Ганнибал и Уилл. Русская версия.

Всю дорогу они молчали, думая каждый о своём, но при этом ссоры никакой не было. Уилл всё бродил в своих неврозах и планах убийства, а Ганнибал с хладнокровным упрямством вырывал у него сигареты, когда тот пытался закурить в машине. После нескольких нецензурных реплик в свой адрес, Лектер остановился на обочине, молча предлагая любимому валить со своим дымом теперь уже из его машины на обочину и смолить там. Зная, что спорить бесполезно, Уилл быстро покурил на обочине, чувствуя себя полным идиотом. В своём доме он дымил везде: в спальне, на кухне, в туалете и, естественно, всегда делал это и в машине, но она ему больше не принадлежала, а начинать спорить с Ганнибалом — это всё равно что разговаривать с радио — бессмысленно и безрезультатно. Залезая обратно, он с наслаждением вздрогнул, понимая, что начались прелести совместного быта и раздел прав на личное пространство. Как ни странно, но он этого хотел. В его голове возникали смешные картинки, где Ганнибал ждёт его с работы со скалкой у дверей, гоняет по дому, "пилит" за сломанную розетку, и даже их абсурдность наполняла его теплом. Он хотел семейной жизни, хотел склок и планов на будущее, хотел поздно возвращаться со службы и ласкаться к рассерженному любимому, в фартуке и бигудях греющему ужин, хотел косячить и задабривать Ганнибала подарками. Уилл не знал, почему он думает именно так, но это была модель счастливой семьи из его детства. Отец вечно пропадал на службе, приходил очень поздно и подмазывался ко всем, кто был в доме. Мать Уилла, нервно бурча, с любовью наливала ему щи, сам маленький Уиллка тащил ему дневник с хорошими оценками, и они собирались на кухне, слушая рассказы усталого главы семейства о том, как много преступников он сегодня задержал. С возрастом Уилл понял, что отец просто выдумывал эти истории, но детство — один из самых счастливых периодов в жизни любого человека, и оперативник мечтал к нему вернуться. Так что шаблонные картинки Ганнибала, отжимающего у него заплату, ругающегося за разбросанные носки и немытую чашку, хоть и были нереальными, но развеяли его злость и вернули хорошее настроение. Уже на подъезде к городу, оперативник снова попросил остановиться для перекура и, усевшись на корточки у открытой дверцы, с нежностью посмотрел на любимого. Ганнибал поймал его взгляд, мило смутился и нервно шмыгнул. Вопрос на миллион всё ещё витал вокруг их странной пары.  — Соседка согласилась присматривать за Мишей до завтра, — начал издалека Ганнибал, поворачиваясь к мужу, — так что мы можем поехать к тебе.  — Да неужели? — оскалился Уилл, делая глубокую затяжку. — Мы снова возвращаемся к этому вопросу?  — Я…  — Послушай, чудище психиатрическое, — ласково сказал опер, вставая и разминая уставшие мышцы. — Если тебе нравится ломаться и выёбываться, я это пойму, но вот-вот ты нарвёшься на реальную драку, а я не хочу тащить тебя силой в наш дом. Брачные узы должны быть крепче и сильнее любых пиздюлей, и что же, они для тебя ничего не значат?  — Уилл, — быстро заговорил Лектер, делая максимально просящее лицо. — Прошу тебя, одумайся, наш брак…  — Заключён на небесах, — отрезал оперативник, забираясь в машину и пристёгиваясь ремнём. — Знаешь, вчера ты сказал, что любишь во мне всё, и я понял, что испытываю то же самое. Мне нравится спорить с тобой, разговаривать, что-то доказывать, я уж не говорю о сексе и борще, и это правда. Я люблю тебя и люблю всё, что ты делаешь, но именно эта тема начинает уже бесить меня. Я принял решение, мы поженились и будем жить вместе. Всё. Точка. Вопрос закрыт и больше не обсуждается.  — Уилл…  — Вопрос закрыт и больше не обсуждается, — злобно повторил Уилл, поворачиваясь и хватая его за руку. — Мы сейчас едем в магазин, ты покупаешь всё, что считаешь нужным, завтра перевозишь ко мне своего блохастого жиробаса, личные вещи, и мы больше никогда не расстаёмся. Я так решил, я твой муж, и ты сделаешь так, как я скажу. Понял?  — Я…  — Ты понял или нет? Ганнибал быстро обернулся, убеждаясь, что на обочине они одни, и, наклонившись, поцеловал Уилла в губы.  — Да, любимый, — прошептал Ганнибал, вжимаясь носом в его шею. — Я сделаю так, как ты скажешь, но запомни, обратно эту ситуацию тебе уже будет не повернуть. Я предупреждал тебя, просил не разбрасываться словами и действиями, я всегда оставлял тебе возможность передумать и сделать шаг назад. Если я что-то начал, если я во что-то поверил, я потом не отступлюсь, даже если ты будешь меня умолять.  — Я так понимаю твои слова, — рассмеялся Уилл, одной рукой обнимая мужа и укладываясь щекой ему на макушку. — Если я вдруг решу тебя бросить, попытаюсь выгнать или заикнусь о разводе, ты убьёшь меня, как бы сильно ни любил.  — Да.  — Как ты это сделаешь?  — Голыми руками, — усмехнулся Ганнибал, начиная целовать его шею. — Как твоего друга в том ночном клубе.  — Задушишь меня? — глупо хихикнул Уилл.  — Предпочитаю, когда между мной и моим противником ничего нет, ни пистолета, ни ножа, только я и он.  — Договорились, любовь моя, — кивнул головой оперативник, подцепляя его подбородок и заглядывая в глаза. — Мы давали много пустых обещаний, принесли клятвы в церкви, и я даю тебе самую последнюю. Я с тобой до конца, и только смерть разлучит нас. Я услышал тебя, надеюсь, и мои слова докатились до твоего недоверчивого мозга. Все эти романтические сопли не для меня, но если они тебе нужны, мы можем размазывать их бесконечно долго.  — Не надо ничего размазывать, Уилл, — улыбнулся Ганнибал, касаясь пальцами его губ. — Я просто хотел, чтобы ты знал на что подписываешься. Будут проблемы и неудобства, но не смей никогда говорить мне, что я тебе их создал. Я был готов до конца жизни просто ждать тебя у себя, хотел приносить тебе только счастье, а не геморрой, я мечтал дать тебе то, что тебе нужно.  — Мне нужно, чтобы ты переехал ко мне и стал мне самым настоящим мужем, — прошептал Уилл, устало выдыхая. — Дашь мне это?  — Да, — быстро закивал Лектер, бросаясь ему на шею. — Я ведь так тебя люблю.  — Но не можешь без драм и упрямства. Поехали, любимый, я устал от разговоров и этих трагичных тем. Я хочу ополоснуться, поесть и отодрать своего законного супруга. Давай до магаза и домой. Ганнибал обнял его ещё сильнее, принимаясь подозрительно вздрагивать, и Уилл начал отдирать его от себя, боясь, что тот сейчас разревётся. Вообще, истерики любимого напоминали ему скорее крокодиловые слёзы, которые, как известно, несут в себе двойной смысл. Когда Ганнибал плакал, Уиллу упорно казалось, что это не имело отношения к ситуации, а только к личным мыслям его новоявленного супруга. Было глупо реветь от любви, его скромный доктор из поликлиники не был желейной массой, чтобы хныкать от чувств, и эти слёзы не были тем, чем казались. Это было плохо, ведь Уилл не мог понять их истинную природу, и поэтому не знал, как на это реагировать. Как бы то ни было, но это всё равно были слёзы, даже если Ганнибал оплакивал то, о чём не говорил вслух.  — Поехали уже, я жрать хочу, — зная слабые стороны мужа, заканючил опер, продолжая отрывать его от себя. — Мы даже не позавтракали толком, кофе не попили, у меня уже живот сводит от голода.  — Ты голоден, — истерично встрепенулся Ганнибал, забывая о слезах и поспешно заводя машину. — Погнали скорее, я приготовлю что-нибудь простенькое.  — Нет, я хочу что-то необычное, — рассмеялся Уилл, мечтательно смотря в окошко. — Давай заедем в «Глобус», там перехватим по пирожку, затаримся по полной, и я подожду свой праздничный ужин. Хочу пару вкусных салатов и что-то фаршированное и тающее во рту. Несколько минут Лектер помялся, обдумывая это предложение, но в конце концов кивнул и дал по газам. Они въехали в город и свернули к гипермаркету, паркуясь у самого входа. Ганнибал заглушил машину, торопливо отстёгиваясь и хватаясь за ручку дверцы, но Уилл взял его за локоть, заставляя повернуться к себе.  — Погоди, — прошептал оперативник, доставая банковскую карточку и протягивая её любимому. — Вот, расплачиваться будешь этим.  — У меня есть деньги, — обиженно поджал губы Ганнибал, отпихивая его руку. — Мне не нужны твои, обойдусь своими.  — Если ты сейчас же не прекратишь, то я обижусь по-настоящему, а так как обижаться я не умею, то это перерастёт в злость и реальную драку, — доходчиво прошипел Уилл, дёргая его на себя. — Пожалуйста, остановись и включи голову. Мы семья, я твой муж, и я буду нас содержать. Мы говорили об этом, но без боя ты не сдаёшься. Сегодня наш день, не порти его скандалами, прошу, ради меня. Я зарабатываю в десять раз больше тебя, у меня полно налички в карманах, а на карту приходит зарплата, которую я даже не трачу. Мой дом пуст, там наверное нет даже соли, и я хочу, чтобы ты покупал всё самое лучшее и вкусное. Бери, она твоя, там деньги для нашей семьи, и если ты сейчас начнёшь своё представление, я просто сломаю тебе нос. Ганнибал медленно моргнул, отодвигаясь назад, и, протянув руку, взял кредитку.  — Пароль написан на обратной стороне, — довольно кивнул Уилл, мысленно крестясь и облегченно выдыхая. — Потом сам поменяешь и привяжешь её к своему телефону.  — И сколько там? — просто спросил Лектер, вылезая из машины и ставя её на сигналку.  — Не знаю, — пожал плечами опер, торопливо закуривая и выходя за ним следом. — Зарплата за десять лет, ну там стоят автоплатежи за дом, интернет, и телефон пополняется, но думаю больше миллиона.  — Мило, — усмехнулся Ганнибал, заходя внутрь. — Все б так жили. Как в детстве, когда думаешь, что зарабатывая двадцать тысяч в месяц, через год у тебя будет двести. Они проторчали в магазине больше двух часов, так как Ганнибал не собирался становиться другим, даже если его очень попросили. Абсолютно спокойно он вытаскивал из тележки всё, что складывал туда Уилл, и относил обратно на полки. Он застывал у каждого стеллажа, вдумчиво читая состав стиральных порошков и средств для чистки хромированных поверхностей, выбирая зубную пасту, прицепился к Уиллу, спрашивая про полость его рта, и вообще так буквально воспринял то, что в доме ничего нет, что пришлось бегать за второй тележкой. Они ещё раз разосрались, когда опер наивно попытался подложить себе роллтоны на завтрак, двадцать минут Лектер наблюдал за живой рыбой, выбирая самую активную и жизнерадостную, перенюхал все помидоры и наехал Уиллу на ногу, когда тот взял свои любимые пельмени. Около майонеза, без которого Грэм не представлял жизни, они снова сцепились, как два дуэлянта, и как ни странно, это помогло им увидеть себя со стороны. Ганнибал вытаскивал майонез, Уилл хмурился и клал его обратно, и это продолжалось десять минут. Один убирает, второй возвращает, убирает — возвращает, и так по кругу, если бы Уилл неожиданно не рассмеялся и не схватился за голову.  — Посмотри туда, любимый, — сказал оперативник, указывая пальцем на пару, которая о чём-то спорила около готовых салатов. — Чёрт побери, ты был прав, мы совсем забылись и ведём себя как два женатых пидораса. Мужики так не ходят за продуктами, ну по крайней мере парами. Они просто берут то, что им надо, и уходят, а мы с тобой тут препираемся и воюем за каждый пакет гречки.  — Верно, — немного испуганно ответил Ганнибал, вспоминая их крестовый поход по продуктовым рядам. — Я думал об этом, но как-то забыл.  — Давай я пойду съем обещанный мне пирожок, а ты возьмёшь всё сам и в дальнейшем будешь в одиночестве развлекаться, покупая макароны и сосиски, — сказал Уилл, всё-таки подбрасывая майонез и начиная толкать мужа в спину. — Иди, закупайся дальше, возьми самого дорогого красного вина, сока и сигарет, а я буду ждать тебя у кассы с уже забитой тележкой. Опер сбежал, увозя с собой часть покупок, и без скандалов и перепалок, Ганнибал быстро добрал необходимое и поехал к выходу. Если его и поразила итоговая сумма их прогулки, превышающая его месячную зарплату, то вида он не подал. До дома они добрались уже в потёмках, а к ужину приступили лишь в одиннадцать вечера. Всё-таки хорошо, когда люди гуляют настоящие свадьбы и проводят потом несколько дней в гостиницах в номерах для новобрачных. Два часа они выгружали машину с закрутками и расставляли всё по местам, а с мешком картошки от Миши, вообще таскались по всему дому, не зная, где её хранить. Уилл держался из последних сил, сдерживаясь, чтобы не набить морду Ганнибалу, который задумчиво ползал по кладовкам и решал, где будут стоять маринованные грибы, а где огурцы. Опер всегда приходил к любимому, где уже всё стояло на местах, не обращая внимания на то, достаточно ли сухо в ящике, где лежит кочан капусты, но Ганнибал не был