Stay away from me

       Гермиона замерла на пороге, в изумлении глядя на Тома. Улыбка сползла с ее лица. Девушка не могла вымолвить ни слова, молодой человек так же выжидательно молчал.        Первой не выдержала Гермиона.        — Будь добр, пересядь, пожалуйста, с моей кровати на подоконник, — она решительно прошла мимо парня и взяла на руки котенка.        Том фыркнул, но послушался. В итоге он вальяжно сидел на подоконнике, закинув ногу на ногу, а Гермиона прижала к груди котенка, и они вдвоем враждебно смотрели на Тома, ожидая его слов.        — Ну так что, ты просто решил прийти в гости полюбоваться на меня? — раздраженно спросила Гермиона, устав от угнетающего молчания.        — Да нет, просто решил узнать, где ты была, — безразлично ответил Том.        Гермиона оценивающе посмотрела на Тома, прикидывая, сколько он уже знает и сколько ему можно рассказать. Он правильно понял ее действия, поэтому не дал и рта раскрыть.        — Пожалуйста, не ври. Во-первых, ты ужасная лгунья, во-вторых, знаю, что ты была не в медпункте.        — Опять посылал Малфоя следить за мной? — безразлично спросила Гермиона, почесывая котенка за ушком. Она уже привыкла, что ее личное пространство так бесцеремонно нарушалось.        — Честно говоря, нет. Он был в Хогсмиде по своим делам. А теперь, скажи мне, тебе надоел младший брат и ты переключилась на старшего?        Гермиона вспыхнула и перевела взгляд на Тома. Это было слишком даже для него. Она отпустила котенка, чтобы руки были свободны, и медленно стала приближаться к юноше.        — Как ты смеешь такое говорить? — яростным шепотом спросила девушка. — Он ушел из-за тебя! Я прекратила с ним общаться из-за тебя! Ты постоянно держишь меня подле себя, как будто я твой питомец, и еще произносишь такие слова? — все больше распаляясь, девушка буквально нависла над Томом, заставляя его прижаться к окну. Он вздохнул и взял ее за талию, после чего посадил рядом с собой, крепко прижимая к себе. Если Гермиона и не вырывалась, то только потому, что находилась в состоянии шока.        — Признаю, перегнул. А теперь посиди, пожалуйста, спокойно! — прикрикнул он на все более оживающую девушку. — Я не для этого сюда пришел. Хочешь ты этого или нет, но ты будешь находиться рядом со мной еще как минимум месяц — да посиди же ты спокойно! — так что предлагаю быть искренними друг с другом.        — А как же «не лезь ко мне в душу», — передразнила Гермиона. Она уже оставила попытки освободиться из его крепких объятий. От Тома, по крайней мере, пахло не потом, как от многих парней его возраста, а приятным одеколоном.        Том удивленно моргнул.        — Я, знаешь ли, говорил это до твоих бунтов. К тому же я понимаю, что ты не можешь быть честной со мной, пока я не до конца честен с тобой. Более того, я не предлагаю тебе раскрыть мою душу, я всего лишь расскажу некоторые факты из жизни.        Какое-то время они сидели молча, и только дыхание Тома слегка щекотало макушку Гермионы. Надо признать, ее волосы тоже вкусно пахли шоколадом и медом. Юноше даже понравилось вдыхать ее запах.        Поняв, что ответа от Гермионы он не добьется, Том заговорил первым.        — Как ты уже наверняка знаешь, до Хогвартса я жил в приюте. Не лучшее место, но меня все устраивало. Дети, даже старшие, боялись меня. Хотя, чего уж там, воспитатели тоже опасались. Правильно, будучи странным угрюмым мальчиком, я еще в пять лет понял, что страх сильнее любви, и начал активно этим пользоваться, — Гермионе показалось, что усмешка, прозвучавшая после этих слов, была полна тоски. Неудивительно, что он не мог бы рассказать это же, глядя ей в глаза.        — Лет до десяти моя жизнь была однообразна. А потом меня нашел Дамблдор, — это имя он произнес одновременно со страхом и уважением, — первый человек, который не боялся меня. Не знаю, как он это сделал, не знаю для чего — и, наверное, никогда не узнаю. Он рассказал мне про отца, мол, я его копия, и он обязательно меня признает, надо только пойти с ним. Но отец оказался трусом, у него тогда намечалась предвыборная кампания, да и вообще политикам не нужна лишняя шумиха, особенно насчет внебрачных детей. Короче говоря, я ему оказался не нужен. Помню, Дамблдор пригрозил ему, вроде как, заделал ребенка и оставил, проявил трусовство, и что он мог бы помочь мне наказать его, рассказать, как он меня бросил. Людям бы даже никакой тест ДНК не понадобился, и так поверили бы. Отец, разумеется, испугался, и мы с ним заключили сделку — до совершеннолетия я живу и учусь у Дамблдора, который оформляет надо мной опекунство, после отец помогает мне с дальнейшим образованием и вводит в министерство. Вроде как мальчик я умный, справлюсь с подобной работой, а без связей никак. И за ниточки дергать он как раз должен начать на мое совершеннолетие. Скажем так, первый выход в свет.        Гермиона слушала его рассказ, затаив дыхание. Все-таки не каждый день тебе изливает душу Том Реддл, как бы он сам это не называл.        — Перед началом этого учебного года отец снова связался со мной. Он, разумеется, и до этого контролировал мои успехи, но делал это через Дамблдора. Так вот, он написал мне, что все практически готово для начала моего пути на политическом поприще, но есть одно условие: для того, чтобы доказать свою серьезность, я должен был найти девушку, которая могла бы присутствовать на различных мероприятиях, и благодаря ей я выигрышно бы выделялся на фоне других претендентов в министры. Разумеется, она должна была быть интеллигентной, хорошо выглядеть, не быть трусливой и уметь себя вести. Черт возьми, ну и поломал я голову себе тогда. В моем окружении подобных не было. Но мне повезло — в этом году в Хогвартс приехала ты, и я понял, что ты-то и поможешь мне. Не переживай, твоя помощь потребуется только один раз, после начала обучения в университете я справлюсь сам, — Том глубоко вдохнул, восстанавливая дыхание. Он окончил свой рассказ.        — Ты хочешь сказать, тебя никто никогда не любил? — с болью в голосе спросила Гермиона. Неудивительно, что он вырос таким черствым и жестоким. Беззащитный к суровому миру, Том должен был сам вырастить себе броню вокруг сердца. Девушке знаком этот страх. Она его испытала после смерти родителей, оказавшись совсем одна в этой жизни. Очерстветь ей не дали воспитание и учеба. Кто знает, что случилось бы с маленькой Гермионой, не будь рядом с ней любящих и заботящихся о ней родителей.        — Это единственный вопрос, который тебя волнует? — поморшился Том. — Не когда будет это мероприятие или…        Он не договорил. Его дыхание резко перехватило, когда Гермиона обняла его в ответ.        Девушка прижималась к его груди, когда судорожно всхлипнула неожиданно для самой себя.        — Ты жалеешь меня что ли? — с презрением спросил Том, намереваясь отстраниться.        — Нет, — ответила Гермиона, — тебе это не к чему. Я жалею того испуганного и одинокого маленького мальчика, который не знал, как привлечь к себе внимание.        Том чуть не задохнулся, когда сквозь стену в голове, которую он сам себе выстроил, хлынули воспоминания из приютской жизни. Он вспомнил, как сидел в своей комнате и смотрел на других детей, играющих вместе. Подходить к ним он даже не пытался — знал, что разбегутся. «Ты странный!» — кричала девочка, которой он пытался привить свою любовь к насекомым. «Злой колдун!» — вторил ей мальчик, увидевший, как Том изучал химическую реакцию из соды и сахара. Позже он стал использовать этот страх в своих интересах.        Гермиона лишь крепче обняла Тома. Слова были не нужны.        Том осторожно обнимал ее в ответ, чувствуя, как с ним что-то происходит. Его сердце, застывшее много лет назад, нагрелось на две десятых градуса, но и это был прогресс. Возможно, эта девушка помогла бы ему не только с продвижением в министры, но и с обратным очеловечиванием. Только нужно ли это ему?        Дверь резко распахнулась. В комнату вбежала Джинни и сразу же застыла. Она ахнула и отвернулась, прикрыв глаза ладонями.        — Нет нужды прятаться, Уизли, — голос Тома стал снова холодным и колючим, когда он встал и направился к выходу. — От меня не спрячешься.        Гермиона так и сидела на месте, не шелохнувшись. Что ж, Том не изменился, этого следовало ожидать. Но суровый взгляд Джинни, направленный на нее, слегка напрягал девушку.        — Джинни? — спросила Гермиона, ожидая дальнейшей реакции. — Все в порядке?        — В порядке? — закричала девушка. — Этот… Его даже человеком не назовешь! Он избил моего брата, а ты с ним обжимаешься?        — Ты что говоришь такое? — шокированно спросила Гермиона.        — Я говорю правду! То, что сама видела!        В комнату, услышав крики, вошел Гарри. Заметив состояние Джинни, он подошел к ней и приобнял, стараясь заглянуть в глаза. Девушка, дрожа от негодования, неотрывно смотрела на Гермиону.        — Что случилось?        — Ты же знаешь, что он чудовище! Мало тебе поцелуя, ты решила в постель к нему прыгнуть? Зачем ты вообще согласилась с ним встречаться?        — Я хотела как лучше. Для всех, — оскорбленно ответила Гермиона.        — Не ври! — крикнула Джинни. — Ты как все, захотела себе красивую мордашку! Тебе плевать на остальных!        — Гарри, ты что скажешь? — спросила Гермиона изо всех сил стараясь держать себя в руках.        — Это единственный человек, которого я по-настоящему ненавижу, — покачал головой тот. — Просто вспомни малышей, которых мы нашли замороженными. Если честно, я разочарован.        — Что ж, как знаете, — пожала плечами Гермиона и вышла в коридор.        Что ж, это было чертовски больно. Хоть ее друзья были и правы в чем-то, девушка не собиралась сдаваться. Пусть они хоть потаскушкой ее считают, Гермиона по-прежнему будет с Томом, если при этом все остальные будут в безопасности.        Однако будет очень тяжело. Без друзей, без поддержки, с постоянным присутствием Тома — наверняка к концу учебного года Гермиона сойдет с ума. Чтобы обдумать все произошедшее, девушка направилась на Астрономическую башню — лучшее место, чтобы побыть в одиночестве.        Благополучно добравшись до пункта назначения, Гермиона села на окне ногами наружу, призадумавшись о падении. Каково ощущение полного конца? Возможно, если она сейчас полетит на землю, все ее терзания закончатся. Тогда вообще все закончится.        — Я уже жалею, что пошел за тобой, — раздался знакомый холодный голос за спиной.        Гермиона вздрогнула. Вовремя Том появился — неизвестно до чего бы додумалась девушка, сидя таким образом.        — Как и я, — ответила Гермиона. — Зачем ты пришел?        Вместо ответа Том сел рядом с ней. На молчаливый вопрос в глазах девушки он пояснил:        — Если ты свалишься, все, что мне остается — прыгнуть следом, — Гермиона шокированно уставилась на Тома. Он фыркнул.        — Не надумывай себе лишнего. Наверняка были свидетели, что я поднимался сюда. Если бы ты упала, они бы вряд ли поверили, что это произошло случайно, особенно твои Поттер и Уизли. Тогда мне был бы путь только в тюрьму. А даже если бы этого удалось избежать, мне не удалось бы найти другую такую за полтора месяца, следовательно мой дебют на отцовском вечере был бы неудачен, а вся моя дальнейшая карьера загублена и я не смог бы ему отомстить.        — Слишком много «бы», — хмыкнула Гермиона.        — Слушай, Грейнджер, — вдруг заинтересованно спросил Том. — У тебя умерли родители, твои друзья отвернулись от тебя — не спрашивай, у меня есть осведомители даже из Гриффиндора — и ты невероятно умная. Какого черта ты до сих пор не злодейка?        Гермиона несколько секунд смотрела на Тома, переваривая его слова, а потом захохотала.        — Я серьезно, — продолжил Том, когда смех Гермионы поутих. — Мне мог бы понадобиться твой ум.        — Зачем? — удивленно спросила Гермиона.        — Так я тебе и сказал. Нет уж, ты сначала согласись, — усмехнулся Том.        — Тебе мало, что я «встречаюсь» с тобой?        — Это совсем другое. Наши отношения абсолютно показушны, скорее, для остальных, чем для нас самих. Если бы ты примкнула ко мне, мы могли бы добиться гораздо большего.        — Например? — устало спросила Гермиона. Этот день был для нее тяжелым: мало того, что друзья, мягко говоря, послали ее, так еще и оказалось, что Том считает ее полнейшей дурой, если пытается соблазнить властью.        — Мне был подвластен приют, когда мне не было и десяти. Если мы с тобой вдвоем начнем со школы, позднее мы могли бы подчинить себе весь мир.        — Во-первых, это звучит ужасно глупо. Ты что, из каменного века, чтобы мечтать о мировом господстве? — поморщилась Гермиона. — Во-вторых, я против насилия.        — Во-первых, — передразнил Том, — я утрировал и гиперболизировал, признаю. Во-вторых, чтобы стать правителем, достаточно быть манипулятором.        — Допустим, я согласилась, — пожала плечами Гермиона. Почему бы и нет, терять ей все равно нечего, а узнать о планах Тома не помешало бы.        — Так не пойдет. Формулировка неправильная. Если бы я посвятил тебя в некоторые детали и ты бы рассказала кому-нибудь все, что узнала, то вина целиком была бы на мне.        Гермиона вопросительно приподняла брови. Том вздохнул.        — Ты же не согласилась. Ты только предложила допустить такую возможность, что ты согласилась, — Гермиона согласно кивнула. — Так ответь мне согласием по-настоящему. Поклянись в верности. То, что я замышляю, очень серьёзно, если бы я рассказывал об этом направо и налево, меня давно упекли бы в тюрьму или психбольницу.        — Ты что, планируешь убийство? — хмыкнул Гермиона. По мрачному взгляду парня поняла, что попала в цель.        — Серьёзно, что ли? — изумленно ахнула девушка. Она знала, что Том жесток, и даже очень, но думала, что у него есть хоть какие-то моральные пределы.        — Так твой ответ да или нет? — раздражённо спросил Том. Он уже пожалел, что затронул эту тему, но без блестящего ума Гермионы ему было просто не справиться.        Девушка думала недолго. Как минимум, она могла бы узнать планы Тома и попытаться предотвратить их, а как максимум — сделать из него человека. В героиню играть у Гермионы никогда желания не было, но после того, как Том рассказал ей о своём детстве, отношение девушки к нему изменилось. Она невольно ощущала вину перед этим маленьким ребёнком, играющим в сильного взрослого — ведь это же несправедливо, что у неё были любящие родители, а у него нет — и Гермионе изо всех сил хотелось загладить эту вину.        — Мм, а ты не боишься, что я расскажу все Гарри и Джинни? — спросила гриффиндорка, проверяя Тома.        — Нет, — он пожал плечами. — Мне кажется, у тебя достаточно гордости остаться с теми, кто больше тебя ценит и уважает. С нами.        — Ага, и больше всех меня уважает Малфой, — пробурчала Гермиона.        Том засмеялся. Неудивительно, что он был женским угодником, за этот бархатный смех ему можно было многое простить, поэтому беспечные девушки слетались к нему, как ночные мотыльки к одинокой лампе.        — Ты удивишься, но это действительно так. Он даже завидует тебе.        — Ну да, конечно, — едко ответила Гермиона.        Некоторое время они просто молчали, глядя на закат.        — Знаешь что? Я, черт возьми, согласна на твоё предложение. Клянусь в верности и прочее. Хотя, сделай ты это еще вчера, не дождался бы положительного ответа.        — Поэтому я и говорю, что манипуляторы владеют миром, — мягко усмехнулся Том.        — Как ты уже знаешь, у меня непростые отношения с отцом. Очень непростые. С другой стороны, без него я бы не смог в полной мере оценить всю прелесть власти, — он улыбнулся от этой иронии.        — Ты хочешь ему отомстить, — прошептала Гермиона. От волнения у неё сел голос.        — Ты очень проницательна, — кивнул юноша.        — Как… Как именно? — овладев голосом, спросила девушка.        — Унизить его. Отнять все, что у него есть. Разбить его жизнь полностью. Убить, — в словах Тома слышалась сталь, лицо же стало невероятно холодным и пугающим.        — А как же твоя карьера? — робко спросила Гермиона.        — Грейнджер, я не дурак. Более того, месть — это блюдо, которое подают холодным. Для этого мне нужна ты. Поможешь составить план, после того, как встретимся с ним. Будешь оценивать его как человека, помечать его слабые места, и так далее. А так как дело это не быстрое, ты понадобишься мне и в будущем. Уже думала, куда будешь поступать?        — В Бристоль, — кивнула Гермиона.        — Почему не в Кембридж или Оксфорд? — удивился Том. — Боишься, знаний не хватит?        — После смерти родителей стало туго с финансами, — замялась Гермиона.        — Деньги не проблема. Отец обеспечит.        — Ты говорил, что я с тобой только на один месяц! — возмутилась Гермиона.        — Но ты же хочешь учиться в Кембридже? — вкрадчиво улыбнулся Том.        — В любом случае, это слишком большая сумма, я не могу её принять, — решительно отказалась Гермиона.        — Но ты же считаешь моего отца моральным уродом? — тем же тоном продолжил Том. — Неужели я не заслуживаю небольшой моральной компенсации? Имею право тратить её на что угодно и кого угодно.        Гермиона заколебалась. С одной стороны, это шло против её моральных принципов, с другой — совпадало с планами надзора над Томом.        — Мне надо подумать. Не возражаешь?        — Разумеется. Но ответ мне нужен после мероприятия, устроенного моим отцом. Десятого марта.        — Это твой день рождения?        — Мне уже давно восемнадцать. Просто отец слишком долго дёргает за ниточки.        Посидев ещё некоторое время в тишине, обдумываю весь разговор, Том произнёс:        — Пора возвращаться, наверняка тебя уже хватились.        Он первым слез с подоконника и по-джентельменски подал руку Гермионе, с намерением помочь ей встать. Благополучно проигнорировав этот жест, девушка начала выбираться сама, но в последний момент поскользнулся на холодных камнях и чуть не вывалилась в окно. Так бы оно и было, если бы Том не успел схватить её руку и помочь слезть. Смущенная девушка поблагодарила его, одергивая школьную юбку.        — Твоё упрямство иногда бывает весьма утомительно, — пробормотал Том и направился на выход.        Когда Гермиона догнала его, он сказал:        — Учти, что с этого момента мы должны казаться настоящей парой, — и, взяв девушку за ладонь, крепко сжал её.        Пока Гермиона отчаянно старалась не краснеть, Том вёл её по коридорам Хогвартса, обворожительно улыбаясь всем немногочисленным студентам, попадающимся им навстречу. Ладонь Тома была большая и тёплая — на секунду девушка почувствовала себя так же спокойно, как в детстве, когда родители отводили её в младшие классы, но потом, вспомнив, кто именно держит её за руку, ужаснулась и стряхнула наваждение.        Через некоторое время они достигли входа в гостиную Гриффиндора. Том развернулся к Гермионе и хитро улыбнулся.        — Всё по-настоящему, помнишь? — после чего крепко прижал девушку к себе и поцеловал.        Целовался он, надо признать, хорошо. Гермиона была в полнейшей растерянности — это был лишь второй поцелуй в её жизни! Мало того, что её сердце бешено забилось, у девушки ещё и стали подкашиваться ноги. К счастью, Том взял все в свои руки. Одной рукой обнимая её за талию, другой мягко поглаживая плечо, он нежно приоткрыл рот Гермионы, уверенно проникая в него языком. От приятных губ Тома девушку окатывали волны блаженства, уходить не хотелось, но Гермиона не могла позволить себе влюбиться в него. Пусть выглядит, как греческий бог, и целуется не хуже, но душа его черна.        Для приличия поцеловавшись ещё пару минут и набравшись некоторого опыта, Гермиона отстранилась, взяв его руки за запястья. Достаточно громко, чтобы окружающие их изумленные зрители могли слышать, она произнесла:        — Спасибо тебе за вечер. Спокойной ночи, — девушка поцеловала Тома в щёчку, встав на цыпочки и исчезла в гостиной.        — Сладких снов, — довольно улыбнувшись — все идёт по плану — Том уверенным шагом пошёл к себе.        Засыпая, Гермиона осознала кое-что неожиданное. Прощаясь, она сумела почувствовать пульс Тома. И его сердце билось не медленнее её.