Ганнибал и Уилл. Русская версия.

Так кто такой всё-таки Уилл Грэм? Мент или убийца? И кто такой вообще убийца? Тот, кто хочет убивать? Или тот, кто может убить и спокойно живёт дальше? Кто ставит личные интересы выше других, понимая ценность своей жизни, или тот, кто не ставит ни во что чужую? Россия — это вам не Балтимор, где маньяков как собак нерезаных. Все убийцы, сидящие в тюрьмах, — это чаще всего чистейший неадекват. Нарики, зеки с кучей ходок, алкаши, пыряющие собутыльника, или ревнивые мужья, тоже, кстати, почти всегда алконавты и отбросы общества. Тонкие стратеги, осторожные психопаты, серийники и настоящие фанатики — очень большая редкость. Русские делают всё от души и искренне верят, что, например, за убийство пидора и отсидеть не стыдно. Залив зенки синькой, с воодушевлением на лице он идёт убивать соседа, чья собака нагадила на его коврик, или бывшую жену, которая с тремя детьми сбежала от него к маме. А чё она, сука такая, не ценит своё счастье? Так не доставайся же ты никому. Похуй на детей, что останутся сиротами, похуй, что поймают через два часа, похуй на тюрьму, на всё похуй, кроме тупой уверенности в своей правоте. А вот настоящих маньяков не так уж и много. Тех, кто осторожен, целенаправлен и безумен, поймать сразу не получится. Они убивают случайных людей, что уменьшает шанс на их поимку на девяносто процентов, они не оставляют следов и никогда не действуют импульсивно. Головная боль для полиции, ужас для жителей города и смерть для тех, кто случайно привлёк его внимание. Первую жертву, лежащую на подтаявшем ноябрьском снегу, нашли утренние прохожие, спешащие на автобусную остановку, и выглядела она ужасно. Почти раздетая догола девушка, со спущенными лосинами и в задранной до подбородка водолазке лежала на собственном пуховике прямо на пешеходной дорожке. Весь живот был залит подсохшей кровью, скорее подчёркивающей ножевые ранения, чем скрывающей их, а вместо лица было какое-то месиво. Кто-то пробежал мимо, отворачивая голову, молодёжь успела сделать несколько фотографий, но наряд полиции прибыл почти мгновенно, огораживая место преступления от зевак. Уилла вызвонили в семь утра, как и всех остальных оперов, и они бросились на поиски убийцы по ещё горячим следам. Приехало начальство, согнали всех участковых, опрашивали жильцов и забирали видеорегистраторы со всех машин в районе. Просматривали камеры везде, где они могли быть, устанавливали личность жертвы, искали её связи и возможных недоброжелателей. В новостях проскочила новость о жестоком убийстве молодой девушки, но предварительная картина обозначилась лишь к вечеру, а пугающая реальность — через три дня. Перед самой смертью, Оля, так звали жертву, занималась любовью, вполне обоюдной и продуктивной, судя по заключению медиков, и в момент оргазма она была убита и изуродована. Ей нанесли двадцать ножевых ранений в живот, отрезали уши и язык, слава богу, уже у мёртвой, и бросили прямо так, ничего не забирая и не поправляя. Её не обокрали, не избили, не тронули даже золото, и это повело следствие в единственном логичном направлении. К ночи они притащили в отдел её парня, охреневшего от происходящего и вытирающего слёзы, и трое суток пытали его, выбивая из него признание в убийстве. Первый день парень кричал о своей невиновности, называл адреса тех, с кем провёл предыдущую ночь, а потом впал в апатию, перестав разговаривать с дознавателями и операми. Уилл лично приходил «допрашивать» его трижды, они душили его полотенцами, надевали на голову пакеты, лишая кислорода, не давали ему спать и есть, выбивали суставы пальцев, поливали ледяной водой, но он молчал и ничего не говорил. Его алиби подтвердилось, что было весьма некстати, и запугав его до полусмерти, они отпустили его через трое суток, пригрозив грохнуть родных, если он посмеет пожаловаться на их способы ведения допросов. Саня, непосредственный начальник Уилла, уже давно занимающий эту должность, провёл личную беседу с бедолагой, убедив его в том, что они делают всё, чтобы найти преступника, хоть и таким неординарным подходом. Как только отпала версия с любовником Ольги, умные менты, а таких на самом деле в органах немало, мысленно опустились на колени, моля Бога о том, чтобы это не повторилось. Никто вслух не говорил о маньяке, плохая примета, но все об этом думали. Они прочесали всех знакомых жертвы, проверили все алиби, перепроверили всё, что проверили до этого, и ничего не нашли. А это значило лишь одно. Её убил кто-то посторонний. Уилл не был дома четыре дня, как в тот раз с поиском убийцы Гарика, и всё это очень сильно отразилось на его психике. Он еле-еле приполз к себе глубокой ночью и упал на пороге, сжимая голову руками и стараясь упорядочить собственные мысли и видения. Он видел перед глазами труп девушки, исколотый и изувеченный, чувствовал ненависть преступника, наносившего ножом удар за ударом, и почти слышал её