DEFCON

Душно. Мадара ощущает как задыхается, когда знакомая ему теплая вязкость вновь идет вверх по горлу. Наклоняется и ждет, но в третий раз буря минует его. Из рта вырывается лишь пожелтевшая слюна, и мужчина с омерзением сплевывает ее в умывальник. На идеальной, недавно вычищенной белизне остатки полупереваренных ветчины и сыра вперемешку с желчью. Добавь сюда тесто — и выйдет гребанная пицца Пепперони. За дверью слышатся голоса, но Мадара не обращает на них внимание. Смывает остатки рвоты и умывает лицо холодной водой, тщательно вытирая губы. Жаль неоткуда взять жвачку, запах изо рта отвратительный. Благо больше не рвет. После его попытки наложить на себя руки осталось только головокружение. Почти незначительное. Принявшие его медики угрожали и другими последствиями неудачного самоубийства, но Мадара так и не узнал о них. Отчасти, потому что было наплевать, отчасти — из-за того, что Индра вытянул его из больницы почти за шиворот, грубо усадив в свой старенький форд и не дав дослушать их напутствие до конца. Ох, он был зол. Явно стыдился того, что вынужден забирать родственника из больницы по столь безобразной причине, и только Энн смягчала его настроение. Как ни странно, по дороге никто не задавал вопросов, хоть она была не длинной. Так долго прожив в Лос-Анджелесе Мадара отвык от того, что Меркьюри был не больше любой другой глуши в пустыне, посему, когда машина Индры остановилась буквально через несколько улиц — запоздало удивился. А сейчас? Он не хочет выходить из ванной, потому что знает, что будет засыпан вопросами. Что Индра, этот чертов старик, мелькавший в его детстве всего пару раз, непременно захочет узнать куда братья Учиха запропастились в свое время. И куда же следом пропал их ублюдочный папаша. Хах. Мадара не готов к таким разговорам. Его ужасно мутит от головокружения, но что хуже — как и любой другой внезапно уцелевший самоубийца, он не до конца понимает, что ему делать дальше. Попробовать снова, прямо сейчас? Наплевать на все, побывав наполовину мертвым? Забыть? Но Мадаре не все равно. Вопреки всему он все еще крайне... уязвим. По-прежнему чувствует острую боль в районе груди при любом воспоминании о брате. Почти живую, дышащую ярость, поглощающую его вплоть до дрожи в сжатых кулаках. Странная ситуация. И забавная. Мадара замирает возле двери, задерживая дыхание. Затем прислоняется к ней ухом, вслушиваясь, но снаружи, где-то на кухне по его расчетам, говорят совсем негромко. Приходится напрячь и без того гудящую голову. -… и что дальше? Просто отдадим ему дом? - конечно же говорит Индра. Мадара не сомневается в этом. Старик озлоблен на него с самой первой встречи, если ее можно таковой назвать. Насмехается над любыми редкими репликами, толкает и хватает за плечи, стоит оступиться. Будто бы боится, что Мадара сбежит из этого проклятого города снова. На него не хватает даже ответной злости, да и нужна ли она? Уже в машине Мадара догадался, что Индра зол не на него. А на Таджиму, которого он так напоминает. С Изуной было бы иначе. Его личико жертвы можно сравнить лишь с их матерью. Наверняка с ним бы обращались по-другому. С сочувствием, заботой хоть какой-то. Мадара жалости не вызывает. У него нет этих детских больших глаз, нет подростковых замашек, заставляющих людей постарше испытывать около родительское побуждение. Его обветренное лицо способно вызвать лишь опаску, но Мадаре наплевать. В отличие от Изуны ему не нужна чужая забота. И уж тем более долбанная жалость. Энн может смотреть на него как хочет. Наплевать. - Эй! Ты уснул там? - удар в дверь. Громкий, но не такой яростный, какой был у отца, когда он ломился к Изуне в ванную. Мадара почти прикусывает язык, вздрагивая от неожиданности. Отшатывается от двери, со злобой глядя перед собой, но по-прежнему молчит. Может если будет тише воды — его отпустят побыстрее. Зачем только? Куда ему идти? Рука нехотя поворачивает ручку и Мадара открывает дверь. В зале тут же воцаряется тишина. Индра и Энн больше не шепчутся на кухне, расположившись на диване в зале. Словно и правда ждали Мадару под дверью. Ему почти неловко от прикованных к изнеможденному лицу взглядов. - Садись. - Индра указывает на место поодаль от себя. У него длинные волосы. Почти до плеч. Не настолько отросшие, как у Мадары, но все же. Мужчина смотрит на него, скрестив руки на груди. Так враждебно, словно Учиха — вор на его территории. Словно бы в руках Индры невидимое ружье. И он готов применить его, скажи Мадара хоть что-то против. - Что-то в тебе есть. - Мадара не знает к чему эта фраза, она похожа на бормотание. Старческий лепет, но Индра еще не настолько стар. Напротив, для своих лет он выглядит чертовски крепким, и это еще раз убеждает мужчину в правильности побега. Быть может, все военные обеспечивают себе здоровую старость. Сколько бы прожил их отец, не убей его Изуна? «Верно. Убийца — Изуна. Не я. Я даже Тобираму не тронул. Вы меня не расколите.» Мужчина издает сдавленный смешок, присаживаясь на диван. Совсем недалеко сидит Энн, неясно каким образом замешанная в этой истории. - Ты как вообще? Я тебя... в не самом лучшем виде нашла. Как себя чувствуешь? - спрашивает она вдруг с самым серьезным лицом. Будто бы… ах точно. Ему так и сказали. Эта девушка смогла откачать вас пока не приехала скорая. Героиня, мать его. Интересно, что ей пришлось сделать, чтобы вытащить Мадару с того света? Искусственное дыхание? Или что более вероятно — впихнуть в его глотку с пол руки дабы вызвать рвоту? Мадара не ответил, вместо этого отведя от нее взгляд. Энн нахмурилась, но едва открыла рот, как оказалась нетерпеливо перебита. - Не трогай его, Энни. Очевидно тот, кто сам пытался отойти к праотцам не шибко будет тебе благодарен. - проворчал Индра, вновь уставившись на чужое бледное лицо. Мадара и правда был нездорово бледен. Под его и так не слишком красивым мешкам под глазами пролегли тени, отдаленно напоминающие отверстия в черепе, просвечивающиеся через туго натянутую кожу. - Кстати о праотцах... Ну что. Не хочешь рассказать нам с чего вдруг вы двое сбежали от своего? Мадара не отвечал, рассматривая паркет под ногами. Во рту все еще чувствовался вкус желчи. С чего подобные вопросы? Какой у Индры интерес вывести внуков на чистую воду? Мадара не видел его большую часть детства, с тех пор как его мать оборвала со своими родственниками все связи, так с чего же сейчас столько шуму? - Так и будешь молчать? - нетерпеливо спросил его Индра. - А что мне говорить? - вместо ответа. Мадара нехотя поднял уставшие глаза. - Почему обычно дети сбегают из дома? - Ну что за ответ? Собираешься говорить загадками или облегчишь-таки нам жизнь? - Он нас бил. Вот и все. - разговор начинал становиться раздражающим. - Держал на замке. Не давал жить даже тогда, когда мы выросли. Вот мы и сбежали. Это противозаконно? На лице Индры появилось нечто вроде странной ностальгии. Почти узнавания. Будто бы старик вдруг вспомнил времена молодости или нечто подобного. Морщины на его лице стали глубже. - Вот как. Значит яблоко от яблони… ха. - проговорил он вполголоса, но затем продолжил немного громче. - Мне наплевать на то, что там у вас случилось, Мадара Учиха. Я спрашиваю, потому что не хочу попадать впросак из-за вашей семейки в уже дьявол знает какой по счету раз. Впрочем, если тебе интересно, будь вы моими детьми — мало бы вам за подобную выходку не показалось. В семьях военных сбегают только дезертиры и трусы. - Индра. - вздохнула Энн, бросив виноватый взгляд на нахмурившегося Мадару. - Это не наше дело. - Это уж точно. - Учиха раздраженно прыснул, слегка согнув голову к плечу. - Если тебе плевать — зачем вообще устраивать мне допрос? Хочешь знать куда исчез мой отец? Я понятия не имею. Можешь спросить у Изуны. Может быть, они помирились и счастливо живут в какой-нибудь Калифорнии душа в душу. - Ты держишь меня за дурака? - Индра повысил голос, слегка пристав со своего места. - Или думаешь, что, как и твой папаша будешь водить всех своих родственников за нос? Да по твоей роже видно, что ты не договариваешь. - Индра, да что ты начинаешь-то! Он же только с больницы. Будь помягче. Голос Энн слегка остудил чужой пыл. - Полно тебе, Энни. Посмотри на него — он даже не краснеет. Сбежал из дома как какой-то трудный подросток, а сейчас сидит и говорит, что ничего не знает. Уверен, его брат бы лепетал тоже самое. - А что я должен сказать? Я не знаю, куда делся Таджима. Даже не знал, что он пропал. Мы с моим братом убрались подальше от Меркьюри. Уехали в Калифорнию и потом разорвали общение. Вот и все. Я не видел отца, - врать получалось убедительно. Мадара почти поверил, что не был невольным участником отцеубийства, но ведь это и правда было так. Изуна убил Таджиму. Без задней мысли толкнул в объятия смерти. Мадара может говорить это снова и снова. Его брат — убийца. Кто знает, может быть, он мог убить и его, если бы Мадара перешел младшему дорогу. Да. Он - ужасный человек. - Ясно. Старая песня. - Индра вздохнул, устало усевшись на диван снова. Мадара был благодарен ему хотя бы за то, что старику, кажется, и правда было наплевать на подробности. Он не спрашивал ни об Изуне, ни о причине Мадары покончить с собой, вместо этого будто бы проворачивая в голове собственные воспоминания. - Моя дочь создала потрясающую семью. - сказал он в пол голоса и потер переносицу. - Сперва она вечно о чем-то молчала перед тем, как пропасть, затем и этот ублюдок словно в воздухе испарился. И что теперь? Теперь его сынок треплет мне нервы на старости лет. Лучше бы я никогда не давал добро на этот чертов брак. Ого. Мадаре стало почти стыдно за собственное существование. Даже его дед сокрушается по поводу его рождения. - Ну деда. - Энн покачал головой, присев к старику поближе и положив руку на его плечо. - Я не думаю, что мы найдем хоть кого-то из них. Сколько ты уже не видел ее? Лет двадцать? - Больше. - Таджиму тем более... Ты же знаешь… - она нервно оглянулась на Мадару. Подобный жест вынудил его насторожиться. - Побег детей мог сказаться на нем… не лучшим образом. - Вероятнее всего. - нехотя кивнул ей Индра, не отрывая взгляда от внука. - Сиганул с очередного обрыва, да и дело с концом. Он это любит. В каком смысле? Что за бестолковые рассуждения? Мадара нахмурился, непонимающе переводя взгляд сперва с одного собеседника, а затем на другого. Руки крепко сжали обивку сидения. Почему они говорят о Таджиме так, будто бы покончить с собой у него — нормальная привычка? Индра знает отца больше самого Мадары? Это вздор. Проклятый вояка в жизни бы не наложил на себя руки. - Что вы несете? - Индра опасно прищурил глаза, ощутив в голосе внука холодную злость. - С какого еще обрыва? Его собеседники коротко переглянулись. На лице Индры вдруг появилась скупая ухмылка. Он явно не договаривал. Что черт возьми эти двое такого знали, что не знали они с Изуной? - Конечно, ты не знаешь. Убегая из отцовского дома, вы, бедные-несчастные, едва ли интересовались, что прошел он, да? Ну что ты смотришь? Удивлен? Уж поверь, я знаю твоего папашу куда лучше, чем ты. Мадара искренне ошалел от таких слов. Из легких будто бы разом выбили весь воздух. Его... его заставляют чувствовать вину? За кого? Чувства Таджимы - последнее, о чем ему стоит думать. Пусть ублюдок горит в аду, где ему самое место. - Что… ты.. ты пытаешься читать мне мораль? Да пошел ты. Тебе было плевать на меня и Изуну с высокой колокольни все мое детство. С чего это сейчас ты так волнуешься за нашу «семейку»? Индра лишь надменно покачал головой, устало встав на ноги. Мадара поднялся следом. - Я волнуюсь не за вас. А за то, чтобы ваш папаша не решил повторить судьбу сына и не вернулся в Меркьюри только для того, чтобы демонстративно сдохнуть на моем пороге. - процедил он сквозь зубы. - Пока он и моя дочь делали вид, что меня не существует — я строил карьеру. А вместе с тем и репутацию. Без них. И я не хочу, чтобы мои гребанные внуки, или дети, или кто бы то ни был, будь они неладны, портили ее своими сумасшедшими выходками. Или ты думаешь никто не станет судачить о тебе? С таким-то "блестящим" возвращением. - Хах! Очень жаль, да? Должно быть тебе ебать как обидно, что я выжил. - Мадара огрызнулся почти между делом, но этих слов хватило, чтобы вывести Индру из себя окончательно. Все резко стихло. Учиха даже не понял, что именно произошло, когда его щеку вдруг обожгло болью. Голова рывком откинулась вбок, вынудив отросшие волосы упасть на лицо. - Не смей со мной пререкаться, солдат. - прошипели совсем близко. Мадара в шоке коснулся горящей щеки. Его ударили? Кто бы мог подумать. В глазах Индры стояла почти черная ярость. - Если ваша Калифорния так разбаловала тебя — то я помогу тебе вспомнить здешние порядки. - Индра, да какого черта! - кто-то отпихнул Мадару от мужчины чертовски вовремя. Внутри поднялось такое негодование, что тот был готов поспорить, что не оставит от ублюдочного старика и следа. - Он же твой родной внук, - девушка обернулась к Мадаре. - Ты не видел его столько лет, черт возьми. Это просто фантастика, что он вернулся. А ты ведешь себя с ним как свинья! - Энн! - Индра раздраженно вздохнул, таки позволив девушке оттолкнуть его от Мадары. Тот лишь хмыкнул, демонстративно вытерев покрасневшую щеку. - В гробу видал я таких родственников. - он сказал это почти с улыбкой. - Думаешь, что запугаешь меня, старый маразматик? Ты находишься в моем чертовом доме, и я буду делать здесь все, что захочу. Понял? Захочу вскроюсь в ванне, захочу — повешусь перед этим написав своим дерьмом твое имя на стене. Пошел ты. - Какой смелый. Отцу Таджимы стоило выбивать из тебя дух почаще, глядишь, тогда он привил бы хоть какое-то уважение к старшим. - Индра оскалился в ответ. - Твой дом говоришь? Пусть будет так. Оставайся. Но я предупрежу тебя только один раз, Мадара. Веди себя ниже травы и тише воды, потому что поверь… если мне не понравится хоть что-то, что изменилось в этом городе после твоего появления — ты пожалеешь о том, что выжил. - Ох, ну пошло-поехало. - вздохнула Энн. - Я превращу твою жизнь в такой ад, который тебе и не снился. Ха. Ха-ха. Жизнь Мадары с самого начала и до самого конца — уже ад. Может Индра таким способом хотел помочь внуку чувствовать себя как дома? Мужчина почти удивился подобным словам, но почему-то был им рад, словно угрозы сумасшедшего старика пробудили в нем нечто вроде азарта. Вот оно как? Очередной родственник пытается надавить на больное. Сломать, будто бы они созданы только для этого. Какая нелепость. Но это даже не самое раздражающее. Пусть угрожает сколько угодно. Мадаре плевать. Но то, что выводит его из себя до хруста зубов… эта смешная в своем абсурде вера в то, что этот Индра знает отца лучше, чем Мадара. Гребаный Мадара вынужденный смотреть в смрадную душу своего родителя каждый день. Они ведь жили, деля их семейную грязную тайну на троих. В этом злоебучем доме... здесь не было место четвертому. Иначе бы все развалилось. Пусть Индра не строит из себя не весть что. Отвратительно. Что он понимает? Что за чушь несет? Мадара хотел бы прожечь чужую спину взглядом, жаль подонок ушел, громко захлопнув за собой дверь. «Уж поверь, я знаю твоего папашу куда лучше, чем ты.» Это забавно. Забавно, потому что Мадара почти ревнует. - Да уж. Неловко получилось. - Энн нервно улыбнулась, зачем-то продолжая стоять посреди коридора. Мадара бросил на нее озлобленный взгляд, искренне не понимая, почему она все еще не убралась вслед за своим родственником. Кто она вообще такая? Какого черта полезла туда, куда ее не просили? Девушка прикусила губу. - Знаешь, обычно он не такой злой. Просто к нему привыкнуть надо. И лучше не попадаться под горячую руку. Так что ты не слушай его эти угрозы, ладно? Уверена, он не стал бы желать зла своему внуку. Мадара прыснул, отведя от нее взгляд. Господи, ну почему она просто не уйдет? Хочет попасть под его горячую руку? - Правда. Индра очень скучал по вам всем. Когда пропала его дочь, он… - Выход прямо по коридору. Не пропустишь. - Мадара не собирался слушать ее дальше, отвернувшись от девушки и направившись в одну из спален. Голова все еще слегка кружилась. Прилечь бы, но для начала выпроводить непрошенных гостей. А там… кто знает. У Мадары нет ни малейшего понятия, что ему делать со своим счастливым спасением. Лучше бы его бросили там подыхать. Лучше бы он умер. Что толку с этой жизни если все по-прежнему сплошная поебень? Может Учиха даже в аду не нужен? Неужто папочка не выбил ему место в котле рядом с собой? Он не стал ждать, когда девица уйдет сама, как и не стал выпроваживать ее насильно. Зря. Видать для нее это послужило намеком на возможность остаться. - Эй. Ты злишься на меня, да? - спросила она, сделав несколько шагов в его сторону. - Я не хотела мешать твоему… то есть. Хотела, но.... Когда я увидела тебя почти мертвого… я не могла тебя бросить. Уж прости. Н... наверное не с этого лучше начинать знакомство. Мадара не ответил, и тогда она позвала его снова. - Я прочла твое письмо. Которое ты оставил для брата. Ну конечно. Конечно, ей нужно было влезть и в это. - Ты, наверное, даже и не знаешь, кто я. Меня зовут Энн. Я твоя двоюродная сестра. Мадара вздохнул, коснувшись потного лба. Как жарко. Раньше он и не замечал, насколько же сухим воздух был в Меркьюри, видно успел привыкнуть к близости океана за этот год. Сейчас же вокруг лишь долбанная пустыня, да таскающиеся туда-сюда камни. Девушка попыталась сказать что-то еще, но Учиха резко обернулся, и его взгляд, полный тихой злобы, заставил ее закрыть рот. - Где письмо? - спросил он холодно. - Ты правда думаешь, что я его прикарманила? На кой черт мне это делать? - недоуменно пробормотали в ответ. - Оно там же. В комнате Таджимы. Мадара поморщился при упоминании отцовского имени. Энн вновь последовала за ним, когда мужчина отправился за письмом и встала невидимой тенью позади, с любопытством наблюдая за тем, как злополучная бумажка рвется на части. Вот так. Мадара смял остатки в кулаке, на мгновение закрыв глаза и прижав их к груди. Не пригодилось. - Я не просил тебя мне помогать. - тихо сказал он, открыв глаза. - Откуда ты только взялась… Энн нервно взглотнула, будто бы ощутив напряжение, повисшее в воздухе. Интересно, что она думает о его глазах? - Понимаю. Понимаю, что ты не рад тому, что тебя спасли. Но если бы я тебя бросила... скажу честно, проблемы у меня были бы серьезные. Как минимум с полицией, которая явно поинтересовалась бы почему я оставила умирающего без помощи, сечешь? Можешь считать, что я сделала это, чтобы меня не отправили за решетку. - ответила она. - И… пожалуй... можешь считать, что приехал не вовремя. Мадара усмехнулся. - В каком смысле? - Индра просил меня приглядывать за этим домом, пока здесь никто не живет. Так, по мелочи. Протирать пыль. Проверять замки. Я делаю это каждую… - Пятницу. - догадался мужчина, устало присев на край отцовской кровати. Разорванное предсмертное письмо все еще покоилось в его в сжатых ладонях. - Ясно. - Так... без обид? - Без обид. - но она не ушла даже после этого. - Что-то еще? Энн неуклюже помялась у дверного проема, спрятав руки за спиной. - Нет. В целом нет. Только хотела спросить… ну. - она вздохнула, посмотрев на него в упор. - Когда я уйду… ты будешь пытаться… повторить то, что сделал? И снова мрачная усмешка. И с чего это ее так волнует? Боится обнаружить его труп в следующую пятницу? В такой жаре он будет уже изрядно подгнившим. - Не смешно. - смутилась Энн чужой улыбки. - Когда ты лежал здесь с пеной у рта… это было страшно. Я впервые вижу человека при смерти. Это кошмарное зрелище, Мадара. Вот как. Какая сочувственная. Так и работает эта хваленая эмпатия? А что бы делал Мадара, обнаружь он труп неизвестного в чужом доме? Наверное... вызвал бы скорую да стоял неподалеку. - Я не знаю. - честно признался он. И то была правда. В голове ничего кроме пустоты. Если бы Мадару спросили о планах на вечер - он не знал бы, что ответить. Повеситься на дверной ручке или же приготовить индейку. - Но… то мое решение было сгоряча. На эмоциях. Сейчас их нет, поэтому… возможно через какое-то время я пожалею о том, что пытался убить себя. А может и нет. В любом случае, повторять я не собираюсь. Это ты хотела услышать? Энн осторожно кивнула. - Что ж. Тогда до встречи? Я оставлю в коридоре свой номер телефона и адрес. А еще Индры. Не кривись так. Он, конечно, тот еще засранец, но старик неплохой. Остынет немного и сам выйдет на связь с тобой, вот увидишь. - Энн исчезла в коридоре так же быстро, как и появилась здесь. - Не буду тебе мешать. Мадара лишь хмыкнул. - Ты занимаешься этим вот уже минут двадцать. - Я все слышу! Стукнула дверь. Старый отцовский дом погрузился в тишину. Мадара вдруг поднялся с кровати и подошел к окну, наблюдая за уходящей прочь девушкой. Двоюродная сестра, вот как? Сколько ей? Примерно, как ему? Забавно. Значит сестра его матери назвала в честь нее свою дочь? Они были настолько близки? А почему тогда столь легко расстались? Почему Мадара не слышал о них ничего? Жил словно бы под колпаком в этом проклятом доме. А может просто не помнил? Или же его как больного не пускали в люди? Мадара мало что знал о ее родственниках. Таджима быстро свел контакты с ними до минимума, еще когда мужчина был глупым ребенком. Свел существование Мадары и Изуны лишь к родителям и запер в маленьком доме посреди пустыни. Мадара ощутил себя почти одиноким, когда внезапно понял, что все это время его родственники знали о нем больше, чем он хоть о ком-то из них. - У мамы была племянница. - сказал он сам себе, разглядывая листок бумаги, исписанный номерами. Индра. Энн. Всего два. А есть ли другие? Наплевать, разве нет? Рука грубо смяла его в кулаке. Мадара швырнул листок в мусор следом за разорванными письмом Изуне. У него давно нет родных. Мадаре пора бы привыкнуть, что он нахрен никому не нужен. Разве что только... - Микото. Будь лапочкой. Открой дверь. У меня руки малость заняты. Женщина только устало закатила глаза, торопливо смыв с рук остатки сладкого теста. Яблочный пирог, засунутый в духовку двумя парами рук, обещал выйти на радость вкусным. Как правило все, что они готовили всей семьей, получалось на удивление хорошо. Микото могла назвать это доброй иронией судьбы, поскольку в одиночку порой сжигала даже яичницу. - Сейчас! - и снова нетерпеливый звонок в дверь, хотя они не ждали гостей. Может ошиблись адресом? Микото с улыбкой открыла дверь, не вглядываясь в темный силуэт за полупрозрачным окошком. Однако эта улыбка пропала, едва только ее глаза столкнулись с почти забытым ею взглядом. Это не могло быть правдой. Они же так долго не виделись. Как давно? Если бы не торчащие из-под капюшона черные пряди волос — она бы подумала, что по душу их семьи пришел неизвестный маньяк. - Чт… - Микото изумленно уставилась на мужчину, чьи глаза вызвали у нее привычную дрожь по коже. Бледное лицо Мадары дрогнуло. Он поджал губы, глядя на женщину с холодной решительностью. - Где мой сын? Микото не поняла его вопроса сразу. Слегка опустила взгляд. И ее сердце замерло в ужасе. Стало уже поздно. Раздался громкий выстрел. Мадара решил — в воспоминании. Должно быть он вновь ворвался в чужой дом с ружьем. Однако, когда совсем рядом послышался второй — резко вынырнул из сна, широко распахнув глаза. - Какого… - кашель прервал его сиплый голос, не дав закончить собственную мысль. Мужчина ошарашено приподнял голову, застыв, едва только взгляд смог сфокусироваться на развалившейся ручке двери, отлетевшей на холодный пол. Что? Он не сразу понял, что произошло. Даже толком не осознал, где именно находится. Лишь тупо глядел на дыру, образовавшуюся в двери напротив, почти равнодушно наблюдая за тем, как из ее черной зубчатой пасти показывается бледная рука. В этот момент Мадара понял, что оказался в реальности. В ванной комнате. В бункере, зарытом посреди радиоактивной пустыни. - … черта. - ахнул он, дрогнув, когда за дверью послушался гулкий стук чего-то тяжелого. Уронили? Что? Учиха не видел лица. Лишь промелькнувшие в темноте глаза, после чего дверь наконец отворилась. Босая нога играючи отпихнула железную