Ганнибал и Уилл. Русская версия.

Уилл резко дал по тормозам, паркуя машину около районной поликлиники, и едва сдерживая волнение, почти бегом побежал внутрь. Его роман с доктором Лектером, с которым он переспал по дикой пьяни, ещё был в подвешенном состоянии из-за неожиданной командировки, куда его отправили на следующий день после их второй совместной ночи. Всё это время они созванивались, тихонечко шепча друг другу нежные слова, но ошалевшему от любви Уиллу этого было катастрофически мало. Как одинокий оперативник и просто жадный до потрахушек потаскун, Уилл всегда любил командировки, но в этот раз он едва дождался её окончания. Такие поездки, пафосно называемые «обмен опытом», существовали всегда, и по сути являлись обычным зарабатыванием денег. Уилл не был отморозком, и уродов, насильников, реальных ублюдков они закрывали, но всегда существовали мелкие нарики, цыгане, нелегальные торгаши, которые их кормили и позволяли безбедно жить. Но время от времени их всё равно надо было прорежать, и для этого они отправлялись в соседние области. Там местные менты потихоньку сливали им зажравшихся «клиентов», заранее обсуждая кого закрыть, а кого вытрясти на бабки, и такими вылазками были довольны все. Начальство аплодировало раскрываемости, кто-то получал повышение, а скромные оперативники набивали карманы, зарабатывая на шлюх и на новые тачки. Уилл проторчал в Ростове-на-Дону неделю и за это время успел осознать, что он не просто запал на Ганнибала Лектера, а влюбился в него до потери сознания. Его трясло от эмоций с утра до вечера, а сам сексуальный доктор из поликлиники, стоял перед его глазами, скромно порхая пушистыми ресничками. Стоило ему закрыть глаза, как перед ним возникали образы обнажённого Ганнибала, и Уилл просто не мог от них избавиться. Он вспоминал его нежную бархатистую кожу, по которой стекали капельки пота, его широкую спину и всё его мощное тело, покорно прогнувшееся перед ним и просящее его член, стоны и всхлипы развратного доктора, и чувствовал, что у него начинает кружиться голова от желания поскорее вернуться ко всему этому. Но Уилл не был ценителем мужской красоты, и это был не только секс. Что, блядский оперативник тел что ли красивых не видал? Это было что-то большее, чем просто желание. Душевное томление по тому, кто так хорошо его понял, кто поддержал и выписал справку о профпригодности ещё до всего этого приключения, к тому, кто вкусно накормил, что для русского парня пиздец как важно, и к тому, кто так на него смотрел. Да, его член поднимался, когда он думал о горячей плотности шикарной задницы доктора Лектера, но это не шло ни в какое сравнение с тем, что творилось с его сердцем, когда он вспоминал его лицо, счастливо прижимающееся к букету красных роз. Уилла немного не поняли коллеги, которые удивлялись его странному поведению. Это ведь была командировка, и протекала она в стандартном режиме. Днём они нагибали цыган и коммерсов, а вечером — шлюх в сауне, и когда к нему на колени уселась очаровательная Машенька из Нерехты, готовая усердно отработать то, что у неё нет регистрации, Уилл понял, что он не может этого сделать. Нет, он не стал гомиком, другие мужики его тоже не привлекали, но он впервые в жизни осознал, что такое любовь к другому человеку, и неважно, какого он был пола. Отпихнув от себя хорошенькую проститутку, Уилл быстро оделся и покинул сауну, полночи бродя по чужому городу и вспоминая своего любимого доктора. Так было всю неделю, и потерянный от силы новых чувств оперативник, спасался мастурбацией в душе. Как только они вернулись в город, он дозвонился в поликлинику, узнав, что доктор Лектер работает сегодня до семи, забрал машину со стоянки, пробежался по ларькам и рванул к своей любви. Уилл влетел в обшарпанную дверь, пробежал мимо регистратуры, быстро глянув на часы, радуясь, что успел, но как только он попытался проскользнуть в коридор, на его пути возникло непреодолимое препятствие в виде толстой старухи в застиранном халате. Это было так неожиданно, что он чуть не грохнулся на мокром полу.  — Стоять! Куда прёшь? — заорала бабулька, резко выставляя вперёд швабру с грязной тряпкой. — Вход только в бахилах.  — Чё? — буркнул Уилл, продолжая ломиться к своему возлюбленному. — Уйди с дороги, мать, я не на приём.  — Тамбовская волчица тебе мать, — грозно ответила уборщица, толкая Уилла грудью шестого размера и без стеснения шваркая его тряпкой по чистым ботинкам. — Читать что ли не умеешь? Чёрным по белому написано, вход только в бахилах. Шляются тут всякие, а я за ними должна грязь убирать. Поняв, что по-хорошему не получится, оперативник сделал шаг назад, достал из внутреннего кармана удостоверение и ткнул его бабульке прямо в лицо.  — Уголовный розыск, — сурово прошипел Уилл, сужая глаза и внимательно осматривая резко притихшую уборщицу. — Вопрос жизни и смерти. Вы что, препятствуете следствию? Может проедем ко мне в отдел?  — Ой, простите, товарищ майор, — запричитала старушенция, вжимаясь в стену и прибавляя Уиллу аж целых два звания. — Бес попутал. Прошу вас, бегите куда надо. Ежели не на приём, то можно и без бахил.  — Так-то, — хмыкнул наглый мент, ещё раз уничтожающе взглянув на уборщицу и бросаясь вперёд, тихо зашептал. — Ещё я в голубых бахилах как идиот перед Ганнибалом не красовался. Он побежал по полупустому коридору, ища знакомый кабинет, и когда уже почти добрался до любимого, обстоятельства снова были против него. Над дверью горела лампочка с ярко-красными буквами: «Не входить, идёт приём», а у самого входа сидел странный мужик, ожидающий своей очереди. Уилл опустился на стул, закинув ногу на ногу, и с интересом посмотрел на пациента доктора Лектера. Это был лохматый дядечка неопределённого возраста, одетый в растянутые треники с коленками, разноцветные носки и рубчатый свитер времен Советского Союза. Он очень тщательно и сосредоточенно ковырялся в носу, причём так глубоко, что на секунду Уилла пробрал приступ тошноты. Вытащив что-то из ноздри, применив весь свой оперативный опыт, Грэм понял, что это козявка, мужичок начал её внимательно рассматривать, перекатывая в пальцах, после чего, мило улыбнувшись, кивнул головой и с наслаждением её съел. Подняв счастливые глаза на оперативника, который слегка ошарашено на всё это смотрел, он забурился в другую ноздрю, вытащив из неё то же, что и из первой, и радостно протянул козявку Уиллу.  — Будешь?  — Тебе въебать что ли? — хмыкнул Грэм, быстро оглядываясь в поисках камер наблюдения. — Я ведь запросто. Псих немного дёрнулся, опасливо съёживаясь, и медленно поднял левую руку, показывая улыбающемуся оперативнику средний палец. Уилл резко вскочил на ноги, пытаясь сообразить, что делать. Он имел дело с наркоманами, ублюдками и алкашами, но психопатов и шизофреников всегда сторонился, искренне их презирая. Одного вон недавно вообще в решето измолотил, что и стало причиной его знакомства с Ганнибалом. Дебил в трениках показательно съел и вторую козявку, от которой отказался Уилл, и, достав из кармана древний телефон, начал делать вид, что фотографирует своего предполагаемого обидчика.  — Слышь, юродивый, — тихо прошипел Уилл, на полном серьёзе размышляя, не начнёт ли псих орать, если тихонечко прописать ему по почкам, — давай так. Ты меня не трогаешь, я тебя не трогаю. Сидим тихо и мирно и ждём своей очереди. Договорились, чупакабра?  — Пошёл в жопу, — с улыбкой ответил придурок, снова залезая пальцем в нос. — Сам ты чупакабра. Уилл несколько раз моргнул, безуспешно пытаясь успокоиться, но, к счастью для этого бедолаги, дверь в кабинет Ганнибала распахнулась, и оттуда выплыла женщина, что-то тихо бурчащая себе под нос. Оперативник бросился вперёд, пытаясь опередить психа-козявкоеда, но он плохо знал, что такое очередь в поликлинике, а тот, судя по всему, имел в этом огромный опыт. Мужчина мгновенно оказался у дверей, вцепившись в ручку, и отпихнув подбегающего Уилла в плечо, он запрыгнул внутрь и громко захлопнул за собой дверь. Несколько секунд потоптавшись на месте, оперативник решил, что с него хватит всей этой клоунады, и без стука зашёл в кабинет, где сразу же увидел Ганнибала, сидящего за столом и заполняющего какую-то карточку. Его влюблённое сердце остановилось на пару минут, он почти забыл, как дышать, и чуть не упал в обморок от нехватки кислорода. Даже на фоне голубых крашеных стен и облезлого линолеума, доктор Лектер выглядел, как сказочный принц, и Уилл жадно пожирал глазами весь его облик. Тонкие длинные пальцы, крепко держащие ручку, непослушная чёлка, упавшая на усталое лицо, мягкие и пухлые губы, замершие в полуулыбке, и потрясающий парфюм, запомнившийся ему ещё с прошлого раза. Ганнибал недовольно поднял голову, намереваясь прогнать настырного нахала из своего кабинета, но увидев Уилла, так счастливо улыбнулся, что Грэму показалось, что кругом стало светлее. Уилл бросился к Ганнибалу, мысленно вешаясь ему на шею, но любитель козявок сидел рядом со столом доктора, и он лишь плюхнулся на кушетку, прямо напротив надоедливой чупакабры. Ганнибал повернул голову, и они встретились глазами, говоря ими больше, чем могли бы сказать словами.  — Уилл Грэм, — многообещающе улыбнулся Ганнибал, вежливо приподнимая брови и поправляя галстук. — Вы ко мне по делу?  — По очень срочному, — поспешно кивнул Уилл, почему-то вспоминая, как голодно сосал его член этот развратный докторишка, и сразу же возбуждаясь от этих мыслей. — Вы работайте, работайте, я подожду.  — Договорились, — махнул ресничками Ганнибал и перевёл взгляд на своего пациента. — Ну, Виктор Семёнович, как Вы себя чувствуете? Делаете упражнения, как я вас учил? Псих загнанно вжался в стул и испуганно посмотрел на Уилла, который сверлил его злым взглядом.  — Доктор Лектер, — заблеял Виктор Семёнович, поднимая руку и пытаясь снова начать ковыряться в носу. — Я не хочу говорить при нём. Он хотел побить меня в коридоре.  — Да? — строго спросил Ганнибал, перехватывая руку пациента и бросая суровый взгляд на оперативника. — И за что? Вы его спровоцировали? И что мы говорили о вредных привычках?  — Что надо о них помнить и бороться с ними? — неуверенно спросил Виктор Семёнович, хлопая глазами.  — Это основа нашей с Вами работы, — по-доброму улыбнулся доктор Лектер, полностью поворачиваясь к пациенту. — Половина всех действий, что мы делаем в течение дня, отработаны нашим мозгом и телом до автоматизма. Встаём, жуём, протягиваем руку, чтобы открыть дверь, - всё это мы делаем, не задумываясь, и если Вы не станете следить за своими вредными привычками, то очень скоро начнёте делать это везде, даже этого не осознавая. Почему я называю эти привычки вредными? Вы помните?  — Потому что не всем приятно на это смотреть?  — Да. И что будет дальше, если Вы продолжите это делать? Что будет, если Вы перестанете понимать, что грубите, злите окружающих, делаете личные дела, опять вот в нос к себе лезете? Чем это кончится для Вас?  — Меня начнут бить? — испуганно спросил Виктор Семёнович.  — Верно, — печально кивнул Ганнибал, мягко похлопав его по плечу и возвращаясь к бумагам. — Очень сильно и довольно часто. Я бы этого не хотел. Пациент крепко сжал руки в кулаки, быстро моргая, и Уиллу стало его жалко. Мужчина был рабом плохих привычек, едва это осознавая, а он чуть не поколотил заведомо слабого и больного человека. Ганнибал что-то быстро дописал, поставил несколько печатей и протянул бумагу дрожащему от страха Виктору Семёновичу.  — Вот рецепт для лекарств на эту неделю, — сказал доктор Лектер, начиная опять рыться в карточках. — Всё как всегда. Идите и поставьте ещё печать в регистратуре и жду Вас в следующую пятницу. И постоянно следите за собой. Дядечка замялся на стуле, видимо желая настучать Ганнибалу на своего обидчика и его угрозы, и поняв, что приём закончен, Уилл вскочил на ноги, схватил его за шкирку, и без нежностей выпихнул за дверь. Быстро провернув ключ в замке, оперативник развернулся к любимому и полетел к нему, с разбегу бросаясь на шею и впиваясь в губы. Он едва успел почувствовать тепло любимого человека, как доктор так резко оттолкнул его от себя, что он отлетел чуть ли не на метр. Уилл обиженно открыл рот, но Ганнибал нахмурился ещё больше, чем когда говорил с психопатом.  — Окно, Уилл, — быстро сказал доктор Лектер, выразительно вытаращивая глаза. — Посмотри, у меня даже ничего на нём нет. Оперативник, который только сейчас это заметил, сразу же понимающе кивнул, и увидев шторку в углу, опять подбежал к любимому и потащил его туда.  — Ганнибал, — жалобно застонал Уилл, заталкивая туда свою лапочку и снова жадно целуя в губы. — Я так скучал по тебе.  — И я скучал, Уилл, очень скучал, — выдохнул Ганнибал, сжимая его хруста костей. — Я всё ещё не верю, что ты здесь. Они вгрызлись друг в друга, то ли целуясь, то ли кусаясь, и Уилл был на краю безумия, хватая Ганнибала за волосы на затылке и пытаясь прижать к себе сильнее, чем это было возможно. Он не был с ним нежен, как был бы нежен с женщиной, и просто не знал, как насытить свою страсть. Почти себя не контролируя, Уилл задрал его белоснежный халат и начал рвать его ремень, пытаясь справиться с застёжкой. Ганнибал оторвался от его губ, перехватил его беспокойную руку и без усилий отпихнул от себя оперативника, который уже не соображал, что делает.  — Уилл, родной, не здесь, — забормотал Лектер, упираясь ладонями в грудь любимого, который лез к нему как одержимый. — Уилл, тихо, успокойся.  — Блять, да что с тобой? — начал закипать Грэм, ничего не понимая. — То ты ложишься под меня, то плачешь, что одинок, а когда я приехал, только и делаешь, что отталкиваешь меня.  — Уилл, нет, ты не так всё понял, — испуганно вздрогнул Ганнибал, обнимая и крепко прижимая его к себе. — Я работаю до семи, и через пять минут сюда придёт уборщица, и даже если мы ей не откроем, у неё есть свои ключи. Не сердись, Уилл, я никогда бы не оттолкнул тебя, просто я живу с этим пятнадцать лет и научился быть осторожным. Поехали ко мне. Пожалуйста. Там мы будем только вдвоём. Уилл тряхнул головой, начиная понимать, что ему говорит доктор, и отшагнув назад, начал поспешно поправлять на себе одежду и приглаживать взлохмаченные волосы. Ганнибал тоже быстро привёл себя в порядок, подошёл к двери и повернул в ней ключ.  — Иди на улицу и жди меня там, — ласково сказал Лектер, стараясь передать взглядом все свои чувства. — Я выйду через десять-пятнадцать минут. Не уезжай без меня.  — Куда я от тебя денусь, — обречённо прошептал Уилл, проходя мимо любимого и незаметно щипая его за задницу. — Поторопись. Оперативник прошёл по коридору, где уже начали выключать свет, проскочил мимо уборщицы, которая что-то оттирала в углу, и забрался в свою машину, где начал понимать, о чём говорил ему его любимый доктор. Осторожность. Вечное напряжение. Боязнь быть раскрытым. Невозможность обнять любимого тогда, когда этого хочется. Вот какова цена такой любви в России, и он знал, на что шёл, когда решил вернуться к тому, кто забрал его покой. Ганнибал появился на улице через пятнадцать минут. Нелепый, в убогом пальто и со старым портфелем подмышкой. Ушлёпская одежда и загнанный взгляд — идеальный костюм доктора Лектера, призванный сделать его незаметным и невидимым. На секунду Уилл подумал, что если бы они жили в другой стране, его Ганнибал был бы блестящим доктором, от которого сходили бы с ума и мужчины, и женщины. Его возлюбленный поплёлся к своей убитой машине, и Уилл ему требовательно посигналил. Немного помявшись, Ганнибал развернулся, подошёл и несмело приземлился в его иномарку.  — Моя машина…  — Оставь её здесь, — перебил его Уилл, заводя двигатель.  — Хорошо. Доберусь завтра на автобусе. Не страшно. Поехали ко мне. Хочу тебя покормить.  — На каком ещё автобусе? — усмехнулся оперативник, выруливая на дорогу. — Я ещё в командировке и завтра сам отвезу тебя на работу.  — Ты останешься у меня ночевать? — с затаённой радостью спросил Ганнибал, поворачиваясь к любимому. — Проведёшь всю ночь со мной?  — В смысле? — не понял Уилл, начиная сердиться на глупость, которую услышал. — Что тебя так удивляет? Разве мы теперь не вместе и не будем проводить все ночи рядом? Ганнибал схватил свой портфель, крепко прижимая его к груди, и резко отпрянул к дверце машины, испуганно смотря на оперативника.  — Уилл, — глухо простонал Лектер, выглядя по-настоящему жалким. — Ты говоришь такие слова, которые причинят мне нестерпимую боль, когда ты от них откажешься. Не надо, прошу тебя, это меня убьёт.  — Что? — рассерженно зарычал Грэм, чувствуя, как у него застилает глаза от злости. — Что за хуйню ты несёшь? Я никогда не обижу тебя. С чего ты решил, что я тебя брошу? Я с ума по тебе схожу. Разве этого не видно? Ты что, гинеколог, а не психиатр, раз не замечаешь самое очевидное?  — Мы же в России живём, — печально сказал Ганнибал, отворачиваясь от любимого, — и то, что ты говоришь, здесь просто нереально. Нас обязательно что-то разлучит. Быт, соседи, возможный позор, я знаю, я через это прошёл. Такая жизнь не может быть счастливой, и однажды ты просто от этого устанешь. Я не переживу, понимаешь, не переживу, если поверю и потом опять останусь один. Давай просто не будем говорить о будущем. Даже о завтрашнем дне.  — Ясно, — медленно кивнул Уилл, резко сворачивая с дороги и заезжая в какой-то тёмный двор. — Значит ты мне не веришь. Понятно.  — Уилл…  — Что "Уилл"? — грубо сказал оперативник, осматриваясь и отстёгивая ремень безопасности. — Хуеву кучу лет уже Уилл. Значит, считаешь меня проходящим вариантом, который повёлся на твою упругую задницу, и тут же съебётся, как только станет «всё сложно»? Придётся доказать тебе обратное.  — Не надо, Уилл, поехали домой…  — Помолчи немного… Уилл навалился на Ганнибала, дёргая рычажок сиденья и роняя его в горизонтальное положение. Ему снова пришлось немного побороться, вырывая винтажный портфель из рук обалдевшего доктора, и он резво забрался на его бёдра и набросился с поцелуем. Ганнибал пытался его столкнуть, стараясь что-то сказать, но Грэм уже перестал понимать, какую подлость он делает. Его трясло от злости, которую он яростно вываливал на любимого, и лишь где-то на краю сознания он понимал, что Ганнибал был прав. Он грыз его губы, хватал за волосы, пытался стянуть с него брюки, стараясь показать, как сильно он его хочет, и не понимал, почему глупый доктор от него отбивается. В его усталом мозгу проскакивали совсем уродливые мысли, и только какой-то неясный страх помог ему не сказать всего этого вслух. Что это не он, а именно блядский доктор тут педик, жадный до чужого члена, что Уилл-то был нормальный, и нехер тут выгибаться и строить из себя жертву. Мог бы быть благодарен за то, что он готов трахать его, а не нагонять сериальную драму о разбитом сердце. Эти мысли были такие мерзкие и грязные, что Уилл начинал уже сердиться и на себя, действуя агрессивнее, и лишь внезапная пощёчина, которую ему влепил Ганнибал со всего размаху, помогла ему очухаться. От удара он почти отлетел обратно на своё сиденье, и только тогда понял, что он чуть не натворил. Уилл потёр ладонью ушибленную щёку и посмотрел на любимого, который торопливо вытирал губы от чужих слюней и устанавливал кресло в сидячее положение. Грэм сейчас ненавидел себя, ненавидел Ганнибала, но никак не мог понять, откуда всё это взялось. Как будто он злился на то, что он влюбился в парня, и тот был в этом виноват. Виноват в том, что он мужчина, что они живут в этой стране, и что ничего с этим поделать уже было нельзя. Это был момент принятия отношений, который давался Уиллу очень тяжело. Он думал об этом и раньше, до того как приехал к Ганнибалу в прошлый раз, но лишь сегодня, столкнувшись с реальностью и невозможностью обнять любимого даже в закрытом кабинете, он понял, что имел в виду Лектер, когда попросил его не разбрасываться словами. Его злость прошла, и остались лишь стыд и боль за дорогого человека.  — Ганнибал, — тихо прошептал Уилл, смотря на резко погрустневшего доктора. — Любимый, прости, я не понимаю, что со мной. Прости, я просто не знаю, что с этим всем делать. Я…  — Ничего, — быстро заморгал Лектер, выдавливая из себя вымученную улыбку. — Уилл, мы оба просто переволновались, и я наговорил лишнего, а ты лишнего наделал. Давай не будем об этом сейчас. Поехали домой, меня Миша ждёт, я сам сегодня ещё не обедал, да и ты весь с дороги уставший и голодный. Я ждал тебя каждый день, не зная, приедешь ли ты, но всегда готовил для тебя что-нибудь вкусненькое.  — Правда? — быстро спросил Уилл, усаживаясь удобнее и заводя машину. Он понял, что Ганнибал запрещает ему сейчас извиняться и выяснять отношения, поэтому решил теперь всегда к нему прислушиваться. — А что ты мне приготовил?  — Голубцы. Ты любишь голубцы?  — Обожаю.  — Но это потом. Сначала обязательно надо поесть что-то жидкое. У меня есть вчерашняя солянка. Если ты не захочешь вчерашнюю, я могу сварить тебе куриный бульон. Уилл рассмеялся, уверяя Ганнибала, что хочет именно солянку, и, болтая о всякой ерунде, они добрались до дома, и, совсем не скрываясь, поднялись к нему в квартиру. Там Лектер словно ожил, и Уилл лишь принимал его заботу. Его сразу же запихнули в ванну, принесли халат и новое нижнее бельё, несколько полотенец на выбор и тёплые шерстяные носки. Пока Уилл смывал с себя иногороднюю грязь, Ганнибал кормил своего толстого кота и грел обещанный ужин. Розовый, свежий и пушистый, Уилл Грэм нарисовался на кухне, где его любимый метался в фартуке, возбуждённо накрывая на стол. Ему постелили красивую салфетку, пододвигали хлеб поближе, предлагали разные приправы и резко отказали, когда он попросил майонез. Уилл дико набросился на горячий домашний суп, громко хваля повара, который скромно примостился на уголке стола и тоже сел с ним ужинать. Уилл смотрел на своего Ганнибала, который снова стал нежным и ранимым, как первый майский цветок, и не мог поверить, что час назад, собираясь трахнуть его в машине, он пытался таким образом доказать свою любовь. Мир оперативника рассыпался вдребезги, и он наконец-то включил мозг, начиная соображать. Ганнибал Лектер не был слабым. Наоборот. Он был настолько сильным, насколько это было возможно. Это был несчастный человек, который соорудил вокруг себя такую стену, что все силы ушли на это. Баррикада из костюмов, уродливых и отталкивающих, нелепых, глупых и бесцветных, в которых он прятался от всего мира, оберегала его от ненависти окружающих. Он приоткрыл Уиллу дверь в свой хрупкий мир, боязливо обнажая перед ним своё покалеченное сердце, а он пропёрся туда в грязных ботинках, топая и оставляя следы. Это был изящный человек. Уилл незаметно наблюдал за Ганнибалом, который сидел напротив него скромно опустив глаза, и счастливо улыбнулся. Его необычный доктор ел не спеша, прямо держа спину, и выглядел тут как королева Англии, которую случайно занесло в советскую хрущёвку. Всё вокруг было подобрано в цвет, и даже совсем дешёвый ремонт был идеальным и стильным. Полотенчики, прихваточки, тарелочки с котятками - всё было блестящим и почти дизайнерским. Только дома, закрывшись на засов, Ганнибал мог расслабиться и быть самим собой. Уилл доел солянку, откинулся на спинку стула и встретился взглядом с любимым. В глазах Ганнибала были обида и грусть, перемешанные со смутной надеждой, и Уилл испуганно вздрогнул, когда понял, что