***
По возвращении на базу Баки поймал Наташу и зашептал: — Я тебя умоляю, отвлеки его, займи чем угодно на пару часов. Он же мне весь мозг чайной ложкой выест. Вдова вскинула брови. — Ну раз уж ты так просишь… Будешь должен, — и окликнула Стива: — Роджерс, у Марии сегодня появились данные по поводу слитого прессе видео. Похоже, она нашла крысу. Хочешь пойти со мной? Стив замешкался, явно разрываясь между двумя желаниями: утащить Баки в охапке и узнать новости. — Иди, юный детектив, а то спать спокойно не будешь. А я пока доеду до дома, приму ванну, закажу ужин. Стив вздохнул — Но только сразу домой! — Да, мамочка, обещаю не играть с плохими мальчиками по дороге, — Баки легко поцеловал его в щеку и почти побежал в сторону выхода на парковку. У него созрел в голове план. Сев в машину, быстро написал Наташе сообщение: «Как только он выедет домой, сразу напиши мне». Через секунду пришел ответ: «Дважды должен». Нарушая все правила движения, Баки домчался домой за полчаса, быстро ополоснулся в душе и позвонил Челси, одной из чудо-крошек.***
Стив попросил Наташу подвезти его до дома, сомневаясь, что сам доедет без аварий: его все еще трясло. Невозможно выразить словами ужас, который он испытал, будто в замедленной съемке наблюдая, как Баки кидается наперерез снаряду, закрывая его своим телом. Только усилием воли Стив не устроил ему разнос при всех. Открыв дверь, Стив замер на пороге. Квартира была погружена во тьму; лишь из-под двери гостиной пробивалась тусклая полоска света и доносилась тихая музыка его юности. Ну конечно. Небось, этот засранец решил устроить романтический ужин при свечах, надеясь, что это убережет его от гневной проповеди. Стив мстительно хмыкнул и прошел прямиком в ванную: пусть помучается в ожидании. Стоя под струями воды, Стив мысленно проигрывал в голове все возможные пути развития предстоящего диалога. Наконец, тщательно вытершись и натянув домашние легкие штаны, он прошел в гостиную. Комнату тепло освещала старинная лампа и никакого накрытого стола не наблюдалось. — Хэй, мелкий, — раздалось со стороны окна. Стив резко повернулся и замер. Казалось, время повернуло вспять, и он перенесся в прошлое. Обнаженный Баки сидел на подоконнике, поджав ногу, на левое плечо наброшен китель, на голове — фуражка, лихо сдвинутая набок, как на его любимом фото из журнала, как в сорок третьем, до… всего. — Мне так позировать или встать по-другому? — Баки улыбнулся, слегка прищурившись, и Стива поволокло к нему как магнитом, точно так же, как и много лет назад. Тогда они обошлись лишь жаркой дрочкой и поцелуями, но сейчас он сделает все, что в тот раз хотел, но так и не решился. — Что же ты творишь со мной?! Это грязный прием, я совершенно не могу на тебя ругаться, сержант. — Не надо, родной. Я и сам все знаю, но никогда не поступлю иначе. А теперь — люби меня, я соскучился. Стив обхватил ладонями его лицо, заглядывая в любимые глаза, на дне которых уже плясали чертенята, и начал покрывать легкими поцелуями скулы, брови, нежно прикусывать линию челюсти. Зарылся пальцами в волосы, смахивая фуражку, и изумленно отстранился, не ощутив привычных длинных прядей. Баки прикусил нижнюю губу. — Тебе нравится? Стрижка в точности копировала ту, что он носил в сороковых. — Ты нравишься мне любым, но это — приятный сюрприз. Отбросив фуражку в сторону и сорвав китель, Стив набросился на Баки с яростными поцелуями, сильно, жадно оглаживая его спину, плечи. Баки чуть отодвинул его, спустил с подоконника ногу и широко развел колени, теснее прижимая Стива к себе, потираясь крепко стоящим членом о его пах. Стив оторвался от губ и проложил дорожку поцелуев к груди, сжал соски, вырывая из Баки хриплый стон, облизал их по очереди. Его слегка потряхивало, он хотел целовать Баки сразу везде, ощутить всем телом, чтобы убедиться: вот он, рядом, живой, укрыть собой от всего мира. Он выпрямился и потянул Баки за собой к дивану, развернул его спиной к себе и слегка подтолкнул, Баки понимающе хмыкнул, встал на колени на диванных подушках, грудью ложась на мягкую спинку. — Смазка на столе. — Позже. Стив опустился на пол, подтянул поближе к себе округлую задницу и, разведя руками половинки, обвел языком сжатый, розовый вход. — Ох, блядь, чтоб меня… — Баки перетряхнуло, как от удара током. — Тебе что-то не нравится? — Только попробуй остановиться! Стив длинными, тягучими движениями принялся разлизывать пульсирующий, понемногу расслабляющийся анус, иногда