ручку, ставшую теперь бесполезной. Этот ублюдок… Обито прищурил глаза, улыбнувшись Мадаре почти радостно и это послужил для второго однозначным сигналом. Он не в себе. Псих с оружием. Откуда оно у него, мать твою? Мадара яростно выругался про себя, простонав от обуявшей его жаркой слабости. Температура? Должно быть. Совсем не вовремя в такой-то ситуации. Руки заскользили по холодному полу, но ему не удалось подняться. Тело клонило в сон. Безнадежно прибивало к хоть чему-то прохладному, но Учиха не смел спускать глаз с угрозы. Воспоминания понемногу возвращались в его лихорадочный мозг. Ох. Проклятье. Мадара не закрыл долбанный сейф. Верно? А еще выронил пушку черт знает, где перед тем, как сбежать от ублюдка в ванную. Черт возьми, о чем он только думал?! Это все равно, что вложить ее этому психу прямо в руки. - Папочка скучал по мне? - надменный голос Обито изменился до неузнаваемости. Черт знает кем он был сейчас на самом деле. - Не подходи, ты… сукин… Может быть самим собой. А может быть через черные глаза мальца на беспомощного мужчину смотрел его придуманный воспаленным разумом брат. Мадара давно запутался в чужих личностях. Даже не пытался их считать, иначе погряз бы в чужом безумии с головой. Обито только захихикал почти по-детски, с явным удовольствием рассматривая распластавшегося на полу дядю. Это был страшный взгляд. Тень собственного «я», привитого ему Мадарой. Вот тебе и последствия? Обито так не хотел быть похожим на него, а по итогу послушно подражает. Не завел авторитета, конечно, нет. Скорее откатился в совсем уж молодой возраст, в котором детям свойственно копировать взрослых. Мадара может быть доволен собой, хотя соревноваться ему было не с кем уже как под десяток лет. Вопреки отвращению, Обито и правда перенимает в нем все. - Ты немного не в том положении, чтобы командовать, - и снова чужой тон поменялся. Обито и сам не понимал кем хотел быть. Сперва становился без причины истеричным и агрессивным, затем холодным и собранным. То кричал, то кусался и лез в драку, а то говорил совершенно ясно и равнодушно. Наверное... это пугало Мадару куда сильнее, чем само наличие у Обито пистолета. Хотя сейчас оружия у него не было. Может быть, бросил в коридоре? Что-то же упало там, да? Верно? Мадара мог бы попытаться достать его. Обмануть бы мальчишку. Тот тем временем уже был совсем близко. Стоял над ним, загородив собою единственную лампочку в помещении, отчего казалось, будто бы свет и вовсе пропал. - Заболел? Ого. Горячий… - босая нога мальчишки уткнулась в его шею, слегка надавив. Мадара низко зарычал, попытавшись подняться, но помимо прижавшего его к полу ужасного жара, встать не дал и сам Обито, игриво приподнявший грязные полы халата, оголив бледные тощие бедра. - Что? Совсем не можешь? - с любопытством склонил голову он, проведя ногой вниз по чужой груди, сминая пальцами мокрую майку. Интересно насколько дерьмовой была ситуация, в которой они оба оказались. Оценивал ли Мадара все риски, чтобы огрызаться в ответ? «А я должен? Да пошел он нахрен. Этот ублюдок получит то, что заслужил, даже если это станет последним, что я сделаю.» «Я не боюсь...» Учиха грубо отпихнул его ногу, но очередная попытка встать оказалась встречена еще грубее. Обито не церемонился с ним. Быть может от того, что наконец ощутил в этой чертовой коробке хоть какую-то власть. Хотя кому Мадара лжет? Разве не в этом все дело? Во власти. Всегда в ней. - Только попробуй сделать это еще раз, Обито, и я тебя так отпизжу, что ты, блять, неделю ходить не сможешь. - прошипел Мадара, когда босая нога грубо надавила на его кадык. Так сдавленно, что аж брызнул слюной. Жаль только не в лицо малолетней суке, ехидно улыбающейся под тусклой лампочкой ванной. - Я всего лишь заболел, а не сдох. Но они по-прежнему не слышали друг друга. - Изуна может это устроить, - Обито произнес эту фразу так спокойно, на жалкий миг растеряв привычное гнетущее безумие в глазах, что Мадаре в кои-то веки стало страшно. Не за свою шкуру. Должно быть. Он ведь не боялся боли или смерти. Его пугала неизвестность. Непредсказуемость, можно и так сказать. И, к их общему сожалению, самая большая неизвестность сейчас нависала над ним длинной кривой тенью. Какая ирония. Когда он вез Обито сюда в день Х, можно ли было предположить подобный исход? - Запугать хочешь? - Мадара быстро облизнул пересохшие губы кончиком языка, не отрывая взгляда от мальчишки. - И что дальше? Напомнить тебе, что тебя ждет если грохнешь меня? Побитое лицо Обито лишь исказилось в странном, даже жутком восторге. Боже, он и правда спятил. Есть ли хоть какой-то способ вернуть его в хотя бы относительный порядок? - Так тебе и правда очень плохо, ха? - словно в подтверждение своих слов, он опустился на колени совсем рядом, схватившись за чужое горло. Мадара не успел среагировать. Ахнул от неожиданности и попытался ослабить чужую хватку, но Обито убрал свои руки также внезапно, как оказался на расстоянии поцелуя, внимательно изучая бледное лицо дяди. Минуты текли слишком медленно. Почти мучительно медленно навстречу неизвестности. Мадару обуяло странное отчаянье. Взгляд уперся в разбитые губы мальчишки, поднялся выше к синякам и припухшей от удара щеке, в то время как мысли его блуждали между попыткой угадать настроение завладевшего ситуацией сумасшедшего и желанием добраться до пистолета. Насколько он сейчас слаб против Обито? Мальчишка уже не настолько тощий, что в свои шестнадцать. Мадара знал это хотя бы по их отвратительному сексу, по мере нарастания чужой агрессии дающемуся все труднее и труднее. Уже не легкий и податливый как раньше, несмотря на скудный рацион. Мадара думал, что Обито останется щуплым подростком просто из-за отсутствия здесь нормальных для него условий, но ведь они оба ели одинаковую пресную дрянь вместо пищи, оба дышали стоячим кислородом и оба медленно сходили с ума в четырех бетонных стенах. Так ли уж разнится их сила? Еще когда Мадара не стенал от лихорадки — быть может существенно. А сейчас? Сейчас Обито знал, кто главный. И очень хотел это показать. - Не смей... - слова наперед. Обито не успел ничего предпринять, просто наблюдал за слабыми попытками отползти, быть может раздумывая, что сделать с вдруг поданным ему на тарелочке дядей. И как урод додумался выстрелить в замок? Мадара был уверен, что умственное развитие мальца давно откатилось до уровня «жрать — срать». - Не смей, Обито. Я рано или поздно приду в норму… и тогда ты... Тогда на какое-то время бункер снова будет моим, пока я не покажу очередное слабое место. Какая беспощадная бункерная иерархия. А жаль. Мадаре стоило либо запугать мальца окончательно, привить ему выученную беспомощность и заставить ссаться под себя от одного своего имени, или же таки чередовать пресловутый пряник с кнутом. А теперь что? Он выбрал нечто "между" и похоже сильно об этом пожалеет. - Очень пожалеешь о том, что не пристрелил меня, когда была возможность... Он говорил смешные слова, но в данных обстоятельствах все сказанное Мадарой было бы смешным. Взгляд незаметно прибился к приоткрытой двери и зияющей дыре в ней. Пара рывков — это не проблема. Пусть со спины уже градом течет пот, намекая на возросшую температуру. Что ж. Он пожинал то, что возвел своими же руками. Мадара всегда брал Обито тогда, когда хотел, не беспокоясь о том, что думает об этом сам мальчишка. Странно ли то, что тот не собирается спрашивать разрешения и у Мадары? Обито медлил еще какое-то время, сохраняя на лице холодную улыбку. Затем осторожно коснулся губами дрогнувшей шеи мужчины, жадно вдохнув тяжелый запах пота. Этот болезненный ненормальный запах, так напоминающий ему больничный. Раковая опухоль. Уничтоженные легкие и запах гниения. Мадара источал слабость. Да. Запах слабости. Лучше и не сказать. Так пахнут жалкие больные. Жалкие потому, что болезнь — худшее, что с тобой может случиться в этом бетонном аду. И Мадара сейчас жалок. Но его худшее еще не началось. - Да. Не началось... - тихий шепот Изуны внутри сознания. Но Обито пытался по-хорошему. Льнул к дяде, осторожно прощупывая дозволенное, когда кровоточащие губы касались кожи чуть выше ключицы. Вопреки чужому страху он мог бы согласиться с малой кровью, прояви Мадара хоть каплю смирения. Но он снова оттолкнул. Попытался отпихнуть, рвануть к сломанной двери, будто бы даже в таких обстоятельствах все что угодно было лучше, чем ебаный Обито. - Ну я же хотел по-хорошему! Я хотел! - рявкнул подросток, клацнув зубами. Движения Мадары слишком медленные и смазанные. Его шатало. Должно быть кружилась голова. Его попытка убежать была столь же медленной для мальчишки, сколь медленными бывают движения людишек для навозной мухи. Обито ничего не стоило догнать. Вцепиться в волосы и яростно потянуть на себя, неуклюже завалив мужчину на лопатки. Вот так, даже встать не успел. Пусть лежит. Обито для верности придавил его своим весом, усевшись на пояснице. - Сука! - Мадара попытался ударить мальчишку. Обито с усмешкой схватился за его руку, и легко прижал ту к холодной плитке. Теряет хватку. Обито улыбнулся почти сочувствующе, хотя глубоко внутри него давно умерло это чувство. Он мог бы причинить Мадаре боль. Мог бы. Но сейчас хотел от ублюдка отнюдь не ее. Мадара резко выдохнул, ощутив, как что-то в груди похолодело, когда руки мальца вновь настойчиво забрались под его промокшую от пота майку. На какое-то время он замолчал, чтобы осмыслить происходящее, но как только догадка. Совершенно возмутительная в своем существе. Пронеслась гулкой стрелой в мыслях — мужчина рявкнул очередную брань Обито прямо в лицо. - Ты… - но его крик вышел из глотки с ощутимым свистом. Мужчина закашлялся. Его еще не потерявший крепости пресс заходил ходуном под горячими ладонями, пробудив в Обито и без того разгоревшийся интерес. - Убери долбанные руки… я не разрешал тебе, падали, меня трогать. Мадара знал, что его ругань не подействует, хотя бы потому что за это время умудрился выдрессировать мальца пропускать между ушей любые оскорбления, ведь они не были болезненными ударами, а то, что он тупица и урод подросток и так прекрасно знал. Он уже научился. Забирать их куда-то внутрь и принимать на свой счет, но считать любой ответ бессмысленным. Вполне разумно. Ублюдок, выродок и мусор может носить много имен в любом случае, но пока он позволяет себе пытаться стянуть с Мадары штаны — они потеряют всякое значение. Что он… Нет. Мадара не хотел даже думать об этом, вцепившись в чужие запястья. Его тут же ударили по щеке, вынудив на какое-то время оглушённо мотать головой, но он все еще не верил, что маленькая дрянь вообще способна на такое. Обито собрался трахнуть его против воли? Как назвать это по-деловому? Изнасиловать? Ха. Ха! Мужчина зарычал громче, игнорируя саднящее от криков горло. Сопротивлялся как мог, вновь и вновь пытаясь сбросить с себя тяжелого юношу, но выходило почти жалко. Его крики игнорировались, удары либо отводились, либо вызывали не менее жесткий ответ, но он хотя бы мог сказать, что не сдался. Их потасовка с Обито больше походила на очередную жестокую драку. Мужчине было проще считать ее именно таковой, не давая Обито касаться себя никак иначе, кроме затем, чтобы причинить боль, но их противостояние вытягивало из него все силы. В какой-то момент Обито слишком сильно приложил его о пол, дав жалкое мгновение бессознательного, однако Мадара упорно не утрачивал связь с их поединком. - Да замри ты, урод! - одна рука мальца плохо, но таки держала его голову придавленной к земле. Вторая наконец умудрилась стянуть с Учихи брюки, и уже вцепилась в резинку нижнего белья, не церемонившись и с ней. Мадара мог бы посмеяться над подобной ситуацией, хотя бы потому, что едва ли кто-то кроме Обито мечтал о его достоинстве так сильно, но, когда ощутил хватку на члене — вдруг осознал свое положение как нельзя лучше. - Уберись от меня, гребаный… - вскоре он кричал. Затем шипел от боли, потому что голос таки сорвало окончательно. Обито не слишком церемонился, бездумно повторяя то, что видел столько раз с совсем иной позиции. Его бледные пальцы несколько раз прошлись вдоль вялого ствола, задержавшись только на красноватой головке. Затем резко сжал член Мадары из простого интереса — насколько тонка грань между грубой лаской и болью, но не смог осмыслить ее. - Мадаре не нравятся нежности, он ведь психопат. - кто-то в его голове говорил почти назидательно, - Психопат, психопат, психопат. Правда? Обито тоже психопат. Они ведь так похожи. Почему же ему они так необходимы? Что за странная загадка без ответа? - Хватит! Обито не знал, кричал ли Мадара у него в голове или в реальности, когда наконец слегка ослабил хватку бедер на чужой талии лишь для того, чтобы слегка приподняться. Член под его рукой стал немного крепче, но по-прежнему казался вялым. Странно. Может он окрепнет в процессе? Хах. Обито стоило быть внимательнее в моменты, когда его насиловали. Сейчас он чувствовал себя почти девственником, неуклюже прижимая головку члена к своим ягодицам. Мадара снова закашлялся. Попытался укусить его, грубо сплюнув на чужое колено желтоватую густую слюну. На благо или нет, он видел совсем немного, и от хаотичных движений, и от того, что Обито был совсем близко. Нависал над ним, вдавливая в пол и сверля ненавистным взглядом. Может примерял к его роже пулю, пока насаживался на дядин член. Почти смешно, жаль только еще и до боли унизительно. До боли отвратительно, чувствовать, как у него получается. «Перестань!» «Остановись!» Когда Мадара был куда моложе, вырывался точно также. Точно также чувствовал свою беспомощность, имея возможность лишь наблюдать за происходящим со стороны. Обито болезненно выдохнул, резко выгнувшись в спине. У него получилось сесть на член только с попытки третьей, до этого беспорядочно тыкаясь в него то животом, то ягодицами. Однако облегчения этого не принесло. Тот входил до боли туго, причиняя ее им обоим. О, нет, нет, нет. Если мразь сломает ему хуй... Мадара взвыл от шока и неожиданности, схватился побледневшими пальцами за бедра мальца, в надежде снять его с собственного члена, но Обито, игнорируя боль, просто расслабил все мышцы, грузно усевшись на его пояс. Это было больно. Он ведь и не готовил себя почти. Довольствовался остатками своей последней дрочки, после которой внутри все еще было сухо. Чертовски сухо для того, чтобы впихнуть в себя член без отвратительной рези ниже пояса, но Обито давно привык к неудобству. Отчасти она ему даже понравилась. Текла вместе с жаром пульсирующей рекой во внутренностях, рвалась изнутри и оставляла клеймо на них обоих. - Ты больной… сука. Ты даже не растянул себя. - Мадара прикусил губу, чтобы стерпеть это неприятное чувство внизу. Горячее нутро Обито приняло его без промедления, отпустило из себя, когда мальчишка приподнялся, и вобрало снова, заставив зажмурить глаза в отвращении. Боже. Только бы идиот не сломал ему член. - Ты такой… - Обито ахнул, уставившись в потолок безумным взглядом. - О, черт… Ты такой горячий там. Так горячо. С таким же успехом Обито мог бы сесть на раскаленную лампу. Мальчишка прикрыл рот рукой, вновь опустившись вниз. Медленные толчки сменились на рвано-быстрые. Темп соблюдать не получалось — порой боль становилась слишком сильной, а порой Мадара таки давал достаточный отпор, чтобы отвлечься на попытку успокоить его снова. - Хватит! Ты победил, слышишь?! Прекрати, Обито! - но Мадару никто не слышал, быть может, потому что он вполне мог говорить это лишь в мыслях, в реальности сжимая зубы от боли и глядя в искаженное похотью лицо мальчишки с немым ужасом. Прекрати. Ты ведешь себя как мой отец. Или еще хуже. Как я. Что может быть хуже? Но Обито не слышал. Задрал голову и выгнулся в спине, упрямо прижимая потные ладони дяди к своей талии. Не разбирал ничего из того, что настойчиво кричали в уши, потому что слышал только пульсирующую боль внутри себя и хохот голосов в голове. Продолжал двигаться, даже когда та стала невмоготу, просто назло самому себе. Член креп вопреки всему дискомфорту, что он испытывал. Обито рвано двигал по нему ладонью, приближая разрядку с каждым новым толчком. Пожалуйста. - Да прекрати ты скулить! Потолок исчез перед глазами, когда Мадару накрыло тенью. Перед его лицом промелькнула холодная улыбка, вместе с беспорядочными черными прядями — Обито вновь нагнулся к нему, обманчиво близко и доверительно. Будто бы хотел прошептать на ухо личный секрет, но вместо этого только закрыл его рот потной ладонью. Мадару пробрало от отвращения, когда чужой язык провел мокрую дорожку по его скуле, но отстраниться возможности не было. А потом все исчезло во мраке. Учиха услышал только отдаленное эхо чужого голоса, распавшийся на совсем иные. Вот он. В кабинете Тобирамы, чувствует себя жалким и униженным. Потому ли, что его изнасиловал собственный племянник? Что бы ублюдок Сенджу сказал на подобное? Назвал бы это разумной сублимацией? Идентификацией с агрессором? Или же закономерно решил назвать такой исход логичным воплощением замкнутого круга насилия? - Я дам тебе номер. И адрес. Я думаю… Изуна был бы рад его видеть. А ты рад? У всех есть дети кроме тебя. Таджима смотрел на него сверху-вниз с холодной улыбкой. Он думал, что она успокаивает. Дает сигнал — все хорошо, но у Мадары она стала символом лишь одного чувства. - Молчи, молчи… черт, просто… - Обито стонал в голос, прикрыв глаза в немом наслаждении. Кровоточащий язык проходил по губам, когда мальцу становилось особенно хорошо. Разрядка ставила их на грань в этом сумасшедшем коктейле их ярости, боли и оргазма. Мадара почти тонул в нем. - Понять, что ты сошел с ума — это как осознать себя во сне. Трудно, но возможно. Оба способа очень похожи. Ты знаешь, что нужно делать, Мадара? - Тобирама ждал от своей лабораторной крысы ответа. Но не дождавшись, просто заговорил дальше, будто бы Учихи и не было в его кабинете. - Сон — это другая реальность. Безумие тоже. Сумасшедший не живет в нашем мире, понимаешь? Он живет в том, что создал в своей голове и очень не любит, когда люди, которые окружают его, отказываются подыгрывать этому. Он думает, что его дурят. Причиняют вред. Когда на самом деле просто ведут себя как нормальные. Мадара прикрыл глаза. Их слишком сильно жгло ярким светом, пусть в ванной он был куда тусклее, чем в других комнатах. - Жаль только. Если ты даже и не осознаешь свой сон — рано или поздно проснешься. А вот с безумием куда сложнее. Правда? - Мадара! Мадара… - Обито звал его так беспомощно, будто был оставленным на улице щенком, хотя на деле его перебинтованные ноги до сих пор сжимали поясницу мужчины стальной хваткой. Не уходи, Мадара! Не бросай меня, ты снова это делаешь! А что делать тем, кто живет за гранью твоего мира? Можно смеяться над ним. Видеть во всем этом идиотскую шутку. Клоунизм. Посмотри, как он ведет себя! Он болен! Даже не осознает этого и выставляет себя психом, как же так можно? А могут пытаться докричаться, чтобы никогда не быть услышанными. Квантовая механика подразумевает, что параллельные миры не способны влиять друг на друга. Значит Мадаре не суждено жить в том, где живут все остальные? Тогда откуда же здесь… Однако эта мысль кончилась также быстро, как и появилась. Учиха проснулся от дурного сна ровно в шесть утра. Как по часам. Он не помнил, что именно ему снилось, видел лишь обрывочные образы отца, матери и брата, безразлично наблюдающие за ним из большого зеркала Тобирамы. Видел и самого Сенджу, слышал его голос, но не помнил деталей. Быть может и хорошо. Даже этого хватило, чтобы проснуться в поту и с тревожно бьющимся сердцем. Мадара оглянулся кругом, не веря, что и правда спит в отцовской комнате. Что решил, будто это хорошая идея. Мужчина устало протер лицо ладонями и поднялся с кровати. Было на удивление тихо. Непривычно тихо после ночной жизни Калифорнии, льющей из окна даже ранними утрами, когда солнце напоминало о себе едва-едва синеющим небом. - Дерьмо. - он не хотел спать в своей старой комнате, потому что связывал ее с плохими воспоминаниями. Комната брата отметалась по этой же причине. Осталась только отцовская. Он ведь никогда не спал тут. Можно было обмануть себя иллюзией чуждости. Господи. Как же ему здесь не нравилось, вопреки тому, что это место оставалось единственным, которое он еще называл домом. Столько воспоминаний. Боли и омерзения во всех комнатах, который успели выветриться из памяти. Иногда мужчина был готов спать на улице, лишь бы не оставаться наедине с этими воспоминаниями. If I could change your world* And break the illusion The darkness is your home Your endless escape Мадара вернулся в зал, бросив подушку и одеяло на старенький диван у телевизора. Попытался уснуть там, но в тишине все становилось слишком оглушительным из-за навязчивых мыслей. В основном об Изуне. Порой о Тобираме и отце. Пришлось включить телевизор, чтобы заглушить их хоть немного. Отвлечься на глупую комедию времен молодости Индры и задремать до тех пор, пока дверной звонок не разразился пронзительным визгом. А ведь он почти уснул, пусть солнце, струящееся из окна, упорно давило на глаза. - Что? - прозвучало даже излишне грубо. Энн, стоящая на пороге со странным свертком в руках, даже отшатнулась. А может просто испугалась его вида? Мадара появился перед ней с копной запутавшихся волос и пропахшем сигаретами и дорогой шмотье, которое не стирал еще со своего уезда из Калифорнии. - Помешала? - осторожно спросила она, попытавшись заглянуть ему через плечо. - Да. - Вот как? И чем же был занят? Мадара не ответил, продолжая хмуро сверлить ее взглядом. Но Энн будто бы нарочно нацепила на себя маску равнодушия к его тяжелой ауре. - Я тебе тут банановый хлеб принесла. - улыбнулась она, протянув тот самый сверток. Мадара взял его по чистой инерции, однако, когда осознал, что держит в руках горячую выпечку - устало закатил глаза. - Я не люблю фрукты. - сказал он тихо. - Можно было не утруждаться, приезжая сюда. - А это не фрукты. Это хлеб. - Кажется я слышал слово "банановый", но утверждать не стану. - Мадара хмыкнул, - Полагаю я должен сказать спасибо? - Не знаю. На твое усмотрение. - Спасибо. Что-то еще? Энн только покачала головой, скрестив руки на груди. Мадара лишь сейчас увидел под ее ногами несколько пакетов с продуктами, явно купленными в ближайшем магазине. - О, нет. Мне не нужны такие подачки. Особенно если они от Индры. - смутился он. Ох, нет. Неужели Учиха настолько жалок в чужих глазах. - И от тебя тоже. Я могу купить себе еды, не волнуйся. Оставь это себе. - Ну ладно тебе, Мадара. Думаешь, я не знаю, что случается с такими как ты, когда их оставляешь наедине с собой? - Энн вдруг стала копаться в одном из пакетов, и вскоре достала оттуда банку пива. - К тому же я привезла тебе не только еду. Что скажешь на это? Мадара скептически поморщился. Он никогда не был большим любителем алкоголя, но перспектива провести очередную ночь здесь в полном одиночестве удручала куда больше головной боли с утра. - Сколько там? - Весь пакет. Банок двадцать. Может больше, когда гребла - не считала. А. - девушка усмехнулась, бросив банку пива обратно в пакет. - Где-то на дне еще бурбон. Наш собственный. Ну и ну. Она явно знает, как себя подать. Интересно с чем именно связано такое представление - с низкой самооценкой или же напротив, вполне себе высокой? Мадара невольно улыбнулся, хотя не был в восторге от гостей. - Ну так что? Пустишь на порог? - Энн улыбнулась ему в ответ почти игриво, и этот жест напомнил мужчине брата. Изуна был таким же обходительным, когда что-то просил у него. Когда Мадара был ему еще нужен. Интересно, что в облике Учихи заставляет обаятельных родственников видеть в нем жертву для манипуляций? И почему сам Мадара ведется на это каждый раз? - Я... - он не слишком хотел пускать ее на порог. Сомневался в том, стоит ли очередное знакомство свеч. Но все же, немного подумав, решился отойти в сторону, - Ладно. Проходи, если так хочешь. Но учти, я плохой собеседник. - Для нас любой, кто жил хоть пару дней вне этой дыры - хороший собеседник. Уж поверь. - рассмеялась Энн, смело пройдя внутрь. - Неужели? А