la tendresse a venir

      В комнате до слепоты темно, когда Чонгук сонно приоткрывает глаза от чужих всхлипов. Он недолго думая, смотрит на Тэхёна, силуэт которого был мало различим, замечая его ладонь у себя на груди. Очередной всхлип срывается из его приоткрытых губ, после чего слышится едва различимое: — Хосок…       Чонгук без всяких слов, переворачивается к нему, аккуратно прижимая к себе, помещая одну руку на талии, а другую на затылке, нежно поглаживая взлохмаченные волосы. Чмокнув его в макушку, он поджимает губы, шепчет: «всё хорошо…», отчего Тэхён немного успокаивается, и его плачь становится уже не слышным. — Хосок…       Продолжает говорить Тэхён, утыкаясь носом в чонову шею, вдыхая ослабевший аромат, но тем не менее сладкий. Слёзы дорожками продолжают скатываться с его лица, а Чонгук ласково убирает их лёгким движением своих пальцев, грустно всматриваясь в заплаканное лицо напротив.       Чувство недоговорённости вспыхивает в нём с новой силой. Чонгук понимая, что молчать становится с каждым разом всё сложнее, только огорчённо вздыхает. Рано или поздно ему придётся рассказать, и тогда… Тэхён скорее всего просто возненавидит его…

* * *

      Не скоро проснувшись, Тэхён хмурит брови, потягиваясь на диване, замечая на себе плед. Непонятливо посмотрев на него, он озадаченно дует губы, вспоминая, что засыпал без него и с Чонгуком. Кстати о нём…       Тэхён переходит в сидячее положение и скрещивает ноги по-турецки. Он оглядывает, освещённую утренним светом, гостиную, вздыхая. Кажется, Чонгук ушёл на работу, отчего становится немного грустно, потому что быть одному дома не так-то и весело.       Снова улёгшись на софу, Тэхён переворачивается на бок, укладывая голову на согнутую в локте руку, хмуро смотря за подвешенную на стене плазму.

* * *

      Отпив спасающее от ужасной сонливости из-за бессонной ночи кофе, Чонгук открывает папку с делом Чимина, пролистывая несколько страниц с показаниями Юнги. — Только вернулся из отпуска, а уже такой грустный, — облокотившись на перегородку, подмечает Ким Намджун — коллега Чонгука. — Просто не выспался, — басит в ответ тот, мимолётно взглядывая на улыбку друга. — Неужели пассией наконец обзавёлся? — удивлённо приподнимает брови Намджун, расплываясь в хитрющей улыбке, ведь прекрасно помнил как месяц назад водил Чонгука на свидание в слепую. Тогда какой-то омега заинтересовался им, может быть, у них что-то да получилось, ведь тот был очень даже ничего. — Если бы… — вздыхает Чон, жмурясь, потому как глаза болят неимоверно от всех этих писулек. — После смерти Хосока такое дерьмо творится.       Поставив кружку на стол, Чонгук устало откидывается на спинку офисного стула, расстёгивая несколько пуговиц на белой выглаженной рубашке, после поднимая глаза на Намджуна, что заинтересованно на него смотрит, загоревшись начатой историей. — Тэхён… этой ночью плакал… — цедит Чонгук, массируя виски, что пульсируют так, будто в голове целая оргия кувалд. — И, блядь, я почувствовал себя такой мразью, что на ближайшую ночь сон исчез… Я ведь в какой-то степени виноват. Благодаря моему слабоумному братцу, что оставил мне в «наследство» свой секрет.       Намджун сочувствующе вздыхает, смотря на Чонгука уставившегося в раскрытую папку с документами. Сказать, что его жизнь звучит тяжело — ничего не сказать. Однако было в его словах что-то такое… отдающее заботой и нежностью. Сколько себя помнит Намджун со дня знакомства с Чонгуком, то тот был мало заинтересован чужими проблемами, не говоря уже о помощи кому-то. Но сейчас, спустя три с лишним года было заметно, что появившийся три месяца назад в его жизни Тэхён кардинально меняет его. — Тогда почему бы тебе не рассказать всё Тэхёну? Кажется, ты совсем скоро слетишь с катушек, если будешь думать об этом чаще, чем о работе, — пожимает плечами Намджун, внимательно наблюдая за приятелем. — Ты издеваешься? Как я могу ему рассказать об этом спустя столько времени? Ты хоть представляешь, как он меня возненавидит? Да он меня просто видеть больше не захочет! — кричит Чонгук, нахмурив брови, отчего те чуть ли не встречаются у переносицы. — По-твоему, через годика два он тебя целовать будет? — образно высказывается Нам, приподнимая одну из бровей, хмыкая. — Лучше признаться сейчас, чем позже. Проблема будет увеличиваться, как снежный ком, а после разобьёт тебя в вдребезги, Чонгук, — поучающе заканчивает тот.       Кинув озлобленно-понимающий взгляд на Намджуна, Чонгук разворачивается к нему спиной, сплетая пальцы между собой, хмуро смотря в окно, которое закрыли приоткрытые жалюзи.

