Ганнибал и Уилл. Русская версия.

Ворочаясь во сне, Уилл навалился на Ганнибала и резко проснулся, чувствуя непреодолимое желание сбегать отлить. Перебравшись через мужа, он слез с кровати, пробрался через центральную комнату, выскочил на мост (что-то наподобие прихожей в деревенском доме) и забежал в туалет. К его огромной радости здесь имелся самый настоящий унитаз, а не дырка в земле с кишащими вокруг мухами, и быстренько переделав свои дела, он вышел из уборной и заторможенно замер на месте. Прямо на ступеньках, ведущих в летнюю кухню, в полумраке сидела Марго, держа в одной руке бокал вина, а в другой — зажжённую сигарету. Перед ней стояла пепельница, забитая до отказа, валялись пустые бутылки, обгрызенные дольки арбуза, и было ясно, что девушка в дрова. Она подняла мутные глаза на Уилла, с трудом фокусируя на нём взгляд, с каким-то пьяным пафосом сделала глубокую затяжку и махнула ему бокалом, предлагая присоединиться. Уилл взглянул в крохотное окошко, предположив, что время приблизительно четыре утра, но никотиновая зависимость дала о себе знать, и он решил выкурить сигаретку. Без слов опер подошёл, присел рядом, стараясь не обращать внимание на то, что он в трусах, и с наслаждением закурил.  — Выпить хочешь? — дружелюбно спросила девушка, наклоняясь и беря в руку полупустую бутылку. — Я всё ещё пью за вас.  — Нет, не хочу, — отмахнулся Уилл, уже жалея, что решил остаться. — Покурю и спать дальше пойду, чего и тебе желаю. Бухать не зазорно, Марго, но глушить в одиночестве — это уже алкоголизм.  — Вино можно пить и в одиночестве, — пьяно хихикнула девушка, агрессивно туша сигарету и доставая из-за спины огромный фотоальбом. — Хочешь, я тебе кое-что покажу?  — Нет, избавь меня от этого, — усмехнулся оперативник, делая поспешные затяжки. — Я не сентиментален. Несколько секунд Марго прожигала его злобным взглядом, громко дыша и слегка покачиваясь на месте, и, бесцеремонно схватив за локоть, дёрнула его на себя. Уилл попытался вырвать руку, начиная по-настоящему раздражаться, но пьяная женщина всегда обладает такой силой, что это оказалось непросто.  — Я очень люблю Ганнибала, — прошипела Марго, наклоняясь и обдавая опера тяжёлым перегаром, — и не позволю причинить ему ещё большей боли, чем он пережил в юности.  — Я тоже люблю Ганнибала…  — Он не родился тем, кого ты встретил и трахнул по пьяной голове, — жутко рассмеялась девушка, отталкивая Уилла, поспешно открывая фотоальбом и начиная что-то в нём искать. — Он был обычным парнем, любил женщин и хотел детей, но был слишком красив, и его сделали таким против его воли. Смотри, разве он не прекрасен? Марго сунула ему в руки чёрно-белую фотографию, явно сделанную во времена Советского Союза, и Уилл сразу же узнал любимого, улыбающегося откуда-то из прошлого. Молодой Ганнибал и правда выглядел потрясающе. Он стоял в окружении друзей, как будто каких-то нелепых и дурацких, с дебильными кудрями, усами и в расклешённых брюках, и выглядел среди них совсем другим. Всегда и во все времена были очень красивые мужчины, и это не могло испортить ничто, даже коммунистический совдеп. Причёска была почти такой же, как и сейчас; длинная чёлка, падающая на глаза, и немного взлохмаченные волосы, торчащие из-за ушей, однотонная рубашка, сидящая по фигуре, и модные узкие джинсы, обтягивающие длинные и худые ноги. Уилл любил Ганнибала таким, каким он был сейчас, и этот парень с фотографии отличался не только внешне. Может кожа более нежная, без глубоких морщин и возрастных мешков под глазами, и губы попухлее и помягче, но всё равно он казался наивным и слишком улыбчивым. Тот Ганнибал не дал бы Уиллу то, что было ему нужно. Мудрость, сила, непоколебимое спокойствие, понимание и утешение — всё это было в нём сейчас, и именно это было необходимо неуравновешенному оперативнику, а не красивый мальчик с ласковой улыбкой.  — Хочешь расскажу, что с ним произошло? — хихикнула Марго, снова закуривая и делая глоток вина. — Ты опер, полно всего повидал, так что твою психику это не убьёт, да ты и сам понимаешь, каким образом превращают в пассивных геев.  — Ты знаешь, что с ним случилось? — тихо спросил Уилл, возвращая старую фотографию и с интересом глядя на девушку.  — Конечно, знаю, мы ж его семья. Несколько секунд оперативник размышлял, борясь с собой и с собственным характером, но его любопытство и так пробудило в нём злобу на прошлое Ганнибала и, встав на ноги, он отряхнул задницу и отрицательно покачал головой.  — Нет, Марго, я ничего не хочу об этом знать, — пробормотал Уилл, испуганно разворачиваясь и поспешно бросаясь к дверям. — Если он захочет, то сам мне всё расскажет.  — Это американцы сделали, больные и укуренные пидорасы, — закричала девушка, тоже вскакивая и бросаясь за ним следом. — Вонючие уроды, воевавшие в Афгане на стороне моджахедов и развращающие красивых мальчиков-срочников, попадавших к ним в плен. Местных женщин им трогать было нельзя, пустыня, тоска, скука и только наркота и такие развлечения…  — Отъебись, дура, — проворчал оперативник, забегая в тёмную комнату и отбиваясь от Марго, которая вцепилась ему в плечо, как будто это он насиловал и портил Ганнибала. — Я же просил тебя ничего мне не говорить.  — Но это ещё не всё, — неожиданно заорала пьяная девушка, кидаясь вперёд и злобно царапая Уиллу спину и руки. — Он сбежал оттуда, потому что дал слово Мише, что обязательно вернётся, убил их всех и прошёл через пустыню, но для этого он сделал ещё кое-что… Их было трое, но дошёл он один, не умер от голода и жажды, и знаешь, почему?  — Иди нахуй, — вскипел оперативник, перестав церемониться, поворачиваясь и толкая Марго в грудь так, что она отлетела и в темноте где-то грохнулась на пол. — Если перепила и не можешь держать язык за зубами, ложись спать и не еби людям мозги. Я даже не военный, чего ты на меня взъелась?  — Что здесь творится? — послышался сонный голос Миши, проснувшейся от этой склоки. — Уилл, это ты тут буянишь? Оперативник собрался было ответить, но тут пьянчужка вскочила на ноги и снова бросилась на него, чисто по-бабски вцепляясь ему в волосы. Началась какая-то дурацкая драка, к которой тут же присоединились Миша и Ганнибал, появившиеся откуда-то из темноты, и Уилл лишь отпихивался локтями, боясь заехать кому-нибудь в глаз.  — Устроил тут показуху с венчанием, — вопила Марго, которую яростно отрывали от бедного оперативника. — А сам о нём ничего не знаешь. Он только кажется сильным, а на самом деле это не так, ты наиграешься и свалишь через полгода, а что будет с ним?  — Уйми свою бабу, Миша, — кричал Уилл, чувствуя, как у него вырывают волосы, и начиная без разбора пинаться ногами. — Нахуй так напиваться?  — Марго, угомонись, отпусти Уилла, — зашипела его новоявленная сестра, борясь со своей пьяной девушкой. — Ганя, оттаскивай его назад, пока кто-нибудь не пострадал.  — Прекратите этот балаган, — поддакивал Лектер, хватая мужа талию и дёргая на себя. — Кто-нибудь объяснит мне, что тут происходит? Все начали орать одновременно, перекрикивая друг друга, и неожиданно этот человеческий спрут распался, и они разлетелись в разные стороны. Уилл врезался в любимого и оказался вжатым в его широкую грудь, а девочки продолжали возиться где-то на полу. Марго продолжала что-то кричать о том, что этот «похотливый ментяра» всё равно рано или поздно бросит Ганнибала, которого и так предают все, кому не лень, а Миша старалась её заткнуть и как-то утихомирить. Посыпались оскорбления, выставляющие оперативника больным извращенцем и вонючем пидорасом, и в какой-то момент Уилл почти