если я маньяк? Даже вида не подашь, что сомневаешься? - мужчина сказал это несколько раздражённее обычного, и Энн, будто бы почувствовав его напряжение, удивленно остановилась. Мадара не стал озадачивать себя гостеприимством. В конце концов он никогда не отличался дружелюбием по отношению к незнакомцам и едва ли принесенное ими пиво могло его хоть как-либо задобрить. Впрочем, зачем отказывать себе в даренном? Мужчина запустил руку в пакет, выудив оттуда одну из банок и потянул за железный язычок. Послышалось шипение. Пивная пена поспешила обдать его руки и мелкими клочьями политься на пол. - Твою… - Ну, если маньяк - домой я не вернусь, ха-ха. Мадара тут же отпил несколько глотков, раздраженно вытерев подбородок кулаком. Энн вновь появилась неподалеку, будто бы намеренно раздражая его своим назойливым вниманием, но теперь в ее лице читалась странная неуверенность. Он таки напугал ее? Несчастная девица поняла, что в доме самоубийцы нечего ловить? Мадара бросил на нее холодный взгляд. Хотел убедиться в своих собственных догадках, но девушка вдруг отвернулась и задумчиво взглянула на одну из кухонных полок. - Твой брат? Симпатяга. Она указала на фотографию, стоящую на одной из полок, и Мадара невольно столкнулся с молодым собой снова. То было фото из времен его не самого раннего детства. Они с Изуной около дома на идеально подстриженной лужайке. Одеты в нелепые мешковатые тряпки и старательно делают вид, что улыбаются на камеру. Мадара не помнил, когда была сделана эта фотография, но отчетливо знал, что сделать ее мог лишь их отец. Какая очаровательная сентиментальность. Она есть даже у таких психов как он. Мадара прикрыл глаза, отгоняя ненужные воспоминания. Проклятье. С каждым днем их только больше. - Что ты все бродишь здесь? Что тебе нужно? - снова раздражение, стоит только взглянуть на бледное лицо Изуны на фото. Они стояли поодаль друг от друга. Уже не дети, но подростки. Кажется уже общались, даже по-своему волновались друг о друге, но до плана побега было еще далеко. Мадара резко смел эту фотографию с полки, без промедления выбросив ее в мусорную корзину. Вот так. И никто не будет сожалеть. Разве что Энн опять поникла. - Я… эй. Я ведь просто пытаюсь быть дружелюбной. Я несколько месяцев за этим домом смотрела, непривычно, что тут появился жилец. - тихо сказала она, - Зачем ты так с фото? - А ты все притворяешься, что не знаешь? - огрызнулся Мадара. - Читала же письмо. Она терпеливо вздохнула. - Слушай. Я понимаю… - Ты понимаешь? - Мадара измученно выдохнул. Господи, это просто смешно. - Неужели? То, что ты все еще здесь, стоишь с видом спасительницы уже говорит о том, что нихера ты не понимаешь. Думаешь мне нужно твое дружелюбие? Твоя жалость? Я похож на бродячую псину, чтобы меня жалеть? - Господи. Да дай мне договорить. - не сдавалась Энн, отшатнувшись, когда ушедший на кухню Мадара едва не толкнул ее плечом. - Я же не желаю тебе зла. Просто помочь хочу. Чего ты вдруг так взорвался? - Потому что мне не нужна ничья помощь. Особенно долбанных родственников, которых я знать не знаю. - рявкнул Мадара, резко обернувшись. Энн сделала шаг назад, но не отвела взгляда. Забавно. Хаширама бы уже смотрел куда-то в пол. Ничто не пугало его так как подобные вспышки гнева. - Признай наконец. Ты ведь приехала сюда просто потому, что тебя попросили. Потому что этот старый уебок попросил тебя проследить не перережу ли я себе вены, правда? - Твою мать, Мадара. Да откуда у тебя такие мысли? Я пришла сюда потому что хотела этого и все. - Пиздёж. - Почему пиздёж-то? - Никто никогда не придет в этот блядский дом добровольно! - сказал Мадара, махнув в сторону окна. - И никто не придет сюда добровольно, только чтобы поговорить со мной. Никто не сделает ничего ради меня. Энн изумленно покачала головой. - Почему… ты так думаешь? Воцарилось короткое молчание. Они смотрели друг другу в глаза, но никто так и не решился отвести взгляд. - Потому что… Потому что это я. Мадара Учиха. Совсем не мой милый братик. Что за нелепый вопрос? Мадара прикусил губу, вновь отвернувшись к умывальнику у окна. Сделал несколько глубоких глотков пива, ощутив на языке неприятную горечь. Ну и дерьмо пьют в Неваде. Какое-то время за его спиной не было слышно ни звука, однако тихий голос девушки заставил Мадару замереть. - Ладно, ладно, умник. Я думала, что вечер откровений будет после того, как мы накидаемся, но раз уж так… - проговорила она. - Я приехала, потому что знаю каково это — когда тебя предают близкие. Точнее… не я. А моя мать. - но молчание все затягивалось. Энн продолжила, - Я не знаю твоего Изуну, но они с Энн... другой Энн чем-то похожи. Видать, любят уходить не попрощавшись. Тихий смешок. Мадара удивленно обернулся к ней. - Что ты имеешь ввиду? Энн ощутила и то, как резко он успокоился. Ее плечи разом расправились, и девушка легко пересекла кухню, выудив из пакета еще одну банку пива. - Мне всегда хотелось пообщаться с вами. Она много о вас рассказывала. - заговорила Энн, сделав несколько глотков. - Но на некоторые вопросы ответов мы так и не дождались. - Твоя мать… - Да, они были подружками не разлей вода в детстве. - кивнула Энн. - Да и не только в детстве. Вон, мама меня даже в честь нее назвала. Хах. А потом она вышла замуж. Пропала там и вдруг сказала, что больше не хочет иметь с нами никакого дела. Чувствуешь трагедию? Мадара отвел взгляд. - Мама всегда хотела знать, почему Энн так просто бросила ее, будто бы обидевшись на что-то. Рассказывала мне о ней. И о вас с Изуной. Всегда хотела поговорить хоть с вами, чтобы узнать, что же у вас там случилось. И за что вы на нас так разобиделись. - А самой не судьба спросить? - А самому не догадаться? Она умерла. Мадара замолчал, ощутив, как разом потух весь его показной гнев. Она не уходила, даже когда встретила его непроглядную грубость вместо благодарности. Неужели была так близка с матерью? Настолько хотела узнать то, что не узнала та в свое время? Но что мог сказать ей Мадара? Его семья считала его монстром, которого нужно держать подальше от всех. - Так что? - Энн устало села за стол, держа крепче сжав банку в руках. - Не против об этом поговорить? Если не хочешь - не нужно. Это не так уж и важно на самом деле. Вранье. Мадара не ответил ей, однако не стал пытаться выставить за дверь снова. Злость ушла, оставив его наедине с внезапным опустошением. Таким, какое могло быть лишь у тех, кто всю жизнь считал своим домом крохотную коробку, понятную и простую, а затем вдруг оказался снаружи и обнаружил мир куда более обширным, чем видел его раньше. Мадара и подумать не мог, что в их гребаной больной семье есть кто-то кроме отца и брата. Он забыл даже мать, а теперь вдруг на горизонте появляются новые родственники. Его ровесники, которые не прочь поговорить. Мог ли Мадара представить такое будучи подростком? Помнил ли он вообще, что у его матери была сестра? - Ладно. - вздохнул он, присев напротив и громко отпив остатки пива. Затем сжал банку в руке и бросил, не глядя в умывальник, посмотрев на девушку с мрачной улыбкой. - Надеюсь, твоих запасов нам хватит. Зной на улице не унялся даже к наступлению вечерних сумерек. Солнце ушло за горизонт вместе с багрово-оранжевым небосводом, и теперь за окнами была лишь легкая синева, темнеющая с исчезновением последних лучей. И все же было жарко. Асфальт и сухая земля неторопливо остывали, нагревая воздух вокруг. Мадара почти чувствовал, как жар исходит от любой, стоящей на солнце мебели в доме. В Калифорнии было иначе. Не так сухо. Не так пустынно и тихо, будто бы он оказался на краю мира, куда ни сунется ни один живой человек. Хорошее место. Быть может слишком сонное, чтобы какой-нибудь Тобирама осмелился марать об него руки. Эта мысль заставила улыбнуться, в очередной раз отвлечься от разговоров Энн неподалеку, да они и не шли в голову. Мадара выпил банок пять. Не сказать, чтобы опьянел как от бурбона, однако достаточно, чтобы в голове осталась лишь тягучая смесь из воспоминаний и неспешных логических цепочек, медленно переливающихся из одной в другую. Энн говорила ему что-то, да. Что-то про мать. Ее проблемы с сердцем и сосудами. Мадара не слушал, не сколько из-за выпитого, сколько из-за слабого отвращения к подобным разговорам. Энн делилась отдаленными от него вещами. О том как любила ее. Как безумно хорошо они ладили. Как отец бросил девушку, когда она была совсем ребенком и как долго она мечтала о том, чтобы снова увидеть его на пороге их дома, но накануне своего двадцатого дня рождения — похоронила эту мечту окончательно. Типичная история. Столь типичная на фоне того, что он мельком слышал о Кагами, или даже Тобираме, а то и своей личной истории. Черт возьми, их с братом истории, на фоне которой тоска Энн по отцу выглядела почти насмешкой. Но Мадара все равно молча слушал ее внезапные откровения, не перебивая, даже когда Энн на пьяную голову повторяла разговор об одних и тех же событиях снова и снова. Отчасти потому что хотел немного помолчать в этот знойный вечер, отчасти из желания услышать что-то обыденное, пусть и с налетом очередного разочарования в жизни. - После ее смерти все и пошло через жопу. - говорила она, разглядывая звезды в темнеющем небе. Мадара и не думал, что в отцовском зале открывался такой хороший вид. Что здесь можно сказать? Таджима едва ли разрешил им с братом сидеть на подоконнике. - Моя учеба в колледже. Планы. Надежда свалить из этой дыры куда подальше. В один миг похерилось все. - И ты застряла здесь. - продолжил за нее Мадара. - Без каких-либо надежд выбраться. - Именно. - вздохнули в ответ. - Я Меркьюри покидала только один раз в жизни. Когда ездила в Эштон к мужу. Впрочем. Их дыра отличается от нашей только тем, что военные не ходят там на каждом шагу. Мадара поморщился при слове «муж», но не подал виду. Отчасти Энн нравилась ему своей внешностью, так похожей на всю их породу, посему узнать о том, что она занята было почти досадным даже для него. Худая, с едва заметной талией и не выдающимися формами, но зато с приятным бледным лицом. Мадаре нравились ее глаза. Черные, почти как у него. Они даже цветом волос были схожи, только как не иронично, Энн свои короткие, где-то до плеч, кудри всегда собирала в скромный низкий хвост. Да. Она красивая. Похожа на Изуну чем-то, но куда более открыта и взглядом, и характером. Не то, чтобы он строил какие-то планы. Одного слабого влечения было вполне достаточно. - Здесь не так уж и плохо. - тихо ответил он ей. Наверное, Мадара сказал это в качестве утешения, хотя на практике и сам эти несколько дней провел в четырех стенах старого дома, только, чтобы не напоминать себе о том, где именно он находится. - Просто тихо, должно быть. Скучно. - Скучно? - удивилась Энн. - Да мы живем бок об бок с ядерным полигоном! Какое уж тут скучно. Индра рассказывал, что в пятьдесят седьмом тут вообще половина населения от рака поумирала, потому что кто-то из наших милых военных додумался взрывать свои ракеты у них над головами.* Нет уж. Я не люблю Меркьюри не потому, что это сонный городок. А потому что от "сонного" здесь только одно название. Прости за мой тон, но лично мне не слишком нравится жить на пороховой бочке. Мадара хмыкнул. Да, он слышал что-то похожее от отца, но тому, кажется нравилось в родном городе именно это. Кто знает, вдруг такой ужасный монстр мог родиться лишь благодаря тому, что его папаша однажды облучился? - Ну... думаю это проблема многих военных городков. Здесь комфортно лишь им. Никогда не думала пойти в армию? - Ха. Еще чего. - махнули рукой. - Здесь комфортно только чертовым воякам, верно, но, когда проклятые комми сбросят на нас ядерную боеголовку - пострадают не только они. - Энн вдруг улыбнулась, подняв на Учиху черные глубокие глаза. Почти как у матери. - А тебе повезло куда уж больше, правда? Ты ведь приехал из… - Лос-Анджелеса. - Ух ты ж. Город голливудских звезд, кинематографа, денег…. Пляжей и…. Мадара вдруг подумал, что хочет добавить: «Психопатов». Но сдержался, посмотрев на девушку с едва заметной ухмылкой. - И пороков. Чертовски серьезных пороков для таких как мы. - сказал он. - Мой брат повяз в них по уши. Энн удивленно вскинула брови. - Вот оно как. Ну а ты? Тебя совсем не проняло? Смешок. - У меня с этим местом связаны только дерьмовые воспоминания. Я рад, что уехал. - честно признался мужчина, откинув опустевшую банку прямо на пол. - Да и город совсем не мой. Предпочитаю места потише. И где не так шманит сточными канавами. Энн рассмеялась, легко ударив его локтем. - Да брось ты! Уверена, там не так дерьмово, как ты говоришь. Ты же сам сказал, что вы ради Лос-Анджелеса из дома сбежали. Не все на подобное осмелятся. - мечтательно проговорила девушка. - Уверена, мне бы там понравилось. Я с детства большие города люблю. Хоть и видела их только по телевизору? Мадара опустил взгляд, устало потянувшись к оставшимся банкам пива. Дернул за язычок на крышке и осторожно крутанул тот на себя, стараясь не пролить на штаны поднявшуюся пену. - Давно хотел спросить у тебя. - вдруг тихо обратился он к девушке. - Откуда ты узнала про побег? Наш с Изуной. Неужели от Индры? Улыбка исчезла с ее лица. - Ну. - Энн неловко отвела взгляд в сторону окна. Будто бы стыдилась чего-то. - Знаешь. Это как-то само собой всплыло однажды. Ваши соседи заметили, что в доме давно никого нет. Принялись звонить Индре. Там выяснилось, что Таджиму никто не видел на работе уже довольно давно. Все такое. - И что вы тогда подумали? - Ну... версия была. Знаешь. Обычная. Вы убежали из дома. Быть может даже за мамой. А Таджима отправился искать вас и... у нас были разные предположения. Может осел, где с вами или без. Разбился по дороге или...ну, покончил с собой. Мужчина вздрогнул, но не подал виду, что сказанное слегка удивило его. Вот значит как. Индра должно быть был очень доволен их исчезновению, и с радостью бы забыл о том, что его дочь вообще когда-то выходила замуж и стругала детей, да вот незадача - один из них вернулся. - Вы не пробовали его искать? - Индра искал. Кажется. Но... судя по тебе, ты не очень хочешь, чтобы он нашелся. Давай... давай лучше о другом. Конечно. Учиха был рад сменить тему. Мадара мог представить себе дальнейшие события, но даже не утруждал себя этим. Разговоры о старом ему были малоинтересны, если, конечно, они не задевали самые болезненные воспоминания об Изуне, но в таком случае Мадара старался сводить эту тему на нет. Сперва это было легко, хотя алкоголь все больше развязывал язык. Затем невыносимо, почти невозможно держать язык за зубами. Алкоголь давал ему возможность отвести душу хоть немного. А Энн была неплохим собеседником. Пусть и преследовала только праздный интерес. - Так значит… постой. Мадара рассказал ей не все. Умолчал о самом гнилом в его жизни, оставившим свой отпечаток. Зато не стеснялся подробностей в другом. Энн не узнает, что именно происходило с ним за дверями отцовской спальни, зато вдоволь насладится подробностями чужой жестокости. Контроль, насилие, вечный страх собственного дома, где каждая ошибка могла обойтись тебе слишком дорого. Грязная тюрьма Мадары могла напугать кого угодно, но и без того побледневшая девушка, была в ужасе, когда он невольно высказал ей то, что было в их семье обыкновенным холодным фактом. - Ты…. Ты же это не всерьез? Ты ведь на самом деле не думаешь так? Почти мольба в голосе. Мадара был уверен, что его равнодушный взгляд напугал ее до усрачки. - Я не знаю. - просто ответил он. - Отец часто угрожал нам, мол если мы не будем делать то, что он говорит — окажемся на заднем дворе вместе с ней. Может быть шутил. А может и нет. Если хочешь — я разрешу тебе вскопать там все вдоль и поперек. Если не врал хоть что-то из ее костей должно было остаться. Энн нервно поежилась. - Как ты можешь говорить об этом так спокойно? - спросила девушка, опустив голову. - Энн ведь была твоей мамой. - А что здесь такого? Мы привыкли. Когда привыкаешь даже самый ужасающий пиздец перестает казаться чем-то ненормальным. Особенно если он повторяется из раза в раз. Мадара вдруг поймал себя на мысли, что давно перестал удивляться поступкам отца. В конце концов он даже не удивился бы — пристрели Таджима брата в том злополучный день только для того, чтобы захоронить их общий позор рядом с костями матери. - Но… - и все же мужчина решил дать Энн то, что как правило было необходимо всем людям, далеким от подобного, - Я думаю эти угрозы были не более, чем его обидой. Знаешь. Энн… маму же искали полицейские. Прочесали всю округу. Наверное, она и правда просто уехала куда подальше от этого пиздеца. Энн могла спросить его подробнее. Могла заострить внимание на том, что женщина средних лет, столько лет зависящая только от мужа, едва ли могла в какой-то момент бросить и его, и своих сыновей, чтобы рвануть в какой-нибудь Лас-Вегас, не взяв даже личные вещи. Но не стала. Как и не стала требовать выдать ей лопату, чтобы убедиться в обратном лично. Вместо этого она сдержанно улыбнулась и приняла ту правду, которую из жалости подал ей сам Мадара. И он не был этому удивлен. В конце концов она ничем не отличалась ни от Изуны, ни от Хаширамы с его друзьями. Но можно ли было ее за это винить? Не она, так он сделает это сам. - Ну а потом… - мужчина решил продолжить свой рассказ. - Калифорния. Где не произошло ничего, что сделало бы его жизнь хоть на толику лучше. Мадара не знал, как рассказать ей о том, что именно сотворил с ним Тобирама, ведь до этого опустил слишком много деталей. Начиная с отцовских извращений и болезни, заботливо переданной одному из потомков, заканчивая его постыдной смертью от рук нелюбимого сына. Ограничился лишь общими чертами и закончил на расставании с Изуной, но даже этого хватило, чтобы вызвать у нее негодование. Ему это понравилось. Значит Энн в братском вопросе была на нужной стороне. - Ну и гнида он… боже мой. Как ты мог не понять этого сразу? - она выражалась столь красноречиво, что в какой-то момент вместо глухого удовлетворения Мадара ощутил слабое желание оправдать брата. Впрочем, оно улетучилось следом за чужими словами. - Меня будто саму использовали. Как он мог поступить так с человеком, который ради него столько задницу рвал? Да еще и с этим Тобирамой. Ебаный извращенцы. Если гребаный ад существует — пусть попадут туда за ручку. И правда. История Мадары казалась красивой даже ему самому. Без лишних подробностей. Без грязи и постыдного влечения. Мадара ведь был обычным хорошим братом для Изуны. Быть может немного контролирующим, но его можно понять, учитывая, насколько младший любил влипать в неприятности. А здесь же большой город. Столько злых людей вокруг. Столько пороков, готовых утянуть на дно жизни. Лос-Анджелес — это опасное место, особенно для таких как Учихи. Готовое сожрать и не подавиться. Изуне стоило держаться за Мадару с самого начала и до самого конца, но он поддался проклятому городу и сгинул во всей этой грязи со своими новыми порочными друзьями. Туда ему и дорога. Вот что сказала ему Энн. Для нее это была простая история. О том как два брата из глубинки приехали в большой город и одному из них сорвало крышу. Красивая ложь, которой хочется верить. Ведь в ней немало правды, верно? - К черту его. - Мадара улыбнулся Энн доверительно, заправив прядь волос ей за ухо. - Раз уж ему так весело без меня — пусть решает свои проблемы сам. Я больше не буду тратить на его дерьмо время. - Именно. Пошел он нахрен. - согласилась она. Они выпили и за это, а Мадара вновь подметил как легко верит Энн его словам, даже когда они звучат насквозь фальшиво. В какой-то момент он всерьез задумался о причине подобной доверчивости, но ответ нашелся сам собой, стоило только заметить на себе чужой взгляд. Заинтересованный. Сочувственный. Будто бы Энн добавила в его копилку со смазливой внешностью еще и жалостливую предысторию. - И все же. Кое-что меня удивляет в твоей истории... - Энн, раньше плавающая на поверхности, все же замерла, посмотрев на него в упор. Решила копнуть глубже. Просто посмотреть, что там. - Я понимаю. Ты скажешь, что я лезу не в свое дело. Но можно я спрошу тебя о кое-чем? Мадара посерьезнел вместе с ней, слабо кивнув. - Ты ведь и сам отпустил его. Ну… Изуну. Разозлился и вернулся домой. Вроде как все нормально. Но потом ты просто… попытался с собой покончить? - удивленно спросили его. - Не считай, что я смеюсь или вроде того. Но правда же. Подобные вещи совершают подростки и то… не из-за братьев, а из-за неразделенной любви или вроде того. Почему ты вдруг решился просто взять и убить себя? Да еще и эта записка… Мадара незаметно улыбнулся, ощутив слабое покалывание в сердце. Стало почти грустно от подобных слов, но что он мог сказать на самом деле? Отпустил ли он Изуну? Конечно нет. Мадара не из тех, кто отпускает, привязавшись к кому-то. Он не обычный человек, и это твердят ему все, кто имеет хоть минимальное отношение к медицине. Он не может просто «отпустить». Не может забыть и жить дальше. В его больную голову не способно прийти осознание, что можно лишиться того, что тебе нравится навсегда и безвозвратно. В его существовании совсем иная программа. Та, которая велела бы преследовать Изуну везде, куда бы он ни шел, писать и звонить даже глубокой ночью, бродить по пятам, угрожать и в конце концов сделать так, чтобы Изуна не достался ни ему, ни Тобираме. Но Мадара просто уехал. И резко потерял даже наигранную в голове программу. Она дала сбой. Ошибку. Вот и весь ответ. Мадару в какой-то момент коротнуло и выключило. Он совсем как старый механизм, сломавший сам себя. Жаль только не доломавший. - Я же говорил. Помутнение. - пожал он плечами. - Я всю гребаную жизнь только и делал, что терпел чужое уебанство. Сперва от отца, потом от брата и Тобирамы. Да и других, что уж там. Все пользовались мной. Находились рядом только когда я был нужен. А когда я вернулся домой — не осталось никого из них. - И ты вдруг понял, что совсем один? - Я вдруг понял, что с самого рождения был один. - голос сел как назло именно в этот момент. - И сдался. Энн посмотрела на него долгим тоскливым взглядом. И положила руку на чужое плечо. - Я понимаю тебя. - сказала она сочувственно. - У меня… конечно далеко все не так дерьмово было. Но я немного понимаю. Мадара ожидал слезливой истории, но вместо этого Энн улыбнулась ему. Была в ней эта странная жилка, присущая таким как Тобирама. Умение слушать. Тобирама тоже умел, но только когда это было выгодно. Слушать холодно. Записывая и помечая интересующие наблюдения, не стесняясь сидящего рядом Учихи. Даже не пытаясь делать вид, будто ему не все равно. А Энн казалась искренней. Почти во всем. В этом Мадара ошибался, сравнивая ее с братом. - Знаешь. Это ведь может быть судьбой, что тебя откачали в больнице. Вдруг это намек… скажем так сверху? Мадара мог бы рассмеяться ей в лицо, но не стал. Он не слишком верил в бога, но, если бы и верил — не пытался бы молиться и уповать на его жалость. Кем бы ни было их божество — оно явно страдало от психопатии похлеще Учихи. - Я не верю в судьбу. То, что я не откинулся от блевотины в своих легких — только твоя заслуга. - скептично проговорил он, в конце таки добавив голосу нотки игривости. - Если, конечно, тебя не послали с этого самого "верха". Как ангела-хранителя или вроде того. - Ого. Ты назвал меня ангелом, Мадара? - усмехнулась она, бросив банку на пол. Та была последней. - Давно не получала таких комплиментов. - Что? Даже от мужа? Он заметил, как дернулось лицо Энн и невольно обрадовался своей наблюдательности. Ей неприятно вспоминать о нем. Может не в ладах? - Я думаю, что он не говорил подобного даже когда был прыщавым подростком, а я — королевой бала. Но… я приму этот от тебя как «спасибо». Только не угробь себя во второй раз. - Пф. Посмотрим. - Эй. Я серьезно. - тихо проговорила она, глядя Учихе в глаза. - Ты действительно неплохой на первый взгляд. Пусть жизни и потрепала тебя как следует. Не делай так больше, ладно? В Меркьюри и так почти не осталось симпатичных мужчин. Мадара промолчал, отвернувшись от нее. Взглянул на темное небо, слегка затянутое тучами, и медленно кивнул. Отчасти