* * *

      Набрав код на консоли, Чонгук проходит в квартиру, коридор которой освещается тусклым освещение. Кинув кейс с документами на тахту, он снимает с себя куртку, вешая её в шкаф. Устало убрав волосы, введя в густую челку пятерню, Чонгук проходит в гостиную, что обделялась светом так же, как и коридор. Повернувшись к софе, где вовсю пляшет Тэхён под какую-то едва ли слышную попсу, он, шаркая по полу, направляется к нему, замечая хохочущего Чимина, что смехом подбадривал приятеля. Однако не успевает Чонгук подойти ближе, его тут же замечает никто иной, как Тэхён. Он ярко улыбается ему и начинает перелезать через весь дивана под удивлённо-веселый взгляд Чимина.       Но выпитый алкоголь даёт о себе знать, когда Тэхён чуть ли не опрокидывается на пол лицом, если бы не подбежавший к нему Чонгук, успевший каким-то чудом подхватить его налету. Оказавшийся на руках Чонгука Тэхён чему-то хихикает, касаясь его лица обеими руками. — Чонгукки! ~ — Тэхён радостно улыбается ничего не понимающему Чонгуку. — Ты что, пьян? — он осторожно опускает его на пол, не выпуская из своих рук, будучи уверенным в том, что Тэхён сейчас как никогда не может спокойно стоять. — Чуть-чуть, — всё так же глупо улыбаясь, Тэхён выпячивает губы и показывает жест «немного».       Вздохнув, Чонгук зачем-то кивает ответу того, переводя взгляд на Чимина, что выглядит куда трезвее своего приятеля. Он только чему-то улыбался, выпивая из бокала остатки своего вина, кажется, совершенно не беспокоясь о невменяемом состояние друга ведь тот был в надёжных руках. — Интересная встреча у нас задалась, — Чонгук недолго смеётся, замечая так же загоревшегося ситуацией Чимина. — И не говори, — он ставит бокал на кофейный столик, лёгко улыбаясь.       Тэхён смотрит на Чимина, после медленно переводя взгляд на Чонгука… Он, конечно, пьян, но ауру флирта тут же чувствует, окольцовывая крепкую шею старшего сильнее, прижимаясь в плотную. Почему-то мысль о том, что Тэхён здесь лишний мало его радует, отчего он дует губы, укладывая голову на массивное плечо Чонгука. — Ты хочешь спать? — горячий шёпот оказывается в области уха, после чего по спине пробегаются мурашки.       Отрицательно покачав головой, Тэхён котом жмётся ближе. Хотя куда ближе? Между ними давно не осталось и миллиметра. — Я… Наверно, мне пора… Юнги переживать будет, — Чимин без слов понимает друга. Он встаёт со своего места, демонстративно доставая из кармана штанов смартфон, набирая Юнги, который, честно признаться, плевать хочет на то, где он шляется, потому что спит. — Может, тебя проводить? — Чонгук обращает внимание на Чимина, что уже стоит в прихожей, надеваясь. — Не стоит, — выкрикивает тот. — Ещё увидимся!       Захлопнувшаяся дверь уведомляет об уходе Чимина, после чего Чонгук выдыхает, переводя взгляд на Тэхёна, что так и стоит — встав на носочки, крепко обнимая. Погладив того по спине, Чонгук мягко улыбается, немного отстраняясь от младшего, всматриваясь в его надутые губы, сверкающие от выпитого карие глаза, розовые щёки. — Пошли спать, — он не спрашивает, а утверждает, подхватывая Тэхёна на руки, Чонгук молча несёт его на второй этаж — в спальню, чтобы уложить спать, а после и самому лечь.       