Стать андроидом

      Все началось с шикарного мурал-арта* на станции Ферндейл. Да, того самого, отображающего то ли проблемы угнетения, то ли проблемы диктатуры, то ли того и другого разом. Внушительный рисунок черной краской по красной стене открывался сразу после выхода из вагона и переходил на соседнюю стену. Взгляд сразу упирался в диктатора в левом углу в характерной фуражке, который не менее характерно указывал пальцем на зрителя. Далее взгляд переходил на сгорбленную фигуру с протянутой рукой — ладонь открыта, рука тянется прямо к скамье. И только потом, присмотревшись, можно было разглядеть другие менее значимые фигуры. У самого выхода из метро арт изображал представителя власти, опускающего дубинку на человеческие фигурки. Один уже лежит на земле, второй протягивает руку в мольбе, третий схватился руками за голову и выражает полнейшее отчаяние. Ну, а на противоположной стене рядом со столбом был изображен другой полицейский, который, по всей видимости, тащил заключенных в тюрьму. На красном бронежилете был круг и, как я думал сначала, подпись художника — #. Этот стрит-арт поражал своим масштабом и четкостью исполнения, и потому я решил найти все произведения этого художника.       Один я обнаружил практически сразу же — поединок двух боксеров. Тот, что в центре, как раз хорошо замахнулся, второй прикрылся от удара. Напротив нападающего боксера было изображение льва, что, наверное, должно было символизировать либо прозвище, либо имя. А между львом и головой боксера виднелась знакомая подпись.       Следующий я искал примерно пару дней, и был даже немного разочарован: вместо очередной картины я увидел лишь радугу — голубой, желтый, красный и розовый, по которым рассыпаны белые звезды. Я бы даже не подумал, что эта картина связана с предыдущими, если бы не знакомая подпись, затерявшаяся среди звезд. Второй этаж разрушенного здания: и как этот художник туда забрался? Впрочем, я читал про совершенно сумасшедших стрит артеров, которые залезали и выше, лишь бы оставить свой след на стене.       Так продолжалось целый месяц: я бродил в окрестностях Ферндейла и искал на артах знакомую подпись. Когда находил — это был настоящий праздник, потому что найденные картины были достойны музея, а не городских улиц. Четыре робота с удивительно четко прорисованными деталями, второго из них двумя пальцами поднимает огромная рука. Человеческое лицо, рассыпающееся пикселями — и рядом белое, переходящее в мешанину шестеренок и деталей. Эта картина была просто восхитительна — такие четкие линии, так все ровно выверено, практически близко к совершенству. Неизвестный художник был мастером своего дела. Следующая картина оказалась в духе плаката шестидесятых прошлого века, который гласил «Детройт — сияющий город». Мою радость от находок омрачало лишь то, что артер, похоже, был чертов паркурщик. За его картинами приходилось лезть в самые дебри, пробираться через разрушенные здания и чуть ли не ползать по грязи. Поэтому мне приходилось приспосабливаться. Когда я добрался до последнего арта и понял, что именно все это означает, я напоминал себе того бродягу, что вечно попрошайничал на станции Ферндейл: не самая чистая одежда, не самые новые ботинки и рюкзак со снаряжением за спиной. Отца хватил бы удар, если бы он меня увидел.       Последний стрит-арт, который я нашел, по сравнению с другими был непритязателен, но меня восхитила задумка: восходящее солнце, красные и желтые лучи на стене и пара черточек на столбе, которые при определенном ракурсе превращались в известную мне подпись. Эта картина была не на улице, а внутри заброшенного здания, и меня это удивило. Обычно артеры рисуют на улицах, так, чтобы их картины были видны всему миру. Разве что… Разве что это была подсказка, где искать следующую картину?       Я обшарил все здание, но больше рисунков не нашел. Зато выбрался наружу, прямо к реке, заброшенному порту и возвышающемуся ржавой махиной сине-белому грузовому кораблю, на боку которого красовалась надпись «Jericho».       Какой черт понес меня на эту ржавую посудину? Но об этом я подумал потом, а в тот момент просто отыскал подходящую дыру в корпусе и полез внутрь. Внутри было сыро, вода капала прямо с потолка, судно скрипело, и казалось, что оно вот-вот затонет. Это было жутко, как в ужастике, и в то же время завораживало.       «Вот-вот… Сейчас… Сейчас пойду обратно,» — обещал я себе, но упрямо шел вперед. Пока не заметил отблеск огня впереди.       