От ненависти, как говорится.../From hate, as they say...

      Ложечка, находившаяся в моих пальцах не спеша помешивала до сих пор теплый зеленый чай, пока рыжеволосая девушка склонилась над каталогом, возбужденно пролистывая каждую страничку и задерживая внимание на, отмеченных мною дома, моделях. - А он, что, их видел? – она подняла глаза на меня, тыча ноготком, покрытым лаком, в раздел платьев. – Ты что?! Жених не должен видеть платье невесты до свадьбы, - возмутилась, когда я кивнула на ее вопрос.       Мой изумленный взгляд, направленный на нее, явно ее смутил, и она что-то пробормотала под свой курносый носик. - Ты драматизируешь, - проговорила я, сделав небольшой глоток успокаивающего чая. – И, вообще, речь, ведь, идет не о платье, - я на секунды потупила взгляд, воспроизводя в своей голове поведение темноволосого парня в моей комнате несколько часов назад. – Ему действительно все равно, понимаешь? Это как взять в свой дом не еще одного человека, а купить декорированную вазу, - задумчиво изрекла я, тут же покачав головой, дабы отогнать образ, что сама до мельчайших подробностей выстраивала пару ударов сердца назад. - А Марк знает?       Я отрицательно покачала головой. Конечно нет. Конечно он не знает, что, то, чего мы опасались больше всего в жизни наконец нас настигло так неожиданно. Я боюсь его реакции, его слов, его кулаков в стену и стесанных в кровь костяшек, если скажу. Приглашать ли его на свадьбу? В качестве кого? Наверное, вопросы в моей голове не закончатся ровным счетом никогда. - Попробуй относиться к этому всему с хладнокровным спокойствием, - протянула моя собеседница, отодвигая каталог и придвигая на его место блюдце с чизкейком. - Это не так просто, - усмехнувшись, я придвинула книжечку к себе, начиная в сотый раз перелистывать ее. - Да брось, - отмахнулась Алена, пережевывая вишенку, которая не так давно изящно украшала десерт. – Тебе никто не запрещает в свободное от приемов, папарацци и посиделок с родителями, время наслаждаться времяпровождением с Марком или мной. Это все в понарошку. Потерпишь его месяцок, другой, скандально разведешься, да и заживешь своей обычной жизнью. Никто не заставляет варить ему еду, стирать его носки и выполнять супружеский долг.       Эта девушка – самый простой и серьезный одновременно человек, которого я когда-либо видела в своей жизни. Серьезную ситуацию она может перевернуть в детскую шалость, от которой избавиться равносильно, что щелкнуть пальцами, но ее методика, к сожалению, имеет и обратное действие. Любую детскую шалость она может превратить в трагедию, сравнимую с глобальным взрывом газопровода. Однако, мне всерьез стало легче.       Я же ни в чем не виновата: ни перед родителями, ни перед Марком, ни перед Алексом. Я такая же жертва обстоятельств, как и они. - Да-а-ар, - светлоглазая промурлыкала, привлекая мое внимание. – Но платье все равно выбирай так, чтоб он его не видел. - Алена, - не сдержавшись, я издала смешок, когда девушка улыбалась, оставаясь довольна собой. И я была довольна ей. – Мне нужно рассказать об этом Марку. - Он будет в роли любовника? – она удивленно подняла брови, сопоставляя пазлы картины, в которой я окольцована с Алексом, а Марк не исчезает из нашей жизни, но от последнего слова я поморщилась. - Он будет в роли единственного, - фыркнув, я убрала каталог в свою маленькую сумку бордового цвета и одним глотком допила зеленый сладкий чай. - Ладно, ладно, - девушка капитулировала, понимая, что ее предположение было глуповатым, - ты только звони, если что, я переживаю.       Угукнув, я чмокнула ее в рыжую макушку и быстрым шагом вышла из любимого уютного заведения, не забывая оставить на нашем столике деньги за наш небольшой перекус.       Мой путь до Марка оказался быстрым, хоть я и старалась как можно больше его замедлить. Это сложно – осознанно причинять боль любимому человеку и отвратительно то, что я ничего не мог с этим поделать. Говорят, что для обеспеченных людей нет преград, и они готовы идти по головам. Я готова была бы идти по головам для того, чтобы прекратить это средневековье и жить планомерной жизнью с Марком. - Малыш? – парень удивленно вскинул брови, когда обнаружил меня на пороге своей квартиры, получая в ответ кивок в виде приветствия и пожимание плечами. – Что-то случилось?       Я вошла во внутрь и небрежно скинула обувь с ног, пока зеленоглазый закрывал дверь за мной. - Дар? – он мягко повернул меня к себе лицом, взяв пальцами за локоть, и я только сейчас поняла, что проигнорировала его вопрос, который задан мне был еще в дверях. - Прости, - мой вдох выдавал мое волнение и неуверенность в том, что я делаю сейчас все правильно, но я же делаю правильно..? – Это случилось, Марк, - голос перешел на шепот, а парень бегал внимательными глазами по моему лицу, словно стараясь зацепиться за какую-либо эмоцию. – Я выхожу замуж через две недели.       