пересилил себя и захотел втащить ей по-настоящему. Ему приходилось задерживать и женщин, которые в подпитии ведут себя хуже закоренелых зеков, и это всегда было непросто. Пьяная бабища — это самое мерзкое зрелище, которое ему приходилось видеть. Мат, едкие замечания, переход на личности, попытки ударить и пнуть побольнее, и каждая из них чувствует себя непобедимой, зная, что менты не ударят её в ответ, как сделают с любым мужиком. Причём так ведут себя все женщины, от бомжих до представительных леди в норковых шубах, и на такие случаи в каждой группе имеется своя девушка, которая проигнорирует требования убрать руки и перестать её лапать. Пытать и вести допросы у представительниц женского пола могли лишь единицы, но Уилл в их число не входил и не ударил ещё ни одной женщины. Пока он очухивался от непредвиденного мордобоя, Ганнибал утащил его в их комнатку и усадил на кровать.  — Уилл, что произошло? — забормотал Лектер, включая свет и осматривая исцарапанные плечи любимого. — Она пришла сюда сама?  — Нет, я вышел в туалет и там нарвался на эту пьяную дуру. Ганнибал раздражённо выдохнул, вышел из комнаты и через минуту вернулся с аптечкой в руках. Смочив ватный диск перекисью, он начал обрабатывать припухшие царапины Уилла, который нервно дышал и вздрагивал от каждого прикосновения.  — Что она тебе наговорила? — тихо спросил Лектер, заканчивая с процедурами и присаживаясь рядом. — Я хочу сразу тебе сказать, что не стоит верить всему, что орёт пьяная Марго, и…  — Да ничего она мне не сказала, — отмахнулся оперативник, залезая под одеяло и хлопая рукой рядом с собой, приглашая мужа присоединиться. — Трясла старыми фотографиями, собиралась рассказать мне твою тайну, но я отказался слушать и начал от неё сваливать. Видимо это её и взбесило, она бросилась за мной и началась эта потасовка. Давай ещё поспим немного, иди сюда. Ганнибал недоверчиво нахмурился, но послушно улёгся рядом, и они крепко обнялись. Уилл всеми силами старался выкинуть из головы ту информацию, что вывалила на него Марго, и как будто почувствовав это, его любимый доктор прижался к нему сильнее и нежно поцеловал в висок.  — Я не хочу вызывать в тебе никаких других чувств, кроме любви, — прошептал Лектер, неторопливо поглаживая его спину. — Каждый человек имеет право выбирать то, что он хочет открыть другим, а чего не хочет. Иногда знакомишься с человеком, а он начинает ныть, жаловаться на проблемы или кого-то поливать грязью, неосознанно навязывая то, что я буду к нему чувствовать. Жалость, например, или сочувствие, но я не хочу, чтобы ты на это распылялся. Не надо меня жалеть, не надо ревновать к прошлому и выворачивать наизнанку, чтобы понять из чего я состою, просто будь со мной сейчас, а всё остальное не имеет значения. Она ведь всё тебе рассказала, я прав?  — Нет, я не слушал, — легко соврал Уилл, утыкаясь носом в его широкую грудь. — Я люблю тебя, Ганнибал, и на свете нет ничего, что может это изменить.  — И я тебя люблю, — улыбнулся Лектер, укутывая их потеплее. — Попробуй заснуть. Они поворочались ещё немного, учитывая то, что Уилл никак не мог лечь так, чтобы ничего не задевать разодранной спиной, но всё равно провалились в сон, держа друг друга за руки. На этот раз оперативник проснулся от звука скворчащего масла и, поняв, что в кровати он один, потянулся и вылез из-под одеяла. Ему надо было подумать обо всём, что он узнал вчера, понять, что делать дальше, но как будто что-то почуяв, тут же распахнулась дверь, и на пороге показался Ганнибал. Осмотрев мужа с ног до головы, Уилл не удержался и громко рассмеялся. Его возлюбленный был почти раздет, не считая коротких голубых шортов, резиновых сланцев и кухонного полотенца, перекинутого через плечо. Оперативник впервые видел Лектера в шортах и поневоле вздрогнул, рассматривая своего Аполлона. Скромный и затюканный доктор из поликлиники, завёрнутый в дурацкие рубашки и бесформенный халат, и полуголый красавчик с волосатой грудью, состоящий из одних мышц, как будто были совсем разными людьми. У кого-то с нежной психикой обнажённый Ганнибал мог вызвать и страх, это бывало даже с самим Уиллом, и успокаивало лишь одно: он был уверен, что поводок и намордник от этого зверя у него в руках. Это тоже не было совсем точно, его любимый был непредсказуем, и этот азарт являлся основой их прочной связи.  — Доброе утро, — весело улыбнулся Лектер, присаживаясь на постель, падая головой Уиллу на колени и обнимая его за талию. — Ты вовремя проснулся, я как раз завтрак готовлю.  — Да, я слышу, — хихикнул оперативник, запуская пальцы ему в волосы, прижимая к себе и любуясь его мощной спиной. — Ха, ты в шортиках супер милый и красивый, как плюшевый зайчик. Такой накаченный, здоровенный зайчонок, с мягкой попкой и вкусными губами.  — Ты сегодня такой романтичный, Уилл, — промурлыкал Ганнибал, придвигаясь и довольно потираясь носом об его уже заметную эрекцию. — Это очень возбуждает.  — Тебя всё возбуждает, старый извращенец, — рассмеялся опер, наклоняясь и запуская руки ему под резинку шортов. — Сам помешан на сексе и меня таким сделал. Лектер что-то эротично простонал, забираясь на кровать и наваливаясь на любимого, и, уронив его на спину, начал торопливо целовать его грудь. Одной рукой Уилл пробрался к нему под нижнее бельё, тиская задницу и лаская яйца, а второй схватил за волосы и потащил к себе. Ганнибал оказался сверху, нависая прямо над ним, и на секунду оперативника реально передёрнуло от мысли о том, какой его любимый доктор красивый и неповторимый. Лектер наклонился, пытаясь поцеловать его в губы, но Уилл увернулся, смущённо шмыгнув носом.  — Прости, мне нужно сначала почистить зубы после вчерашнего, сам ведь понимаешь, — прошептал опер, обнимая его за шею. — Почему, когда ты вот так находишься сверху, я мечтаю отдаться тебе как можно скорее? Я что, теперь тоже педик?  — Уилл, иногда ты меня просто шокируешь, — тихо усмехнулся Ганнибал, заглядывая ему в глаза. — Ты вчера женился на мне и при этом всё ещё считаешь себя гетеросексуалом? Ты смеёшься надо мной или просто не понимаешь?  — Да я прикалываюсь, — быстро ответил Уилл, отводя взгляд в сторону. — Может сначала я многое и игнорировал, просто идя на поводу у своих желаний, но я уже давно люблю в тебе всё и буду учиться вести себя как положено. Я не умею делать минет, готовить тебя к сексу, даже толком не знаю, что тебе нравится больше всего, когда я трогаю твой член или ласкаю яйца, но…  — Блин, яйца! — неожиданно бешено заорал Лектер, подрываясь, сваливаясь на пол и бросаясь на кухню. — Там же омлет на плите.  — Чё? — ошарашенно пробормотал опер, мгновенно оставшись один на один со своей эрекцией. — Блять, ну заебись, вот и поговорили. Уныло осмотревшись по сторонам, Уилл тоже спрыгнул с кровати и полез в сумку за штанами.  — Можешь не одеваться, — крикнул ему Ганнибал, гремя на кухне какой-то посудой. — Мы дома одни, никого нет. Там в моей сумке есть чёрная косметичка, в ней паста и твоя зубная щётка, бери и приходи сюда.  — Господи, Ганнибал, кто бы мог подумать, что ты передвигаешься со своей косметичкой, — рассмеялся оперативник, доставая маленькую кожаную сумочку в виде чемоданчика и начиная в ней рыться. — Хоть бы другое слово подобрал.  — Тебе надо ты и подбирай. Иди умывайся, и будем завтракать. Девочки пьют только чай, у них даже кофеварки нет, но Миша догадалась купить нам банку растворимого кофе, и попьём хотя бы его. Через пятнадцать минут они сели за стол и начали свой первый семейный завтрак. Ганнибал пожарил омлет, сделал летний салат из огурцов и помидоров, но как только он принёс оливковое масло, собираясь его заправить, Уилл перехватил его руку и бросил на мужа просительный взгляд.  — Любимый, а можно с майонезом? — как можно милее попросил оперативник, делая большие глаза. — Я вчера видел его в холодильнике. Пожалуйста.  — Уилл, майонез — это гадость, которую…  — Ну прошу тебя, — заканючил опер, делая несчастный вид. — Хотя бы в гостях. Лектер рассерженно поджал губы, хмуря бесцветные брови, но резко выдохнув, пошёл к холодильнику и достал оттуда эту «гадость». Вернувшись обратно, он шлёпнул пачку майонеза на стол, придвинул мужу соль, сел на стул и гордо принялся за свой омлет.  — Спасибо, — улыбнулся Уилл, делая вид, что ничего странного не заметил. — Приятного аппетита, любимый. Ты хорошо спал?  — Нормально, — всё ещё обиженно ответил Ганнибал, с презрением смотря, как оперативник от души заливает салат майонезом. — Если бы не ваше ночное побоище, можно было бы сказать, прекрасно.  — Из-за этого здесь никого нет? — спросил Уилл, радостно макая хлеб в майонезно-помидорную жижу. — Марго где-то за баней получает пиздюлей?  — Вполне возможно. Я ни разу не видел её такой агрессивной, наверное, очень сильно перепила. Что она тебе там орала?  — Что я тебя всё равно брошу, потому что я придурок, а ты хороший.  — Я не очень хороший…  — А по мне самый лучший, иначе я бы не женился на тебе. Ганнибал на несколько секунд замер на месте, смотря на любимого, который со счастливым хрюканьем трескал «вредный» салат, и как-то приглушённо всхлипнув, резко вскочил на ноги. Вилка с грохотом упала на пол, чуть не воткнувшись Уиллу в ногу, скромный доктор из поликлиники густо покраснел и ошалело уставился на мужа, который испуганно уставился на него в ответ.  — Что случилось, Ганнибал? — растерянно спросил оперативник, подрываясь со стула и хватая его за плечи. — Что с тобой?  — Я всё ещё не верю, что это правда, — забормотал Лектер, закрывая пылающие щёки ладонями. — Как ты додумался до этого? Мы и правда поженились? Как это могло произойти?  — Да ты чего? — пробормотал Уилл, заглядывая ему в глаза. — До тебя только сейчас дошло что ли? Ты теперь весь мой по закону, и я тебя никому не отдам.  — Это какое-то безумие, — всхлипнул Ганнибал, падая на колени и утыкаясь лбом ему в живот. — После всего, через что я прошёл, я никак не могу это принять.  — Господи, только не реви, — засмеялся оперативник, пытаясь отцепить от себя любимого, который сжимал его всё сильнее и сильнее. — Ты меня сейчас раздавишь. Вставай давай, нечего по полу ползать.  — Нет, я хочу быть здесь, — зашептал Лектер. — Уилл, я так тебя люблю, ты самый лучший, самый замечательный, просто самый-самый.  — Нам надо срочно ехать домой, — заворчал опер, вырываясь из удушающих объятий и начиная поднимать мужа с пола. — Давай, Ганнибал, поднимайся, собирай вещи и поехали отсюда. Раз у нас не будет медового месяца, а всего лишь медовые выходные, то я хочу провести их только с тобой. Будем бегать по дому голые, размахивать членами, жрать в постели и трахаться до тех пор, пока я не упаду от усталости. Сколько можно меня вымораживать? У меня уже мозоли на руках, вставай, увалень, и быстро упаковывай наше барахло.  — Давай хотя бы доедим, — неуверенно попросил Лектер, послушно позволяя затащить себя в маленькую комнатку. — Мы ещё и кофе не попили, я…  — По дороге остановимся и попьём, — безапелляционно сказал опер, бросаясь к сумкам и ища в них свои вещи. — Меня заебало это приключение. Мы обвенчались, погостили, меня отмудохали, вырвали часть волос, всё как и положено на русской свадьбе, но пора и честь знать. Всё было охуенно, но я трахаться хочу, причём со своим законным мужем, а не чаи здесь гонять. Где мои джинсы? В бане что ли вчера оставили? Уилл злобно отшвырнул сумку, до кучи пиная её ногой и, повернувшись к любимому, растерянно застыл посреди комнаты. Ганнибал неподвижно сидел на краешке кровати, нервно тиская на коленях кухонное полотенце, и не моргая смотрел на него какими-то безумными глазами. Это был влюблённый взгляд, одновременно наполненный счастьем, голодом и тоской, зовущий и страдающий, как будто он видит то, что больше никогда не повторится. Оперативник сделал несколько шагов вперёд, чувствуя как начинает эмоционально проваливаться в одинокого человека, сидящего перед ним, и вздрогнул от всего, что на него посыпалось. Всплыли образы молодого Ганнибала, слишком красивого мальчика с доброй улыбкой, попавшего в руки к тем, кто решил с ним поиграть. Уилл не хотел это видеть, мотая головой и отгоняя видения, но он не мог это остановить. Всё, что он услышал от Марго, обрывки фраз, слова в кафе о каннибализме, поведение Лектера, его искренние пассивность и желание подчиняться тому, кто сильнее и безумнее, кто сможет защитить и полюбить, собрали в его голове хрупкий образ человека, который перестал испытывать страх и ненависть. Его сломали так давно, что он забыл, что такое счастье и не верил, что заслужил его. Уилл увидел всё: развращение, побег, переход через пустыню ценой жизни тех, с кем он шёл, неудачную женитьбу в попытке снова стать нормальным и годы тоскливого душевного одиночества. Это было больно, по-настоящему больно, и с огромным трудом вырвавшись из этого кошмара, он бросился вперёд и обнял любимого так сильно, как только мог. Без слов он уронил мужа на кровать и начал покрывать поцелуями его испуганное лицо.  — Уилл, Уилл, любимый мой, — бормотал Ганнибал, начиная мелко дрожать. — Мы не можем здесь, это неудобно.  — Что? — зарычал оперативник, спрыгивая на пол и громко захлопывая дверь. — Пошли все нахуй, я нужен тебе сейчас больше, чем ты мне, и срать на всех окружающих. Раздевайся, быстро.  — Уилл, не надо, мы…  — Ах да, я всё время забываю с кем имею дело, — зашипел опер, вытаскивая из «косметички» любимого смазку, презервативы и залезая обратно на постель. — Иди ко мне, вредный упрямец, папочка кое-что тебе приготовил.  — Любимый, я…  — Тихо, девочка моя, — прошептал Уилл, стаскивая с него шорты вместе с нижним бельём. — Мы сделаем это быстро, потому что до дома я уже не дотерплю. Помоги мне, скорее. Ганнибал снова собрался что-то возразить, но опер сунул ему в руку смазку и заткнул глубоким поцелуем. Для церемониальных танцев времени не было, Уилл тоже не хотел, чтобы Миша слышала, как они тут трахаются, и торопливо помогал как мог. Безграничная власть над чужим телом и душой, которой одарил его любимый, наполняла его новым возбуждением, таким необычным, что он с трудом себя контролировал. Они всегда много занимались сексом, Ганнибал умел смотреть и вести себя так, что заполнял все его мысли, но простое «да» в церкви возвело их любовь на новый уровень, по крайней мере для Уилла. Скромный доктор не был затюканным геем с голодной задницей, это был настоящий монстр, добровольно приползший к его ногам и согласившийся ему принадлежать, и это было тем, что разрушило все моральные принципы гетеросексуального оперативника. Уилл целовал его податливые губы, не отрываясь, наблюдая за любимым лицом, помогал растягивать, запуская свои пальцы внутрь и нащупывая простату, и его начало по-настоящему трясти, когда он видел, как Ганнибал реагирует на любые его прикосновения. В какой-то момент всё потерялось, нежность, забота и мысли о том, что они в чужом доме и, оторвавшись от мужа, оперативник бросился к презервативам. Пока он нервно рвал пакетик и нацеплял презик, Лектер перевернулся на живот и встал в коленно-локтевую, предлагая себя именно в этой позиции. Не желая снова спорить, Уилл пристроился сзади