ему даже понравилось чужое беспокойство. Напомнило что-то далекое из юности. Те моменты, когда Изуна суетился вокруг него в страхе, что разбитая голова брата окажется несовместима с жизнью. - Хорошо. Хорошо. - пообещал Учиха зачем-то. - Я… постараюсь начать все сначала. Но мне бы сперва работу найти. Индра явно дал мне понять, что избавится от меня, как только начну помирать в его городе с голоду. На самом деле это не было первой необходимостью, пока у Мадары все еще имелись деньги, полученные от Хаширамы. Однако, как и любые другие, они имели свойство заканчиваться. - Я бы… не была настолько критична к нему. - протянула вдруг Энн. - Ты же сам знаешь. Меркьюри — город военных. И работа здесь в основном связана именно со службой. Можешь попробовать устроиться где-то продавцом, но шансов мало. Магазины у нас тут частные, купленные семьями. Обычно работают там жены и дети тех, кто служит на базах и полигонах неподалеку. - Вот оно как. - вздохнул Мадара. - Значит мне в любом случае придется терпеть очередное промывание косточек от старого ублюдка. - Он не такой уж и ублюдок. Просто злопамятный малость. - усмехнулась девушка. - Не переживай. Уверена, он не откажет тебе в помощи... если попросишь хорошо. Мордочку грустную состроишь, например. - Очень смешно. В ее кармане вдруг зазвенел телефон и при одном только взгляде на имя звонившего, Энн поспешила встать на ноги. - Черт. - выругалась она, слегка склонив голову вбок. Несколько пустых банок, задетых ее ногой, покатились по полу. Мадара наблюдал за их движением как зачарованный. - Это… Она не произнесла его имя. Мадара не был уверен вообще, что хоть раз его слышал. А может и слышал, но забыл, называя его не иначе как «муженек Энн» или же на крайний случай «папаша Обито». Но то было куда позже. Намного позже. А вначале Мадара только пошел за метнувшейся в коридор девушкой немой тенью, как только осознал, что она вот-вот уйдет. - Мне уже пора. - словно извиняясь, пробормотала она, не глядя на мужчину. - Меня уже убьют за то, что так накидалась. Если я снова… - Уже уходишь? - собственный голос был слегка приглушенным, будто бы Мадара просто наблюдал за тем, как осторожно кладет руку на чужое плечо, - Постой. Я думал ты останешься здесь на ночь. Эти слова почему-то смутили ее, однако Мадара знал, что нравится ей. Это заставило его давить сильнее. - Брось. Он никуда не денется. - улыбнулся Учиха, махнув рукой. - Ты же не пойдешь пешком? Уже темно. - Я бы осталась, но он явно не поймет. Я ему даже не говорила куда иду. Слушай. Было правда здорово, но мне нужно идти. Я навещу тебя завтра утром, хорошо? - Энн потянулась к ручке, но рука Мадары твердо уперлась в дверь, чуть выше головы девушки. Должно быть ей стало неуютно. Теперь Энн почему-то казалась совсем миниатюрной в сравнении с ним. - Энн, пожалуйста. Я не хочу оставаться тут один. - выглядело как скулеж, но Мадара уже знал на что именно нужно давить. Энн была столь искренна в своих порывах, что совсем не умела прятать эмоции. - Ты ведь мой ангел-хранитель. Энн замерла, не оборачиваясь. Явно сомневалась в том, стоит ли оставлять бывшего самоубийцу в столь пьяном состоянии наедине с собой. Но было что-то еще. Мадара это знал. Чувствовал. - Я… даже не знаю. Но на самом деле она знала ответ. Потому что явно не слишком любила своего мужа. А Мадаре нужна была хоть какая-то связь со своими родственниками, раз уж он все еще оставался в живых. Разве они были плохим тандемом? Энн вдруг обернулась и слегка отступила, уперевшись спиной в закрытую дверь. Лицо Мадары было слишком близко. Учиха видел в ее глазах нотку страха. Настороженность подобной настойчивостью. Однако вместе с этим было что-то куда большее, чем он. - Останься. - Мадара… - она вдруг слегка улыбнулась, тихо прошептав, - тебе никогда не говорили, что у тебя взгляд как у Ганнибала Лектора? Энн очень похожа на его мать. Мадара даже знал, чем именно. Она не сопротивлялась, когда мужчина поцеловал ее. Почти грубо и настойчиво, схватившись за запястье и прижав их к двери. Мадара мог ожидать сопротивления, он действовал напрямую, но вместо отпора ему охотно подыграли, будто бы Энн прочитала о своей роли в этой слащавой сцене еще до того, как они начали играть. Ее руки обняли Учиху за шею. Губы настойчиво прижимались к чужим. Они и правда были похожи. Обе с первой же встречи, чем-то глубоко внутри тянулись к тому, что могло их убить. К утренним сумеркам у него так и не вышло уснуть. Сперва мешало тихое дыхание Энн, нарушающее идеальную тишины отцовской спальни. Затем странное чувство, возникшее внутри, как только Мадара остался наедине со своими мыслями хотя бы ментально. Протрезвевший и переставший играть ради того, что отдаленно запланировал в своей голове, он вдруг обнаружил, что им овладело глубокое безразличие, сродни пустоте, что часто преследовало мужчину после унизительных сеансов у Тобирамы. Его не волновал и не радовал тот факт, что совсем рядом, повернувшись к нему спиной мирно спала Энн. Он чувствовал запах ее темных волос, разбросанных по белой подушке, но близость скорее мешала мирно уснуть, чем способствовала этому. Мадара обнял ее со спины, положив подбородок на надплечье, но в конце концов не сумел избавиться от мыслей об Изуне. Сперва крамольно жалостливых к себе, почти унизительно просящих о его возвращении. Затем яростных и издевательских, таких что едко говорили о Мадаре как о ком-то, кто по итогу так и не изменил своим привычкам спать с родственниками. Впрочем. Волновало ли это саму Энн? Они были двоюродными, по ее словам, но Мадара успокоил ее тем, что явно не планировал иметь от нее детей, чем вызвал слабую улыбку на чужих губах. Все же она была странная. Учиха даже не был уверен, стоило ли оно того. Ему понравился их секс, но Энн, кажется, его неопытность помешала получить хоть какое-то удовольствие. Она старательно делала вид, что наслаждается процессом, но Мадара был слишком чуток в подобных вещах, чтобы не подметить неискренность. So sad, my love Can`t you see There is no black or white I can see who you are …who you are You can`t fake No more Rolling inside Can`t fake Он бесшумно вышел из комнаты, набросив на себя свое тряпье, беспорядочно лежащее на полу. Энн только зажмурилась во сне, не заметив ни его ухода, ни щелчка закрываемой двери. У Мадары было время подумать наедине с собой. Выйти на крыльцо своего дома и закурить, пустым взглядом рассматривая темное небо. Было тихо. Где-то на заднем дворе слышалось стрекотание насекомых. Мадара давно уже забыл какая мертвая тишина может быть вне крупных городов. От бесконечного кутежа Лос-Анджелеса порой болела голова даже у Изуны. А здесь совсем не так. Мадара закрыл глаза, попытавшись вновь представить себя там, когда сделал очередную затяжку оставшихся от Хаширамы сигарет. Но тишина снова и снова возвращала его в ту реальность, которая упала на его голову холодным осознанием сразу после того, как он выжил. Вот и родной дом. Он вернулся туда откуда начал. Что ему делать теперь? Без Изуны? «Если не убиваться...ха», - подумал он, вскинув голову навстречу слабому сиянию Большой Медведицы. В Калифорнии не увидишь подобного, вот только Мадаре плевать на гребаные звезды. Быть может, он наконец выбрался из своего отрицания. Кто знает. Сейчас по отношению к Изуне Учиха ощущал только холодный гнев, вместе с глубоко затаенной обидой. Как поступали бы в таких случаях обычные люди? Что сказала ему Энн? Пусть этот ублюдок делает, что хочет? Ах, нет. Это его же слова. Жаль только Мадара сам в них не верит. Сигарета почти закончилась. Мадара сделал еще одну затяжку и небрежно выбросил ее в траву, даже не затушив. Обернулся к старому дому, теперь уже его, и вдруг подумал, что сказал Изуне далеко не все. А этот маленький ублюдок еще не все услышал. Как обидно. Мадара бы с радостью вернулся в их последний разговор, только, чтобы поставить брата на место, но момент был безнадежно упущен. Такая мерзкая недосказанность. И что теперь? Жить с ней? В зале было по-прежнему тихо. Он даже не включил свет, рассчитывая вернуться в спальню к спящей женщине, но собственное маленькое отражение в старом телевизоре заставило остановиться. Мадара хмыкнул, увидев себя повзрослевшего среди давно забытых декораций из детства. Почти неуместно. Будто бы он - самозванец. Мужчина сел напротив телевизора на поблекший от времени ковер. Устроился на коленях и ткнул пальцем в кнопку включения, будто бы надеясь, что телевизионная шумиха заглушит его тяжелые мысли. Чернота экрана, в которой он так ясно видел свои стеклянные глаза, исчезла, обернувшись бесшумной цветастой рекламой. Совсем тихой, Мадара почти не разбирал слов, но понял, что попал на канал с очередным дешевым телемагазином для домохозяек. Интересно, когда этот телевизор включали последний раз? Может быть Энн, периодически вытирающая здесь пыль, ставила на фон какой-нибудь глупый сериал? Мужчина пощелкал еще несколько каналов, нажимая на кнопки телевизора. Спортивные передачи сменяли срочные репортажи об очередных ураганах в ближайших к Неваде штатов, затем картинка переключалась на старые фильмы с напудренными актерами. Мадара почти хмыкнул, представляя, как однажды увидит в этом же ящике, среди слабых помех и своего брата, и гнев вновь пробрал его изнутри. Снова спорт. Потом черно-белая комедия. Холодная война, которая продолжается. Погода. Спорт. Снова комедия. - Напряжение в мире снова возросло... Снова новости. Драма. Комедия. Новости. - ...большая часть стран отказалась от ядерного разоружения. Фильм ужасов. Его жизнь как будто состоит из подобных передач. Потом снова драма. Чертовски плаксивая и скучная драма. Потом новости. - Ураган настиг север Канзаса... Снова драма. Стоп. - Молодая девушка была похищена… Мадара прислушался, внутри себя решив, что репортаж лживый. Он не трогал Мираи. Хотел, но не стал. Кто-то успел после него? -...по данным из штата Невада… Нет. Это не Мираи. Мадара подумал об этом почти с облегчением, внимательно разглядывая фотографию, высветившуюся на экране. Звук был слишком тихим, но он все равно слышал все так ясно, будто бы слух разом обострился. Похищена из своего же дома. Неизвестный похититель просто взломал замки на гаражной двери и затащил ее в багажник своей машины, предварительно усыпив хлороформом. У этого преступления был всего один свидетель, но и он не увидел ни лица, ни номер машины. Везение или идеальное преступление? Мадара не отрывал взгляда от сменяющихся кадров. Сломанная дверь. Место преступления. Никто не видел. Теперь и не найдут никогда, разве что по частям. В его глазах вновь отразилась фотография похищенной. Если вы где-то видели мою дочь, пожалуйста, сообщите мне по номеру… Он переключил канал, и внезапно голос диктора оборвался белым шумом. Мадара застыл в ужасе, его зрачки слегка сузились. Перед глазами возникла хорошо знакомая рябь. И белый шум. Проклятый белый шум. - Ее похитили и увезли в неизвестном направлении... Снова белый шум. В неизвестном направлении. Как его мать. Мадаре показалось, должно быть да. Он не мог слышать этого голоса. - Похитили и увезли… Он пьян. Просто слишком пьян. У него снова психоз. Очередные галлюцинации, это ничего не значит. Его довели. - Тобирама? - тихо позвал он, обращаясь к помехам, искрящимся перед лицом, но их шипение сложилось в совсем иной голос. Тихий смех. - Его здесь нет, Мадара. Только ты и я… как когда-то. Учиха резко обернулся назад. В шоке открыл рот, не в силах заговорить. Позади темной фигурой у дверного проема стоял он. - Я схожу с ума… - прошептал мужчина, зажмурив глаза. - Это не может быть правдой. Это все проклятый белый шум. - Ты мертв. Я знаю, ты должен быть мертв. Но Мадара снова открыл глаза, и силуэт никуда не исчез. Таджима смотрел на него почти с разочарованием, хотя его лицо и было едва различимо в полутени. Все такой же. Не капли не изменившийся с их последней встречи на краю горящей Невады. Черт, на нем даже одежда была та же. Мадару затошнило. - Мертв или нет, какая уж разница? Я ведь такой же, сынок. Никак не изменился, правда? - усмехнулся силуэт. - А вот ты выглядишь как побитая жизнью шлюха. Неужели твой братик таки бросил тебя, когда ты стал ему не нужен? Мадара не мог отвести взгляда. Он постарался успокоить тревожное дыхание вопреки страшному видению, но белый шум позади него сводил с ума все больше. - Хватит. Это все бред полный. - его слова прозвучали почти безжизненно. Мадара хотел встать на ноги, но те словно бы приросли к полу. - Иди к черту, Таджима. Тебя давно нет в живых. Убирайся вон. Но видение не исчезло. Скорее напротив, стало еще реальнее. - Ах… так значит я прав? - протянуло оно, приблизившись к Учихе. Мадара сжал зубы, ощутив холодную злость внутри. Его собственный больной мозг должно быть издевался над ним. Какого черта этот ублюдок смотрит с таким презрением? Таджима сочувственно покачал головой. - Я прав, а ты снова оказался в дерьме, Мадара. Грустно осознавать это, будучи брошенным, не так ли? Я предупреждал тебя, что так будет. А теперь скажи мне. Стоило ли оно того? - Отвали! - вскрикнул Мадара, отмахнувшись от него и крепко зажмурив глаза. Не стоило напиваться до такого состояния, да еще и здесь. Ох, почему он всегда делает все во вред себе. Пусть это просто прекратится. Он не хочет получать уроки жизни таким образом. Мадара этого не заслужил. - Пожалуйста… И снова этот ублюдский смех в его голове, хотя Мадара заткнул уши руками. Совсем рядом с ним, следом за белым шумом. Еще немного и чужое дыхание начнет ощущаться кожей. - О, нет, Мадара. Я не пропаду так просто. Неужели ты не дашь мне возможности позлорадствовать? - хохотнули где-то у самого уха. - Ну же. Давай поговорим. Разве не этого он хотел? Оставшись наедине с Тобирамой, не хотел ли он, чтобы Таджима спас его от этого кошмара? Классическая реакция ребенка на опасность. Родители всегда защитят. Даже такие. - Так где же Изуна? Где Изуна? Мадара хотел бы знать. Навязчивые мысли об этом не давали ему покоя, как бы он не пытался их прятать. Боже, он же так усердно не думал об этом. В его голове была такая прекрасная пустота, едва только мозг оказался на грани смерти. А сейчас он жестоко мстил. Этот чертов больной мозг смеялся над ним. - Его здесь нет. - ответ через силу. И никогда уже не будет. Он не вернется в эту дыру. Точно не ради брата. Боже, Мадара больше никогда не увидит его. - Кто бы мог подумать… - и снова яд в голосе. Мадару затрясло от смеси злости и горечи. - Неужели маленькая шлюшка таки оказалась маленькой шлюшкой? Что ж. Я даже не злюсь на него. Природа Изуны была изначально предсказуемой. Как и его сучья натура. А вот ты повел себя как полный идиот. Разве можно так разочаровывать папочку? - Чего ты хочешь от меня? - мужчина резко убрал руки с ушей, открыв глаза. На миг его сердце замерло в ужасе. Лицо отца было совсем близко. - Какого хрена просто не исчезнешь? Нравится злорадствовать? - сквозь зубы проговорил. - Хочешь, чтобы я сказал тебе, что ты был прав? А? Это тебе нужно? Просто уйди. Просто уйди. Просто уйди. Таджима улыбнулся, давая понять, что Мадара мыслил в правильном направлении. - Ну тогда подавись, урод. Его отец только устало вздохнул. - Какой упрямый. Готов глотку себе перегрызть лишь бы не признавать очевидное. Какое же ты, блять, разочарование, Мадара. - Таджима чуть ли не плюнул ему в лицо, отстранившись от мужчины. - Посмотри куда тебя это привело. А? Мадара отвел взгляд. Оно злилось. Что бы Мадара сейчас не видел - часть ли своего разума или простую галлюцинацию, вызванную алкоголем и последствиями неудачного самоубийства - но оно злилось на него. - Посмотри! Позволил использовать себя всем кому не лень. Позволил младшему брату превратить себя в послушную собачку, позволил этому никчемному Тобираме трахать тебе мозги, позволил всем вокруг делать из тебя ебаное посмешище. Какой кошмар. И такого сына я вырастил? - с отвращением произнес Таджима. - Они все ненавидели тебя. Даже твой драгоценный брат презирал тебя, а ты и рад был стараться убедить их, что ты у нас… безопасный? Да? Посмотрите на моего брата. Не бойтесь. Он не кусается, даже исполняет команды. Давай же, Мадара. Место! - Я пытался быть нормальным! - Ты психопат! Полное позорище, но тем не менее. - Таджима снова накрыл его своей тенью. - Все, ради чего ты пытался быть нормальным в итоге привело тебя к попытке сдохнуть в моей гребаной комнате. И всегда будет приводить, потому что ты ебаный... - Папа! Таджима замер. - Теперь я папа? - Таджима отвернулся от него, будто бы собираясь уйти. - Ничтожество. Гребаное постыдное… - Подожди. Таджима обернулся к нему, и Мадара устало прикрыл глаза, неуверенно опустив потянувшуюся в пустоту руку. Возникло молчание. Идиотское молчание наедине с собой. Я не знаю. Мадара отвел взгляд, ощущая себя одновременно и униженно, и опустошенно. В голове смешалось сразу несколько не самых приятных воспоминаний, и он все никак не мог сделать вывод. Свой собственный. Может поэтому гребанное подсознание и сделало ему такой подарок? Воскресило того, кого он не хотел видеть здесь больше всего? Я скучаю по тебе, даже несмотря на то, что ты ебаное чудовище. Кроме тебя у меня никого не осталось. - Я и так это знаю... - тихо сказал Мадара вместо этого. - Я знаю. Знаю, что ты прав. На бледном лице Таджимы появилась холодная улыбка, но мертвый взгляд не изменился. Он вдруг опустился на корточки рядом с сыном. Протянул к нему руки, будто бы желая коснуться щеки, но Мадара резко отшатнулся. Ударился затылком о шипящий экран телевизора и тихо ахнул от боли. Улыбка Таджимы стала шире. Будто бы он снова видел в глазах своего маленького сына страх. - В чем же я прав? - Во всем. - Умный мальчик. Тогда что же теперь ты должен делать? - Я… не знаю. - Мадара отвернулся к ряби на экране. Белый шум все больше давил на уши, но он не решался выключить телевизор. Он думал об этом. Думал о том, как все исправить, но в голову приходили только… образы. Словно сквозь поредевшую картинку старого телевизора. - Волчонок... - тихо позвали его. Мадара не посмел обернуться. - А что же на твоем месте сделал бы я? Мадара молчал, ощущая вновь подступающий к груди страх. - Ты ведь знаешь ответ? Мадара снова закрыл глаза, стараясь прогнать эти образы из головы. - Что бы я сделал? Но в ответ только тишина. Мадара резко распахнул глаза, обнаружив телевизор выключенным. Его трясущаяся рука со всех сил давила на одну из кнопок. Показалось. Мадара медленно поднялся, разминая затекшие ноги. Обернулся назад, но не обнаружил ни одной живой души рядом. - Очнись, урод. Внезапно пролившаяся на голову ледяная вода вырвала его из воспоминаний. Мадара попытался вдохнуть воздух полной грудью, но подавился, яростно закашляв. Какого черта? Воспоминания возвращались медленно и неохотно. Быть может, он и сам не слишком хотел их возвращения. Мужчина захрипел. Из рта полилось несколько струек воды, что успели попасть в легкие. Пришлось быстро возвращаться в реальность, иначе бы снова получил несколько болезненных ударов. - Ка… Но он не успел ничего сказать, потому что в следующий момент получил ощутимый удар чуть ниже ребер и легкие снова болезненно сжались. Мадара ахнул от боли, с трудом разлепив покрасневшие глаза. Свет тут же резанул по ним невидимой бритвой, не давая привыкнуть к расплывчатым силуэтам впереди. Однако, когда кто-то заслонил собою лампочку, висевшую точно над Учихой, стало полегче. - Обито… - Мадара таки смог различить юношу, стоящего над ним с дождиком в руке. Вторая же его рука нервозно дергала пояс синего, окровавленного халата, который мальчишка так и не удосужился сменить со дня их последней потасовки. - Что ты… блять, делаешь? Обито не ответил ему, но у Мадары тут же закрались не самые приятные подозрения. Что? Неужто его сейчас будут пытать ради кода от пресловутой железной двери? Тогда малыша Обито ждет разочарование, ведь его дядя давно уже не боится боли. Разве что смерти. Совсем немного. - Обито. Я к тебе обращаюсь. - голос сел сильнее. Мадара с трудом повернул голову в бок, чтобы в изумлении уткнуться взглядом в собственное отражение на черном экране. Обито зачем-то приволок телевизор в ванную. По спине мужчины пробежали мурашки, но он не изменился в лице. Осторожно приподнял голову, чтобы видеть Обито, медленно расхаживающего неподалеку. - Что ты удумал? - тихо спросил мужчина, попытавшись приподняться на локте. Понимание происходящего возвращалось к нему медленно и неохотно. - Принес мне телевизор для удобства? Чертовски першило в горле. Мадара рвано выдохнул, сплюнув остатки воды на плитку. Кажется все еще температура, хотя немного полегче. Может его иммунитет не успел загнуться в четырех стенах? Обито лишь довольно хмыкнул. Его горящие чем-то неясным глаза неотрывно следили за лежащим на полу. - А ты правда совсем не помнишь, о чем рассказываешь мне. - задумчиво протянул Обито, усевшись позади телевизора. Его рука медленно провела по пыльному верху, брезгливо отряхнув ту на пол. Мадара смутился, вдруг ощутив, что за этим тихим собранным тоном скрывался некто, кого Обито выдавал ему за брата. Мальчик посмотрел Учихе в глаза. - Ты сам то хоть в той реальности находишься? Или уже потерял связь с ней окончательно? А, Мадара? Что ты помнишь? Когда в последний раз воспоминания о бункере не омрачались чем-то еще? Но он сказал не это. Опять проделки воспаленного мозга. Мадара тряхнул головой, глядя на улыбающегося мальчишку и крепко сжал руки в кулаки. - А ты? Думаешь трахнул меня без последствий, а? Только дай мне время, я тебе глотку перегрызу. Но его голос звучал так неуверенно, что не убедил даже мальца. А тому явно пришелся по вкусу чужой страх. - Я сделаю это снова, когда мне захочется, Мадара. И буду делать пока могу. - протянул он, намотав на палец прядь волос. - Это же твои правила игры. А ты не хочешь им следовать, это нечестно. Сам понимаешь. Никто не любит сачков. - Для тебя это все ебаная игра? Ты мне чуть хуй не сломал. - Ты никогда не думаешь обо мне! Мне тоже было неприятно. - возмутился Обито. - Все было бы проще, если бы ты не сопротивлялся, но тебе вечно нужно что-то доказать. Мадара устало опустил голову на плитку. Чертовски хотелось спать. - Почему ты не хочешь играть по правилам, а? - Обито согнулся над ним с довольной улыбкой. - Я бы не делал тебе больно, если бы ты играл. - Я с тобой даже в нарды, блять, не сяду, понял? - прошипел Мадара. - Что я, по-твоему, тебе должен по этой игре? Обито закатил глаза, будто бы дядя вдруг спросил у него что-то очевидное. Вроде того, почему они не могут приготовить себе лобстеров на завтрак. - Все просто. - терпеливо проговорил он. - Я говорю тебе, что делать. А ты делаешь. - И с хуя ли это? - спросил Мадара как можно равнодушнее, устало положив голову на согнутый локоть. - Потому что ты прижал меня, ха? Думаешь я буду под твою дудку плясать, потому что вот-вот сдохну от лихорадки? Обито только громко хмыкнул и прилег грудью на телевизор, свесив с него руки. - Ты, мразь, не сдохнешь даже если я выстрелю в тебя из твоего гребаного пистолета. - Хочешь проверить? - Я спрятал его. - очередная издевка. - Спрятал туда, где ты не найдешь. - В могилу твоего беленького мальчика? Обито резко поднялся на ноги, в ярости сжав зубы. Мадара вздрогнул. Ему явно не стоило перегибать палку, но чертов язык всегда действовал быстрее, чем остатки отсыревшего мозга. - Я знаю, что тебе нужно. - попытался успокоить он мальчишку. - Хочешь код? Выйти отсюда, да? И оставить своего дядюшку здесь подыхать. Мадара ожидал подобного исхода. Мог предположить, что ради этого с ним сделают все, что угодно. Но Обито вдруг задумчиво отвел взгляд, будто бы и правда раздумывая над чужими словами. Что? Есть иные варианты? Какие, мать твою? Что еще он может хотеть? Тело Мадары то уже в его распоряжении, как бы он не сопротивлялся. - Выход? Но выхода уже давно нет. - хихикнули в ответ. - Для нас с тобой. - Ты о чем таком толкуешь? - Мадара попытался отползти, когда Обито приблизился к нему, переступив телевизор. На какой-то миг он подумал, что ублюдок просто бросит его в ванную, наполнит