Я только сейчас поняла, что стою вплотную спиной к стене, а парень расположил обе сильные руки с двух сторон от моего туловища, уперевшись кулаками в шероховатую, от кирпичной кладки, стену. Он немного сузил глаза после моей последней фразы, и я начала замечать, как на его лице «играют» желваки, это начинало выглядеть устрашающе.       Марк молчал, и я слышала только стук своего сердца ровно с минуту. Позже, я услышала сильный удар кулака в стену рядом с моей головой, отчего импульсивно мне пришлось вжаться и зажмурить глаза. Ожидала ли я? Да. - Марк, - мой шепот был еле слышен, уверенность давно заказала себе гроб и венки, а страх стоял ведущим на пьедестале ощущений, - пожалуйста. - Дарина, - он рыкнул и закрыл глаза, отойдя от меня на пару шагов. Он успокаивается, он всегда так делает, когда пытается совладать с собой, и это не может значить что-то хорошее. – Ты давно знала?       Я покачала головой, не знаю точно видел ли он это или нет, потому что мой взгляд просверливал дыру в ламинате, пока ноги неуверенно перешагивали с одной на другую. Но, услышав усмешку, я поняла, что видел. - И что? – зеленоглазый облокотился спиной о противоположную стену, скрещивая руки на груди, которые саднили в области костяшек. – Что мы будем делать? – он переспросил, замечая мой вопросительный, уставленный на него, взгляд. – Типа, спасибо за все и каждый живет своими жизнями или будем скрываться от твоего муженька?       Мне стало больно. Как он может? Он знал, что это скоро случится лучше меня; он успокаивал меня этим утром, обещая, что будет рядом и говоря, что любит, а сейчас он смотрит на меня так, будто я – самый грязный человек на земле.       Ладошкой я смахнула скатывающуюся слезу со щеки. Я не сдержалась, опять. Мысленно я считала кирпичи, которые стали задействованы при кладке этой декоративной стены, отвернув лицо от Марка. Не хочу, чтобы он видел, как ранит сейчас своими словами; не хочу, чтобы чувствовал, что нуждаюсь в нем, как в воздухе, особенно сейчас – оставшись совершенно одна на войну с этим миром, с моей семьей. - Дар, не плачь – он закрыл глаза, когда мой всхлип самопроизвольно вырвался, обращая на себя внимание. – Я не могу так. Не могу знать, что тебя трогает кто-то еще; что ты улыбаешься ему; подаешь руку. Мне тоже, ведь, больно, - парень хрипло прошептал, перебивая собственное тяжелое дыхание. – Мне нужно подумать, малыш, извини.       Понимая, что сейчас мне лучше уйти, я киваю, утирая кулачками собственные слезы. Ему больно; он не хочет видеть меня и, тем более, мои слезы; он знает, что я плачу, но просит уйти, и я не осуждаю.       Не выдержав, мои пальцы цепко хватают кроссовки, которые я сняла пару минут назад, и я уже через десять секунд оказываюсь на лестничной площадке, далее – в пролете, еще дальше – выхожу из подъезда и уже через слезную пелену замечаю на себе недоуменные взгляды людей, которые находились на автомобильной парковке.       Ровный асфальт практически не причиняет боль босым ногам, поэтому я стремительно покидаю закрытую территорию этого дома. Кажется, отныне она станет закрытой и для меня. - Да? – голос на том конце ответил практически сразу, как я набрала номер. - Пожалуйста, забери меня.       Я без запинки проговорила адрес, опускаясь на лавочку и практически кидая белые кроссовки на землю.       Я не слышала ответа, но я почему-то была уверена, что он приедет. Ладошки скоропостижно убирали влагу с лица, а ноги старались надеть обувь без помощи рук, что в конечном итоге практически получилось.       Черная «BMW» остановилась напротив меня, заставляя вздрогнуть от свиста тормозов и обратить внимание на открывающееся окно. Темноволосая макушка, нотки испуга в карих глазах и цепко сжатые пальцы на руле. Приехал. Клянусь, я запомню это надолго.       Аккуратно закрыв дверь машины, мои пальцы тут же принялись перебирать ремешок бордовой сумки, отвлекая голову от слезливого сценария. Не хочу плакать, когда он видит и не хочу ничего объяснять. В конце концов, это он во всем виноват. - Держи, - с левой стороны послышался хриплый голос, а боковое зрение позволило заметить протянутую влажную салфетку, которую парень вытащил из панели двери. – У тебя потекла тушь, Дарина.       Я бы могла дать голову на отсечение, что он закатил глаза от моего игнорирования, и он прав. Я выгляжу ужасно: глаза припухли, нос красный, губы приоткрыты и ловят воздух, лицо покрыто маленькими красноватыми пятнами как это обычно бывает после резкой стрессовой ситуации.       