Мне бы развернуться и бежать, но любопытство оказалось сильнее страха. Так что я решил прокрасться и посмотреть. Откуда мне было знать, что любые попытки прокрасться обречены на провал? Их… «слух» более чуткий, некоторые способны слышать в недоступном человеческому уху диапазоне.       Поэтому когда чья-то рука коснулась плеча, я чуть не подпрыгнул.       — Привет, — дружелюбно произнес голос, и, обернувшись, я обнаружил, что это андроид. Диод на виске, стандартная униформа уличного уборщика. — Добро пожаловать на «Иерихон». Меня зовут Колин, а тебя?       — Я… Я М-мэтт, — выдохнул я.       Колин не был похож на обычных уборщиков с их стеклянным взглядом и бессмысленной физиономией. Его улыбка была на самом деле доброй и понимающей. Он выглядел каким-то неестественно… живым. Я читал про это в сети, а некоторое время назад был особо громкий случай с захватом заложника, когда сглючивший андроид чуть не спрыгнул с крыши с маленькой девочкой. Девочку спасли, андроида застрелили, но многие до сих пор с опаской присматривались к своим машинам: а вдруг они тоже заработают программный сбой и устроят погром?       — Ты цел? — спросил он, нахмурившись.       — Более-менее, — пожал я плечами.       — Здорово! — восхитился Колин. — К нам редко добираются целые. Некоторые отключаются почти сразу. Идем к остальным.       Он потащил меня к ближайшей бочке, где отдыхала троица андроидов.       — Это Мэтт, — радостно возвестил Колин. — И он новенький.       — Новенький? А ему не надо… Ну, к Люси? — спросила одна из них, на форме которой светилось «AP400».       — Он целый. Представляешь?       — Ничего себе, — присвистнул андроид-продавец.       — У него странная модель тириумного насоса, — нахмурился андроид в форме техника. — И, похоже, система охлаждения не в порядке. Он перегревается.       Я попытался привести мысли в порядок и вспомнить все, что знаю про андроидов. Мои новые «приятели» явно не обрадуются, если узнают правду. О последствиях думать не хотелось, потому что в голову упрямо лезли кадры из старого новостного выпуска с андроидом, размахивающим пистолетом. Пожалуй, впервые в жизни я был благодарен той автокатастрофе, которая непременно угробила бы меня, не будь мой отец достаточно богат, чтобы раскошелиться на искусственное сердце, легкие и руку — сейчас они вновь спасали меня, позволяя притвориться своим. Я думал, что ответить, но за меня вступилась AP400.       — Кевин, сканировать без разрешения невежливо, — она быстро перевела взгляд на меня и представилась: — Меня зовут Тина. А это Дейл и Кевин.       Я кивнул им. Желание сбежать было как никогда сильно, останавливало лишь то, что они меня легко догонят.       — Надо бы познакомить его с Джошем. Или Саймоном, — озабоченно произнес Дейл.       Знакомство с новыми андроидами меня совсем не радовало. Впрочем, возражения, похоже, не принимались. Дейл отошел от нашего тесного кружка и вернулся со светловолосым парнем. Тот был одет совершенно обычно — куртка, университетский свитер (у меня где-то валялся точно такой же), самые обычные брюки, самые обычные ботинки. И не определишь, что андроид — если бы не диод на виске да лицо. Мне сначала показалось, что мой кошмар стал явью — он слишком сильно напоминал того, с крыши. Словно одно лицо. Я, кажется, даже вздрогнул, прежде чем сумел взять себя в руки. Конечно, это не он. Просто андроид той же модели. У этого лицо было как-то мягче и взгляд чуть теплее.       — Я Саймон. А ты…       — Мэтт, — я невольно передернул плечами, едва сдерживаясь от того, чтобы отшатнуться.       — Чего ты боишься? — удивленно спросил Саймон.       — Я… — на меня внезапно снизошло вдохновение, и я соврал: — У меня был друг… Твоей модели. Его сломали.       Я отчаянно надеялся, что моя причина не покажется ему странной. Она не показалась. Саймон лишь кивнул, сказав:       — Каждый приходит сюда со своей болью. Дейл сказал, что у тебя проблемы с системой охлаждения.       — Она работает нормально, — я старался не смотреть на Саймона, потому что слишком живо представлял себе на его месте того, другого. — Она в таком состоянии уже пять лет.       — Пять лет? Ты какого года выпуска? — полюбопытствовал Дейл.       — 2027, — я вспомнил статью в журнале о продаже миллионного андроида.       Все немного подвисли. Потом Колин присвистнул:       — Ну ничего себе…       — Хорошо хоть только перегреваешься, — понимающе кивнула Тина.       — Понятно теперь, почему я… — Кевин не договорил, но задумчиво хмыкнул.       Я ожидал худшего — например, вопросов о том, почему нет других андроидов с моей внешностью. Еще одного сканирования, которое выдало бы меня с головой. Но, похоже, они мне поверили. А, может быть, их шокировала моя «дата выпуска»?       — Можешь оставаться здесь, если захочешь. Здесь безопасно, — сказал Саймон и повернулся, собираясь уйти.       Я осмелел, и непонятно зачем спросил:       — А можно, я буду просто приходить?       — Это опасно, — Саймон обернулся, остановился, задумавшись. Но потом кивнул. — Впрочем, если ты будешь осторожен — можно. Можешь приходить и уходить когда захочешь. Мы все здесь свободны и никого не держим против воли.       Когда я первый раз сбежал с «Иерихона», то был готов отправиться в церковь, хотя был там в последний раз в далеком детстве. Мне казалось, что я второй раз родился. Что бы сделал нормальный человек? Позвонил в полицию, как минимум. Или попытался бы жить так, будто ничего не случилось, и постараться забыть об этом приключении. Меня точно можно назвать психом, потому что я потащился на «Иерихон» снова. Любой мельчайший прокол — и мне отвернут голову. Но эти андроиды казались слишком живыми для бездушных машин, и это меня… пугало? Настораживало? Я пытался убедить себя, что мне показалось. Я был слишком испуган, твердил я. Они просто неисправные машины со сбившейся программой, от которых можно ожидать что угодно, повторял я про себя. Но это не помогало. Я должен был убедиться на холодную голову (насколько холодной может быть голова в таком месте) что мне не почудилось.       Поэтому я натянул свою старую куртку, прихватил рюкзак и потащился на «Иерихон» снова. О, на этот раз я подготовился гораздо лучше! Я прочитал все, что было доступно по моделям 2027 года, подобрал себе подходящую серию и придумал легенду. И теперь чувствовал себя шпионом в стане врага. Любая царапина, любая неосторожность могла окончиться плачевно, но меня это не пугало, только бодрило.       Я ошибся. «Иерихон» был не тем местом, где сбежавшие от хозяев андроиды строят новую, счастливую жизнь. В тот день он был унылым и депрессивным.       Я спустился вниз — туда, где в первый раз встретился с Колином, Тиной, Дейлом и Кевином. Они обрадовались моему возвращению, но явно были чем-то опечалены. Тина даже всхлипывала.       — В чем дело? — поинтересовался я.       — Джейн отключается. Она только вчера пришла.       — Она была сломана, — пояснил Кевин. — Слишком много неисправностей. Нужна была замена биокомпонентов, нужно было слишком много тириума.       — И… Почему ее не починили?       — Чем? — горько усмехнулся Дейл. — У нас не хватает биокомпонентов. Мы берем запчасти у тех, кто отключился и у тех, кто не успел дойти. Для Джейн не нашлось совместимых.       Не знаю, зачем я попросил их показать мне Джейн.       Выглядела она и правда ужасно.       Носа не было, и скин уродливо обтекал отсутствующую деталь, а в проеме что-то искрило. Щека ободрана так, что торчит белый пластик. Волос тоже не было. Джейн выглядела сломанной куклой, ее униформа была в пятнах тириума и в грязи. Но у сломанных кукол не бывает таких страдающих, таких жаждущих жить глаз. Наверное, именно тогда я поверил в то, что они не просто неисправные машины со сбитой программой. Вот так просто. Достаточно было заглянуть в глаза умирающего девианта, который изо всех сил желал жить.       Я опустился на корточки и протянул к ней руку… К счастью, не настоящую, протез. Я бы протянул и настоящую, я был не в том состоянии, чтобы что-то решать, но я правша, а не левша. Осторожно прикоснулся к сбоящей коже щеки… И на моем протезе тоже обнажились белые пальцы. Я в изумлении отдернул руку — на протезе та же псевдокожа, что у андроидов? Похоже, что так. Тина опустилась рядом и печально улыбнулась.       — Кто тебя так? — мой голос был хриплый.       — Владелец, — голос Джейн отдавал металлическими нотками.— Он принял красного льда и начал все ломать. Я попалась под руку, он чуть не разломал меня на части. Я вырвалась и сбежала. А потом… мне показали это место.       В глазах Джейн блестели слезы.       — Я не хочу… Не хочу отключаться.       Я не знал, что сказать, поэтому просто сел рядом с ней. Тина села с другой стороны. Мы сидели так и держали Джейн за руки — я своим протезом, Тина — рукой. Мы сидели так, пока лицо Джейн не застыло бессмысленной маской. Это было жутко — видеть, как что-то настолько живое одним щелчком превращается в бессмысленную пустую пластиковую оболочку.       