ту водой и швырнет туда телевизор, но Обито не проявлял агрессии. Сперва. Мадара не сразу понял, когда его успели схватить за волосы, однако стоило попытаться вырваться, как он получил болезненный тычок под ребро. - А ты не из послушных, да? - почти в точности скопировал Обито его интонацию, резко отпуская. Мадара тут же свалился вниз, едва не ударяясь щекой о мокрый пол. С придыханием повернул голову, чтобы получить еще один удар. На сей раз в голову. Обито не умел бить как следует. Дядя не учил его этому, и тем не менее, колено мальчишки едва не разбило ему нос. - Сука! - прошипел мужчина, тут же укрыл лицо рукой, но новых ударов не последовало. Обито только раздраженно хмыкнул где-то над ним. - Плохо, папуля. Ты должен быть послушным, а из тебя чего-то только пиздюлями и добьешься. - Обито поправил пояс халата, снова усевшись на телевизор. - Мне придется делать с тобой все, что ты делал со мной, если не хочешь вести себя как подобает. Мадара хотел было огрызнуться, но вдруг возникший в ушах, хорошо знакомый ему звук заставил замереть и осторожно убрать руки от лица. Мадара думал, что ему просто почудилось. Очередное старое воспоминание дало о себе знать, воспользовавшись его горячечным бредом. Однако шипение было вполне реальным. Мадара распахнул глаза, столкнувшись с серыми помехами на маленьком экране. Слишком близко. И Обито, как назло, придвинул телевизор еще ближе. Так чтобы Мадара, лежащий на боку спиной к ванне, почти упирался в него лбом, не в силах отползти куда подальше. - Ты… пошел ты, Обито. Я не боюсь гребаного белого шума. - прорычал он. В ответ лишь усмехнулись. Обито сполз с телевизора на пол, слегка прикрыв собой серые помехи. Шипение становилось все громче. Сливалось в монотонный белый шум, который Мадара так ненавидел. - Обломись. Слышишь? Обломись, на мне это не сработает. Это не ебаный гипноз. - Но тебе неприятно. - Обито подсел к нему ближе, с интересом склонив голову вбок. На фоне мигающей картинки позади он напоминал призрака, из гребаного ужастика о проклятых звонках. - Изуна предложил эту идею. А я предложил это. Обито вдруг потянул из кармана нечто, заставившее Мадару нервно сглотнуть, ощутив смесь паники и тихого смеха. Вот оно как. Мстительная дрянь. Неужто вернет все должки за это время? - Собрался бить меня ремнем? Ну давай, урод. Делай что хочешь. Только учти, что рано или поздно я таки поднимусь на ноги. И тогда я тебе так это все дерьмо припомню — что ты не сможешь не то, чтобы ебаный ремень в руки взять. Ты даже зубочистку не поднимешь. И снова эта проклятая улыбка. Будто бы Обито знал то, что никак не мог понять его дядя. Белый шум болезненно давил на сознание. Раньше такого не было. Раньше Мадара испытывал лишь легкий дискомфорт, но не впадал в панику. Должно быть болезнь и стресс из-за выкрутасов мальца таки истощила его психику. - Не бойся. Я не буду тебя бить. Мадара не понял его слов. Обито вдруг оказался у него за спиной, одним ловким движением накинув ремень, собранный в петлю под горло. А затем резко сжал. Нет, только не опять. Мадара резко выдохнул весь воздух, когда горло сжало железными тисками. Мужчина захлебнулся собственным голосом, резко попытавшись подняться. Однако Обито тут же уселся ему на поясницу, придавив всем весом. Его руки продолжали беспощадно тянуть петлю ремня, сдавливая горло дяди все сильнее. - И как оно? - со смешком произнес мальчишка, потянув мужчину на себя. Мадаре пришлось задрать голову и смотреть на рябящий экран, чтобы хоть немного ослабить его хватку. - Нравится? Когда делают больно? Мадара с трудом его слышал. Руки яростно цеплялись за впившийся в горло ремень, но он все еще продолжал беспомощно хватать ртом воздух, словно был задыхающейся на суше рыбой. Легкие горели. Черт, горели как будто он оказался в ебаном аду, за секунду до своей реальной смерти. Из рта вырвался глухой стон. И, кажется, только он заставил Обито хоть на время ослабить свою хватку. - Оби… - перед глазами плясали черные пятна. Так, словно бы подыгрывали белому шуму, нещадно резавшему уши. Мадара не понимал, где находится. Только жадно глотал воздух, широко распахнув глаза, когда руки нащупали холодный пол под его вспотевшим телом. Кто-то сзади него покорно ждал, пока мужчина хоть немного придет в себя, чтобы потянуть ремень снова. — Только взгляни на это, Мадара. Разве это не прекрасно? Я давно не ощущал себя таким… Он не хочет вспоминать это снова. - Хватит… - и снова чертова удушающая хватка. Мадара попытался перевернуться на спину, но мальцу лишь стало удобнее давить на него сильнее, продолжая тянуть за ремень. А малыш Обито ведь реально убьет его. У него давно нет тормозов. Этого Мадара добивается своим упорством? Руки Учихи слепо потянулись назад. Одна вцепилась в край чужого грязного халата, потянув на себя. Вторая почти схватила чужую ладонь, но Обито вновь приложил мужчину головой об пол. Просто отпустил натянутый ремень, и Учиха звучно грохнулся вниз. Легкие снова жадно вобрали воздух. Мадара почти физически ощутил, как кровь отходит от его щек, но за ремень снова потянулись. Нет, хватит! Еще немного и он потеряет сознание. Мадара закричал от боли. Пальцы беспомощно цеплялись за узкие углубления в плитки. Ноготь на указательном пальце сорвало в попытке уцепиться хоть за что-то, но все бесполезно. Только лишняя боль и увечья. Мадара давно проиграл эту битву. И все же не сдавался. Черт возьми, он пережил слишком много дерьма, чтобы умереть в руках собственного племянника. Они боролись. Беспорядочно и с огромным перевесом сил, но боролись. Пользуясь все более короткими шансами вдохнуть в легкие воздух, Мадара не сдавался до последнего. Но силы оставляли его. Мадара глухо закричал, но тут же подавился кровью, хлестнувшей из рта. Быть может, прикусил язык, или же несчастное горло не выдерживало уже изнутри. - Только взгляни на это… - белый шум складывался в голос Тобирамы. Мадаре казалось, еще немного и он сойдет с ума окончательно, потеряв последнюю связь с реальностью. Перед глазами темнело. Мозг в конвульсиях прогонял остатки его воспоминаний перед собой, но они были тошными. Все как одно. На щеку Мадары упала капля воды. Он снова отхаркнул немного крови, когда хватка ремня резко ослабла. Вдохнул полной грудью в ожидании нового удушения, но его не последовало. - Эй. Ты еще со мной? Голос Обито заставил его с трудом открыть глаза, кое-как сфокусировав взгляд на чужом лице. Ох. Что такое? Мальчишка, смотрел на него со смесью страха и какой-то дикой боли, будто бы огонь в ослабших легких дяди передался и ему. Почему остановился? Издевается? Или испугался завершить дело до конца? На щеку Мадары снова упала капля воды, и он наконец понял, что то были слезы. Обито рыдал. Не как обычно, словно бы ребенок, но в тихом подавляемом безумии. Его широко распахнутые слезившиеся глаза смотрели на Мадару с ужасом. Но он был направлен не на родственника. Обито вдруг осторожно провел рукой по лицу. Стер пару капелек крови с щеки, рассматривая их почти с отвращением. Ха. Не ожидал что будет кровь? Мадара даже не понял, что умудрился плюнуть ублюдку в лицо. - Ты… плачешь. - Мадара прохрипел это так глухо, будто бы удушение повредило ему голосовые связки. Тебе меня жаль? Тебе все еще жаль такого как я? А может это и не жалость. Может быть Обито льет слезы просто потому, что перестал хоть чем-то от него отличаться. От Мадары. Своего же мучителя. Мадара ощутил, как слабость сковала все его тело, после того как смог отдышаться. Слезящиеся глаза неотрывно следили за руками мальчишки, но тот явно утратил интерес к удушению, все еще с любопытством рассматривая смесь собственных слез с его кровью. Чтобы затем погладить дядю по щеке и слизать их с таким холодным довольством, словно бы ебаные тромбоциты его дяди вдруг стали состоять из шоколада. Мадара прикрыл глаза, чтобы не видеть, как чужое лицо приблизилось к нему еще сильнее. Горячий язык мальца, слизывающий кровь с края его губы, вызвал у Учихи почти тошноту, но он был слишком слаб, чтобы реагировать слишком ярко. - Вот так, Мадара. - послышался мурлыкающий голос у уха, так хорошо сочетающийся с белым шумом. - Мне так нравится, когда ты послушный… Всем нравится, сынок. Все хотели от него ебаного послушания. - Теперь будешь играть по правилам? Но похоже было слишком просить того же у Обито. - Да... Любые.... блять, правила. Только сними с меня...кхм, ремень. И снова этот тихий смех. Мадара начинал его ненавидеть. - Хороший папочка. Сознание тускнело. Где-то отдаленно от собственного тела, он чувствовал тяжесть чужого. Ощущал, как горели легкие, вместе с раненым горлом, но больше не видел в этом себя. Мадара снова превратился в беспомощного ребенка, который мог лишь отстраняться. (2)Dei, quod religuum est, nolite metuere de ossa tua liberabit, expectans Гнетущее молчание действовало на нервы сильнее, чем то, что теперь лежало на отцовском столе. Мадара мог бы сказать о том, что нашел Энн. Благо она дала ему свой номер перед уходом, однако что-то заставило его выбрать разговор с самим собой. Сперва только внутренний. Несколько минут назад он перебирал отцовский хлам, в надежде откопать среди вещей нечто вроде денежной заначки, однако из полезного обнаружил только пару сотен долларов среди книг по военной стратегии, и то было последнее наследство для Мадары. Какая ирония. Мадара знал, что у Таджимы была вполне сносная зарплата по меркам военного городка на краю пустыни, достаточно сносная, чтобы иметь неплохую заначку на черный день. Однако как бы Мадара не обыскивал весь дом, ничего подобного не находил. Только гребаная мелочь, будто бы старик забрал все свои деньги в могилу. Мадаре хотелось выругаться под нос от подобного невезения. Он то думал, что подставлял задницу собственному родителю хоть за какое-то награждение в будущем, а по итогу получил старый дом, да пару сотен долларов в подарок. Ну и ну. Даже за гребаный фильм удалось получить куда больше. Эти деньги кормили его по сей день. - И куда ты, блять, мог спустить все деньги? - Учиха пошарился в письменном столе, но нашел лишь старые документы да счета. Тогда его внимание привлекла та самая запертая на замок тумбочка. Когда-то здесь могло храниться то самое оружие, что чуть не проделало дыру в голове его брата, но спустя столько времени оно, должно быть, все еще пылилось в пепле своего хозяина, если еще не оказалось в чьих-то более живых руках. Мадаре было все равно. Он вскрыл этот ящик, не ожидая увидеть что-то стоящее внимания, однако сейчас... Разложив на столе те бумаги, что лежали там, мужчина искренне надеялся, что находится во сне. Ибо бред, что приходил ему в голову, не мог быть правдой. Это было днем. Одна из его судьбоносных находок, если можно так сказать, лежала перед ним в свете палящего солнца, с трудом проникающего сквозь полупрозрачные занавески. Карта. Та самая карта с черной точкой неподалеку от Меркьюри, но уже находящейся на территории Долины Смерти. Той самой, что виделась мужчине самыми ранними воспоминаниями. Еще чертеж. Нечто похожее на архитектурную схему здания с несколькими комнатами. Мадара смотрел на непонятные ему схемы, но не понимал сути. Не понимал, что встречает Бункер впервые. - И что это? - проворочал Мадара. - Ты явно не загородную виллу тут рисовал, не так ли? Славное знакомство. Только на бумагах, будто бы готовых, словно договоры, скрепить их мерзкий союз на долгие годы вперед. Латиница на другой стороне чертежа похожа на небольшой стих или даже короткое хайку, но смысл утерян в мертвом языке. Быть может это послание, которое оставил Таджима. А может - случайное наблюдение или же роспись ручкой, появившаяся от разговора по телефону. Мадара никогда не узнает. В его власти лишь задумчиво рассматривать сперва большой, сложенный впополам чертеж, пытаясь прочитать мелкий почерк в некоторых местах, а затем - понять содержимое других документов. Там есть и другое. Какие-то электронные схемы, словно бы нарисованные от руки. Скорее всего лично отцом. Он ведь был долбанным мастером на все руки. Что если тайная комната была его главным детищем? Мадара хмыкнул. Почему-то он думал, что она отыщется где-то под домом, однако небольшая карта вновь бросилась ему в глаза и напомнила, что точка в районе Долины Смерти не может быть случайной. «Это какой-то бред.» - Мадара качает головой, листая кожаный блокнот, найденный в этой же тумбе. Но там лишь общие пометки мелким почерком, а у него нет времени вчитываться и разбирать их именно сейчас. Кроме него остался лишь старенький ключ, будто бы от навесного замка. - «Долина Смерти — долбанный национальный парк. Там нельзя покупать землю.» Мадара листает блокнот дальше, среди мелкого почерка и схематичных рисунков находя последнюю страницу с одной единственной надписью, но и та - нечто неясное. (1) W - 9 Вверх - выстрел - узел - дыра. Разве что отец выкупил часть той, что принадлежала местным военным. Может быть кусок ядерного полигона? Какого-нибудь неактивного. Но и подобное было нелегальным. Кто мог провернуть с ним подобное? Ответ находится в других документах. Таких, что схожи с куплей-продажей, но явно нелегальны. Мадара был удивлен, что, по сути, стал наследником чего-то подобного. Однако куда больше его удивило имя на документе. Индра Учиха. И… - Дедушка? - мужчина не может поверить тому, что видит. Что-то внутри заставляет улыбнуться от абсурдности всего происходящего. «Кто бы мог подумать. Да у нас тут тайное наследство уже в третьем поколении. И что мне делать с этой чертовой землей? Ее даже продать нельзя. Что с ней делал Таджима?» Однако ответ находится сам собой, стоит лишь вспомнить лицо Энн, встревоженно наблюдающее за ним из тени. - Мама… Мадара давно не питает надежд найти ее живой и невредимой, однако все равно молча садится в машину, забирая все отцовские бумаги с собой. Едет несколько часов по остывшей в ночи пустынной дороге и съезжает там, где обнаруживает первый ориентир на карте — одинокую заправку. Затем еще немного внутрь пустыни, вглядываясь в далекие горы со словно бы скошенными верхушками. Но среди каменистых дюн пустота. Мужчина выходит из машины, осматриваясь кругом, но не замечает ничего похожего на здание, что могло бы принадлежать Таджиме. Ничего похожего на чертеж. Только вечерняя темень и холодный ветер. Мадара хмурится, захлопывая дверь своего автомобиля. Проходит немного вперед, пока мелкие камешки хрустят под ногами. И останавливается, не зная, куда идти дальше. Неподалеку он замечает только кучку камней, оставивших после себя длинные ровные следы, тянущиеся с северо-востока.* Может их тоже что-то привлекло сюда? Мадара умеет ориентироваться по местности. Умеет обращаться с картами, но, если он ничего не напутал — точка, которую возможно, поставил его отец, находилась именно здесь. На пару метров дальше или ближе, но в зоне видимости. А зданий тут не нет. - Ну и ну, папа. Неужто не смог даже начать? - хмыкнул Учиха, оборачиваясь вокруг себя. Копать придется много, если ублюдок зарыл труп Энн именно здесь. И все же он не хотел сдаваться. Вернулся в машину, взяв упаковку черных пакетов и лопату, а после зачем-то прихватив еще и отцовские бумаги, распихивая их по карманам. Затем вернулся туда, где останавливался в последний раз. И замер, когда луна наконец вышла из-за облаков, осветив пустыню хоть немного. Всего в паре метров от него торчала деревянная палка. Одна единственная на всю округу. Был ли это его знак? - Это не дерево. - пробормотал мужчина под нос, подойдя ближе. Верно. Здесь нихрена не растет кроме кактусов. Эту деревянную палку сюда кто-то воткнул. Но кто? И зачем? Мадара боялся того, что знает ответ. Однако отступать было некуда. Лопата вонзилась в сухой грунт неподалеку от палки. Мадара вздрогнул, ощутив, как несильная вибрация пошла по ее ручке. Он уперся во что-то железное. Уже? Неужто папенька не поскупился на бочку с цементом для своей любимой жены? Разобрать в темноте было тяжело. Пришлось сесть на колени и очистить железное «нечто» от песка и пыли руками. И обнаружить… - Люк? - Мадара нервно усмехнулся, окончательно потерявшись в происходящем. Он был уверен, что найдет здесь тело матери, но наличие чего-то подобного никак не сходилось с той реальностью, в которой он привык жить. Неужели Мадара не знал так много? Мужчина прочистил крышку люка от мелких камешков. Ощупал небольшой железный замок и ошалело ахнул. Мысли вернулись к странному чертежу, но он откинул их, резко встав на ноги. Почему-то сильно захотелось поехать домой. - Бред какой-то. - повторил он в который раз за день. - Он же не мог отстроить здесь целый… Но сознание отказало ему в ответе. И Мадаре пришлось находить его самому. Железный наконечник лопаты со всей силы ударил по слегка проржавевшей части замка. Никакого результата. Тот даже не шелохнулся. Тогда Мадара ударил снова. И снова, продолжая бить все яростнее, пока усталость не дала о себе знать. И тогда мужчина наконец хлопнул себя по лбу. - Блядский ключ. Пришлось вернуться к машине, трясущимися руками отыскать его в бардачке и наконец открыть сраный замок, выбросив его в песок неподалеку Мадара выдохнул, распахнув люк под собой, и едва не потерял равновесие, когда вместо ящика с кучкой костей обнаружил тоннель, спускающийся вертикально вниз. Это… Учиха слегка наклонился к нему, коснувшись рукой железной стенки. Там было еще холоднее, чем снаружи. Какой-то безумный подвал. Пальцы осторожно опустились еще ниже, нащупав нечто похожее на железную скобу. Достаточно широкую, чтобы схватиться за нее рукой. Это лестница. Похожая на те, что ставят при спуске в канализацию, но заметно скромнее. Куда ведет этот лаз? Мадара все еще не хотел проверять, но не мог позволить себе отступить и уехать без ответов. У него не было фонарика. Только экран телефона, едва освещающий остальные железные скобы. Пришлось лезть вниз почти на ощупь. Лаз оказался на удивление длинным, впрочем, быть может Мадара, боясь упасть с неизвестной ему высоты, опускался так медленно, что каждое мгновение казалось ему бесконечным. Почти как на сессиях у Тобирамы. Ха. Мадара улыбнулся этой мысли, вскинув голову вверх. С каждым неуверенным шагом вниз, то и дело находящим очередную опору, небольшой круглый участок темного неба над его головой становился меньше. Учиха старался смотреть только туда. Узкие темные стены давили на него. Здесь было чертовски темно. Почти не видно дальше слабого отсвета от экрана телефона, зажатого в руке. Мадара вновь подумал, что не хочет опускаться вниз, но силой воли заставил себя продолжить. Тьма окутывала его все сильнее. Здесь было сыро. Он буквально чувствовал этот запах железа и земли. Интересно глубоко ли прокопано. Что если Мадара нашел лаз в ад? Что если он спускается в преисподнюю, где ему самое место? Тогда понятно откуда вылез его сумасшедший папаша. Телефон вдруг выпал из ослабевших пальцев, и Мадара тихо выругался, попытавшись поймать его свободной рукой, но устройство лишь отскочило от одной из скоб и улетело куда-то вниз, приземлившись экраном вверх. Какой короткий звук. Мадара устало выдохнул спертый сырой воздух. Значит спустился. Ноги осторожно вступили на бетон. Мадара с трудом смог поднять телефон, осторожно присев на корточки. Здесь было узко. Ни согнуться, ни расставить руки. Мог поместиться взрослый мужчина, но кто-то крупнее и шире застрял бы в смертельной ловушке навсегда. Мадара нервно сглотнул, представив себе толстяка, упавшего в этот туннель. Его бы и не нашли, верно? Это не туристический маршрут. Просто кусочек пустыни, доставшийся военным в качестве скромного полигона однажды. Интересно каково умирать в подобном месте, зная, что тебя никогда не найдут? Мама знает, правда? Мадара мотнул головой, направив экран телефона перед собой. Здесь была дверь. Неаккуратно вмонтированная в бетон, она была похожа на бронированный вход в бомбоубежище или бункер, которые Мадара видел только на учебных картинках в те далекие времена, когда Холодная война была тем термином, что он слышал еще в школе. Ну и ну. Словно эхо апокалипсиса постучалось рядом. Кому нужно было строить подобное? Может дедушке? Таджима говорил, что он был спятившим на конце света параноиком. Но это слишком даже для него. Может это чертово безумие передается по наследству? Может теперь очередь Мадары сходить с ума? Слабый свет высветил нечто, похожее на запыленный экран. Боже, сколько этой штуке лет? Мадара вытер ее от пыли, с удивлением заметив едва заметно светящуюся красным крохотную лампочку над черным экраном. Здесь можно ввести код. Вот, небольшая панель с набором цифр. Точно, как в настоящих бункерах. Но, куда замудреннее. Мадара ткнул на первые же попавшиеся цифры, и те высветились на экране. И через какое-то время сбросились. Вот оно как. Пять. И какой же мог быть код у его долбанного папаши? Мадара запоздало вспомнил о том, что взял с собой бумаги из дома, и стал рыться в карманах. Смятые документы упали на бетон. На карте ничего. На чертеже тоже. Ничего, кроме гребаной латиницы. Или же… Мадара ошарашенно уставился на чертеж, но не успел взглянуть на короткое отцовское послание. - Умный сукин…. Но крик из реальности прервал его мысли. И то оказался его собственный крик. - Блять! Ах… - он перешел в болезненный стон, когда резкая боль в лодыжке усилилась. Он вынырнул из очередного кошмарного воспоминания так внезапно, что не сразу понял, где и в каком состоянии находится, однако однозначно ужасная боль в одной из ног дали четкое осознание происходящего даже сквозь жар. Его глаза с трудом смогли сфокусироваться, но Учиха смутно догадывался, что именно увидит, когда с трудом повернет голову вбок. Черт возьми, он никогда не лил гребаные слезы из-за боли, но сейчас они брызнули из глаз так, будто бы он собирался рыдать в первый и последний раз. - А… Мужчина с трудом вытер их с лица трясущейся ладонью, чтобы наконец разглядеть племянника, со всех сил опустившего на его ногу гирю. Блядскую гирю. Точнее один из тех железных дисков, что Мадара когда-то насаживал на гантели в попытке сохранить хоть какую-то форму в четырех стенах. Где маленькая мразь умудрилась их найти? Рылась в дядиных вещах, пока тот беспомощно прятался от него в ванной? Обито удовлетворенно улыбнулся ему, однако поспешил броситься назад сразу, как Мадара попытался схватить его за руку. - С-сука. Я убью тебя, Обито. Клянусь, я переломаю тебе все твои ебаные конечности… - выл мужчина, подтягивая к себе поврежденную ногу. Та продолжала пульсировать от боли, однако, благо, он не видел торчащих из кожи костей. Может не сломал? Повезет, если обойдется ушибом. Надежд на это было немного. Ублюдок явно попал по суставу, левая лодыжка покраснела и вот-вот должна была опухнуть. Сука. Обито осторожно выглянул из-за сломанной двери, осознав, что никто не собирался за ним гнаться. - Только приблизься, уебок. Я тебя на части порву… Мадара осторожно коснулся лодыжки, тут же зашипев от боли. Блять… Пришлось задрать голову, дабы унять слезы хоть немного. Он не должен позволять себе такую слабость. Не сейчас. Обито наблюдал за ним с тенью страха в глазах, но молчал. Явно раздумывал насколько может быть опасен его бывший разъяренный мучитель, пусть больной и с поврежденной ногой. - Извини. Это была идея Изуны. Он сказал, что будет безопаснее тебя обездвижить. Мадара рвано выдохнул, посмотрев на мальца с такой ненавистью, на которую только был способен в данных обстоятельствах. Черные волосы липли к его мокрым щекам. - Пошел нахер отсюда, поехавший выродок. - сквозь зубы прорычал он. - Или я вцеплюсь тебе в глотку и буду рвать ее пока ты не захлебнешься ебаной кровью. «А потом помочусь на твой труп, шлюхино ты отродье.» Обито отвел взгляд, тихо прорычав что-то в ответ. А затем скрылся за дверью, слишком тихо, чтобы понять далеко ли. И сколько пройдет времени перед тем, как он явится по дядину душу снова. Господи. Когда же это кончится. Когда этот выродок угомонится хоть на секунду? Учиха давно не чувствовал себя настолько беззащитным. - Ебаный твой рот… - Мадара часто дышал, осторожно ощупывая ногу. Боль стала сильнее. Но до обезбола