Пока они поднимаются по ступенькам, Чонгук ощущает щекочущее тёплое дыхание у основания шеи и холодные кончики пальцев через хлопковую рубашку, отчего мелко вздрагивает. Тихо зайдя в никак не освещающуюся спальню, он аккуратно усаживает Тэхёна на незастеленную постель. — Будешь переодеваться? — Чонгук зачем-то шепчет, смотря на практически спящего Тэхёна, что в ответ кивает, сонно вытирая глаза, дабы не отключиться раньше времени. — Мне выйти? — Помоги мне, — так же шепчет Тэхён.       Сглотнув, Чонгуку ничего не остаётся как просто помочь, ведь Тэхён наверняка не сможет одеться самостоятельно в таком-то состоянии. Поэтому он медленно шагает к комоду с вещами и достаёт оттуда первую попавшуюся тёмно-бирюзовую шёлковую пижаму, включает во всей спальне свет, подходя к, снимающему с себя футболку, Тэхёну. Положив пижаму рядом, Чонгук помогает избавиться ему от одежды, аккуратно складывая её, очень стараясь не смотреть на подтянутую фигуру.       Взяв пижамную рубашку, Тэхён сам надевает её, еле попав в рукава, стараясь застегнуть пуговицы, но выходило у него это мало правильно: некоторые пуговицы застёгнуты не в те петли, отчего Чонгуку приходиться всё переделывать. Тэхён поджав губы наблюдает за тем, как длинные пальцы умело справляются с каждой пуговкой, и медленно переводит взгляд на Чонгука, чьи чувства ему были сейчас не понятны: его лицо выражает собой ровно ничего. На миг Тэхёну даже кажется, что это он такой дурак, если его сердце готово выпрыгнуть из грудной клетки прямо в его руки. — Можешь снять с меня штаны…? — Тэхён говорит это чертовски неуверенно, боясь ответа Чонгука. — Ладно, — но тот отвечает спокойно, и его голос не дрожит…       Подцепив пальцами пряжку ремня, Чонгук быстро расстёгивает кожаный ремень, переходя к ширинке. Вся ситуация заставляя теряться в действиях: с одной стороны Чонгуку хочется грубо снять эти грёбаные джинсы, а с другой с фетишным удовольствием оголить стройные ноги, незаметно полюбовавшись ими. И он так и делал — мастерски пряча свои чувства, делая вид заботливого хёна, раздевающего своего тонсэна…       Встав на ноги, чтобы надеть штаны, Тэхён опирается руками на плечи Чонгука, чувствуя как напряжённые мышцы перекатываются под горячей кожей, когда тот наклоняется и одевает на него шёлковую ткань. Касаясь подушечками пальцев красивой загорелой кожи, стараясь не заглядывать в глаза, чтобы тот не увидел расширившихся зрачком от накатывающего возбуждения. «Всё в порядке. Я просто переодену его и уйду», — Чонгук говорит себе об этом который раз, встречаясь с покрасневшим лицом Тэхёна слишком близко.       Его губы приоткрыты, а ладони накрывают напряжённую грудь, что вздымается ежесекундно от учащённого дыхания, как будто Чонгук обежал вокруг земного шара. Зачем-то поднявшись на носочки, Тэхён наклоняет голову немного в бок, всматриваясь в глаза напротив, цвета которых было толком не разобрать из-за увеличивших зрачков. — Тебе нужно спать, — Чонгук отстраняет Тэхёна от себя, схватившись за его запястья, тут же усаживая на постель. — Но… — Спокойной ночи, — чеканит перед сном старший, оставляя Тэхёна одного.

