсем ему не шло, а его плечи упали вниз где-то на три дюйма. «Вот что с ним сотворили все те люди» — Раф думал с прежней неистовой ненавистью, что и раньше, — «Когда они отсылали его обратно, словно бракованный товар, только из-за того, что он не был идеальным дня них» — Оу. Я не думаю, что вы можете что-то исправить, Рафи, — мрачно сказал Майки, — Кэмпбеллы ни за что не передумают. Что есть, то есть, понимаешь? — он постучал пальцами по столу и улыбнулся, — Спасибо, в любом случае. И хей, мы всегда можем быть друзьями по переписке. До того, как Рафаэль смог выразить, насколько эта идея была ужасна, голос Лео из дверного порога прервал его. — Майки, что это? Его брат держал толстовку, всё ещё тяжёлую и мокрую из-за дождевой воды, и Раф почти огрызнулся: «Мы знаем, что это, гений», но не стал. Потому что во взгляде Лео было что-то… не то. Донни и Раф обменялись взглядами поверх головы Майки и поднялись, чтобы присоединиться к своему брату на другом конце комнаты. Оранжевая толстовка была развёрнута в руках Лео, так что была видна внутренняя часть. И внутри — параллельно молнии, прямо за левым карманом — был виден аккуратно пришитый крохотный прямоугольник бледно-жёлтой ткани, а на нём надпись- Донателло вздохнул так резко, что едва ли не подавился, а Рафаэль почти мог чувствовать, как мир полностью отклонился от своей оси. Он вскинул голову слишком быстро, что даже шею защемило. — Твоё имя Майкл, — выдавил он слишком резко, и Майки уставился на него. — Э-э, не совсем, — на него направились сразу три пары непоколебимых глаз, требующих ответа, а воздухе в комнате накалился до предела, — Моё полное имя слишком длинное, многие люди не- То есть, я всегда представляюсь Майклом, потому что никому не нравится- — Прошу, Майки, — повторил Лео, его голос звучал напряжённо, — что это? — Это кусочек от моего детского одеяла, — выражение его лица могло свести их всех с ума. Он с волнением потирал пальцами низ одолжённой футболки, — То, в котором меня принесли домой из больницы. У меня его больше нет, но оно было оранжевым, с солнышками и звёздами. — Это невозможно, — прошептал Донателло. Раф увидел, как Майки поджал губы. — Кажется, я должен знать лучше, чувак. — Но тогда, твоё имя… — колебался Лео, снова резко перевод взгляд на толстовку, крепче сжимая сырую ткань пальцами. В комнате было тихо, когда он попытался снова, — Тебя зовут- — Микеланджело, — в давящей тишине, наступившей после его слов, он пожал плечами и криво, натянуто улыбнулся, — Заковыристое, да? Все говорят, что оно мне не идёт.