придется ползти на кухню, а это явно не то, что мальчишка позволит ему провернуть у себя под носом. Нужен другой план. Все что угодно, лишь бы облегчить боль. - Блять. Господи. Если ты есть — пусть эта сука сдохнет, подавившись дерьмом в своих мозгах… Встать не вышло бы даже при всем желании. С третьей попытки Мадара смог слегка повернуться на бок, изнывая от жгучей боли. Нужен холод. Хоть какой-то. Он слегка приподнялся, крепко вцепившись в бортик ванной. На полу нашлась лишь забитая в углу тумбочки половая тряпка. Если бы мужчина смог встать на ноги — нашел бы куда больше полезного, однако понемногу опухающий сустав явно давал понять, что подняться он не сможет как минимум пару ближайших дней. Если, конечно, Обито не сломал ему ногу вовсе. Тогда все было бы еще печальнее. Учиха вдруг рассмеялся. Тихо и сдавленно, вытирая слезы с лица. Вот оно как, да? Вот оно. Он вдруг понял, почему Обито так резко пришло в голову переломать ему пару конечностей и отчаянно покачал головой. И зачем только Учиха угрожал ему расправой, если знал, что силы не равны? Обито никогда не был глупым мальчиком, и теперь, даже когда его ум деградировал до состояния бестолковой отмороженности — он все же умудрился додуматься сделать своего дядю еще беспомощнее. Как жестоко. Мадара даже выздороветь не успел, и без того был в полном дерьме, а малолетняя мразь подлила еще ушат сверху. Рука осторожно потянулась к тряпке. С трудом умудрилась притянуть ее ближе, зацепив трясущимися пальцами. Мадара сжал зубы, когда мышцы ноги слегка напряглись, вызвав еще один болезненный импульс. Черт. Как же больно. Теперь самое сложное. - Господи… помоги мне. - кровь в ушах стучала так громко, что он практически не слышал звуков за дверью. Вопреки ужасной боли, все его мысли сосредоточились только на одном. - Тихо… тихо, спокойно. Мадара схватился за тряпку, вновь вцепившись свободными руками в бортик ванной. Резко подтянулся, едва не взвыв во весь голос. Уперся о пол коленями и слегка пригнулся. Порядок. Теперь он худо-бедно склонялся над ванной. Еще немного. Он набрал в грудь воздуха, мысленно готовясь к новому рывку. Тише. Главное не тревожить ногу. Трясущаяся рука потянулась к крану. С трудом открыла его, резко повернув вниз. Из старенького крана тут же брызнула струя ледяной воды. Хорошо… Мадара застонал от боли и с трудом промокнул тряпку водой. Боже, он сделал это. И даже не сдох от болевого шока. А вот Обито сдохнет. Он, сука, заслужил именно такую смерть. Мадара глухо плюхнулся на задницу, едва удалось повернуться. Заскулил от боли как побитая шавка и поспешил перевязать тряпкой лодыжку, дабы хоть немного облегчить ее состояние. - Сука… - пробормотал он, смахнув с лица капельки выступившего пота. Затем задрал голову вверх, стараясь дышать как можно глубже, и стал ждать пока холод не проникнет под кожу своими крохотными иголками и не угомонит этот кошмар хоть немного. - Боже, блять. Помогите мне кто-нибудь... Он не переживет это все. Еще немного и Мадара уже не очнется от этого сна. Он уже сдается. - Ты в порядке? - Энн смотрит на него обеспокоенно. - На тебе лица нет. Какой же тут может быть ответ? «У меня ебанный жар, Энни. Я страдаю от галлюцинаций, а твой сын сломал мне блядскую ногу и ходит где-то за дверью, мечтая трахнуть и придушить меня. Я блять не знаю, можно ли назвать это порядком.» Но Мадара не говорит ничего подобного, потому что успел покинуть бункер несколько часов назад. - Что у тебя там? - девушка вдруг указывает на пакет в его руках. - Мусор выносишь? Мадаре удается подавить в себе желание резко спрятать тот за спину. Он медленно кивает, не глядя на появившуюся у него на пороге. - Да. Решил устроить… уборку. Уборка бы там не помешала. Все давно покрылась пылью, потому что в маленьком царстве Таджимы давно никто не бывал. Он лишился хозяина на целый год, запустел и оказался забыт, и никакая дружелюбная родственница не стала бы прибираться там каждую пятницу. Кто знает, нашли бы его однажды, не будь Мадара слишком любопытен. - Так… ты как вообще? На тебя без слез не взглянешь. Все хорошо? Мадара и правда устал. Его одежда вся в пыли. На ботинках толстый слой песка и забившихся в подошвы камней. На бетонном полу бункера остались его четкие следы, но их нечем было убрать. Мадара в это время зачарованно ходил по комнатам, осматривая оставшуюся от неизвестно кого мебель. Проверял выключатели, вслушиваясь в методичный гул труб над головой и пытался понять зачем отцу понадобилось нечто подобное в личное пользование. А потом увидел мусоросжигатель. - Просто решил проветриться. - холодно отвечает он, глядя куда-то вдаль. Солнце давно в зените. Мадара вернулся только днем. Хотел… остаться там подольше. - Тебе необязательно наведываться ко мне каждый день. Я же сказал, что не собираюсь обдалбливаться таблетками. - Я… на самом деле я просто хотела передать привет. - осторожный ответ. Энн ничего не подозревала. Однако взгляд Мадары ее напугал. А Мадару напугало то, что он увидел в этом проклятом всеми бункере. Энн говорит с ним еще немного. Будто бы прощупывает почву их прошлой ночи, желая узнать сколь важна она была для самого Мадары, но тот почти не слушает. Извиняется перед ней и уходит в дом, однако в последний момент таки окликает ее, показавшись из-за двери. - Энн… ты ведь знаешь, где живет Индра? Женщина вдруг улыбается, будто бы Учиха признался ей в том, что хочет наладить связь со всеми родственниками сразу. - Конечно. Запомнишь сам или мне написать? Навести его обязательно. Уверена, он будет рад поговорить по душам с внуком. - Ох, он будет мне рад. - беззаботно кивает в ответ мужчина, и на его лице появляется нервная улыбка. Мадара опускает голову, разглядывая пакет у себя в руке. - Я ведь приду не с пустыми руками. «Он похож на меня, да? Такой же бойкий. Сразу видно — мой мальчик.» - Эй, ты там умер что-ли? - Ты знаешь, что это нечестно, Энни. Почему в игре всё или ничего, я всегда проигрываю? - Какие из вас к черту родители? Посмотри на себя. И на твое ничтожество. - Ты не готова к этому. А я его заслужил. - Мадара! Обито слегка ударил мужчину по щеке, но тот не проснулся. Мальчишка не знал как долго ублюдок находился без сознания, мог лишь предположить, что его лихорадка была вызвана температурой — лицо Мадары было красным. На лбу блестел пот. Обито потряс мужчину снова, но тот лишь тихо застонал во сне, слегка повернув голову на бок. Его черные волосы, слипшиеся меж собой от пота, упали на щеку. - Ну и ну. Мы даже толком не поиграли, а он уже почти откинулся. - протянул Изуна за спиной мальца. - Растолкай его что-ли. Обито послушался. Слегка потряс родственника за плечо, но тот так и не очнулся, лишь снова простонал во сне, будто бы не мог проснуться от кошмара. Интересно, какие они у Мадары? Может быть об отце или Тобираме? Обито было все равно, хотя стоит признать, его агрессивный настрой поутих, как только он обнаружил дядю почти мертвым. - А почти ли? - хихикнул Изуна, когда мальчишка осторожно нащупал на чужой покрытой синяками шее бьющуюся жилку. Затем осторожно прилег на грудь мужчины, прислушиваясь к тревожному сердцебиению, и замер, всмотрелся в чужое лицо. Дядя был жив. Все еще жив, но чертовски далеко от Обито. Там, где его не достанешь даже с помощью боли. Учиха бросил взгляд на перевязанную грязной тряпкой лодыжку и усмехнулся. Тоскливо, будто бы в этот раз признал, что перегнул палку. Зецу и Тоби молчали, наблюдая за ним из теней, но не спешили комментировать чужие действия, быть может, думали, что мысли Обито станут хоть каким-то спусковым сигналом для видений. Однако в его голове остались лишь примитивные логические цепочки да нечто, сродни детскому началу, что беспокойно твердило о страхе, поселившемся в Обито, оставшемуся без взрослого. Без хуевого взрослого. Но все же. Юноша поднялся на ноги, бросив на Мадару невольный взгляд. Принес ему стакан воды и поставил рядом, не зная, что делать дальше. Подождал немного, прежде чем мозг подсказал что-то еще, побудив мальчишку вернуться в ванную с подушкой, небрежно подложив ее под голову мужчины. Мадара заботился о нем после того, как сам же изнасиловал примерно так. Быть может чуть умнее. Почему тогда Мадара все не очнется? Неужто и правда решил умереть? Ха. Ну и ну. Обито пришлось пережить целый ад за эти годы, а он все еще жив. Может несчастный психопат на поверку оказался слабаком? Учиха фыркнул, махнув на него рукой. Вернулся в коридор, вслушиваясь в гудение над головой, но не слишком понимал, что делать дальше. Он теперь один? Без дяди? Как скучно. Даже бояться некому. Неужели Обито теперь сам себе остался? Что может быть хуже? Остаться с человеком, которого больше всего ненавидишь. - Посмотри на это с хорошей стороны, ничтожество, - заговорил с ним Изуна, демонстративно раскинув руки, - Делай что хочешь. И как хочешь. Где-то укоризненно вздохнул Какаши, гнилым остатком олицетворяющий старое желание выбраться из этого проклятого места, но Обито не услышал его, привыкнув к тому, что все галлюцинации мальца давно превратились в безумную однородную кашу. Больше не подсказывают и направляют, но это закономерный результат. Обито тоже едва собирает себя в кучу по утрам - его собственные руки теперь мечтают навредить ему хлеще чем дядя когда-то. Подросток вернулся к Мадаре, но так и не смог разбудить. Обидчиво пихнул его в плечо и с трудом вытянул телевизор обратно в зал. Подключил провод к старой розетке, да задумчиво уселся на диван, пытаясь придумать себе занятие получше издевательств над родственником. В голове по-прежнему пустота, но он не мог собрать мысли в хоть какую-то целостность. Пялился на свое отражение в черном экране, нервно подрагивая от постоянных импульсов в теле и почти злился на себя за то, что больше похож на робота со сбитой программой, чем на человека. Что ему делать? Что он делал бы раньше, если бы помнил все не сплошными расплывчатыми образами? Мальчишка повернул голову в сторону открытого сейфа. Он ничего там не смотрел, как бы не уговаривал Изуна. Что там такого интересного, кроме очередных дурацких загадок? Что-то из дядиного барахла. Быть может даже код, кто знает. Обито давно не чувствовал желание копаться во всем этом дерьме. Лучше было развлечься так, как в последний раз, разве от этого не больше толку? Насколько это возможно. I am flesh and I am bone Rise up, ting ting, like glitter and gold I've got fire in my soul Rise up, ting ting, like glitter Yeah Like glitter and gold Yeah Like glitter* Обито понятия не имел, что за фильм включил. Может быть мюзикл или вроде того, раз там было столько музыки. Ему нужно было что-то, что хоть на час заглушило бы трубы. Смысл давно не важен. - Ты даже не попытаешься? Когда все буквально под рукой? - Какаши смотрел на него почти с обидой. - Когда в тебе стало столько ебаной выученной беспомощности? Do you ponder the manner of things In the dark? The dark, the dark, the dark Обито понятия не имел, что это за термин, поэтому снова не обратил на него внимания. Всего за час он успел очистить несколько консервных банок, вскрыв те ножом и смакуя содержимое голыми руками, и чувствовал себя совершенно довольным нынешним положением. - Обито, ты ведь уже близко. Очнись наконец. Едва ли будешь еще ближе, ты понимаешь? - Какаши все еще выбивался из всех. Пытался читать нравоучения. - Прямо сейчас тебе нужно собраться. - Верно. Собраться и прикончить ебаного Мадару. - согласился с ним Изуна. - Ибо, видит господь, я не хочу быть здесь, если он оклемается. Обито лишь закатил глаза, подойдя к кухонному столу, где совсем недавно оставил дядин пистолет. Словно напоминание. На экране телевизора показались титры. Он даже не понял, что случилось в самом фильме, просто бездумно пялился на картинку полтора часа, но финальная песня ему понравилась. - Вы уже заебали меня. - честно признался юноша, взяв в руки оружие. А затем подставил дуло к виску, - Вот настолько. Буф! - Обито, твою мать! - теперь возмутились даже Зецу и Тоби. - Положи его на стол. Только Мадара знает как с ним обращаться! Ах, кто бы мог подумать. Обито всегда считал себя веселым, чертовски веселым, насколько позволяло его не самое веселое детство. Какого черта мозг высрал ему именно этих нытиков? С ним даже некому повеселиться. Мадара так и не очнулся. - Я знаю, что тебе тяжело. - снова обратился к нему Какаши, осторожно выставив руки вперед. Однако его друг делал вид что не слушал его слов, ритмично пританцовывая под музыку. - Но, если ты позволишь этому безумию вот так жить в тебе — не выберешься отсюда. Обито вдруг наставил на него пистолет, устало протянув: - Интересно, если я выстрелю в тебя — ты съебешься наконец из моего мозга? - Обито. - Какаши? - парень хихикнул, вновь приставив дуло пистолета к виску. - Ты все считаешь себя самым умным, да? Мистер умник. Такой же как Изуна, только хуже. Изуна раздраженно скрестил руки на груди. - Что ты там, блять, опять начинаешь? - Заткнись. - прервал его юноша, вновь посмотрев на Какаши. - Такой же маленький ребенок, каким был раньше. Даже не постарел. Конечно. Ты ведь всегда им и будешь, правда, Какаши? А вот я уже нихрена не двенадцатилетка. Так не поздновато ли суетиться? - Что ты несешь? Смех. Тихий и хриплый, до легкой боли в горле. Обито закрыл глаза и слегка запрокинул голову, двигаясь в такт музыке. Пальцы крепко сжимали пистолет. - Я больше не могу. Не могу, неужто не понятно? Все… с меня. - тихо проговорил он. - Я делала все, что вы хотели. Старалась быть той самой особенной девочкой, которая выберется из этого дерьма и про нее напишут местные газеты, но ничего не вышло. Вот и все. Ничего не получилось. - Обито, еще рано сдаваться. Но тот лишь резко разозлился, потому что устал от этого бесконечного зоопарка в своей голове. - Хватит называть мое блядское имя, я знаю, как меня зовут! - крикнул мальчишка. - Обито, Обито, Обито! Посмотри на меня, Какаши. Ты узнаешь своего «Обито»? Я давно уже нет. - он остановился, затем сделал круг, словно в вальсе, и улыбнулся. - Что толку искать выход? Даже если найду — что тогда? Бежать к мамочке с папочкой? Я, блять, уже и не помню, что они для меня значат. Вместо них только дядя. - Ты ведь знаешь, что Мадаре нельзя верить. Твои родители наверняка ищут тебя до сих пор. Я ищу… если ты вернешься к ним — они помогут. - Как? Думаешь я не знаю, что со мной происходит? Думае-е-ешь не просек, а? - Обито покачал головой, рассмеявшись. Громко и звонко. - Меня упекут в дурдом там. Наверху. Снова запрут в четырех стенах, просто они будут белыми. Может быть с видом на небо, хах... Ничего другого не будет. Я знаю, что мама и папа во мне увидят. - на его покрытом синяками лице появилась боль. Подросток тихо прошептал: - Я знаю, что они увидят... - Ты ошибаешься на этот счет, - тихо проговорил Изуна, подойдя к юноше ближе. - Ошибаешься и находишь сраные отговорки, лишь бы не бороться снова. На тебя смотреть противно, Обито. Ты сдался. Вот и сиди в ебаной западне пока не сдохнешь. Учиха только рассмеялся. Сдался? Можно и так сказать. Принял то, что умрет здесь и ни о чем не жалеет. Даже хочет этого. Если мама и папа живы, они будут помнить его как их маленького сына. Им не нужно видеть то ничтожество, которое он видит в зеркале каждый божий день. Обито стоит быть памятью. Похороненной здесь навечно. - А кто спорит? - пожал он плечами. - Разве мне нужен выход? Разве я убегу от себя самого? Я уже свободен. Свободе-е-ен. Теперь, когда он главный здесь. Когда Мадара сдался и стал хорошим. И будет делать для Обито столько же, сколько делал для Изуны. Разве можно хотеть большего? А снаружи его свобода будет лишь на словах. Обито давно прозябал в клетке хуже бункера — в его собственном безумии. И из нее уже не было выхода... Или же он был? Один единственный, но был. Возможно, давно пора было им воспользоваться. - Свободен. - прошептал он, попытавшись нажать на курок, как только музыка затихла. - Стой! - Изуна и Какаши набросились на него одновременно, и рука мальца словно под чужой волей дернулась вперед. Раздался выстрел, пистолет оказался на полу. Больше не было слышно ни труб, ни собственного дыхания. Ничего кроме противного тонкого писка. Ха. Вот что чувствую тебя те несчастные, которым не повезло пережить контузию. Обито вскрикнул, упав на колени от слишком громкого звука совсем рядом с ухом. Сжал голову руками, дожидаясь пока уляжется сердцебиение. - Обито! - парень приоткрыл глаза, увидев перед собой лицо друга. Забавно. Так беспокоится, а Учиха почти забыл, что он когда-то вообще существовал. - Пожалуйста, соберись. Это не должно закончиться так. - Я не могу. Какой еще ответ нужен? Обито медленно лег на пол, дожидаясь пока звон в ушах не стихнет. С ним был только Какаши сейчас. Изуна всегда бросает в такие моменты. - Обито. Еще пару шагов. Ты уже проделал огромный путь. У тебя получится. - Нет. - Пожалуйста. - Хватит... Какаши. Это все бесполезно. Я не хочу уходить. Только сдохнуть поскорее. - Ты должен постараться. Хотя бы ради меня. - юноша поднял на видение взгляд, слегка нахмурившись. - Я очень скучаю. Обито промолчал. Тогда друг сел рядом с ним и осторожно протянул руку. - Пожалуйста. Если не можешь сам, позволь мне вести тебя. Я подскажу, что делать. Черт. И почему он постоянно покупается на подобное? Почему просто не смирится и не избавит мир от того, что от него осталось? Обито знал, что, если коснется его руки — не найдет опоры. Поднялся сам, медленно, словно во сне подойдя к открытому сейфу. Он давно не искал ответы. Это бесполезно. Сейчас у него едва хватит мозгов понять хоть что-то. Какаши и Изуна все время уговаривали его копаться в прошлом, будто бы это могло помочь ему избавиться от боли настоящего. Будто бы обед, приготовленный матерью, однажды мог стать лучше здесь и сейчас, оставшись только в воспоминаниях. Обито пристально осмотрел содержимое сейфа на расстоянии, не решаясь коснуться чего-то внутри. Там были бумаги. Торчал краешек кассеты и, кажется, какие-то конверты. Обито не хотел копаться во всем этом, потому что слишком привык сидеть сложа руки, но укоризненный взгляд друга заставил его таки потянуться к первой кипе бумаг. — Это бесполезно. Зачем нам вообще отсюда выбираться? Когда Мадаре хуево — здесь даже весело, - сказал парень сам себе, развернув старый сверток бумаги. Карта. Он уже видел ее раньше. Даже запомнил наизусть, будто бы за мгновение смог развить фотографическую память. Следующей его находкой оказался чертеж, но и он не сказал чего-то нового, как бы пристально не вглядывались в его содержимое галлюцинации. А может Обито просто давно утратил умение радоваться подобным победам? Кажется, Какаши рисунок заинтересовал. - Смотри. Здесь есть схема второго выхода. - только и сказал он в ответ. - Того, что заварен. Верно. Тот самый, похожий на большой вентиляционный туннель. Обито мог протиснуться туда до сих пор. Даже Мадара мог. Кажется, он шел вперед, чтобы затем резко подняться вверх достаточно широким входом. Вот оно как. По сравнению с лазом за кодовой дверью — место побольше. - Можно даже не спускаться вниз к пленникам в случае чего. Ха… - согласился с его мыслями брат Мадары. - Просто сбросить пару коробок с припасами, да закрыть люк. Верно. Возможно, Мадара так и делал, когда не жил здесь сам. Интересно, остались ли здесь инструменты, которыми он приварил железный лист ко второму выходу и можно ли разрезать его чем-то подручным. Обито перевернул чертеж, заметив странную надпись в углу. Что это? - Это не английский. - тихо подсказал Какаши. - Может шифр? - Который отгадать надо? - нервно хихикнул Обито. - Если ответ — это код от ебаной двери, то мы обречены. Я же безмозглое ничт… - Обито. - Изуна привлек его внимание, указав на покоившуюся под бумагами кассету. Обито удивленно обернулся к нему, но таки взял ту в руки. На ней лежали какие-то конверты. Быть может, долбанные письма от мамы или вроде того. Обито было мерзко даже открывать их. Что бы она не хотела сказать Мадаре или ему самому — Учихе давно было плевать. Если бы не ее измены — он бы не попал в эту дыру с самого начала. Если мама еще жива — пусть идет нахрен. Пусть вся его семейка туда катится. У Обито есть только он сам. И Мадара теперь. Парень повертел кассету в руках, обнаружив на одной из ее сторон приклеенный скотчем тетрадный лист бумаги. С одной единственной надписью: «Посмотри ее.» Дядя умудрялся командовать, даже будучи без сознания. Обито взглянул на заинтересовавшегося Изуну и закатил глаза. Он давно устал копаться в нижнем белье брата Мадары, но пока тот был сильнейшей галлюцинацией в голове мальчишки - невольно правил бал. Можно было послать нахрен. И тогда Изуна бы разозлился. Возможно, сделал бы больно. Они теперь очень похожи. Обито вернулся в зал с кассетой, хотя Какаши уговаривал его отложить просмотр и снова заняться поисками кода. Застыл на месте, вслушиваясь в гудение бункера и обернулся к раздолбанной ванной двери. Дышит ли еще Мадара? Может проведать? - Не сейчас. - раздраженно проговорил Изуна, усевшись напротив телевизора. - Просто вставь долбанную кассету и дай мне посмотреть, что там. Я знаю. Это послание. И с чего он решил, что именно ему? Обито недовольно фыркнул, однако все же послушался видения. Вставил находку в кассетник и присел рядом, вглядываясь в посиневший экран. Судя по дому, который мужчина обнаружил по данному ему адресу — Индра явно успел разжиться на своей долгой карьере вояки. Кем он так был? Уже числился в высших чинах по рассказам Энн, посему и отгрохал двухэтажный коттедж, впрочем, ничем не выделяющийся на фоне других домов этого района. Может тут жило все местное начальство Меркьюри? Мадара бы не удивился. - Эй, парень. Не подскажешь, здесь живет Индра Учиха? - он махнул рукой мальчишке, молча косившего газон, окружающий молочно-белый коттедж. Мальчишка тут же встрепенулся, заглушив газонокосилку, и медленно кивнул. Учиха заметил, что он косился на его черный рюкзак так, будто бы там могла быть бомба, но уже привык к таким подозрениям. - Спасибо. Мадара остановился напротив дверей, когда в кармане джинс зазвонил телефон. Хотел выключить его, но увидев на экране номер Энн, таки взял трубку. - Хей. Ну что там? Ты нашел его дом? - раздался ее бодрый голос. - Я сейчас на работе. Но если нужно, могу отвезти туда за ручку. Скажу всем, что пошла курить. - Ты так заботлива. - хмыкнул Мадара. - Все в порядке. Дом Индры оказывается трудно проглядеть. - Хах. Раньше мы все жили в доме поскромнее. Этот Индра купил, когда я только в старшие классы пошла... Я вот чего звоню, может зайдешь ко мне, как поговоришь с ним? Мадара смутило столь прямое предложение, но он не был против. Энн была дружелюбна с ним на протяжении всего того времени, что он пробыл в Меркьюри, и не раз помогала. И до того момента, как они переспали, и после. Может это значит, что она не пользовалась им как Изуна? Кто знает, что ей было нужно на самом деле, но Мадаре льстила ее симпатия. Кроме Изуны у него и не было близких людей. - Только если на твоей работе есть подсобка, в которую никто не ходит. - усмехнулся мужчина. - О, поверь, такая найдется. Мадара улыбнулся, вглядываясь в узкие окна коттеджа. Девушка сдавленно усмехнулась: - Что ж. Удачи тогда. Только не зли его снова, ладно? Сыграй блудного сына...все такое, и он поможет тебе, вот увидишь. Блудного сына? Мадара положил трубку и постучал в дверь, вслушиваясь в тишину внутри дома. Прошло несколько минут прежде, чем он постучал снова, уже громче. И тогда кто-то по ту сторону наконец соизволил открыть. Индра был одет в домашний халат и серые пижамные штаны, будто бы только проснулся. Его волосы были завязаны в низкий хвост, на манер того, что сейчас собрал из своих Мадара. Забавно. Даже сходство есть. Старик посмотрел на пришедшего с недоумением, однако та быстро сменилась злостью. - Мадара? - недовольно проговорил он. - Что ты здесь забыл? Тот молча поджал губы. Ну и ну. От старика несет ромом за километр. Кажется он совсем не вовремя. - Нам нужно поговорить. - спокойно сказал мужчина. - Могу я войти? Но Индра только скривился в лице. - Поговорить? О таким встречах договариваются по телефону. - грубо ответил старик. - Я знал, что ты явишься сюда просить у меня дать тебе работу. Это было ясно как день. Так вот. Ее у меня нет. - он попытался закрыть дверь, но Мадара успел выставить ногу в проем. - Я не только за этим. - Убери чертову ногу, солдат. - ...