толкаясь кончиком языка внутрь. Баки тихо постанывал, почти скулил, требовательно подаваясь назад. — Малыш, черт, пожалуйста, хочу почувствовать тебя в себе. Стив дотянулся до смазки и, выдавив немного на пальцы, мягко ввел один, легко задвигал им внутри, не прекращая ласкать языком. Баки сходил с ума, ткань обивки трещала под руками, бедра дрожали, по пояснице стекали капельки пота. Стив добавил второй палец и, едва нажимая, обвел бугорок простаты. Баки взвыл. — Блядь, да! Еще! Доведя его до абсолютно невменяемого состояния, когда Баки мог уже только шептать что-то нечленораздельное, Стив поднялся и сбросил штаны, пинком отправив их в угол. Его собственный член подрагивал от возбуждения, хотелось вломиться сразу на всю длину, и Стив щедро плеснул смазки на приоткрытый вход, густо обмазал член, развел ладонями ягодицы и плавно, но сильно толкнулся, проникая одним долгим, медленным движением сразу до конца, почти прижался пахом к заднице Баки и замер, пережимая свой член у основания, чтоб не кончить от одного только ощущения туго обхвативших его горячих гладких стенок. Баки резко выдохнул и расслабленно растекся по спинке дивана. Немного восстановив самообладание, Стив начал двигаться частыми, неглубокими толчками, оглаживая поясницу, нагибаясь, чтобы поцеловать спину Баки. Тот сладко выдыхал, слегка подаваясь навстречу, но долго такого темпа не выдержал. Привстал, опираясь на вытянутые руки, еще сильнее прогнулся и повернул голову назад. Задорно подмигнул Стиву и сказал: — Эй, мелкий. У тебя вроде больше нет астмы, и сил поприбавилось. Хватит нежничать. Сделай со мной то, что не мог тогда. Стив зарычал, натянул Баки на себя до упора и задвигался глубокими, сильными толчками, выходя почти полностью и снова вбиваясь по самые яйца и все наращивая темп. Баки громко, коротко вскрикивал и вовсю подмахивал, быстро дроча себе. — Милый, я близко, — простонал Стив, еле сдерживаясь. — В меня, — приказал Баки и, сделав еще пару движений рукой, закричал, выплескиваясь. Стив кончил так интенсивно, что на пару мгновений отключился, и пришел в себя, распластавшись на спине у Баки. Тот и сам еле держался, снова навалившись на спинку дивана, уткнувшись лицом в сгиб локтя и шумно дыша. Стив аккуратно выскользнул, проследил за вытекающей из припухшего входа струйкой спермы и широко провел языком по бедру, слизывая ее. Баки слабо дернулся. — Хватит, я умру сейчас от сенсорной перегрузки. Стив уткнулся ему во влажный затылок, собирая капельки пота с коротких колючих волосков, и тихо проговорил: — Люблю тебя. — Я это сейчас прочувствовал буквально всем собой. Боже-е-е, у меня ноги дрожат, я не дойду до душа. — Могу отнести тебя на руках. — Ну уж нет, я тебе не доверю свое драгоценное тело, ты сам еле на ногах стоишь, герой-любовник. Баки выбрался из-под Стива, прижался губами к виску и, шепнув «Люблю тебя тоже, родной», потащился в ванную, по дороге громко стеная и жалуясь на «ненасытных берсерков, грубо воспользовавшихся его беспомощностью».***
Позже, расставляя на столе доставленные из ресторана блюда, Стив все никак не мог насмотреться на Баки. Довольный, улыбающийся, флиртующий и постоянно щиплющий и прихватывающий его за разные части тела, он словно снова стал тем самым бруклинским сердцеедом, которого Стив отчаянно ревновал ко всему живому, хоть и тщательно это скрывал. Забрав у Баки из рук последнюю тарелку и поставив ее на стол, Стив прижался к нему всем телом и крепко обнял. — Бак, я прошу тебя, никогда так больше не рискуй. Ты не спасешь меня, прикрыв собой, если ты… я тоже не буду жить. Больше не смогу без тебя, никогда. — Ладно, хватит разводить сопли. Обещаю себя беречь. Придется нам с тобой потренироваться сбивать друг друга с ног без нанесения тяжких травм. — Готов хоть сейчас. Идем в спальню. — Имей совесть, даже Baba Yaga кормила богатырей, перед тем как сожрать. — Кто? Что это еще за извращения. — О-о-о, малыш, сейчас я расскажу тебе сказку.***
Проснувшись утром, Баки обнаружил на подушке Стива два рисунка. Один был старый, истрепанный по краям, подписанный: «Мой Баки. 1943 год». Именно его воссоздали на фотосессии чудо-крошки. На втором еще до конца не просохла краска, он был почти идентичен первому, но неуловимые штрихи давали понять разницу между беззаботным молодым парнем и прошедшим много испытаний, но вернувшимся домой влюбленным мужчиной. Подпись была тоже немного другая: «Мой Баки. До самого конца и после него».