Отвернувшись от бокового зеркала, я поджала губы, пальчиками выцепив салфетку, кивая в знак благодарности и тут же зарываясь в нее своей мордашкой. Какая разница? Мне сейчас все равно уже ничего не поможет выглядеть хотя бы более менее презентабельно, но со стороны темноволосого послышался сдавленный смешок. - Почему ты приехал? – сжав в кулаке салфетку, что наполовину стала темной от косметики, которую я без остатка стерла с себя, мой взгляд поднялся до парня. - А почему ты позвонила мне? – мой собеседник усмехнулся, поднимая вопросительно брови и поправляя аккуратно уложенные волосы, «пройдясь» по ним пальцами.       Не дожидаясь моего ответа, Алекс выкрутил руль, позволив наконец машине двинуться с места. Почему я позвонила ему? Потому что я забила его номер сразу же, как только этот чертов каталог оказался у меня в руках? Потому что я растерялась? Потому что мне нужно было кому-то позвонить, чтобы покинуть этот злосчастный квартал и его номер оказался случайно под касанием моего пальца? Потому что мы сейчас в одной лодке, и он просто обязан мне помогать? Потому что в этом дерьме виноват непосредственно он на пару с нашими родителями? Или потому что я была уверена, что он приедет? Прямо сейчас и прямо туда, куда я попрошу.       Последний вариант звучит правдоподобнее всего, но он не будет озвучен, мы чужие, мы видимся всего второй раз в наших осознанных жизнях и, сейчас, когда я трезво понимаю, что сделала небольшую глупость, позволив ему видеть меня в таком состоянии, мне становится стыдно. - Алекс, - мой тихий голос позвал парня, привлекая внимание и перебивая шум дневного города. – Извини.       Парень непонимающе и быстро посмотрел на меня, стараясь не отвлекаться от оживленной дороги и явно превышая допустимую скорость езды по городу. - Я выдернула тебя так просто, мне жаль, прости, что я испорти… - Дар, - обладатель низкого голоса прервал мою речь, ежась и качая головой. – Не за что извиняться, ладно? Тебе было нужно, я приехал. Ты не обязана травить и загонять речи о том, что тебе жаль, даже если это серьезно так, – парень надел солнцезащитные очки, пряча светло-карие и, переливающиеся приятными на солнце оттенками, глаза. – Веришь? Я даже не буду спрашивать какой мудак тебя выгнал, - он усмехнулся, заставляя чувствовать меня еще паршивее.       Спина встретилась со спинкой сиденья, которое было облачено в светло-коричневую кожу, как и весь салон машины. Глаза закрылись, и я чувствовала лишь то, как подрагивают от напряжения ресницы. Говорить больше не хотелось, я делаю это и без того не впопад, оправдываясь, как пятилетний ребенок перед старшими, съевший мороженое с больным горлом. Пальцы продолжали то сжимать, то перебирать салфетку, которая давно уже высохла и перестала приятно пахнуть зеленым чаем с мелиссой, а волосы иногда развивались от того, что парень приоткрыл мое окно на пару сантиметров.       По звукам реклам, по сиренам машин я догадывалась в каких местах и районах города мы находимся и нужно признаться, что они сменялись очень быстро. Кажется, ему придут огромные штрафы за превышение скорости. Так продолжалось пару десятков секунд, пока машина не остановилась также резко, как и тронулась с места, чем заставила мои глаза распахнуться. - Пошли, - Алекс отстегнул мой ремень безопасности, который по всей видимости застегнул сразу же, как я отвлеклась, что дало мне не почувствовать и не заметить этот жест. - Что мы тут делаем? – высокие многоэтажные дома вздымались в самые облака, и я не могла полностью их рассмотреть, не зажмурившись от яркого солнца. Но я поспешила выйти из машины за парнем, который снимал очки с золотистой оправой и окидывал взглядом, недавно построенный, жилой комплекс. - Мы тут будем жить, пошли, покажу тебе наши апартаменты на ближайшее время, - его пальцы уверенно переплелись с моими, которые неуверенно в ответ вцепились в теплую большую ладонь. Темноволосый потянул меня в ближайший подъезд, по дороге активизируя сигнализацию своей машины и нажимая кнопку лифта сразу же, как мы очутились напротив него. - И давно ты занимаешься этим? – я была удивлена и мой голос это подчеркивал, не переставая перемещать взгляд от наших рук до его лица, которое выражало спокойствие и сосредоточенность. - Неделю, - парень непринужденно пожал плечами, пропуская в лифт меня и проходя следом, совершая все манипуляции с кнопками второй рукой, которой также держал очки.       Я замолчала. У меня нет сил обдумывать все по второму кругу, анализировать и перестраивать свои вопросы так, чтобы они не касались навязчивыми и детскими, поэтому я осматривала просторный лифт, посматривая на табло, на котором отражалась нумерация этажей. Мы вышли на 27. - Проходи, - он вновь пропустил меня первую, закрывая за нами дверь на замок и давая мне возможность осмотреться.