И не собираюсь уходить. - Мадара пристально уставился в темные глаза родственника. Тень от края крыши над верандой упала на его лицо. - Хочешь избавиться от меня — вызывай копов. Этой дыре не помешают новые слухи. Индра в ярости открыл дверь, посмотрев на внука почти с ненавистью. Однако затем в его глазах появилось нечто, сродни тоски. - Дыра? Живешь здесь в отцовском доме и еще смеешь называть свой родной город дырой? Ты совсем как твой отец. Даже взгляд такой же. - покачал он головой. Затем посмотрел куда-то за спину Учихи, на испуганного мальчика с газонокосилкой, наблюдающего за ними издалека. - А ты чего уставился? Занимайся своим делом, иначе вместо десяти долларов, получишь пять. - затем на Мадару. - Заходи. Но учти. У тебя минут десять. Не больше. Учиха кивнул и последовал за Индрой в коридор, крепко сжимая ремень рюкзака. Он ожидал увидеть нечто вроде около военного убежища, но в доме старика было на удивление светло и просторно. Почти по-домашнему. Как у любого другого гражданского в возрасте. Хах... Окрашенные белые стены слегка выцвели, однако обстановка вокруг все равно была весьма ухоженной. Видимо Индра волновался не только о своей репутации, но и о жилище. Чем-то это все напоминало дом Тобирамы, только присыпанное пылью истории. Индра отвел Мадару на небольшую кухню, предложив сесть за стол, заботливо устланный клетчатой скатертью. «Ну и ну. Как будто к бабушке на ферму приехал.» - подумал Мадара, послушно присев за один из деревянных стульев. Индра же молча облокотился о старую тумбу и скрестил руки на груди, будто бы был полицейским, собирающимся начать допрос. Воцарилось молчание, которое никто не спешил прерывать. Мадара надеялся, что старик потрудится начать разговор хотя бы в формате светской беседы, но тот просто молча рассматривал его исподлобья. - В общем. Я хотел задать пару вопросов. Ну и от себя кое-что рассказать. Важное. - неуверенно начал Мадара, поставив рюкзак на стол. Индра скривился в лице. - Поставь его на пол. Я понятия не имею сколько пыли на него налипло и где ты с ним шастал. - Но… - Выполнять, солдат. Мадара раздраженно закатил глаза, но послушно поставил рюкзак на пол. У Индры был такой же командный голос как у его отца. Неужто это общая для их семьи привычка? Индра только покачал головой. - Зря ты сюда пришел. Наверняка надеешься, что твой добрый дедушка устроит у себя и поможет, но я не собираюсь заниматься кумовством. Так что советую прошерстить газеты. Может быть, в ближайших закусочных нужен кассир. Мадара с трудом подавил невеселый смешок, представив себя работником какого-нибудь Папы Джонса* - У меня есть деньги, чтобы себя обеспечить. Не волнуйся, дедушка. Я пришел к тебе по другой причине. - съязвил он. - И по какой же? Мадара вытащил из кармана один из тех документов, что нашел в отцовском доме и положил на стол, пододвинув поближе к Индре. Тот прищурился. Быть может пытаясь прочесть, а может, потому что в очередной раз разозлился. - Что? Прошерстил папины вещи? И что с того? Хочешь меня этим шантажировать? - без особого интереса спросил Индра. - Акт купли-продажи был произведен лет тридцать назад. Если не больше. Твои улики сочтут устаревшими. Уж поверь, я подкован в этих делах. - Да почему ты сразу все в штыки воспринимаешь? Я не собираюсь шантажировать тебя или вымогать деньги. Я хочу узнать на кой черт моему деду понадобилось строить в Долине Смерти долбанный бункер. - сквозь зубы проговорил Мадара, возмущенно глядя на мужчину. - Мы живем не в самые безопасные времена, сынок. Здесь нет ничего из ряда вон. Можешь спуститься на этаж ниже и посмотреть на мой бункер. Или любой другой, который строят в своих подвалах разумные американцы. - Но этот то не в подвале. Он хрен пойми где. Индра пожал плечами. - Твой старик был параноиком. Даже похлеще чем я. Все боялся, что русские изобретут что-то настолько убойное, что даже бункер под домом не спасет. Вот и решил сделать свое безопасное место подальше от города. - сказал он. - Однако как я помню он, так и не достроил его. В любом случае — кусок земли по праву твой. Это все, что ты хотел узнать? Мадара нахмурился. Не достроил? Значит Индра не знал, о том, что Таджима или же его папаша отгрохал под своей землей. - Не все. Еще я хочу знать почему не искали мою маму, когда она пропала. И почему ее родне было плевать на нас с братом. Индра вдруг ударил ладонью по тумбе, посмотрев на Мадару так, будто бы он сморозил что-то кощунственное. Еще немного, и старик бы сказал ему помыть рот с мылом, однако Индра сдержал свой гнев. - Ох, дай-ка мне угадать. Это сказал вам ваш папенька, правда? - недовольно процедил мужчина. - Эта неблагодарная сволочь не потрудилась объяснить вам кто именно искал вашу непутевую мать пока он поливал нас дерьмом, да? Мадара мог презирать Индру сколько угодно, но у того была уникальная способность заставлять его стыдиться и краснеть, пытаясь оправдать даже собственного папашу, которого братья так ненавидели. Черт. Учиха как провинившийся школьник у доски. Почему это все дерьмо должен выслушивать именно он? - Хватит оскорблять моего отца. - Если ему не нравится, как я говорю о нем — пусть вернется сюда и сам мне это предъявит. - рявкнул Индра. - Мы с его отцом дали ему все. Дали будущее. Достойную работу. Жизнь. А как он отплатил нам? Бросил жену с детьми и удрал в неизвестном направлении. Затем рассорил нас с моей дочерью и вынудил уехать и ее. А теперь еще и ты со своим самоубийством. Если бы я знал, чем обернется этот брак для Энн… - Индра вздохнул, вдруг зашагав по комнате. - Он всегда был таким. Всегда бежал от ответственности. Его покойному отцу должно было быть стыдно за такого сына. И за таких внуков. - О чем ты вообще говоришь? - недоуменно спросил Мадара. Индра только махнул рукой. - Ты был тогда ребенком. Конечно, ты не знаешь. - устало вздохнул он. - Он небось говорил, что я отказался от вас или что там можно было наплести. Но я никогда не отказывал Энн ни в чем, когда вы родились. Черт возьми, ты носишь свое имя сейчас, только потому что мы с твоим дедушкой решили назвать тебя так. - Что? - Что здесь удивительного? Таджима и Энн все не могли решить, как вас назвать, вот мы и помогли им придумать. Тогда твой старик казался порядочным человеком, но как выяснилось… только до смерти Обито. Индра отвел взгляд, раздражаясь от чужого удивления с каждой секундой. Он явно не мог понять, почему Мадара знает о нем так мало, но Учиха действительно не помнил ничего из раннего детства, где еще мог встретить хоть кого-то из дедушек. Отец Таджимы скончался от инфаркта, когда Мадара вышел из младенческой койки и стал агрессивным малолетним чудовищем. Уже достаточно взрослым, чтобы вскоре пойти в школу, но еще слишком маленьким, чтобы контролировать болезнь, уже оказывающую влияние на его рассудок. Индра… Таджима говорил о нем как о чем-то далеком. И только в молчаливом гневе, будто бы они были кровными врагами. А теперь оказалось, что он дал Мадаре его имя. - Он уехал тогда? - догадался Мадара. - Бросил нас с мамой. Я помню это время. Но никогда не понимал почему его не было с нами. Индра медленно кивнул, устало протерев лицо ладонью. - Не приехал даже на похороны собственного отца. Верно. - сказал он. - Просто собрал вещи. Сказал Энни, что уходит и пропал на полгода. Я пытался его найти, но Таджима будто испарился. И никто не понимал почему. - Потому что папа никогда не хотел жениться на ней... - тихо ответил Мадара, опустив взгляд к собственным ладоням. Затем сжал их. - Он говорил это мне. Признавался, что завел семью только потому что… - Его никто не заставлял. - грубо отрезал Индра. - Таджиме просто дали выбор. И он сделал правильный. Мадара мог бы догадаться кто именно поставил отца перед ультиматумом, но не стал озвучивать вслух свои догадки. - Вы контролировали всю их жизнь. - сказал он. - Давали что-то только потому, что это бы сделало их обязанными вам. - Господи, сынок. Что в моих словах заставило тебя прийти именно к этому выводу? Ты ведь понятия не имеешь каким был твой отец до того, как женился на Энн. Мадара начинал злиться. Почти пылать праведным гневом, хотя не должен был. Он ни капли не сочувствовал отцу. Желал ему гореть в аду до скончания лет, однако теперь понимал, почему тот так язвительно отзывался об Индре. Ему ведь плевать на всех. Лишь бы никто не портил его репутацию, его ебаный статус. Лишь бы все вокруг были правильными, как хочет он сам. Даже на Мадару полилось столько дерьма лишь потому, что он был один из немногих, кто стал пятном на чужой идеальной жизни. - Ну и каким же? Старик отвел взгляд, вдруг заметно притихнув. - Испорченным. - только и сказал он, подняв на Мадару глаза. - Он шел по кривой дорожке, сынок. А мой дорогой друг пытался сделать из него достойного человека. Я хотел, чтобы у него получилось. - Поэтому женил на своей дочери? - съязвили в ответ. - Энни сама этого хотела. Таджима ей нравился. Они ходили в одну школу. Он часто бывал у нас в гостях. Когда я спросил ее об этом — она с радостью согласилась. У меня было лишь одно условие — моя фамилия. Мадаре вдруг стало тошно. Он посмотрел на Индру куда пристальнее обычного. А что, если все еще хуже? Что если в этом маленьком городе все давно породнились друг с другом? Что если его отца заставили жениться на дальней родственнице? Индра не говорил об этом, но все же. Учихе стало страшно лишь от осознания того, что Индра и отец Таджимы могли быть братьями не только по оружию. Боже, нет. Успокойся, это просто твое воображение. «Как будто тебя это смущает, моралист херов. Ты спишь с двоюродной сестрой и видишь сны со скачущем на твоем члене братом. Реднеки должны сделать из тебя свою икону.» - Так почему он вернулся? - спросил Мадару, прогнав издевательские мысли из головы. - Откуда мне знать? Быть может, мозги встали на место. А может быть он просто понял, что родной папочка сломал его слишком сильно, пока пытался выстрогать из сына то, что хотел видеть. Может Таджима бросил все, что было ему не нужно, уехал прочь из ненавидимого им города и понял, что не умеет жить иначе. Только как научили. Мадара прикрыл глаза. Все в этом городе знали его именно таким, каким хотели видеть. Строгий отец с военным настоящим. Примерный муж и здоровая ячейка общества. Как его отец. Как Индра. Знал ли старик, что скрывалось в его друге все это время? Знали ли кем был его сын? Что пережили его внуки? - Охренеть можно. Я то думал только мой отец - больной ублюдок... - Мадара встал из-за стола. Собственные мысли становились все хуже, и в какой-то момент мужчина уже не мог их выносить. Неприятная история. Абсурдная. И тем не менее реальная. - Ты только и делал, что потакал своему приятелю. Даже женил свою дочь на его сыне… как будто скрестил ебаных собак. И ради чего? Чтобы все было как на картинке с американской мечтой? - Выбирай выражения, солдат. - Да плевать мне! - рявкнул он. - Ты женил свою дочь на Таджиме только потому, что вы «договорились» со своим другом. Не спросил его. Не дал моей маме даже усомниться в том, чтобы выходить замуж за того, кого она толком не знает - хуевая идея. Ты хоть представляешь к чему это привело? - Это все его вина! - закричал Индра в ответ. - Энн была идеальной женой. Она подарила ему двоих детей, а он плевать на это хотел. Как только его отец скончался он решил, что может делать что угодно. Оборвать со мной все связи. Настроить мою дочь против меня и ее сестры. Заставить ее бросить семью, будто бы нас и не было никогда! - Она должна была быть матерью, а не идеальной женой! - Мадара подошел к Индре вплотную. - Ты понятия не имеешь, что он делал с нами! Понятия не имеешь, что делал с ней. Я видел это все своими глазами с самого детства. Видел, как он бил ее. Обращался словно с ебаным скотом. Если бы ты не воспитывал из нее прислугу - она давно бы бросила моего папашу и забрала нас подальше из этого проклятого города! Но она терпела. Может даже любила его, а на нас ей было плевать. В особенности на Мадару, которого родная мать и вовсе боялась. Хах. Иногда он думал, что куда больше обижен на нее, чем на отца. Черт с ним. Он был ебаным психом и чудовищем. Но ведь Энн - нормальная. Неужели ей было не жаль ни себя, ни их? О чем она думала, когда оставалась? Почему не защитила Мадару? Своего ебаного сына? Он бы стал нормальным, сделал бы все для того, чтобы угодить ей, если бы только Энн показала, что ей не плевать. Как Индре, который жил совсем иной парадигмой. - Все супруги ссорятся, Мадара. И все дети рано или поздно получают наказания. Твоего отца били всю жизнь, но он не строил из себя жертву. - равнодушно сказал он, совсем не удивившись чужим словам. Если только был повод удивляться. Если он не знал об этом уже давно. Мадара едва не ударил его, настолько сильно был в ярости. - Да что ты мать твою несешь? Ты хоть слышишь себя? Ты понятия не имеешь, кто такой Таджима Учиха! Он — абсолютное зло, которое не должно было иметь с вами вообще никакого дела. А ты дал ему продолжиться в нас. Теперь их ебаные гены в нас! - Господи, сынок. Угомонись. Он же твой отец. - Он — психопат, который испортил мне и моему брату жизнь! - Мадара почти сорвал голос. А его папаша испортил жизнь уже ему. Этот круг насилия никогда не закончится. Учиха озлобленно открыл рюкзак и вытащил оттуда пакет, чтобы вывернуть его содержимое прямо на чистую клетчатую скатерть. - И который убил мою мать! Веришь мне, Индра? Ты ведь искал ее, да? Так полюбуйся! Несколько сухих покрытых пеплом костей вместе с раздробленным в макушке черепом выпали из пакета. Одна из них, кажется, отскочила от стола и упала на бежевую плитку. Воцарилось гробовое молчание. Мадара тяжело дышал, не отрывая взгляда от побледневшего Индры. А тот не мог оторвать глаз от того, что теперь покоилось на его столе. - Что… что это. - прошептал он в ужасе. - Это какая-то шутка? Скажи, что это она. Пожалуйста. Они молчали еще какое-то время. Мадара устало откинул рюкзак прочь. - Она была зарыта в Долине Смерти. На том самом участке, что ты однажды продал его отцу. - тихо сказал он. - Моя мама никуда не сбегала и не бросала нас. Она ведь была идеальной женой, помнишь? Она оставалась с ним до конца. Поэтому ее и убили. - Нет… - Индра затрясся, медленно осев на пол. Череп его дочери равнодушно поглядывал на него пустыми глазницами. Мадара мог предположить, что отец отвез ее на тот самый участок, а потом просто выстрелил ей в голову из пистолета. Вот так. Одним точным выстрелом профессионального военного лишил жизни ненужную ему женщину. Больше не понадобилось. Судя по дыре на макушке - стрелял тогда, когда она встала к нему спиной. Возможно и хорошо. Энн так любила своего мужа, какого бы ей было смотреть ему в глаза, получая пулю в лоб? - В тот день он отвез нас к каким-то своим родственникам здесь. Они должно быть уже давно на том свете. Мы пробыли у них какое-то время... А когда вернулись — мамы уже не было. - Мадара опустил голову. - Таджима говорил мне, что зарыл ее на заднем дворе, когда приходил ко мне, но, но… не важно. Я помню, как мы с братом втайне от него пытались рыть там ямы. Надеялись, что найдем. Хоть что-то. - Господи. - Индра схватился за голову, не в силах сдержать слез. Вся его суровость и холодность разом пропали. Перед Учихой был обычный слабый старик. - Почему он сделал это с ней? Моя Энни была таким золотом… такой тихой и доброй девушкой. «Потому что ты воспитал ее примерной женой, помнишь? - подумал Мадара. - Ты же ебаный солдафон. Ты должен был сделать из нее бойца, который бы защитил себя. И своих детей. Но ты не стал.» - Потому что он психопат. Как и его отец. - ответил вместо этого. - Мне жаль. Я хотел бы защитить ее, но был всего лишь ребенком. Индра в ярости сжал зубы, посмотрев на мужчину со смесью горя и ненависти. - Где… он… - Отправился за нами, когда мы сбежали. Попытался пристрелить Изуну, но в итоге погиб. В ответ лишь покачали головой. - Это правда? - спросил мужчина. - Таджима мертв? М-можешь не рассказывать, что случилось. Просто поклянись, что его больше нет в живых. - Он мертв. Индра вздохнул, с трудом встав на ноги. Осторожно, с опаской подошел к костям и уперся руками о стол, склонив голову. Все еще не мог поверить тому, что видит. - Он был тем человеком, которому я бы доверил свою жизнь, если потребуется. Я бы никогда не назвал его психопатом. - прошептал он. Как его сын мог оказаться монстром, да? Быть может кто-то просто слишком хорошо играл. Мадара молчал, давая мужчине время подумать. - Он увидел Таджиму с одноклассником. Боялся, что тот станет извращенцем. Возможно, перегибал палку. Старик всегда был параноиком. Таджима ходил с синяками сколько себя помню. Я их часто видел даже на лице его. Но он не был трудным подростком. Просто тихим и зашуганным. Вздрагивал каждый раз, когда я клал руку ему на плечо. - Индра осторожно провел пальцами по раздробленному черепу. В остатках костей и пепла было кое-что еще. Крохотная зеленая сережка-гвоздик. Он узнал ее. - Я хотел как лучше, когда остановил его. - От чего? Индра посмотрел на внука пустым взглядом. - От самоубийства. Мадара отвел взгляд, ощутив странную неловкость от разговора. Индра казался раздавленным горем. Неужели все это время он и правда был уверен, что его дочь просто уехала из города? Быть может надеялся, что она однажды вернется? - Оставь меня, сынок. Я должен… позаботиться об Энни. Похоронить ее. Как подобает. - тихо обратился к нему Индра. Мадара кивнул, подобрав свой рюкзак. Он хотел выйти из комнаты, но мужчина вдруг окликнул его. - Не говори Энн об этом. Пожалуйста. Да. Ей лучше бы не знать того, что случилось с тетей. Мадара снова кивнул. - Спасибо. За все… Мадара. Он не ответил, вместо этого просто молча покинув дом, напоследок обернувшись. Но Индра продолжал стоять у стола, не в силах оторвать взгляда от костей в своих ладонях. Грустное зрелище. Но Мадаре не было его жаль. Возможно, внутри него теплилось слабое злорадство. В конце концов старик сам виноват. Верно? Так пусть теперь пожинает плоды. Оказавшись на крыльце, мужчина достал из кармана сигареты и зажигалку. Закурил, выпуская из рта облачко дыма. Мальчик с газонокосилкой со страхом наблюдал за ним издалека. - Если бы у меня была дочь… - задумчиво протянул Мадара, втянув в легкие новую порцию дыма. Вот так. И на душе не так пусто, будто бы встреча с дедушкой выжала из него все соки. - Если бы… «Никто не посмел бы ее обидеть, пусть ради этого пришлось бы держать ее рядом с собой всю свою жизнь. - подумал Учиха. - А если нет… в этом ебнутом мире жертв я заставил бы ее стать такой же как я.» Мадара усмехнулся своим мыслям, снова вспомнив об улыбке Мираи, и направился прочь. Прошло несколько дней прежде, чем Индра вышел на связь снова. До этого момента о нем ничего не слышала даже Энн, одна из немногих поддерживающая со стариком связь. Мадаре не было слишком интересно, что именно он сделал с костями. Должно быть захоронил в каком-нибудь живописном пустынном месте — едва ли Индра хотел поднимать Меркьюри на уши новостями о своей убитой дочери. Даже сейчас собственное общественное спокойствие оказалось для него важнее, чем справедливость. Или же смерть Таджимы от рук собственного сына была в глазах старика достойной платой за ужасное преступление. В любом случае Мадаре было чем себя занять эти несколько недель. Энн часто приходила к нему составить компанию, они пили, сидя на крыльце заднего двора, занимались сексом и иногда разговаривали по душам. Энн была неплохой заменой для Изуны, по крайней мере отношения с ней ощущались такими же поверхностными как с братом, что отчасти компенсировало его потерю. Не до конца, конечно. Ничто бы не компенсировало ее до конца. Посему Мадара стоял посреди ночи на кухне старого отцовского дома и настойчиво звонил Изуне снова и снова, не получая ответа. Все началось с безобидного - пары звонков раз в день. Затем ночью, когда Мадара снова и снова не мог уснуть. В какой-то момент Учиха обнаружил себя, позвонившим Изуне около пятидесяти раз, прежде чем его номер оказался в списке нежелательных для брата, и теперь гудок обрывался сразу, как только он пытался набрать снова и снова. - Мелкая дрянь… - в его голосе слышало отчаянье и злоба, но Мадара ощущал подобный исход как нечто вроде облегчения. В конце концов он был обыкновенной бродячей псиной, бегущей за машиной и совершенно не знающей, что делать в том случае, если нагнать ее таки удастся. Уговорить Изуну приехать? Извиниться? Это казалось абсурдом хотя бы потому, что Изуна становился все дальше от него с каждым днем, и его брат это чувствовал. Он знал, что это нормально — ощущать некогда близкого как кого-то чужого после длинной разлуки, но воспаленный мозг все равно не был способен осознать, как кто-то, кого он считал частью себя, мог так просто отделиться и исчезнуть. Зажить своей жизнью, будто бы всегда был чем-то отдельным и самостоятельным. Но это же не так. Иногда Мадара жалел, что уехал из Калифорнии, потому что не имел возможности посмотреть на брата хотя бы издалека. Показать ему хоть отдаленным намеком, что он все еще здесь. Рядом. Мелькает изредка на горизонте, смотрит на него неясной тенью, будто бы чего-то ждет. Чтобы Изуна просто знал - о нем все еще думают, и эти мысли не самые лучшие. Мадара здесь. Ушел, но все еще здесь. Заявляет о том, что все еще может появиться в чужой жизни когда захочет и никакое формальное расставание, никакая ссора и обиды его не остановят. Время ничего не исправляло. Однако давало отвлечься от старой боли. Текло своим чередом. Мадара и не заметил, как быстро сблизился с Энн, пусть каждый из них и оставался неискренен в чем-то. Он не говорил ей о своем прошлом слишком много. Не рассказывал о том, что творится в его голове, а она переводила разговор в другое русло каждый раз, когда речь заходила о ее муже. Что ж. Тем не менее они оба были довольны своими ролями. Заменяли друг другу что-то важное. - А я думала не придешь. - улыбнулась ему Энн. - Пришел скрасить мне ночную смену? Или купить пару энергетиков? Мадара хмыкнул, закрыв за собой стеклянную дверь. Кроме него в небольшом продуктовом магазине не было ни души. В Меркьюри редкие люди пользовались круглосуточными магазинами, посему ночная смена для Энн было не более чем убийством времени. Здесь было бедненько по сравнению с супермаркетами Лос-Анджелеса. Пара стеллажей, заполненных цветастыми упаковками продуктов и несколько холодильников с газировкой. Неподалеку от дверей лежали глянцевые журналы. Над головой мирно жужжали лопасти вентилятора. Стоящий на прилавке небольшой телевизор вещал об очередном насильственной смерти. Мадара бы не обратил внимания на еще одну криминальную сводку, в США постоянно кто-то кого-то убивал, да только слово «Калифорния» в устах престарелого диктора заставило его навострить слух. Энн заметила его интерес, но не придала ему значения. Лишь упрямо потянула Мадару за кожаную куртку, привлекая к себе внимание. - Так что? Могу ли я вам чем-нибудь помочь? Мадара склонил голову к плечу, не отрывая от нее взгляда. - Да. Она могла ему помочь. Энн ахает от неожиданности, когда Мадара подхватывает ее под бедра и прижимает к стене крохотной каморки. Так резко, что несколько пачек кофе валятся с полок рядом. Женщина что-то шепчет ему на ухо, но ее голос тонет в жадном поцелуе. Напористом и грубом — Энн ненароком ударяется своими зубами об его, тут же отстранившись. Прикрывает рукой рот и сдавленно смеется, глядя мужчине в глаза. Мадара не может сдержать улыбки в ответ. Секс с ней — всегда попытка сыграть в доверие. Милое подтрунивание и признание происходящего как чего-то почти по-наивному дружеского. Мадара не знает, должен ли быть секс таким со всеми, но подобное нравится ему куда больше, чем то, что он пережил с Изуной. Энн