* * *

      Проснувшись от пробирающегося через приоткрытое окно холода, Тэхён ежится от пробежавшихся по всему телу мурашек и приобнимает себя за плечи, чувствуя мороз собственной кожи. После чего непонимающе оглядывает плохо освещающуюся спальню из-за зашторенных штор, замечая валяющееся на полу одеяло, которое не пойми как оказалось там.       Вдохнув освежающего холодного воздуха, Тэхён переходит в сидячее положение и опускает ноги с края кровати, отчего перед глазами целые искры пролетают, когда голову насквозь пронизывает боль, вполне сравнимая с трезвоном сотки огромных колоколов. Недовольно нахмурясь, он укладывает ладонь на затылок, запуская пальцы в пряди взъерошенных, но всё так же мягких волос, слегка массируя кожу голову, благодаря чему боль немного отступает.       Недобро посмотрев куда-то в сторону, Тэхён ловит себя на слово, что больше никогда не будет пить с Пак Чимином, потому что это плохо заканчивается. Да и вообще накой он запустил его, увидев в его руках бутылку вина, которая наверняка была принесена им не для того, чтобы посмотреть на неё? Было ещё с порога ясно, что Чимин со своей отвратительно-предвкушённой улыбкой и с этим проклятым вино — уже что-то ужасное. Однако прошлым вечером Тэхёну это ни капли не помешало, впустить приятеля со словами «здорово, что ты пришёл!»       Очередной вздох вырывается с губ Тэхёна, и к нему приходит понимание того, что Чимина с алкоголем в руках больше в его доме не будет. По крайней мере, не в этой жизни и не в этом году.       Оперевшись на прикроватную тумбу, Тэхён встаёт на ноги и небольшими шагами направляется к ванной комнате, положив ладонь на лоб.       Зайдя в освещённую белым светом комнату, он подходит к матовой чёрной раковине, и упирается обеими руками о её рёбра, озадаченно глядя в своё отражение. И честно признаться, сказать, что он не испугался парня напротив — просто-напросто соврать. Ужасное опухшее лицо, синяки под глазами, больше напоминающие слоёный пирог, засохшая слюна на щеке, сощурившиеся глаза, как у новорождённого котёнка. От увиденного тут же назревает вопрос: это вообще женственная омега или какой-то уличный алкаш?.. Ну хотя бы глаза котёнка, думается Тэхёну, когда он касается кожи своего лица, охая и ахая.       Однако лицо после «удавшейся» пьянки пугает его не так сильно, как только что замеченная пижама, которую он уж точно не надевал. Тэхён себя прекрасно знает, особенно после выпитого, поэтому безоговорочно уверен в том, что самостоятельно переодеться просто-напросто не смог бы. Да и, если бы попытался, то наверняка просто упал на пол, не дай Бог, ударившись об что-нибудь.       Почему-то первый на ум приходит Чонгук. Почему именно он? Тэхён не знает, потому что не помнит абсолютно ничего, кроме входящего в квартиру Чимина со своей ужасной улыбкой и вином в руках.       Снова подняв на себя взгляд, Тэхён только приоткрывает рот, непонимающе хмурясь опухшему лицу напротив, потому что оно точно так же в замешательстве, ведь кто знает, может быть, и Чонгук притащил его на второй этаж, он переодел его, именно он лицезрел его полуголым.       Тэхёну становится ужасно неловко — щеки пунцовеют сами по себе, а на губах почему-то появляется будто бы довольная улыбка, что не может не пугать.