крики. Потом перед ним возникал её парень, сначала испуганный, а потом потерянный, и ему становилось ещё хуже. Бедный мальчик узнал о смерти любимой, точнее как узнал, его воткнули мордой в землю и трое суток избивали, не дав времени ни на скорбь, ни на прощание. В нём не было ненависти, только горе, но Уилл так ослеп от злости, что даже этого не заметил. Он помогал пытать его, игнорируя боль и тоску парня, он лично топил его в ведре с водой и бил пакетами с песком, пытаясь получить правду любой ценой. Уилл недолго пролежал на обледеневшем пороге. Послышались шаги, зажёгся свет в прихожей, и из резко открывшейся двери, на него полились домашнее тепло и запах уюта. Его окружил аромат приправ и вкусного ужина, каких-то чистящих средств и дорогого парфюма, пахнуло даже Мишей — и всё вместе это был его дом. То самое место, где он мог быть самим собой. Родные руки подхватили его подмышками и без нежностей волоком затащили внутрь.  — Ганнибал, — забормотал Уилл, обнимая его лодыжки и упираясь носом в тапочки с кошачьими глазами. — Я так устал, так устал быть без тебя.  — Тогда помоги мне, а я помогу тебе, — прошептал Ганнибал, хватая его за воротник и начиная волочь в сторону ванной. — Хотя бы не сопротивляйся. Ты должен раздеться, помыться и выпить чашку горячего сладкого чая.  — С плюшками? — слабо хихикнул оперативник, наблюдая как с него стягивают ботинки.  — С хуюшками, — строго ответил Лектер, отпинывая в сторону грязные вещи и запихивая мужа в ванну. — Не двигайся, я быстро. Уилл уселся на дне ванной, вцепился руками в края и упёрся лбом в её холодную поверхность. Она была безжизненно белой, как кожа мёртвой девушки, и когда Ганнибал включил воду, поливая его плечи, ему показалось, что на него потекла тёплая кровь. Он закричал, вздрагивая и пинаясь ногами, и тут же оказался в объятиях мужа, который бросил душ и прижал его к себе.  — Закрой глаза, любимый, и не думай ни о чём, — ласково промурлыкал Ганнибал успокаивая и целуя его волосы. — Тебя убивает твоя эмпатия, ты хороший мент, но эта работа не для тебя.  — Для меня, — упрямо ответил Уилл, съёживаясь и обнимая свои колени. — Я должен его поймать, все уже поняли, это только начало, будут ещё жертвы. Безнаказанность породит в нём жажду и ещё большую жестокость.  — Мне плевать на них, посмотри на себя, ты измотан, — прошептал Лектер, разжимая ладони и начиная мыть ему голову. — Ваш психолог — дилетант. Как он мог пропустить тебя на такую должность? Уволься, мы и так проживём.  — Это ведь могла быть твоя сестра, — аккуратно ответил опер, перехватывая и быстро целуя его руку. — Это-то ты понимаешь? Как я могу уйти? Ганнибал ничего не ответил, но заткнулся и больше не сказал ни слова. Он тщательно вымыл своего уставшего мужа, поставил на коврик, насухо вытер полотенцем, но когда он потянулся за чистым халатом, Уилл перехватил его запястье и крепко обнял за талию.  — Дай мне свой, — проникновенно попросил оперативник, с наслаждением зарываясь лицом в мягкую ткань. — Пожалуйста, только так я отдохну. Не хочу сейчас быть Уиллом, хочу стать тобой. Ганнибал без вопросов снял с себя халат, завернул в него Уилла, даже отдал ему свои ламповые тапочки и отвёл в кровать, по пути заскочив за чашкой горячего чая с мятой. Прежде чем его любимый муж вырубился, он успел влить в него несколько глотков чая, разрешил покурить в постели и после этого лёг рядом с ним и тоже моментально заснул. Утром Уилл уехал до того, как Ганнибал проснулся, и снова пропал на три дня. Первый ебанутый азарт прошёл, след преступника остыл окончательно, но они продолжали искать и рыть носом землю. Это как разгребать завалы после землетрясения. С каждым днём надежд найти там кого-то живого всё меньше, возникает уверенность, что смысла в этом уже нет, но делать всё равно надо, ведь больше некому. Такой занятости уже не было, Уилл вполне мог ездить ночевать домой, но испытывая странное чувство стыда, он до утра просматривал бумаги, читал отчёты медиков и засыпал прямо в раздевалке. В конце концов оперов убрали с этого дела, полностью отдав его следакам, и он всё-таки вернулся к Ганнибалу, по которому безумно скучал всё это время. Он что-то в себе преодолел, как будто прям был обязан сразу схватить маньяка, но беспокойство его не отпустило. Они вместе ужинали, как прежде разговаривали и занимались любовью, но Уилл перестал улыбаться и практически спал с телефоном в руке, ожидая нового вызова. Второй труп нашли через два месяца, сразу после январских праздников, и это было так же неожиданно, как и в предыдущий раз. Всё то же самое: смерть во время оргазма, ножевые ранения по всему телу и вырезанные язык и уши. Оперативно-розыскные мероприятия пошли тем же путём, но теперь версия убийства на почве ревности или любви не была основной. Личность девушки установили сразу: в её кармане обнаружили паспорт и водительские права, но всё равно начали проверку всех