и наконец-то попал туда, где было теперь его законное место. Ганнибал принял его легко и жадно, громко постанывая и толкаясь навстречу, и вцепившись в его задницу, он принялся за него со всем старанием. Это был его муж, он был прекрасен, и что бы ни происходило в постели: крики, стоны, шлепки по заднице — это всё равно было любовью. Трахались они недолго, но старенькая кровать не смогла вынести двух здоровенных мужиков, скачущих на ней, как ненормальные, и где-то в середине процесса одна ножка сломалось, и им пришлось продолжать делать это под углом. Мало того, что они сами издавали какие-то ужасающие звуки, так ещё перекосившаяся постель скрипела и с каждым толчком грохала в стену, и сползающий вниз Ганнибал, который крепко держался за спинку, в конце концов сломал и её, и кончили они уже где-то на полу в непонятной позе. Уилл откатился в сторону, растирая затёкшую ногу, а его муженёк попытался заползти обратно, но упал и лёг рядом. Ну, у кого как, у них была вот такая первая брачная ночь. Через несколько минут они поднялись и осмотрели разрушенную комнату. Ганнибал сбегал и намочил полотенце, стирая следы их близости, а Уилл начал осматривать сломанную кровать.  — Мда, что-то мы немного накосячили, — тихо рассмеялся оперативник, держа в руках отломанную ножку. — Ты был прав, надо было потерпеть до дома.  — Ничего страшного, — хихикнул Лектер, подходя к окну и открывая форточку. — Это моя комната, точнее теперь уже наша, так что оставим денег, и к нашему следующему приезду Миша купит новую.  — Покрепче надо бы и понадёжнее. Мебель из Икеи не подойдёт. Они перекинулись весёлыми взглядами и, подойдя друг к другу, крепко обнялись.  — Я люблю тебя, зайчик, ты самый горячий, — прошептал Уилл, целуя его в шею. — Но я с тобой сегодня ещё не закончил, так что собираемся и валим домой.  — Как скажешь, — улыбнулся Ганнибал, легонько хлопая его по заднице. — Подай мне халат, я сбегаю в баню за нашими вещами. Через полчаса они были полностью собраны, и когда вышли на улицу, увидели девочек, сидящих на завалинке и смолящих сигареты. Миша тут же вскочила на ноги, подбегая и целуя каждого из них в щеку, а Марго осталась сидеть на месте, низко опустив голову. Все застыли в неловкости, переминаясь с ноги на ногу, но им было не по пятнадцать лет, чтобы делать вид, что ничего не произошло. Грустно вздохнув, вчерашняя дебоширка тоже поднялась, и они сразу же увидели здоровенный фингал прямо у неё под глазом. Выронив сумку из рук, Уилл подскочил к ней и резко схватил за запястья.  — Марго, это я сделал? — ошарашенно закричал оперативник, рассматривая почерневший синяк. — Прости, это случайность, я не хотел.  — Да не ты вроде, — смущённо отмахнулась девушка, стыдливо отворачивая голову. — Но даже если и ты, то я явно напросилась. Прости меня, пожалуйста, я не знаю, что на меня вчера нашло, я почти ничего не помню, но точно знаю: пиздюлей я заслужила. Уилл ничего не ответил, продолжая испуганно таращиться, а Ганнибал подошёл, приподнял её голову и осмотрел отёкший глаз.  — Ничего опасного, дорогая, прикладывать компрессы уже поздно, но это быстро пройдёт, — сказал Лектер, потрепав её по щеке. — Держи глаз в чистоте, и если начнёт слезиться и опухать, сразу к врачу. Марго жалко всхлипнула и молча бросилась к Ганнибалу на шею, который по-доброму её обнял и ласково погладил по голове. Миша кашлянула, привлекая к себе внимание, и пошла в дом, поманив за собой Уилла.  — Так, открывай багажник, — строго сказала девушка, заходя в кладовку и включая там свет. — Пока вы ломали мой дом, мы собрали для вас гостинцы. Вот, это всё вам.  — Нам? — охренело пробормотал оперативник, рассматривая кучу банок с грибами, огурцами и прочими закрутками. — Куда я всё это поставлю?  — Твои проблемы, — усмехнулась Миша, открывая ящики и доставая какие-то пакетики. — Это сушёные грибы, мята, смородиновые листья, а там стоит мешок с картошкой и кабачки.  — Только мешка картохи мне не хватало, — покачал головой Уилл, беря в руки коробку с банками. — У меня легковая машина, а не грузовик, так что сами ешьте свою картошку, а кабачки вообще не еда, а какая-то безвкусная ерунда, я их не ем.  — Вчера ел, — довольно улыбнулась девушка, тоже что-то беря в руки и выходя следом за ним. — Ты плохо знаешь Ганнибала, он заберёт всё, что сможет загрузить. Для него очень важно, что он ест, а с домашними продуктами ничего не сравнится. Ещё раз они наконец-то расцеловались, пообнимались и попрощались с теми, кто разделил с ними рождение их новой семьи, и поехали домой, загруженные под завязку. Ганнибал сидел за рулём теперь своей машины, и откинувшись на сиденье, Уилл молча уставился в окно, и наконец-то смог подумать о том, что его так тревожило. Он всегда не очень хорошо знал сам себя, плохо анализировал свои порывы и поступки, но живя с тем, с кем смог стать открытым и честным, научился это делать. Да, он всегда был немного ебанутым, и дар понимания чужих чувств, о котором никто толком не знал, и не определил даже ментовской психолог, был у него всегда. Яркое воображение, видения и неуёмная фантазия, портили ему жизнь с самого детства. То, что он не способен отогнать от себя воображаемые картинки, Уилл осознал впервые в семнадцать лет. Это была первая любовь, чистая и немного наивная, и он встречался с милой девушкой по имени Настя. Он сам был уже не девственником, как и она, но это его не задевало до тех пор, пока они не поздоровались с каким-то парнем на улице, и не выяснилось, что это её бывший. Они разошлись в разные стороны, никто никого не домогался, но Уилл как будто попал в другую реальность. Он увидел свою Настю, которая по-прежнему улыбалась и держала его за руку, в совсем новом свете и едва смог сдержать своё раздражение. Просто прошлое его не волновало, но как только у него появились имя и лицо, Уилл уже не мог от этого избавиться. Он ясно видел, как они целуются, обнимаются, занимаются любовью и, едва дождавшись вечера, Уилл сбежал и больше к ней не вернулся. Он просто не мог этого сделать, как и прогнать видения того, что она была с другим. Ужасный дар, заставивший его всю жизнь встречаться и трахаться только со шлюхами, и сейчас дал о себе знать. Он бросал аккуратные взгляды на Ганнибала, который внимательно следил за дорогой, и чувствовал желание стереть себе память. Это был не мифический бывший, а вполне реальный мужик, который, как оказалось, до сих пор крутился где-то рядом и тянул руки к его собственности. У него пока не было лица, но его размытый образ практически витал в воздухе, и оперативник уже знал, что тот никуда не пропадёт. Разобравшись в себе и разложив всё по полочкам, Уилл понял, что он должен сделать. Бросить любимого он не сможет да и не хочет, но если не избавиться от этого кошмара сразу, то это может плохо закончиться. Одно нервное убийство уже сошло ему с рук благодаря спокойствию и поддержке Ганнибала, но эта была лишь случайность, и второй раз такое не прокатит. Это надо сделать быстро, пока Уилл ещё более-менее спокоен, а не начал психовать и крушить всё вокруг. Если ждать и надеяться, что это пройдёт, станет только хуже, ведь волна злости уже застилает его разум. Ганнибал был прав: это не ревность, это жадность и яростное желание защитить то, что у него было. Он знал, что его доктор никуда не денется, знал, что тот любит его и будет хранить ему верность, но это было в реальности, а в мире фантазий и видений, которые являлись частью его личности, могло происходить всё что угодно. Бывший должен сдохнуть как можно скорее и желательно сегодня.