* * *

      Дверь, освещённого дневным светом, кафе открывается, после чего следует оповещающий трель колокольчика сверху, благодаря чему персонал теперь знает о том, что у них новый посетитель.       Отряхнув с плеч пальто лёгкий хлопок первого снега, Чонгук оглядывает многолюдный зал, гул которого был еле слышен из-за приятной мелодии из настенных колонок. Ближе к окну, практически в самом конце зала, сидит Чимин, повернувшись ко входу спиной.       Лёгко улыбаясь, Чонгук шагает к столику, параллельно расстёгивая рукой пуговицы бежевого пальто, а левой крепко держа кожаный кейс. Когда же он оказывается за спиной Чимина, то выдаёт еле слышное «привет», отчего тот заметно вздрагивает, оборачиваясь, на что Чонгук отвечает всё той же улыбкой.       Подойдя к стулу напротив Чимина, Чонгук первым делом ставит на сидение свой кейс, после чего снимает с себя пальто, и вешает его на вешалку рядом. Усевшись на своё место, он переставляет сумку с документами на рядом стоящий стул, и укладывает руки на поверхность стола, переплетая свои пальцы между собой. Чонгук внимательно смотрит на Чимина, что подобно нашкодившему коту опустил голову в кружку перед собой, где медленно размешивает наверняка давно остывший зелёный чай. — Как твоя нога? — банальный вопрос о самочувствие (Чонгук никогда не умел правильно начинать разговор). — Всё отлично, — кратко посмотрев на Чонгука, отвечает Чимин.       Чонгук вздыхает, оглядывая людей в кафе, случайно останавливаясь на какой-то, сидящей в телефоне, девушке. И почему-то именно благодаря ей, он думает, что будет неплохо спросить об отношениях связи с Чёнгха. — Чёнгха пытался с тобой связаться? — наверняка очередной глупый вопрос, думается Чонгуку, когда он от волнения закусывает щёку с внутренней стороны. — Не знаю. Юнги забрал мой телефон, сказав, что так будет лучше, — Чимин пожимает плечами, всё ещё не поднимая головы. — Ясно, — о-да, лучший ответ для поддержки. — Кхм, собственно говоря, зачем мы здесь встретились, — Чонгук бы хотел сказать это с вопросительной интонацией, но больше выходит, как утверждение.       Сглотнув, как показалось Чонгуку, более чем громко, он достаёт из кейса, приготовленную заранее, с большим количеством страниц жёлтую папку и укладывает её на стол, напротив Чимина, тут же открывая на нужной странице — на показаниях Юнги. — Оказывается, что при подаче показаний Юнги предоставил несколько фотографий с твоими побоями, — Чонгук перелистывает страницу на фото размером А4, где были красочные фиолетово-сине-жёлтые синяки и большие красные ушибы. — Также он отдал на экспертизу твою футболку, которая была почти полностью в крови. И признаться честно, я был удивлён его смекалкой, ведь не каждый догадался бы сделать что-то подобное. Хотя он сделал это, чтобы подтвердить свои слова и для того, чтобы защитить тебя.       Чонгук говорит всё уверенным, дикторским тоном, открывая страницу с фотографией белой футболки в крови находившейся в пакете с застёжкой, который в свою очередь был подписан каким-то неразборчивым почерком. Чонгук поднимает внимательный взгляд на Чимина, что сжавшись рассматривает каждую деталь фотографии с испуганным взгляд ребёнка. Однако Чон на этом не заканчивает, а перелистывает страницу на показания Чёнгха. — Кхм, — Чонгук прочищает горло, вспоминая то, как впервые отреагировал на показания Чёнгха, читая их в офисе, начиная беспокоиться за Чимина. — А вот Чёнгха… дал немного другие показания — мол, ты сам нарывался на каких-то ребят в переулках, из-за чего тебя избивали. А он, как заботливый бойфренд залечивал твои ушибы… Также он заявил о том, что накануне вы планировали помолвку, но в этом и был его промах, потому что без официального документа из ЗАГСа его слова не будут подтверждены.       Снова подняв взгляд на Чимина, что со слезами на глазах смотрел на папку, Чонгук пугается и оглядывается по сторонам, и как оказывается не зря: несколько людей оборачиваются на них, начиная перешёптываться, наверняка уже подумав не то. Отчего Чонгука передёргивает, потому что ему не нравится, когда всё воспринимают не так, как надо.       Слёзы аккуратными дорожками скатываются с зарумянившихся щёк Чимина, когда Чонгук быстро перехватывает его руку в свою, крепко сжимая, хотя донести до него, что всё будет хорошо, что они справятся с этим судом, что Чёнгха исчезнет из жизни Чимина навсегда. — …Мне страшно… — Чимин выдыхает эти слова с небывалой усталостью, и Чонгук прекрасно всё понимает, потому что и сам чутка слишком устал.