знакомых и поклонников. Планёрки и совещания проходили каждые несколько часов, подтянули оперов с соседних отделов, на место преступления прибыл главный мент области и начал усердно ебать всю полицию от полковников до участковых. Искали связь с предыдущей жертвой, поднимали всю подноготную близких, усердно отгоняя и не признавая мысль о серийном маньяке. Один труп — хуёво, второй — пиздец, а вот третий — настоящий апокалипсис. Уилл работал как проклятый, тряс стукачей, перерывая архив и проверяя освободившихся психопатов, и в этот раз он вернулся домой только через шесть дней. Всё это время он не звонил Ганнибалу, тот его тоже не беспокоил, и с каждым днём становилось всё сложнее признать свою беспомощность. Его муж был идеальным, он верил в него, считал его потрясающим, и вернуться к нему с пустыми руками было хуже, чем не вернуться совсем. Уилл приехал домой ночью, тихонечко пробравшись через двор, и бесшумно прошёл в зал. Ганнибал сидел на диване с бокалом вина и смотрел на планшете документальный фильм о Черчилле. Разжиревший Миша спал рядом с ним, похрапывая и дёргая задней лапой. Всё ещё злой на самого себя, Уилл испытал желание упасть любимому в ноги и разреветься там от бессилия, но он не мог себе такого позволить. Раньше, когда они только начали встречаться, оперативник легко такое вытворял, жалуясь и устраивая истерики, но с недавних пор это стало для него проблемой, и даже он сам не понимал почему. Они теперь семья, он тут главный, а настоящий мужик не должен ныть и просить утешения. Ему захотелось снова убежать на работу, но он себя переборол.  — Привет, любимый, — тихо сказал Уилл, облокачиваясь на дверной косяк и стыдливо опуская голову. — Есть чё пожрать? Кажется, я забыл что такое вкусный ужин.  — Уилл, господи, напугал до чёртиков, — рвано дёрнулся Ганнибал, вытаращивая на него глаза и поднимаясь на ноги. — Конечно, позвонил бы заранее, и я бы всё подогрел. Как ты?  — Нормально, — безучастно ответил оперативник.  — Пошли на кухню, — тоном доброй тётушки сказал Лектер, беря его под локоть и утягивая за собой. — Мы с Мишей сегодня готовили жаркое, и твоя доля ждёт тебя на плите.  — Почему я сейчас живо представил твоего кота, натирающего морковку? — хихикнул Уилл, начиная расслабляться. — Он такой в поварском колпаке и белом фартучке бегает по кухне и помешивает что-то в сковородке.  — Ну, во-первых, это не мой кот, а наш, — весело ответил Ганнибал, усаживая его на стул и поправляя ему отросшую чёлку, торчащую в разные стороны. — Во-вторых, жаркое делается в глиняных горшочках в духовке, а в-третьих, Миша не может готовить лично — у него лапки, так что он только руководит процессом.  — Шеф-повар? — рассмеялся Уилл.  — Ага, а я у него на побегушках. Ганнибал включил духовку и начал накрывать на стол. Уилл, не отрываясь, следил за его передвижениями по кухне, плавными и несуетливыми, и с какой-то желчью в душе завидовал его выдержке. Смотри-ка, его муженёк шлялся где-то почти неделю, не звонил и не писал, припёрся, требуя жрать, а у того даже ни один мускул на лице не дрогнул. Уилл сидел на стуле, чувствуя, как от него несёт потом и грязными носками, теребя слишком отросшую щетину и сальные волосы, и наблюдал за своим шикарным супругом, бегающим туда-сюда. Коленки Ганнибала периодически сверкали, появляясь из-за не туго завязанного халата, и оперативник отвлёкся от всего остального. Он любовался его руками, мягкими волосами и худыми ногами, фантазируя, что спряталось под одеждой и какого цвета там нижнее бельё. Лектер поставил перед ним жаркое, подал ложку и с каменным лицом придвинул к нему пачку майонеза.  — Я так тебя люблю, Ганнибал, — устало сказал Уилл, разглядывая запрещённый в доме продукт и отодвигая его от себя. — Я невыносимо скучал по тебе всё это время, но мне так стыдно, что я всех подвёл. Вот я нужен, ловить дерьмо — это моя работа, а не трясти лавочников и наркоманов, а я снова облажался.  — Что говорит ваш психолог? — спокойно спросил Лектер, наливая две чашки чая и присаживаясь на своё место. — Он составил портрет преступника? Его мотивы хоть немного обозначились? Какие версии у следователей?  — Никаких, — злобно фыркнул опер, принимаясь за еду. — Тут тебе не сраная Америка. Наш психолог вечно бухой, маньяка ещё не признали официально серийником, видимо ждут ворох трупов, и за помощью в Москву ещё не обращались. Следаки? А чё они могут? Просто бегаем, опрашиваем всех подряд, ищем хоть какие-то зацепки. Что это за любовник такой, что баб так ебёт, что они аж кончают под ним прям на улице. У последней жертвы на руках синяки, видимо всё-таки было принуждение к сексу, но я и сам понять ничего не могу.  — Уилл, — веско сказал Ганнибал, сжимая губы в тонкую линию. — Ты не частный детектив, ты винтик одной большой системы, и как бы исправно ты ни работал, если что-то где-то хромает и барахлит, один ты весь механизм всё равно не вытащишь.  — В смысле? — ощетинился Уилл. — Обязательно нужна толпа, чтоб поймать преступника?  — Вот ведь ты упрямый, — покачал головой Ганнибал, закатывая глаза. — Иногда мне хочется отходить тебя по заднице. Я не вижу тебя неделями, ты проваливаешься в это дело слишком глубоко, я не спорю, просто жду, но не бери всю вину за полицию только на себя.  — По заднице? — тут же расслабился оперативник, громко прихлёбывая чай. — А ты начал материться и ругаться, любовь моя, и мне это нравится.  — Зато ты почти перестал, — улыбнулся Лектер, легонько хлопая его по губам. — Не хлюпай на весь дом. Мы живём вместе и неизбежно меняемся. Я беру что-то от тебя, ты от меня, и рано или поздно мы по-настоящему станем одним целым. Я вот уже не буду молчать и скажу тебе прямо: хватит тут разглагольствовать и гонять чаи, давай разденемся, помоемся, заберёмся в кровать, и я очищу твою голову от всего, кроме меня.  — Да? — оскалился Уилл, пошло облизывая губы. — Ты нравишься мне всё больше и больше. Готов бежать за тобой по первому зову.  — Считай, что ты его услышал, — немного краснея ответил Ганнибал, опуская глаза и прикусывая нижнюю губу. — Я истосковался по твоим рукам. Они бросили недоеденный ужин на столе, что говорило о том, что Лектер действительно начал перенимать от мужа плохие привычки, и через полчаса они окунулись друг в друга, забывая обо всём на свете. Третий, уже решающий труп, был найден через месяц, и это стало началом настоящего кошмара. Больше нельзя было делать вид, что всё это случайности и совпадения, и новость о маньяке попала на центральное телевидение. Министр внутренних дел дал краткое интервью о личном контроле, и начались показушные свистопляски. В город прилетели московские следователи, медики и опера, кого-то отстранили, кого-то наоборот позвали чуть ли не с пенсии, и Джек Кроуфорд, выебанный всеми кому не лень, совсем озверел и достал с полки банку вазелина. Всё пошло по кругу, но теперь с угрозами и увольнениями. Опять случайно раскрылись какие-то висяки, в допросных постоянно кого-то пытали и допрашивали, и Уилла взяли в команду, которая этим занималась. Он уже был причастен к поимке одного маньяка, и московский подполковник лично выбрал его в свои помощники. Теперь несчастных оперов дрочило не только своё начальство, но и чужое. Они круглосуточно были чем-то заняты и носились по городу как угорелые. На пятый день следственных мероприятий, когда они торчали на очередном бессмысленном собрании, дверь в кабинет оперов распахнулась, и на пороге появился Ганнибал. Уилл, который в этот момент сидел за своим столом мордой в кружке с кофе, испуганно дёрнулся и неосознанно потрогал пальцем обручальное кольцо. Его муж, который каким-то непонятным образом изменился, медленно обвёл всех холодным взглядом и вежливо приподнял брови. Это был уже не тот похотливый доктор из поликлиники в драном пальто с каракулевым воротником, запуганный и неуверенный, сейчас он скорее напоминал какого-то голливудского актёра. Идеальная одежда, идеальная причёска, гордая осанка и тонкий аромат парфюма, к которому хотелось принюхиваться снова и снова. На секунду Уилла даже посетила идиотская мысль, что это глюки, и это не он ебёт это чудо по ночам, а кто-то другой, более достойный.  — Добрый вечер, — слегка кивнул головой Лектер, останавливая взгляд на охуевшем муже. — Я не смог дозвониться и…  — Ганнибал, здорова, — закричал Виталик, который когда-то пихал ему в руки свою жопу с фурункулом. — Как дела? Ты к Уиллу?  — Да, — приветливо ответил Лектер. — Небольшие семейные проблемы, я ехал мимо и рискнул заскочить. Можно мне украсть его на двадцать минут? Я верну, обещаю.  — Конечно, — из угла махнул рукой Саня. — Не вопрос, идите. Всё ещё ошалевший Уилл встал из-за стола и как под наркозом проплыл мимо всех к выходу. Он вспомнил, что представил им тогда Ганнибала своим дальним родственником, всё вроде было пучком, но яйца у него всё равно уменьшились до размера изюминок. Они молча спустились вниз, вышли на улицу и прошли на автостоянку, где забрались в машину на заднее сиденье. Лектер поставил на колени бумажный пакет, достал оттуда тёплый контейнер и протянул его мужу. Пока Уилл мучился с крышкой, Ганнибал расстелил у него на ногах полотенце и благоговейно замер на месте.  — Куриный бульон? — спросил Уилл, смотря на прозрачную жидкость с кружочками жира.  — Ешь, — приказал Лектер. — У нас мало времени.  — Слушаюсь, — шмыгнул носом опер, приступая к еде. — Спасибо. Он быстро выхлебал бульон, закусывая пирожками с луком и яйцом, и они тут же прижались друг к другу как неразлучники. Уилл повис на шее Ганнибала, который судорожно сжимал его в объятиях, и почувствовал, как у него защипало глаза.  — Любимый мой, хороший, я не могу больше бродить по нашему дому один, — забормотал Лектер, яростно тиская мужа. — Нам с Мишей там так одиноко, пожалуйста, вернись к нам, я знаю, ты специально не едешь, но, упав от усталости, ты не сможешь работать.  — Хорошо, ладно, я сам не знаю, что со мной, но мы его так и не поймали. Я по ночам сижу в бумагах, пытаюсь что-то нащупать, а если приеду, то отвлекусь и ничего не сделаю.  — Я помогу, я же обещал, но не наказывай нас за то, что у тебя что-то не получается. Я даже сплю на диване. Что мне делать в кровати без тебя?  — Прости, — нервно выдохнул Уилл, виновато заглядывая мужу в глаза. — Я как всегда не прав, не умею контролировать ни любовь к тебе, ни злость на себя. Всё свалил в кучу. Увидимся вечером? Я отпрошусь на завтра, скажу всем, что проблемы в семье, приеду и поработаю дома. Ганнибал быстро кивнул и так счастливо улыбнулся, что через несколько секунд они уже жарко целовались, елозя друг друга по сиденью. Тонировка на стёклах скрывала их от окружающих, но они об этом даже не задумывались. Ночью, когда сытый и наспех удовлетворённый муж заснул в кровати, Ганнибал достал из его сумки копии дела и сел их читать. В шесть утра он захлопнул последнюю папку, спустился вниз, приготовил любимому завтрак, написал записку и уехал, забрав с собой все документы. Проснувшись далеко после обеда, Уилл лениво поел и снова заснул до вечера. Уже после девяти, когда он окончательно проснулся и сорок раз набрал мужу, который ему не отвечал, он начал беспокоиться и волноваться. Ганнибал вернулся домой в два часа ночи, за что чуть не схлопотал пинка в дверях, хотя и был потом зацелован и обласкан.  — Ты охуел совсем, придурок, я тут чуть с ума не сошёл, — кудахтал Уилл, раздевая и разувая растерянного возлюбленного. — Чего трубку не брал?  — Был занят, — коротко ответил Ганнибал, проходя на кухню и кладя документы на стол. — Садись, надо поговорить. Только умоюсь, не спал больше суток. Лектер ополоснул лицо прямо там же, отогнал Уилла от плиты, где тот хотел поставить чайник, и с силой усадил его на стул.  — Я нашёл его, — просто сказал Ганнибал, придвигая ему бумаги и устало облокачиваясь на стол. — Я нашёл твоего маньяка и только что незаметно проводил его до дома.  — Ты его нашёл, — тупо кивнул головой оперативник, медленно моргнув. — Как это нашёл? Где? Зачем? Как?  — Пришлось постараться и немного пошевелить мозгами, — ответил Лектер, внимательно смотря на мужа. — Рассказать как, или просто поедем и оторвём ему голову?  — Конечно, рассказать, — всё ещё поражённо прошептал Уилл, неверяще хмурясь и кусая губы. — Как это так? Решил, пошёл и нашёл? Как когда захотел ночью абрикосов? Вот захотел их до усрачки, поднялся, поехал и добыл?  — Я до усрачки захотел, чтобы ты вернулся ко мне, вот и всё, — опустил глаза Ганнибал, неуверенно сминая края бумаги пальцами. — Не только ты прёшь напролом, если чего-то сильно хочешь, я тоже так умею. Если бы ты работал не в поле, бегая и опрашивая соседей, и не сидел над бумагами по ночам, когда с ног валишься, то давно сам бы его нашёл. Я сразу сказал, ты скорее психолог-профайлер, чем оперативник.  — Рассказывай, — грохнул по столу кулаком Уилл, азартно подаваясь вперёд. — Кто эта мразота? Давай по порядку, я уловлю ход твоих мыслей.  — Я изучил первое дело, — поспешно начал Ганнибал, — и сразу заметил нестыковки. Вы начали трясти её парня, но почему? Из-за того, что она испытала оргазм перед смертью?  — Да, но потом мы поняли, что это было изнасилование.  — Изнасилование, при котором испытываешь оргазм? — нахмурился Ганнибал. — Тебя когда-нибудь насиловали, Уилл? Незнакомый мужик, который валит тебя на землю, удерживает силой и пихает в тебя свой член, может доставить тебе удовольствие?  — Нет, — внутренне съёжился опер, невольно вспоминая прошлое мужа. — Это тоже не давало мне покоя.  — Но есть вещи, которые способны вызвать оргазм, даже если человек этого не хочет, — прищурился Лектер, немного краснея, — и против этого не устоять. Я говорю о вибраторе, если ты ещё не понял, судя по всему очень качественном, стимулирующем сразу все нужные точки, а парень, видимо, очень хотел, чтоб кто-то кончил в его руках, ведь сам он…  — На это не способен, — закончил за него Уилл, резко вскакивая на ноги. — Это хуйло — импотент.  — Верно, — улыбнулся Ганнибал. — Продолжим. Отрубание конкретных частей тела, а именно языка и ушей, это способ вывалить ярость на то, что они делают. Ими люди говорят и слушают, а значит, кто-то очень сильно его обидел, наговорив неприятных вещей, например, поставив диагноз о сексуальном бессилии. Последовательность ран, которые я изучил вчера ночью, недрогнувшая рука при пользовании ножом, плюс нанесение обид языку и ушам, натолкнула меня на мысль о бывшем военном с начальной стадией шизофрении. Ещё у него, наверняка, должно быть ранение, скорее всего в его любимый пенис, и утром я отправился в военный архив на поиски информации.  — Шизик? — дрогнул губами Уилл, отходя от стола и упираясь задницей в плиту. — Естественно, кто же ещё, ебанутый шизофреник со сломанным членом. Ловил девок, может знакомился на улице в красивой форме, спокойно показывал документы, герой России, ранение на войне, они его не боялись. Шли с ним прогуляться вечером, а там он их и убивал. Сначала трахал искусственным членом, а потом срывался. Может та первая жертва высмеяла его или ещё что, но что-то в нём взорвалось, и он её убил.  — Он мог их обманывать, — пожал плечами Ганнибал. — Поэтому мутил на улице, пытался выдать фаллоимитатор за свой член, есть такие случаи, а может в этот раз у него было обострение болезни или ещё что-то.  — И весь день ты провёл в военном архиве? — строго спросил оперативник. — Почему меня с собой не позвал?  — Только я знал, что искать. Это ведь мог быть и военный врач, тут надо действовать осторожно, и я даже не стал пользоваться электронной информацией. На самом деле шизофрения ставится очень многим мужчинам, прошедшим через горячие точки, не все способны пройти плен и убийства и не потерять себя. Иногда отмечается просто агрессивность, но они все проходят через психологов, и это по-любому записано в их личных делах. Чтобы обезопасить свою репутацию, военврач точно отнесёт его к «неспокойным» с запретом дальнейшей работы в органах. Я связался с его врачом, и он мне всё подтвердил. Я нашёл его два часа назад, съездил, посмотрел по окнам и видел, как он ходил за сигаретами в ларёк. Вот его адрес. Ганнибал протянул Уиллу бумажку, которую тот тут же схватил и смял в кулаке, и игриво наклонил голову вправо.  — Так что мы будем делать, любимый? — вкрадчиво спросил Лектер, криво улыбаясь. — Сейчас тот момент, когда мы можем сами наказать урода.  — И ты пойдёшь со мной?  — Я всегда пойду за тобой. Уилл нерешительно замялся и, сделав шаг вперёд, медленно обнял Ганнибала и посмотрел ему в глаза.  — Мы убьём его так, как я захочу? — прошептал оперативник, пытаясь угадать, чего ждёт от него любимый. — Я не уверен, что смогу контролировать себя и свои действия.  — Мы сделаем то, что хочешь ты, — тихо ответил Лектер, нежно целуя его в куда-то в бровь и поглаживая пальцами его скулы. — Но помни о безнаказанности, которая порождает жестокость и жажду. Это были твои слова.  — Чего жаждешь ты?  — Кроме тебя, ничего.  — Это не закончится, если мы просто его грохнем, — покачал головой Уилл, вырываясь из объятий мужа и начиная пятиться к выходу. — Не так страшен сам маньяк, как его дела. Он убил троих, но запугал тысячи. Люди продолжат жить в страхе, весь отдел будет продолжать работать, отвлекаясь от других дел, и что же буду делать я? Имитировать заинтересованность? Я так не смогу.  — Так кто же ты, Уилл? — спросил Ганнибал, двигаясь в его сторону. — Убийца или мент?  — Я всё сразу, — оскалился оперативник, разворачиваясь и бросаясь к дверям. — Я должен бежать, дорогой, мне надо арестовать одного урода, и только попробуй мне помешать.  — Даже и не собирался, — усмехнулся Лектер, смотря, как его муж торопливо завязывает шнурки. — Не убивай его при задержании, но и не хотелось бы, чтобы этот мусор дожил до суда. Уилл накинул на плечи куртку, распахнул дверь и выбежал на порог, оборачиваясь и смотря на Ганнибала, застывшего в проходе. Ветер рвал и трепал его волосы, делая юным и совсем молодым, но лицо было по-взрослому усталым и сосредоточенным.  — Я мент, Ганнибал, и я должен делать свою работу, — так гордо заявил Уилл, как будто бросая вызов. — Я тот самый мент, что может убить, если нет другого выхода, но сейчас он есть, и я им воспользуюсь. В отчёте я могу сослаться на твою помощь? У меня не выйдет утаить твоё участие в этом деле.  — Конечно, любимый, иначе никак, — кивнул Лектер, доставая из кармана листок и запихивая его мужу в нагрудный карман. — Здесь фамилии тех, к кому я обращался за помощью, и мои более точные выводы. Я скажу, что ты обратился ко мне с просьбой, когда понял мотивы и болезнь преступника.  — Я присвою себе твои лавры, — недовольно выдавил опер, — но если они узнают, что я кому-то позволил рыться в деле, то…  — Мне не нужны лавры, Уилл, — перебил его Ганнибал. — Мне нужен только ты. Дома, в трусах, в своих старых сланцах, с пивом в руке, сидящий около меня на диване и гладящий мою коленку.  — Я буду думать о ней всё время, — рассмеялся оперативник, сбегая вниз по лестнице и садясь в машину. — Я мент, Ганнибал, и я лично вырву из него признания во всем.  — Я потом научу тебя, как сделать больно и не оставить следов, — крикнул ему напоследок Лектер, заходя в дом, закрывая дверь и сладко зевая. — Я буду ждать тебя здесь, мой любимый и сумасшедший мент. Ганнибал принял душ, немного пошатался по комнате, прихватил Мишу, и голышом залез под одеяло, обнимая и обнюхивая подушку мужа. Зная характер любимого, его ненасытность и настойчивость, он был доволен его выбором. Уилл наконец-то признал обе свои сущности и смог совладать с ними, позволяя соседствовать. Он проснулся от странных прикосновений и, резко распахнув глаза, быстро обернулся. Сквозь неплотно прикрытые шторы пробивался дневной свет, освещая обнажённого Уилла, который старательно вылизывал его спину между лопаток и коленями пытался раздвинуть ему ноги.  — Уилл, — сонно выдохнул Ганнибал, пытаясь повернуться. — Ты чего? Я же спал.  — Тихо, — зашипел оперативник, дёргая его бёдра на себя, ставя на колени и оглаживая руками его шикарную задницу. — Я щас в таком состоянии, что со мной лучше не спорить.  — Ты стрелял в него? — принюхался Лектер, падая головой обратно на подушку. — Он жив?  — Пока жив, — ответил Уилл, начиная покрывать поцелуями его поясницу. — Мой выстрел не был первым, но я целился ему в позвоночник. Его вроде ещё оперируют, но ходить он точно больше не будет. Ко мне прислушались, Ганнибал, всё проверили, и в пять утра мы поехали на задержание.  — Я не ошибся? — мелко задрожал похотливый докторишка, наслаждаясь ласками. — Это был он?  — Он, он, кто же ещё? — хихикнул Уилл, выпрямляясь и задумчиво разглядывая гладко выбритую промежность своего мужа. — Мы нашли в его доме отрезанные уши и локоны волос. Я не хочу о нём говорить, он меня заебал, давай о приятном. Благодаря тебе я теперь звезда, любовь моя, мне звонили из Москвы и гарантировали отпуск и внеочередное звание. Теперь тебя будет трахать капитан.  — Мой капитан, — мечтательно пропел Ганнибал, снова пытаясь повернуться к нему лицом. — Вы такой важный, господин офицер, разрешите вам отдаться?  — Разрешаю, — роняя его обратно, оскалился Уилл. — Внимание, щас я буду тебя трахать. И не только трахать, доктор Лектер, давно пора попробовать тебя на вкус и там.  — Уилл, — успел пискнуть Ганнибал, нервно вздрогнув всем телом. — Я… Лектер что-то протестующе забормотал, но как только горячий язык проскользнул между его ягодиц, он захрипел и вцепился пальцами в подушку. Если в первые пару секунд Уилл испытал брезгливость и отторжение, невольно думая о том, что это не только вход, но по сути и выход, то реакции Ганнибала мгновенно заставили его об этом забыть. Его муж кричал, впервые, с тех пор как они начали трахаться, он дрожал и даже матерился, и Уилл продолжал его вылизывать, пока у него не онемел язык. Лектер то замирал, издавая какие-то пугающие стоны, то дёргался так сильно и неожиданно, что его приходилось держать и прижимать обратно к кровати, и к моменту, когда Уилл разогнулся и вставил в него пальцы, тот уже почти себя не контролировал.  — Трахни, трахни меня скорее, — подвывал Ганнибал, поворачивая голову и бросая на мужа просящий взгляд. — Я так этого хочу, я твоя шлю…  — Нет, — грубо перебил его опер, хватая за волосы на затылке и дёргая на себя. — Хватит, это неправильно, это не так.  — Что? — испуганно прошептал Лектер, не сводя с него глаз. — Что не так?  — Ты больше не шлюха, и даже не моя жена, — процедил Уилл, протискиваясь в его задницу и наваливаясь на спину. — Я слишком долго это отрицал, любимый, но пора это признать, как я сделал это сегодня ночью. Я в первую очередь мент, а не убийца, и женат я на мужике, а не на бабе. Ты мой супруг, Ганнибал, хоть и с яйцами и хером до колен, но от правды не отвернёшься.  — Уилл, — закрыл глаза Ганнибал, толкаясь ему навстречу. — Это слишком, даже для меня.  — Всё становится проще, стоит только перестать себя обманывать, — продолжил бубнить опер, начиная резко его трахать. — Я отстранялся от оральных ласк, ведь до этого якшался только с блядями, да и ты тоже заладил шлюха, да шлюха, но больше я этого не хочу. Ты моя половинка, мой муж, мой любимый мужик, который реально сводит меня с ума.  — Это невозможно, Уилл, — потерянно сказал Лектер, ещё сильнее вцепляясь в подушку. — Нельзя свести с ума того, кто и так сумасшедший. Уилл зарычал в ответ, запуская ногти ему под кожу, и удвоил усилия, вколачивая мужа в матрас. Послышался треск разрываемой наволочки, Ганнибал закричал, что он кончает, в воздух взмыло облако перьев, облепляя их со всех сторон, и Уилл тоже кончил, не соображая, когда это началось, а когда закончилось. Весь секс длился меньше двух минут, и они упали, прижавшись друг к другу и отплёвываясь от перьев. Лектер зашевелился первым и приподнялся, осматриваясь по сторонам.  — Теперь я могу сказать наверняка, что мы внатуре стали петухами, — хохотнул Уилл, смотря на мужа, покрытого перьями. — Скажи кукареку.  — Сам говори, — отмахнулся Ганнибал, начиная вылезать из постели.  — Куда собрался? — возмутился оперативник, затаскивая его обратно и укутывая одеялом. — Полежи со мной, пока я не засну, потом уходи.  — Ладно, — недовольно ответил Лектер, собирая перья со своей груди. — Придётся всю постель менять сегодня.  — Не бухти, — шепнул Уилл, сворачиваясь калачиком. — Я тебе жопу вылизал, могу я за это заснуть в тишине?  — Это называется анилингус, а не "жопу вылизал". Не коверкай и не засоряй родной язык.  — Иди нахуй, — промямлил опер, сыто улыбаясь. — Ты даже речь на даёшь засорить. Чистоплюй вредный.  — Сам иди, — фыркнул Лектер, нежно перебирая его волосы. — Я так счастлив, что ты вернулся, Уилл. Не убегай больше от меня, как бы ни было сложно, не оставляй меня одного. Я буквально умираю без тебя.  — Мой ласковый и сладкий зайчонок, — уже почти во сне пробормотал Уилл, прижимаясь лбом к любимому. — Я это понял, когда ты, мой самый гордый вредный и терпеливый котик, прибежал ко мне на работу и позвал домой. Я такой плохой муж, Ганнибал, как только ты меня терпишь? Ганнибал ничего не ответил, наклоняясь и любуясь уснувшим возлюбленным, и ещё полчаса так и просидел, трогая его кудряшки и аккуратно целуя руки. Весь этот и следующий день они провели в постели, иногда выползая оттуда лишь для того, чтобы поесть. Уилл с чистой совестью отключил телефон, в этот момент искренне ненавидя свою работу, и уделял внимание мужу, которого забросил на несколько месяцев. Они выискивали друг у друга эрогенные зоны, разговаривали о сексе, Ганнибал сделал Уиллу педикюр и обработал пятки, они помечтали об отпуске и просто жили только их отношениями. Ничего постороннего, никакой политики, работы и других людей, только два влюблённых человека, замкнутых в своём мирке. Планируя вечерний отдых, Уилл изъявил желание посмотреть «Горбатую гору», о которой знают все, даже натуралы. Ганнибал долго отказывался, но в конце концов они сели за просмотр. Фильм о запретной любви в агрессивно настроенной среде был хоть и отдалённо, но близок им по духу. Ганнибал втянулся в сюжет, валяясь на кровати и грызя орешки, а вот Уиллу фильм надоел через двадцать минут. Он начал громко вздыхать, заигрывать с мужем, пытаясь его отвлечь, даже снял трусы и потряс своим драгоценным достоинством, но Лектер не обращал на него никакого внимания. Устав от своих же действий, опер начал громко и едко комментировать всё, что происходило на экране, от смешных шляп до плюшевых пиздостраданий. Пару раз ему удалось вызвать сдержанную усмешку мужа, но тот всё равно сидел каменной глыбой и не сводил глаз с актёров. Почувствовав дебильную ревность, Уилл улёгся у него между ног и начал заигрывать с ним уже по-настоящему. Его усилия не прошли даром, и когда член Ганнибала начал загораживать экран, Лектер нажал на паузу, свалил Уилла на спину, уселся на его грудь и несмотря на яростное сопротивление, трахнул его в рот. Ганнибал не часто применял к нему силу, но шкодливый и непослушный ребёнок, живущий внутри ебанутого оперативника, жаждал и требовал наказания за своё безумие, и в эти моменты он подчинялся и не сводил глаз со своего мужа. Это наполняло его особым блаженством. Увидеть силу, почувствовать её на себе, но всё равно знать, что он может ей руководить. Конечно, позже он отыгрался на своём муже, долго его трахая и не позволяя к себе прикасаться, но это была та идиллия в постели, к которой они стремились. В субботу Ганнибал отправился за свежими продуктами, совершая своё ритуальное паломничество за жрачкой, а его посвежевший муж остался дома навести порядок. И вот когда Уилл добрался до зала, держа в руках ведро и швабру, он и нашёл там свою толстовку, облепленную новорождёнными котятами. Почему Миша выбрал его вещь? Неизвестно, но говорят животные понимают, кто тут всё решает, и, чувствуя себя слабыми и беззащитными, идут к тем, кто может им помочь. А может просто Ганнибала дома не было, или толстовка валялась как раз на месте предполагаемых родов, но Уилл возгордился этим странным поступком кота и просидел рядом с ним до самого приезда мужа. Лектер появился через полчаса после звонка и, бросив пакеты у порога, почти бегом подскочил к любимому и опустился рядом с ним на пол.  — Он и правда родил котят, — удивлённо сказал Ганнибал, смотря на шевелящуюся связку котов. — Миша, ты, конечно, молодец, но вот это было слегка неожиданно.  — Смотри, какие они все милые и маленькие, — умилённо сказал Уилл, беря мужа за руку. — Я бы не удивился, если бы насмотревшись на нас, он тоже начал мутить с кошаком, но то, что он кошка, стало для меня сюрпризом. На несколько минут они замерли, молча любуясь спящими котятами, и одновременно посмотрели друг на друга.  — Он сработал, Уилл, — с горящими глазами пролепетал Ганнибал, широко улыбаясь. — Сработал.  — Кто? — не понял оперативник.  — Твой амулет, — прошептал Лектер. — Лягушонок. Смотри, у нас появились дети.  — И правда, — засиял Уилл. — Оставим их всех себе?  — Семь штук? — поневоле засмеялся Ганнибал. — Хочешь моей смерти? Подрастут, разместим объявление на Авито и раздадим в добрые руки.  — А если руки окажутся злыми? — нахмурился опер, бросая суровый взгляд на Мишу. — Как я смогу спать спокойно, думая, что их могут обидеть.  — Тогда решим всё позже, любимый, — ответил Лектер, поднимаясь и утягивая мужа за собой. — Мы всегда найдём выход из ситуации, а сейчас пойдём пить чай.  — С плюшками? — игриво спросил Уилл, уже зная, что ответит Ганнибал.  — С хуюшками.