устроил в машине и чего чуть не лишился навсегда. Если бы они не сцепились там, то он бы набросился на него здесь, и тогда растерянный доктор вряд ли смог бы оказать ему сопротивление. Уилл затащил бы его в постель, и, скорее всего, трахнул, но это была бы их последняя встреча. Ганнибал больше никогда бы не открыл ему дверь, обидевшись за такое пренебрежение и варварское отношение к себе. На секунду Уилл представил, что сделала бы женщина, если бы он так себя повёл. Трахнул по синьке, утром сбежал, пропав на несколько дней, потом снова явился, ни здрасти, ни насрать, и только и делал, что лез в штаны и размахивал членом. Сейчас, когда Уилл успокоился и опять вспомнил, как он набросился на Ганнибала в машине, ему показалось, что его ударили в живот, лишив возможности дышать, и, сгорая от стыда, он вскочил на ноги и упал перед ним на колени.  — Прости, милый, я чуть всё не испортил…  — Тихо, Уилл, забудь, — строго сказал Ганнибал, наклоняясь и приподнимая его лицо к себе. — Я всё понимаю. Я сам был таким, когда не понимаешь, что делать. Ты здесь, со мной, и это самое главное. Я так боялся, что ты не вернёшься…  — Что? — опять неосознанно начиная сердиться, спросил Уилл. — Нет, ты не должен этого бояться. Я сделаю всё, чтобы ты мне поверил.  — Во что я должен поверить?  — Узнаешь, — хитро улыбнулся оперативник, вскакивая на ноги и поднимая за собой любимого. — Так, даю разнарядку. Ты сейчас идёшь в душ…  — А посуда?  — А я мою посуду и готовлю тебе сюрприз.  — Сюрприз? Но…  — Хватит всё время спорить, Ганнибал, — проворчал Уилл, начиная толкать его в спину. — Встретимся в зале через двадцать минут. Доктор вцепился в косяк, выкрикивая советы, чем мыть, а чем вытирать тарелки, и Уилл с трудом оторвал его руки и практически запинал в ванную. Ганнибал продолжил голосить оттуда что-то про специальную губку для мытья посуды, но оперативник пригрозил ему перекрыть воду, если он не заглохнет. Шум воды заглушил хозяйственную истерику доктора, и Уилл тихонечко выскочил из дома, накинув только ботинки, и сбегал до машины, где оставил подарки для любимого. Оперативный опыт помог, и ему удалось пронести букет цветов незаметно для вездесущих соседей. До этого дня он любил любопытных бабушек, благодаря которым раскрывалась половина бытовых преступлений, и как бы он ни был осторожен, ему всё казалось, что кто-то его увидит и сделает свои выводы. Он быстренько перемыл посуду, забыв все советы своего доктора, зашёл в зал, где собирался устроить романтик, и поражённо замер, увидев свой первый, но уже засохший букет в вазе на журнальном столике. Головки цветов уже почернели и опустились, но Ганнибал так и не выкинул его. Хранил, не веря, что когда-нибудь получит ещё. Без капли жалости Уилл смял засохший букет, и, ополоснув вазу, поставил туда свежие розы. Он не был романтиком и плохо представлял, что это такое. Его фантазии хватило на то, чтобы включить на телеке музыкальный канал, расстелить покрывало на полу, найти хрустальные фужеры и положить в красивую тарелку помытую клубнику. Ещё была шоколадка и пачка чипсов, но даже он понял, что Ганнибал не станет это есть. Его любимый доктор появился тоже в махровом халате, тапках с кошачьими глазами и с красиво уложенными волосами. Не понимая, как можно было быть таким хорошеньким и желанным, Уиллу снова пришлось сдержать свой порыв сразу же нагнуть и безбожно выебать этого красавчика. Фальшиво скромный доктор из районной поликлиники смущённо потоптался на пороге, рассматривая свежий букет, и аккуратно присел на пол рядом с Уиллом, подтянув под себя ноги.  — Так, что будем пить? — задорно спросил оперативник, доставая из-за спины две бутылки. — Есть вино, красное-полусладкое, не знаю какое, но выбрал самое дорогое, и есть шампанское.  — Давай шампанское, — солнечно улыбнулся Ганнибал, бросая взгляд на убогий фуршет. — Тем более к нему есть клубника.  — Согласен. Уилл профессионально открыл бутылку, даже никого не забрызгав, и с помощью любимого наполнил два фужера шампанским, которое пузырилось и сверкало в старинном хрустале. Сам Уилл ненавидел шампусик, и даже отлично помнил, как они с Ганнибалом хлестали водку, но сейчас, когда его любимый счастливо улыбался, капризненько пригубляя эту кислую шипучку, придирчиво выбирал самые спелые ягоды из тарелки и бросал тёплые взгляды на ароматные цветы, он понял, что сделал всё правильно. Уродливый «костюм доктора Лектера» распахнулся, обнажая нежную и страстную душу. Ганнибал был геем, очень и очень одиноким, но это не значит, что его не надо было добиваться.  — Любимый, — проникновенно прошептал Уилл, подползая ближе, убирая его руку от клубники и лично выбирая оттуда самую здоровенную. — Прости меня ещё раз за мою грубость. Я немного диковат в этих вопросах.  — Я совсем не сержусь, — почти не дыша ответил Ганнибал, тиская фужер с шампанским. — Уилл, это так прекрасно, то, что ты тут устроил. Я не могу подобрать слова, чтобы высказать то, что сейчас творится у меня в душе. Грэм несколько секунд любовался его трогательным смущением и без слов начал убирать подальше весь свой банкет. Он отобрал у Лектера фужер, отодвинул клубнику, которую так и не попробовал, и обнял любимого за шею, как-то бестолково на него наваливаясь.  — Хочешь ты этого или нет, но я не собираюсь тебя слушать, — серьёзно сказал оперативник, аккуратно стаскивая с его плеча халат, обнажая бархатистую кожу. — Я буду говорить, что я тебя люблю, буду ухаживать за тобой и буду каждую ночь рядом, пока ты не поверишь, что я никуда не уйду.  — Уилл, — испуганно всхлипнул Ганнибал, протягивая к нему слегка дрожащие руки. — Уилл, прекрати…  — Нет, не прекращу, — зашипел Грэм, начиная целовать его плечи. — Я люблю тебя, понимаешь, люблю. Ты мне веришь?  — Этого не может быть…  — Возможно. Две недели назад я бы лично оторвал яйца любому, кто сказал бы мне, что я потеряю голову от любви. Что буду тосковать и умирать по кому-то так, что ни о чём больше не смогу думать. Но это произошло, и я повторяю свой вопрос: ты веришь мне?  — Уилл, но я же…  — Мужчина? — резко перебил его Уилл, хватая за лицо и смотря прямо в глаза. — А что если я люблю тебя так сильно, что это совсем неважно? Я не придурок, который нашёл себе кого-то для секса, не гомик, встретивший такого же, как он, и прибившийся к нему от тоски, я влюбился в тебя и хочу быть рядом. Понимаешь? Ну скажи, что понимаешь меня. Пожалуйста.  — Кажется, понимаю, — прошептал Ганнибал, подрываясь и бросаясь к нему на шею. — Я до последнего не верил, что ты приедешь. Ты такой молодой и красивый. Что я тебе могу дать? Борщи и драники? Я плакал по тебе каждую ночь.  — Больше этого не будет, — зарычал Уилл, начиная срывать с любимого халат. — Никогда. Я буду с тобой, у тебя всегда будут свежие цветы, и ты будешь плакать только от счастья. Я обещаю. Ты веришь мне?  — Верю, Уилл, верю, — застонал дрожащий доктор, заваливая его на одеяло. — Теперь верю. Одежда полетела в разные стороны, и они наконец-то дали волю своим чувствам. Избавив своего любимого от страха, Уилл радостно отдал себя в его руки. Вся накопившаяся страсть выплёскивалась из Ганнибала, который яростно набросился на его тело, и это стоило всех проблем, которые ещё им предстояли. Они трахались, хотя нет, простите, занимались любовью как сумасшедшие, не в состоянии разорвать взгляд, и Уилл кричал громче любимого, который выл и скулил, как потерянный. Каждый человек в жизни должен через это пройти. Разбить чужое сердце. Разбить своё. И самое прекрасное, когда они идеально подходят друг другу, и из этих осколков собирается одно огромное счастье. У них получилось собрать этот пазл. Они так и заснули на полу, завернувшись в пушистый плед и прижимаясь друг к другу. Это была Любовь, и это было прекрасно.