* * *

<5:55 pm.>

      Сидя за кухонным столом, поставив согнутую в колене ногу на край стула, положив на неё локоть, Тэхён неторопясь размешивает, залитые молоком хлопья (и он плевать хотел на то, что едят их исключительно на завтрак). Прикусив с внутренней стороны щёку, он внимательно наблюдает за стрелками на часах, совершенно не обращая внимание на стоящего к нему спиной Сокджина, что очень энергично что-то шинковал, отчего стук ножа о деревянную доску раздавался по всей комнате.       Не переставая следить за часами, Тэхён укладывает в рот хлопья и рукавом пижамы вытирает с подбородка молоко. Он сам не понимает зачем следит за стрелками, зачем ждёт Чонгука и почему ест именно хлопья, когда вот-вот Сокджин приготовит вкусный пуктяй с говядиной . — Мне нужно в магазин сходить, — предупреждает Сокджин, оборачиваясь к Тэхёну, что только кивает, не отводя взгляда от часов, что продолжают считать секунды. — Посидишь дома двадцать минут? — снова кивок, на что старший только вздыхает, но больше ничего не говорит и уходит в коридор.       Входная дверь достаточно громко захлопывается, и Тэхён тут же вздрагивает, выпуская ложку из рук, отчего та падает в миску, и молоко разбрызгивается по столу, на что он обращает внимание. — Вот же ж, — ругается себе под нос Тэхён и встаёт из-за стола.       Оглядевшись по сторонам на наличие тряпки, он всё-таки ничего не находит. Однако на глаза бросается, стоящий на кухонной тумбе, за микроволновкой, бокс с салфетками, которыми Тэхён через несколько секунд уже вытирал злосчастное молоко, выкидывая вымокшую бумагу в раковину. Прекрасно понимая, что Сокджин по возвращению будет ругаться, потому что совсем недавно убирался, но Тэхён особо не заостряет на этом внимание, замечая кипятящийся на газовой плите пуктяй.       Ехидная улыбка проявляется на его лице, а пальцы за спиной сплетаются между собой как бы говоря: «я ничего не буду делать, я просто посмотрю…» И, нет, ничего подобного, Тэхён не будет просто смотреть, ведь еда в исполнение Сокджина слишком вкусная, чтобы просто ею любоваться.       Зачем-то оглянувшись по сторонам, Тэхён подходит к кастрюле ближе и открывает её тяжелую керамическую крышку, убирая в сторону, вдыхая аппетитный аромат супа с пробивающимися нотками говядины и специй. Взяв рядом лежащую ложку, Тэхён зачёрпывает немного бульона и дует на дымящийся бульон, выпивая его, после начиная чуть ли не мурчать, потому что суп безусловно вкусный.       Неожиданно в гостиной раздаётся домашний телефон, трель которого Тэхён, наверное, узнает из тысячи, не дай Бог, миллиона. Снова дернув плечами, он быстро накрывает кастрюлю крышкой, убирает ложку на место и несётся в зал, дабы скорее ответить. «А вдруг что-то важное?» — с этими словами Тэхён подбегает к телефону, беря трубку. — Добрый вечер, господин Чон, это я — Чхве Доджун. Я звоню Вам по поводу вашего брата. У нас возникла некоторая проблема из-за того, что Вы попросили не указывать настоящей причины смерти, но мы, к сожалению, не может так сделать — это противоречит закону. Нам придётся указать настоящую причину. Надеюсь, вы не злитесь на нас? — голос какого-то мужчины замолкает, ожидая ответа, но Тэхён молчит… Молчит и пытается переварить только что выданную ему информацию. — …Алло? — кажется, мужчина в таком же замешательстве, что и Тэхён.

Неужели Хосок умер не из-за авиакатастрофы? Неужели на него напали, или чего хуже — он сам покончил собой? Неужели Чонгук врёт?.. Неужели вся эта забота и есть ложь?

      Внутри всё смешивается. Всё становится ещё более непонятным и запутанным. Тэхён теряется в собственных чувствах, ощущая, как земля медленно уходит из-под ног, а пульс уменьшается в разы, пока вовсе становится не слышным. Тэхёну больно, больно настолько, что на сердце вот-вот готово появиться клеймо «потраченная жизнь», а мечты на счастливое будущие стираются из мыслей навсегда, настолько навсегда, чтобы он даже в ближайшей будущей жизни мучился в одиночестве…       Словно кукла, Тэхён садиться на корточки, опустошенно смотря перед собой, будто ничего в этом мире нет, кроме только что выявившейся правды. Слезы сами накатываются, щёки румянятся до жгучей боли, а конечности начинают трястись, будто от страха, будто вот-вот он умрёт. — Господин Чон?.. — на той линии снова слышится чей-то голос.       Трубка телефона падает рядом, отчего мужчина на той линии наверняка нахмурился, но Тэхёну сейчас наплевать, потому что он оказывается многого не знал и слепо верил словам Чонгука, верил в его заботу, верил в поддержку друзей. А в итоге… он остался тем, кто не знал о смерти собственного мужа, собственного горячо любимого мужа, который каждое утро дарил поцелуи, приносил кофе в постель, который словно безумец каждую секунду повторял «я люблю тебя», крепко держал руку в постели, который был слишком прекрасен для всего мира в целом…       Слёзы. Тэхён чувствует обжигающие кожу слёзы и больше ничего. Внутри снова расширилась практически залечившаяся дыра, которая могла остаться всего лишь жалким шрамом, но не в этой жизни, не с Тэхёном уж точно. Он просто обречён на мучительную боль… Навсегда до конца своих дней, пока его, лежащий в гробу, труп не обложат белыми астрами и не накроют крышкой, пока его не закопают в сырой земле, пока скелет его не станет пылью. — Чонгук, Тэхёна нигде нет! Я уже обыскал весь дом! — Сокджин с ужасом в голосе выкрикивает каждое слово в трубке, где по ту линию сидит ничуть не меньше встревоженный Чонгук…