тем, кто может бросить это всё до утра. Не скрывая своего охуевания, Уилл ходил за мужем с тремя кабачками в руках и старался понять то, что тот говорит. Он мысленно гладил себя по голове, успокаивая и убеждая, что это временно, Ганнибал обживётся и избавит его от этой хуйни, и даже пытался найти прелесть в том, чем они занимались, но это было непросто. Он надеялся, что они зайдут, пожрут и пойдут трахаться, а не будут раскладывать варенье в шахматном порядке. Любая жопа заканчивается, закончилась и эта, и Уилла наконец-то отпустили, отправив принимать душ и растапливать камин, а Ганнибал закрылся на кухне, погружаясь в прекрасный мир приправ и чистки морковки. Дом ожил, наполняясь запахом еды, и несчастный оперативник, наконец-то облегчённо выдохнул, хваля себя за сдержанность. Ему удалось подрезать на кухне упаковку фисташек, и он валялся на диване, грызя орешки, смотря телек и слушая треск дров в камине. Он был почти счастлив. Оставшись со своими мыслями наедине, Уилл бросал взгляды на обручальное кольцо и снова улетал в мир, где всё могло быть. Как-то в пятнадцать лет у него был роман с одной актрисой советского кино, и длился он несколько месяцев. Он был вымышленный, конечно, но Уилл переживал его как настоящий. Днём он учился и подрабатывал, а ночью — погружался в мечты и был там счастлив. Продумывалось всё до мелочей, от случайного знакомства до диалогов и взглядов, и это было так реально, что он плакал, если они ругались, и дрожал от любви, когда снова мирились. На самом деле так делают почти все люди, о чём-то фантазируют и крутят в мечтах со своими кумирами, но Уилл погружался в это слишком глубоко, начиная постепенно выносить вымышленную жизнь в реальность. Он остановился лишь тогда, когда начал думать об этом постоянно, даже днём. Однажды он осознал себя беседующим со своей мифической женой посреди улицы, когда «они» спорили, покупать ей шубу или нет. Он смог это прекратить, но понял, какое сильное влияние имеют на него его же фантазии. Из него легко мог получиться писатель или психотерапевт, если бы он мог подолгу сидеть на одном месте, но он стал ментом, применяя свою эмпатию в этой области. Уилл легко погружался в события преступления, ведь он так часто и так много мечтал, что понимал, что испытывал человек, бросая чашку в стену, или яростно туша недокуренную сигарету в пепельнице. Осматривая квартиры, он практически становился преступником, восстанавливая его путь и поступки, видя его ярость, злость или ревность, и это помогало ему найти мотив убийства, а значит, и самого убийцу. Сейчас, лёжа на диване и принюхиваясь к умопомрачительным запахам с кухни, Уилл старался окунуться в то, чего он так долго хотел, но что-то ему всё-таки мешало. Он постоянно мечтал о настоящем браке с Ганнибалом, думал об этом, смотря на него спящего рядом с собой, и впервые в жизни он смог совместить фантазии и реальность. Ганнибал Лектер — скромный, но развратный доктор из поликлиники, помешанный на сексе и на самом Уилле, разделяющий с ним факт, что если сильно надо, то можно кого-то и замочить, был воплощением его мечтаний. Он думал о таком человеке много лет, сильном, спокойном и уравновешенном, и хоть и был сражён, что в его трафарет лёг мужчина, а не женщина, довольно легко принял этот факт. Уилл вцепился в свою мечту, он был влюблён до умопомрачения, и любая угроза его счастью принимала в голове неебические размеры. Уилл понимал, что Ганнибал ему не изменит, но он так живо в своих фантазиях убивал тех, кто пытался отнять у него его любовь, что не мог от этого избавиться. Он полгода трахал своего любовника, ночевал у него дома и признавался в чувствах, но по привычке перед сном всё равно о чём-то мечтал. Это всегда имело эротический подтекст, но также и смерть. То они трахались с Ганнибалом в парке, и их кто-то застукивал, то кто-то из его друзей вдруг западал на его парня и лез к нему в штаны, то они напивались с кем-то в компании и начинали заниматься сексом втроём, но в конце концов Уилл взрывался и убивал свидетеля их любви, как сделал это с Гариком. Точнее, толкнул на это Ганнибала, но теперь хотел почувствовать это сам. У него был шанс воплотить в реальность