обхватывает его шею руками и целует уже сама, Мадара охотно подхватывает ее инициативу, чтобы вторгнуться в чужой рот, проведя по ее зубам языком. Жар чуть ниже живота, разгорается с новой силой, когда мужчина засовывает свою руку под ее смявшуюся от их возни блузку. Цепляется пальцами о кружевной лифчик и приподнимает его, вызывая у любовницы очередной смешок. - Ну и руки у тебя. Холодные. - шепчет она ему в губы, обвивая его бедро худыми ногами. Да. По ночам здесь чертовски холодно. Мадара знает, что не самый лучший любовник, но он нравится Энн, и в отличие от ее муженька быстро учится. Поэтому она и лихорадочно краснеет, снова и снова кусая его губы, когда рука мужчины нагло ласкает ее грудь, поглаживая подушечками пальцев небольшой ореол соска. Затем кусает его уже за шею, будто бы оставляя метку, и Мадара морщится от легкой боли, жалея, что не может сделать тоже самое. Никаких засосов и следов. Разве что синяки — их можно оправдать. Мадара все еще остается их грязной тайной. Энн зажмуривается и выгибается в его объятиях. Срывает с него куртку и прижимает к себе, когда рука мужчины расстегивает ее брюки, проникая под резинку нижнего белья. Мадара чувствует, насколько она влажная внутри. Его пальцы становятся липкими, едва проникают чуть глубже. Энн тихо стонет в его губы, крепко жмуря глаза. Она вся горячая, но сжимается и дрожит будто бы замерзла от одних только движений пальцев, ласкающих ее клитор. - Доставай уже… свой… - Энн не выдерживает, сжимая его руку бедрами. Сдавленно стонет, пока Мадара со смешком проводит языком по ее уху. Чужой укус на шее едва ощутимо пульсирует на коже, и Учиха ловит себя на мысли, что ему чертовски нравится их получать. Нравится, когда Энн слегка груба в своих проявлениях. Когда ее ногти впиваются в его спину, зарывшись под ворот майки, и оставляют следы, так напоминающие ему давно забытое удовольствие. Его член стоит колом, но Учиха не слишком хочет спешить. По правде говоря, ему куда больше нравится доводить ее до оргазма с помощью пальцев, чем делить удовольствие на двоих, быть может от ощущения собственной власти. Контроля. Так бы сказал Тобирама, должно быть. Мадаре нравилось учиться. Энн нравилось направлять его. Ее муж не был способен слушать, а Мадара стал столь желанным лишь поэтому. Интересно, у всех ли женщин настолько низкие стандарты на мужчин, или бедняжке просто не повезло родится в крохотном городе с не самым большим выбором кавалеров? Энн сжимает его волосы, с силой тянет, когда член наконец оказывается внутри нее. Мадара двигается медленно, давая ей возможность привыкнуть. Нарочно растягивает удовольствие, прежде чем ускорить темп. Ему легко. Двигаться в ней, делать приятно и ласкать. Мадара думает, что чувствует себя куда лучше, чем мог бы чувствовать с мужчиной, но чего-то не хватает. Быть может страха. Хотя бы крохотной его части, соседствующей с принуждением. Мадара облизывает губы. Внутри все горит от подступающего оргазма. Но вместо Энн он вдруг представляет Мираи. Ничего больше эротической фантазии. Просто визуализация. О том как он встречает ее по случайному стечению обстоятельств, все в той же старой толстовке. Где-то в одиноком тихом месте, как Шисуи когда-то. Она смотрит на него большими глазами несмышленого подростка, пока мужчина нависает над ней угрожающей фигурой. Видением, отказывающимся исчезнуть. Он мог бы ласкать ее пальцами как Энн, прижимая к стене. Она бы сопротивлялась. Быть может рыдала, умоляя остановиться, но Мадара бы просто закрыл ей рот свободной ладонью, заставляя получать удовольствие через страх и отвращение. Оргазм сквозь ужас, вполне милое сочетание. Мадара был готов спорить, что Тобирама мог кончить только в том случае, если его жертвы испытывали с ним именно это. Далеко ли ушел от него Учиха, если кончил, прижимая к себе Энн, только от этой странной фантазии? - По всему нашему миру, в той его половине, что теперь скрыта мглою ночи, я должна искать и найти существо, что живет слезами других.* - Что это ты цитируешь? Энн усмехается, запрокинув ноги на стойку. Телевизор все еще вещает об убийстве в соседнем штате, а Мадара все не может оторвать от него взгляда. Рассказы о похищениях и смертях имеют над ним почти гипнотическую власть. - Боишься? - вдруг спрашивает его Энн, поворачиваясь к сидящему неподалеку. Мадара не понимает вопроса, и тогда она добавляет, - Того, что твой брат может оказаться в новостях? - Я не думаю, что Тобирама убьет его. - пожимает плечами Мадара, но Энн только качает головой. - Тогда у него не будет чем мной манипулировать. А это все, что ему нужно. А Энни? Стала ли она его новым крючком? - Черт. Этот парень действительно жуткий. - тихо говорит она. - Будем надеяться, что он окажется слишком честолюбивым, чтобы ехать в нашу дыру. Черт знает, что ждать от таких психопатов. Говорят, они не умеют сочувствовать. - Да. Они не умеют. - Учиха кивает, задумчиво вращая в пальцах ручку. Энн вдруг отвлекается на часы, сверяя время. Передача на телевизоре кончается, меняется на очередную рекламу хозяйственного барахла. Мадара замечает, как с каждым годом растет общество потребления в его стране — рекламы становятся все длиннее. - Побудешь со мной до конца смены? - спрашивает Энн, садясь неподалеку от мужчины. Мадара целует ее в голое плечо и небрежно поправляет шлейку тонкой майки. - Тут страшновато одной, если честно. Особенно после таких вот передач. - Конечно, Энни. - мужчина усмехается. Почти тоскливо. В чужих словах почти ирония над всей его жизнью, но она этого даже не подозревает. - Если уж ты так боишься, что в Меркьюри найдется псих, который ворвется с ножом именно в твой магазин. -Эй! Маньяки на то и маньяки, чтобы быть непредсказуемыми! Откуда ты знаешь, что прямо сейчас на улице не ходит какой-нибудь психопат с топором? - Потому что он уже сидит неподалеку от тебя, малыш. Советую бежать прямо сейчас. Энн смеется и пихает его в плечо. - Так! Сейчас этот самый психопат будет стоять до утра на улице! Мужчина провожает ее до дома, когда на горном горизонте появляется оранжевый диск солнца. Они идут под светлеющим небом не спеша, разговаривая по душам и делясь планами на будущее. Энн говорит, что хочет вырваться из города в лучшую жизнь и начать все сначала в каком-нибудь Лас-Вегасе или Лос-Анджелесе. Работать не важно кем, лишь бы на жизнь хватало. Жить ярко, но при этом все же завести хотя бы одного ребенка, чтобы не страдать от одиночества, когда свет большого города станет слишком ярким. А Мадара хочет только, чтобы Изуна наконец взял чертову трубку. Энн прощается с ним на соседней со своим домом улицей, подальше от фонарей, дабы не попасться на глаза любопытным соседям. Мадара соглашается и на это. Пусть и без особого интереса. У него нет желания сталкиваться с мужем Энн напрямую. Тот все еще ничего не подозревает, а до их переезда в Эштон почти год. Он целует ее напоследок, ждет, когда та исчезнет за соседними домами и возвращается домой, снова приступая к попыткам набрать брата уже с домашнего телефона. Но Изуна достаточно хитрый, чтобы игнорировать и эти звонки, будто бы чувствует кому они принадлежат. Мадара готов поклясться, что брат поступает так очень зря. Его равнодушие злит. Готовность забыть и жить своей жизнью заставляет ненавидеть. Мадара заслужил ответа от него. Пусть злого. Агрессивного. Пусть Изуна орал бы на него. Просил отвалить или обвинял в чем-то, но не забывал. Если бы даже они ссорились каждый подобный звонок — Мадара радовался бы им. Просто потому, что они означали, что брату не плевать. Вот только он не отвечал. Избегал провокаций. Не выходил на связь и делал вид, что озлобленного на него родственника просто не существует. И Мадара знал, что это означает. Однажды он получил звонок от Индры, и они вместе отправились туда, где мужчина похоронил Энн, оставив у ее могилы цветы. То был склон ближайшей к Меркьюри равнины, наверху которого открывался живописный вид на красную в лучах вечернего солнца равнину. Они стояли там какое-то время молча, наблюдая за закатом, после чего Индра вдруг заговорил. - Ты никогда не думал о том, чтобы пойти по моим стопам? Не отцовским. Его. Мадара кивнул. - Думал. - сказал он. - Я собирался записаться на консультацию к нашим рекрутам, когда мне исполнится восемнадцать. Кажется, даже готовился к экзаменам. Но из-за побега пришлось свернуть все планы. - Ты еще достаточно молод, чтобы попробовать снова, сынок. И сложен вполне неплохо. Я мог бы помочь тебе с этим, но сдать ASVAB* ты будешь должен сам. Это основа. И ее нужно будет знать в любом случае. - Я не сдавал школьные экзамены… у меня даже диплома оттуда нет. - Я же сказал. Я помогу тебе. - вздохнул старик слегка раздраженно. Солнце медленно уходило за горизонт. Мадара вдруг подумал, что уже привык к местным закатам, так не похожим на Калифорнийские. Он почти не общался с местными, только ездил ночами по городу, порой ловля себя на мысли, что скучает по ветвистым дорогам Лос-Анджелеса, но все равно чувствовал себя так, словно никогда и не уезжал. - В школу ты явно не вернешься. А без диплома тебя едва ли куда-то возьмут. Армия — это чуть ли не единственное, что может тебе светить. - Хах. Выходит, я не далеко ушел от своего папаши. Индра мрачно хмыкнул, посмотрев на могилу дочери с едва заметной жалостью. - Знаешь, почему я выбрал это место для ее захоронения? - спросил мужчина у внука. Учиха пожал плечами. - Когда-то Таджима хотел свести здесь счеты с жизнью. Неужели? Именно здесь? Мадара удивленно уставился на него. - У них была очередная стычка... Старик сильно поколотил его. И Таджима сбежал из дома. Ему было… может семнадцать где-то. А то и меньше. Мой друг попросил помочь его найти. Мы тогда весь город обыскали. Боялись, что парень заблудится в каньоне и погибнет. - вздохнул Индра. - А потом я нашел его здесь. На лицо... конечно было страшно смотреть. Все в синяках. - Что он сказал тебе? Индра прикрыл глаза. Его отросшие седые волосы развивались по ветру. - Сказал, чтобы я не подходил. Никаких откровений. Таджима всегда был молчаливым человеком. Никогда не делился тем, что у него на уме. - говорил он. - Я долго с ним разговаривал. Обещал, что мы станем семьей. Что все будет хорошо. А он сказал, что боится. - Кого? - Возможно отца. Или себя. Кто теперь узнает? - Индра усмехнулся. - В тот день он послушал меня и вернулся домой. Теперь на этом месте стоит могила моей дочери. Как напоминание мне. О том, что он был жив какое-то время только благодаря мне. Я спас его. А лучше бы не спасал. Мадара опустил голову, вглядываясь в песок под ногами. И все же старый идиот ничему не учился. Предлагал помощь своему внуку, будто бы Мадара не такой же. Будто бы он лучше своего папаши. Изуна говорил ему именно это, но теперь его нет. И Учиха давно считает эти слова самой большой его ложью. - Я ненавижу Таджиму. - тихо сказал он. - Всей душой. Я бы хотел, чтобы он умер в тот день. И я бы тогда никогда не родился. - А вдруг ты немногое хорошее, что он после себя оставил? Но Мадара знал — это не правда. Такой ублюдок как Таджима не мог породить ничего хорошего. Его отпрыски ничем не отличаются от него. Они отравлены тем же злом, что и он когда-то. Порочный круг не разорвался, поэтому Мадара и хотел бы не существовать. И не рождаться. Но он здесь и все еще жив. Мадара знал, что это не несет ничего хорошего ни ему, ни другим, но уже не мог остановиться. - Так как мне зачислиться в армию? - спросил он у Индры. Тот, кажется, был рад его выбору. - Сперва экзамен. Там посмотрим, что тебе больше подходит. Начальная подготовка длится десять недель. Специальная — еще тридцать. После можешь зачислиться в резерв и жить спокойной жизнью как гражданский. Достаточно периодически отлучаться на переподготовки и повышение квалификации, но это нюансы. И за все это ты получаешь выплаты. Неплохо, правда? Мы даем тебе образование, да еще и платим сверху. - объяснил Индра, а затем, после короткой паузы, вдруг дернул Мадару за прядь волос. - Однако… патлы придется срезать. Не под ёжик, конечно, но с такой длиной тебя не пустят даже на экзамены. Что? Не смотри на меня так. Когда пойдешь в резерв — хоть до пола расти, а потом в косы заплетай, но во время службы — ничего ниже ушей. Мадара смутился, смахнув с лица челку. - Мне нравятся мои патлы. Они как у Изуны. - И челку тоже нужно убрать. Она же тебе один глаз прикрывает. Как ты собираешься целиться? - Что? Я не буду ее отрезать! - Тогда хотя бы заколи чем. Смотреть невозможно. - покачал головой Индра, вдруг повернувшись к нему спиной, - Пойдем. Уже поздно. Энни должно быть устала от наших разговоров. Мадара не стал спорить, послушно отправившись следом за стариком. Могила матери осталась позади, крытая цветами и лампадами. Вечернее солнце огрело ее последними лучами прежде, чем уйти за горизонт. Несколько последующих недель ушли на то, чтобы усердно готовиться к экзаменам, назначенным ему через месяц. Индра дал ему примерное представление о том, что может быть в вопросах, поэтому Мадара поспешил взять из местной библиотеки несколько учебников по математике и точным наукам, дабы начать подготовку как можно быстрее. Вся сложность была лишь в теории — он не был атлетом, но не сомневался, что сдаст нормативы. Даже бросил курить, чтобы эта уверенность в себе никуда не пропала. Обучение шло долго и затруднительно первые дни, хотя бы потому что в суете Калифорнийского ужаса Мадара забыл, когда в последний раз вообще брал в руки книги, однако, как ни странно, его снова выручили. - Ох ты. У тебя тут математика? Он просил ее уйти тогда, рассчитывая ограничить их общение, дабы не отвлекаться, однако Энн снова оказалось умнее его, за пару слов объяснив ту тему, в которой он не мог разобраться несколько часов. - Что? Я не говорила тебе, что была медалисткой в школе? - улыбнулась она, когда мужчина уронил челюсть на пол от изумления. - У меня даже грамоты есть по химии и физике. Америке очень повезло, что я не пошла в колледж, правда? Иначе изобрела бы что-нибудь похуже ядерной бомбы! Конечно, их общение в очередной раз стало теснее, просто потому что Энн согласилась учить его в свободное время, которое частенько выпадало на ее ночные смены, посему ходить на ее работу стало для Учихи привычкой. Энн оказалось хорошей учительницей, успешно выученная тема с которой заканчивалась их бурным сексом, и в его случае это, черт возьми, был идеальный педагогический инструмент. Остаток времени прошел в коротких сборах. У Мадары было немного личных вещей после того, как он спешно покинул Калифорнию. Накануне утром он заправил машину и созвонился с Энн. Она пожелала ему удачи, но поговорить они толком не успели. Его поездка до ближайшего военного приемного пункта* продлилась несколько часов. Однако Мадара уже и не помнил подробностей. Все смазано, как те дни, когда Тобирама вплотную занимался его рассудком, но теперь по иной причине. Он приехал примерно в обед, оказавшись в окружении таких же молодых людей, блуждающих по широкому коридору с кипой документов в руках. У него тоже они были. Покоились в тонкой папке, потому что Мадаре нечего было предложить, кроме своего желания найти свое место хотя бы на проторенной своими родственниками тропе. Вопреки ожиданиям здание, в которое его направили, не выглядело как суровый военный полигон, скорее, как оплот бюрократии с шуршащей повсюду бумагой и визгом работающего принтера. Здесь никому не было до него дела. Ни равнодушным секретарям, молча осматривающим его удостоверение личности. Ни тем, кто брал у него отпечатки пальцев. Ни таким же как он добровольцам, лишь иногда подозрительно косящихся на мрачного незнакомца, сидящего с ними на брифинге. «Можно ли сделать что-то со взглядом?» Хорошо, что Энн постригла его перед поездкой, иначе косящихся было бы больше. Мадара встал напротив камеры, и молодая девушка в строгом костюме попросила его смотреть ровно в объектив. Вспышка. Зрачки сузились. - Вы в хорошей физической форме, господин Учиха. - еще одна в мед кабинете. - Вы не возражаете, если я проведу дополнительные психологические тесты? - Боитесь, что окажусь психом? - Конечно нет. Это простая формальность. Мадара не понимал, зачем она нужна. Разве не все равно насколько ты поехал крышей, если все равно можешь убивать? Она объяснила это как нежелание армии США брать в свои ряды откровенных садистов и ублюдков, но Учиха всегда считал, что именно такие и могли без сомнения нажимать на курок. "Я американский солдат. Я воин и член команды. Я служу народу Соединенных Штатов и живу в соответствии с армейскими ценностями. Я всегда ставлю задание на первое место. Я никогда не приму поражения. Я никогда не отступлю." Мадара дает присягу вместе с остальными в комнате, где проводился первый брифинг. Поднимает руку следом за всеми, но мужчины рядом с ним, ненамного младше, то и дело поворачивают головы в его стороны. Прожигают взглядом будто бы пытаются что-то рассмотреть под бледной кожей. Но Мадаре плевать. На экзамене он сидит поодаль от всех. Вслушивается в тихое гудение кондиционера и ставит галочки на правильных ответах. Тест неожиданно легкий. Он испытывает проблемы лишь с той частью, где требуются знания механики, зато неплохо справляется с биологией. Пожилой мужчина пытается настроить крохотный телевизор, пока они заняты тестом. Дергает антенну и на экране вдруг появляются статичные помехи. Мадара замирает. Несколько зевак оборачиваются к нему, когда слышат, как ломается карандаш в чужих руках. - Прошу прощения. - голос кажется виноватым, но глаза Учихи все еще стеклянные. "Я никогда не оставлю павшего товарища. Я дисциплинирован, физически и морально крепок, обучен и хорошо разбираюсь в своих воинских задачах..." - Вы когда-нибудь слышали о таком мысленном эксперименте, как проблема вагонетки? Мадара не отстает от всех, когда их заставляют пробежать несколько кругов, хотя на улице бушует дождь наперебой с воющим ветром. Над его головой сверкает молния. Высвечивает несущиеся не пойми куда фигуры, и исчезает, оставляя во мраке. Вопросы, вопросы. Проверка на зрение и слух. Мадара единственный, кто не жалуется на погоду. Затем отжимания. Проверка рефлексов. Доктор говорит, что у Мадары явно есть нервные тики. Учиха бы заметил, что от жизни в Калифорнии он заработал далеко не только их, но в таком случае точно бы остался без работы. - ...одна жизнь по цене пяти. Или же наоборот. Вы бы решились судить кому жить, а кому умереть? Дернули бы за рычаг? Господин Мадара? Мужчина смотрит на нее какое-то время, прежде чем ответить. Мадара Учиха. Лишний вес отсутствует. Рост - 179. В хорошей физической форме. - Да. - Почему? На перерыве от всех этих проверок к нему подходит какой-то тип и вдруг тянет руку. Мадара не пожимает ее, но тот все равно садится напротив и улыбается. - Учиха, да? Сказал бы, что не ожидал тебя тут увидеть, но ведь у вас там целая династия военных, хах. - говорит он весело. - Меня зовут Ямато. Ты едва ли меня знаешь, но я троюродный брат… Мадара перестает его слушать, как только выясняется, что он родственник не с их стороны. - Его жена говорила, что ты недавно вернулся, да? Из Калифорнии. Мадара кивает. Слухи о нем распространяются быстро. Ямато — ужасный сплетник. - А твой брат чего не вернулся? Все-таки понравилось там, а? Ну ты не расстраивайся. Может еще с нами будет служить, ха-ха! Если, конечно, он не совсем задохлик, а то такие тут долго не держаться. Мой друг проходил отбор и базовую подготовку в прошлом году. Говорил, что… - Почему вы думаете, что имеете право решать кому жить, а кому нет? - девушка смотрит на него с холодным интересом. Мадара пожимает плечами. - Пять лучше, чем один. Вот и все. - говорит он. - Иногда чем-то приходится жертвовать ради общего блага… Очередная фотография в личную папку. Снова все куда-то идут, но Мадара слишком отчужден, чтобы следить за происходящим. За окном бушует буря. Деревья трясутся словно бы от холода, терзаемые порывами сильного ветра. Рефлексы в порядке. Лишнего веса нет. Проблемы только с психикой, но легкая дрожь в руках и нервоз — не повод отказать такому хорошему кандидату. - А вы могли бы пожертвовать? Мадара забирает личные вещи, оставшись в пустующем коридоре лишь наедине с собой. Внутри шкафчика, выданного ему на время, зеркало. Крохотное. Видно только его бледное лицо. И глаза. - Иначе меня бы здесь не было. "Я хранитель свободы и американского образа жизни. Я американский солдат." Вернувшись в Меркьюри Мадара, останавливает машину возле дома Энн. Уже поздно, но свет в окнах горит, поэтому он надеется, что она не спит. Учиха хочет поделиться новостями. Не радостными и не плохими. Для него мало что меняется, а вот девушка будет рада узнать, что у ее работы есть результат. Жаль только, она не одна. Мадара резко останавливается, не дойдя до двери, когда замечает в большом окне Энн, обнимающую своего мужа. Тогда он видит его впервые и вспоминает по каким критериям отсеивались добровольцы на медицинском осмотре. Лишний вес. Низкий. Плохая физическая форма. Урод. Руки сжимаются в кулаки, но Мадара не в силах побороть свою холодную ярость. Он чувствует нечто сродни тому, что чувствовал, когда видел брата с Тобирамой, но куда сильнее, потому что не считал этого недоумка ровней себе. И все же Энн обнимала именно его. Потому что Мадара все еще оставался просто тайной. Просто вторым. Мужчина развернулся и пошел обратно к машине, когда Энн покинула кухню. Но было уже поздно, потому что его увидели. Проводили долгим взглядом и что-то заподозрили уже тогда. «Американский солдат… возвращается в отцовский дом, потому что больше места, которое он мог бы назвать таковым нет. Он чужой везде. Везде лишь ресурс, который задвигают на второй план ради других, если потребуется. Везде только временно. Везде ждут, когда он наконец уйдет.» Сообщение от Энн он замечает лишь тогда, когда на дворе полночь, и оно добивает сильнее любого другого от Тобирамы. «Я беременна. Ты представляешь?!?! Я стану мамой!!!! Он так рад этому. Никогда не думала, что нас помирит еще не рожденный малыш.» Мадара смотрит на себя в зеркале в полной темноте, пытаясь понять, насколько отталкивает других лишь глазами. В его груди одна сплошная дыра, но он не дает ярости захлестнуть себя головой. Это должен был быть мой ребенок. Ему хочется разбить долбанное зеркало. Бить пока оно не распадется на мелкие кусочки и его отражение не превратится в кашу из искаженных образов. Плевать на суеверия, Мадара больше не хочет смотреть на свое блядское лицо. Рука зарывается в коротко остриженные волосы, тянет за длинные пряди у лица. Боль в скальпе слегка отрезвляет его. Чего он хотел? Чтобы Энн бросила мужа и вышла за него? Чтобы родила ему дочь? Ха. Ха-ха. Детская наивность. Ему ведь никто ничего не обещал. Мадара играл ровно по тем правилам, которые ему задали. Не был против иного. Так почему теперь он недоволен? Думал, что так будет всегда? - Думал, что я заслужил его. Не она. Я. Мадара пережил все это дерьмо в своей жизни. Выжил. Играл нормального и хорошего парня для других, и где итог? Где ебаная награда? Где его брат? Где блядский ребенок, который так ему нужен? Почему отцом станет кто-то другой, а не он? - Ты не готова к тому, чтобы быть матерью, Энни. Ты не сделала ничего, чтобы быть готовой... И снова сообщение от нее. Еще больнее предыдущего. «Будет, наверное, звучать ужасно глупо. Но если у меня родится мальчик - назову его Обито. Никогда не угадаешь в честь кого.» А я готов. Это мой ребенок. Я готов. «Так звали друга Индры. Того самого. Твоего дедушку. Мне всегда жуть как нравилось его имя. Можешь считать это маленькой местью за то, что меня назвали как твою маму.;)» Мадара стонет от боли, не в силах проснуться от горького сна. Вдалеке он слышит свой собственный голос, искаженный помехами, но не понимает откуда именно он раздается. - Боже… - Обито оборачивается к Изуне, зажимающего рот рукой. Тот смотрит на него в ответ, но не может вымолвить ни слова после того, что увидел. Голубоватый экран телевизора отражается в его выпученных глазах, но мальчик знает. То его собственные глаза.