ещё одну мечту, и он уже знал, что не откажется от этого. Просто не сможет и всё. Разумом он понимал, что это неправильно, но стоило ему подумать, как кто-то сейчас хочет его мужа, он снова переставал видеть края фантазий и реальности. Закрыв глаза, Уилл снова увидел своего похотливого возлюбленного, который становился послушной собачонкой, если как следует схватить его за задницу, и, отбросив фисташки, свалился с дивана и бросился на кухню. Взмыленный повар сидел на подоконнике и курил в приоткрытое окно. Вообще, Ганнибал хватался за сигарету только по пьяни, но тут видимо так устал, что решил по-быстренькому перекурить. Увидев Уилла, Лектер испуганно вздрогнул и тут же выбросил сигарету на улицу, спрыгивая на пол и делая вид, что ничего не было. Он был такой милый, что опер против воли рассмеялся и плюхнулся на стул.  — Ганнибал, ты чё творишь? — покачал головой Уилл, рассматривая какой-то салат в миске. — Это мой дом и земля за окном тоже моя, не надо швырять туда бычки, может случиться пожар, да и убирать всё равно придётся самим, дворника и садовника у меня нет.  — Да? — стыдливо поморгал Ганнибал, открывая окно и выглядывая наружу. — Прости, ты застал меня врасплох, я никогда так не делаю даже дома, просто не могу покинуть кухню пока не будет всё готово. Мне показалось, что твоя духовка жарче, чем моя, которая давно еле дышит, и я боюсь спалить наш ужин.  — Понимаю, это, наверное, как с чужим оружием, надо сначала пристреляться, а уж потом начать ему доверять.  — Верно, но у меня уже всё почти готово, и через двадцать минут мы сможем сесть за стол. Уилл радостно выдохнул, подошёл к любимому и обнял его за талию, утыкаясь носом ему в грудь. Ганнибал пах потом и усталостью, что было ново и непривычно, но оперативник всё равно с удовольствием вдыхал этот запах. Они замерли на месте, думая каждый о своём.  — Ээээ, Уилл, позволь мне проверить запечённую рыбу, — пробормотал доктор, пытаясь наклониться к духовке. — Больше, чем недожаренную еду, я не люблю пережаренную.  — Ладно, — отпустил его опер, наблюдая, как Ганнибал надевает прихватки и заглядывает в духовку. — Запахи по дому витают просто пиздатые. Я уже начинаю захлёбываться слюной.  — Всё готово, — довольно сказал Лектер, выключая плиту и сдёргивая с себя фартук. — Я в душ, переоденусь и встретимся в гостиной через пятнадцать минут.  — Договорились.  — И да, Уилл, — просто сказал Ганнибал, выходя с кухни и начиная подниматься по лестнице. — Будь любезен, передвинь стол в гостиной в центр комнаты, застели его скатертью и переоденься.  — Переодеться? — непонимающе спросил опер, бросаясь следом за мужем. — Я буду в халате и не собираюсь надевать костюм и галстук.  — Этого и не нужно, — ласково сказал Лектер, застывая около ванной комнаты. — Брюк и рубашки будет вполне достаточно.  — Ага, уже метнулся, — открыто рассмеялся Уилл. — Я буду в трусах и халате, и если тебе хочется, сам наряжайся, как придурок, ещё дома я в костюмах не ходил.  — Надень рубашку и брюки, — строго сказал Ганнибал, заходя в ванну и поворачиваясь к любимому. — Можешь хоть раз пойти мне навстречу и не перечить каждому слову? Я и так сделал всё, что ты просил.  — Что? — поражённо прошептал опер, быстро восстанавливая в голове прошедший день. — Да ты срался со мной по каждому поводу, выёбывался, даже принимая у меня кредитку, и в чём же ты шёл мне навстречу?  — Ну я же к тебе приехал, — подло улыбнулся Лектер, махнув рукой и захлопывая за собой дверь. — Переоденься, Уилл, не начинай ссору. Пару секунд Грэм охренело смотрел перед собой и, словно очнувшись, ломанулся вверх по лестнице. Он яростно дёрнул ручку двери, которая оказалась заперта, и беспардонно пнул её со всей силы.  — А ну открой, маразматик старый, — заголосил Уилл, начиная долбиться в ванную. — Ты что, намеренно надо мной измываешься? У тебя крыша поехала? Я не хочу рубашку, вообще голый сейчас сяду перед тобой.  — Я её погладил, она висит у тебя в спальне на дверце шкафа, — прокричал Ганнибал, включая воду. — Поторопись, ещё стол надо передвинуть. Уилл отвалился от двери и побежал в свою спальню, намереваясь отыграться на ни в чём не повинной вещи. Он вломился внутрь, хватая идеально отглаженную рубашку, и швырнул её на пол. Уилл как следует замахнулся ногой, собираясь запинать её под кровать, но что-то его остановило, и он замер на месте. Его комната изменилась, и он только сейчас это заметил. Кровать была перестелена, с тумбочек пропали пыль и липкие круги от чашек, пепельница убрана, и даже кресла передвинуты к окошку. Когда Ганнибал всё это сделал, Уилл не мог вспомнить, но что-то домашнее и заботливое обрушилось на него. Он увидел, как любимый бегал сюда с кухни, с любовью наводя порядок, пока сам опер лузгал фисташки, лёжа на диване, и ему стало стыдно. Он бережно поднял рубашку с пола и сбросил с себя халат. Уилл быстро переоделся и пошёл в гостиную двигать мебель. В конце концов, он знал, на ком женился. Через полчаса они уже сидели за столом и разливали вино по бокалам. Ганнибал сделал два салата, один из них с майонезом, запечённую в сыре картошку с рыбой и какие-то смешные, но вкусные канапешки. Рядом с ними потрескивал камин, свет и тепло от которого делали вечер похожим на сказку.  — Как вкусно, любимый, — охотно возносил дифирамбы Уилл, набрасываясь на еду. — У тебя всегда всё шикарно, но сегодня особенно хорошо.  — Я переживал за рыбу, — небрежно отвечал Ганнибал, пробуя горячее и задумчиво жуя. — Мне потребуется время, чтобы привыкнуть к твоей кухне, но вроде получилось нормально. Может пару минут передержал.  — Всё потрясающе, — рьяно отвечал опер, не понимая какое значение могут иметь минуты в приготовлении пищи. — Ты намеренно выпрашиваешь у меня похвалу, хотя сам знаешь, ужин бесподобный.  — Я просто хочу, чтобы у тебя было всё самое лучшее, — улыбнулся Лектер, нюхая и пробуя вино.  — У меня уже есть ты, и этого достаточно. Ганнибал скромно опустил глаза и снова принялся за ужин, а Уилл замер, не переставая любоваться своим мужем. Волосы, руки, осанка, тень от ресниц, падающая на его щёки, — всё это было таким идеальным и гармоничным, что Уилл начал задыхаться от любви. Ему захотелось оттолкнуть в сторону дурацкий стол, разделяющий его с Ганнибалом, броситься вперёд и завалить любимого на пол. Сотни пережитых фантазий толкались в его голове, и он едва держал себя в руках. Это его муж, он заполучил его, привязал к себе всеми доступными способами и никому его не отдаст. Уилл видел, как счастливо улыбался Ганнибал, смотря, как он ест приготовленный им ужин, и, пересилив себя, снова принялся за еду.  — Тебе понравился салат? — вежливо спросил Ганнибал, наблюдая, как оперативник облизывает ложку. — Я специально сделал для тебя с майонезом. Пришлось наступить себе на горло, но ты важнее моих предубеждений.  — Да, очень вкусно, — снова закивал Уилл, наливая себе ещё вина. — Спасибо за уступчивость, но я так и не понял его состав. Лектер гордо задрал подбородок и таинственно улыбнулся. Свет от горящего камина пробежался по его волосам, и Уилл мысленно прижался к ним губами. Одна нервозность отпускала его, он смог затащить к себе Ганнибала, но наваливалась другая, поднимая из глубин его сознания ревность и собственничество. Он вдруг ясно увидел, как его возлюбленный много лет грелся в чужих объятиях, и понял, что не хочет это терпеть.  — Я могу поделиться с тобой составом моих блюд, — весело начал Ганнибал, продолжая есть, — но…  — Я не хочу, — грубо перебил его Уилл, стараясь успокоиться. — Мне плевать, что я ем, что положишь, то и будет. Морковь, кабачки, баранина или наш сосед — насрать, съем всё. Ганнибал вздрогнул, внимательно смотря на мужа, и слегка сузил глаза.  — Уилл, что-то не так? — вкрадчиво спросил Лектер, наклоняясь вперёд. — Прости, может я сегодня тоже был упрямее обычного, но это всё волнение и…  — Как его зовут? — снова перебил его опер, резко отодвигая от себя тарелку и хватая мужа за руку. — Как его зовут, кто он, и как мне его найти?  — Кого? — шепнул Ганнибал, пытаясь освободиться.  — Как его зовут? — зашипел Уилл, вскакивая на ноги. — Не включай идиота и отвечай, а не то, клянусь богом, я сейчас же уеду в отдел и начну там такой пиздец, что мы оба пострадаем. Будет странно, если это дерьмо сдохнет сразу после моих поисков, но я не оставлю это…  — Алекс, — тут же ответил Ганнибал, поднимаясь следом и улыбаясь какой-то гаденькой улыбкой. — Он соучредитель одной небольшой сети аптек, ему чуть больше сорока, он женат и имеет троих детей.  — Я это помню, — выдавил из себя опер, чувствуя, как от злости у него перекосилось лицо. — Как получилось, что этот гомоурод скрыл это от тебя?  — Когда мы познакомились, его семья была на море, — пожал плечами Лектер. — Он хотел слегка покутить, поэтому и кольца на пальце не было, а я был очень уставший, чтобы рассматривать тогда его квартиру. Это был тридцатый вызов за смену, и мне было плевать на интерьер.  — Ты любил его? — угрожающе спросил Уилл, начиная надвигаться на мужа.  — Нам было хорошо, — уклончиво ответил Ганнибал, делая шаг назад.  — Он был женат, — задумчиво пробормотал оперативник, не сводя глаз со своего доктора. — У него был секс, но он приезжал к тебе три раза в неделю. Ты его трахал, а не он тебя.  — В основном, да.  — Он признавался в любви?  — Постоянно.  — Сука, — закричал Уилл, кидаясь вперёд и хватая Ганнибала за воротник рубашки. — А ты? Ты всё ещё хочешь его вернуть? Ты спокойный, ты даже не хотел ко мне переезжать, может с ним тебе было намного лучше, чем со мной? Предпочитаешь одиночество, и стабильный секс пару раз в неделю — самое то? Может я тебя уже заебал?  — Уилл, ты чего? — быстро заговорил Ганнибал, обнимая и прижимая его к себе. — Куда способна завести тебя твоя же фантазия? Я люблю тебя, ты прекрасно это знаешь, и мне не нужен никто, кроме тебя.  — Ты вечно со мной споришь, как будто надеешься, что я съебусь.  — Нет, я просто отстаиваю свою точку зрения, но я всегда сделаю то, что ты мне скажешь. Уилл оттолкнул его от себя и сложил руки на груди. Несколько секунд он рассматривал любимого, который смотрел на него, как на ненормального, и плюхнулся на кожаный диван.  — Сделаешь всё, что я скажу? — рассмеялся опер, заводя руки за голову. — Ты всегда это говоришь, но на самом деле всё равно гнёшь свою линию. Раздевайся, медленно и неторопливо. Ганнибал сделал пару шагов вперёд, останавливаясь перед ним, и начал расстёгивать рубашку. Одна вещь падала на пол за другой, и Уилл старался успокоиться в этом подчинении. Он совсем этого не хотел, он планировал заниматься сексом в своей спальне, но его бессилие против бетонного упрямства мужа злило и бесило его всё сильнее. Оставшись в одних трусах, Ганнибал бросил на него вопросительный взгляд и, подчиняясь кивку, снял и их.  — Прекрасно, — нервно выдохнул Уилл, растерянно смотря на обнажённого мужа и совсем не понимая, чего он от него хочет. — Постой немного, я ещё не решил, что делать дальше. Весь день превратился в сплошную нервотрёпку, и оперативник чувствовал, что сейчас они подошли к самому пику этого безумия. Ганнибал умудрялся подчиняться так, как было ему удобно, и Уилл совсем запутался в своих дурацких мыслях. Он хотел броситься к нему на шею, заласкать и трахнуть прямо на полу, и в то же время его одолевало и другое. Унизить, даже избить и попытаться сломать это упрямство. Почему он так защищает своего Алекса? В туалете клуба Ганнибалу было всё равно, есть у Гарика дети или нет, а тут упёрся, как баран, как будто та линия отношений ещё была не завершена.  — На колени, — тихо, но веско сказал Уилл, вцепляясь пальцами в спинку дивана. — На колени, Ганнибал. Лектер сразу же выполнил приказ, опускаясь на пол, и преданно посмотрел ему в глаза.  — Подползи ближе, — довольно прошептал оперативник, почему-то чувствуя себя куском говна, но был не в состоянии остановиться. Ганнибал снова подчинился, подползая к его ногам и посылая ему ласковую улыбку. Уилл наклонился, стягивая с ног носки и отбрасывая их в сторону, и снова откинулся назад.  — Целуй, — проскрипел опер, поднимая ногу и упираясь ей в щёку своего мужа. — Целуй, если на самом деле любишь меня больше всего на свете.  — Я не хочу, — мотнул головой Ганнибал, слегка отклоняясь от его копыта. — Разве так доказывают любовь? Целуя чужие ноги?  — Целуй, я сказал, — радостно зашипел Уилл, как будто этот отказ что-то доказывал в его голове. — Или твои слова всего лишь очередной пиздёж? Ганнибал перехватил его ногу, придерживая за лодыжку, наклонился и потёрся об неё щекой. Уилл почувствовал, как его затрясло сильнее, но он уже совсем перестал понимать, что им движет. Его гордый муж склонил свою величественную голову и аккуратно поцеловал большой палец на его ноге. Губы его возлюбленного скользнули ниже, оставляя влажную дорожку, немного задержались на середине стопы, а дальше всё произошло так быстро, что Уилл очнулся уже орущим на полу от боли. Ганнибал со всей дури вцепился зубами в его стопу, сжимая челюсти с такой силой, что кожа мгновенно прорвалась, и оттуда брызнула кровь. Уилл закричал от неожиданности, дёргаясь и пинаясь второй ногой, но Лектер был к этому готов и легко её перехватил. Уилл попытался выдернуть ногу из его зубов, но у него ничего не вышло, и он повалился на пол.  — Блять, больно, отпусти, — орал опер, хватаясь за лодыжку и снова начиная вырываться. — Ганнибал, прости, отпусти, пожалуйста, мне больно. Лектер сжал челюсти сильнее, из-за чего даже послышался хруст костей, и Уилл завопил ещё громче.  — Пожалуйста, прости, я больше так не буду, — заголосил раненый оперативник, извиваясь на полу и не зная, что делать. — Прости, любимый, я был не прав, я обещаю, я больше так не буду. Ганнибал разжал зубы, позволяя Уиллу вырвать у него ногу, и грустно улыбнулся, смотря на мужа и слизывая с губ чужую кровь. Раненый опер обхватил покусанную ногу, задирая её чуть ли не к самому носу, и начал рассматривать рану. Следы зубов чётко выделялись на резко опухающей ноге, и Уилл жалобно заскулил, бросая взгляд на любимого. Лектер подполз к нему ближе и начал дуть на то, что сам и натворил. Ганнибал встал на ноги, вышел и вернулся с сумкой, откуда достал свою спасительную «косметичку». Снова присев на пол перед Уиллом, он перехватил его больную ногу и начал слизывать кровь, чередуя эти действия с поцелуями. Он мог целовать его ноги, но лишь тогда, когда сам этого хотел. Облизнувшись, он достал перекись, обработал укус и наложил мужу тугую повязку. В одно мгновение всё встало на свои места, и они печально посмотрели друг на друга. Помогая и придерживая любимого за талию, Лектер помог ему доковылять до спальни и присесть на кровать.  — Прости меня, Ганнибал, — пробормотал Уилл, виновато опуская глаза. — Я перегнул немного, точнее ебанулся от ревности и потерял контроль над мозгами.  — Ты ведь не успокоишься? — грустно спросил Лектер, усаживаясь рядом. — Я видел, что ты сам не свой, но разве ты хоть на минуту во мне сомневаешься? Я люблю тебя, неужели ты думаешь я побегу к другому, когда у меня есть ты?  — Знаю, что не побежишь, — расстроенно ответил Уилл, обнимая любимого и слушая стук его сердца. — Это как тогда, в баре, когда я устроил дебош из-за Виталика, который тряс перед тобой своей тощей задницей. Я знал, точно знал, что это всего лишь мои психи, но не мог это контролировать. Я так боюсь тебя потерять и не могу избавиться от страха, который рождает во мне злость и ярость. Да ещё хмырь пишет тебе сообщения, того гляди я докачусь до слежки за тобой и совсем испорчу нам жизнь.  — Давай заключим договор, — миролюбиво прошептал Ганнибал, забираясь на кровать, затаскивая туда Уилла и нависая над ним. — Я встречусь с Алексом, поговорю с ним, объясню, что у меня отношения, и попрошу не беспокоить, и если он продолжит, тогда мы и сделаем по-твоему. Подумаем, всё взвесим и решим эту проблему так, как захочешь ты.  — Почему сначала твой вариант? — нахмурился оперативник, начиная расстёгивать рубашку и выбираться из неё. — Я не хочу снова спорить, но почему?  — Потому что после твоего варианта, нам уже будет нечего исправлять, — хихикнул Ганнибал, стягивая с любимого брюки. — Я всегда даю возможность человеку избежать ошибки, но мне кажется, что мы с ним поймём друг друга, и ты больше никогда о нём не услышишь. Уилл кивнул, делая вид, что принимает эти условия, и вытянулся на кровати, смотря на любимого.  — Что ты хочешь? — прошептал Ганнибал, устраиваясь у него между ног и начиная целовать его грудь. — Здесь, в нашей постели, у тебя безграничная власть.  — Буду трахать тебя, пока не потеряю сознание, — ответил Уилл, протягивая руку и тиская его задницу. — Не хочу прелюдий, мне совсем не до ласк и заигрываний, хочу видеть тебя под собой и смотреть тебе в глаза.