Я пару дней не был на «Иерихоне». Я думал, что должен им помочь. Но как? У меня хватало денег на то, чтобы пригнать им пару-тройку ящиков биокомпонентов, знать бы — каких. Оставалось придумать, как это сделать. Не мог же я просто заказать их с прямой доставкой к «Иерихону». И просто нанять грузчиков тоже не мог — то есть, мог, конечно, но грузчики со склада, обычные бездумные машины, вызвали бы много вопросов и, в конечном счете, тоже могли раскрыть их убежище. Кроме того, я не знал, что именно им нужно. И я решил сначала разобраться с тем, каких моделей на «Иерихоне» больше, потом разузнать, какие запчасти им могут понадобиться, и только потом думать, как доставить на корабль заказанное.       Поэтому эти дни я штудировал старые каталоги Cyberlife, запоминая модели — старые и современные, изучая каталоги запчастей, запоминая все, что могло бы пригодиться. Я не готовился так ни к одному экзамену. Да, тащиться снова на «Иерихон» было все так же опасно. Они принимали меня, пока считали одним из своих, и о том, что будет, если я проколюсь, я предпочитал не думать.       Но не мог не пойти.       В тот день я бесцельно бродил по ржавому кораблю, стараясь не особо демонстрировать свой интерес, но прислушиваясь и присматриваясь. Колин был прав, среди них было очень мало целых, и даже мои новые «приятели» не могли претендовать на полную комплектность. У Тины не хватало пальцев, у Кевина был уродливый обрубок вместо ноги (а я еще удивлялся, что он никогда не встает со своего места), левый глаз Дейла заплыл синим и, похоже, ничего не видел. Кто-то продолжал функционировать и так, а кто-то, как Джейн, сидел прислонившись к стене, мерцал красным индикатором неисправности и ждал неминуемого конца. «Иерихон» был очень печальным местом.       — Мистер Риккардс? Ваш заказ — три ящика биокомпонентов и ящик тириума 310 готов к отправке. Если хотите, можете проверить.       На пристани дул пронизывающий ветер, слишком холодный для первого дня октября. Я зябко кутался в пальто. Не хватало еще простудиться! Тогда все планы точно пойдут псу под хвост. Впрочем, это не помешало мне подойти к трем синим ящикам и заглянуть внутрь. Все было в порядке.       — Можете готовить к отправке, — я кивнул.       — Зачем вам нужно столько биокомпонентов? — поинтересовался служащий склада. — Это надо для декларации.       — Я открываю ремонтную мастерскую, — соврал я.       — Тут запчасти только для старых моделей…       — Так они и ломаются чаще, — хмыкнул я, следя за тем, как грузчики относят ящики в ближайший грузовик.       Моя авантюра началась.       Ящики привезли к старому зданию за две станции от Ферндейла. Молчаливые грузчики вынесли их из грузовика, получили подтверждение доставки и отправились дальше. Я невольно сравнил их со своими новыми друзьями и в который раз убедился, что поступаю правильно. Авантюра того стоит.       Поэтому я загнал ящики подальше, за заднюю стену заброшенного дома и забросал их заранее принесенным хламом. Потом открыл ящик с тириумом, набил полный рюкзак, и отправился на станцию, а оттуда — по знакомому пути. Почти прямиком к «Иерихону».       И да, это того стоило. Стоило видеть распахнутые глаза Тины, когда я начал выгружать рюкзак и сказал, что нашел тайник незаконных перекупщиков — целых три ящика биокомпонентов. Стоило идти по мрачной сырой канализации в компании не менее молчаливых, но гораздо более живых, чем их приятели со склада, грузчиков. Стоило пробираться закоулками обратно на «Иерихон» с добычей. И меня огорчило только одно: мне пришлось смыться, как только наша «добыча» была доставлена на корабль. Я не хотел быть в центре всеобщего внимания и нечаянно выдать себя.       После этой эскапады с биокомпонентами я пять дней не появлялся на «Иерихоне». Такой «подвиг» давал все шансы проколоться — например, кто-нибудь не в меру благодарный мог попытаться меня просканировать на предмет неполадок и выяснить все, или же они могли решить в знак благодарности разобраться с моей «системой охлаждения» и ее неполадками. Кроме того, надо было решить кое-какие дела. Но я был бы не я, если бы не вернулся.       Я наткнулся на нее у самого выхода — она почти дошла, почти добралась, но «почти» — этого слишком мало. Серая кофта задралась вверх, обнажая живот, мерцающий красным регулятор на груди да белый лифчик со светящейся надписью Eden Club. Взгляд метался по еще… живому? функционирующему? андроиду, выцепляя детали: черные шорты с той же символикой, длинные сапоги (одна нога неестественно вывернута, ее придется чинить), рыжие волосы, приоткрытый рот, нахмуренные брови, поблескивающий красным светодиод. Ее глаза были закрыты.       Она явно свалилась откуда-то сверху.       Всего две недели назад я бы бросил ее там, где нашел. Неделю назад — тоже, потому что какая разница, где отключаться: на «Иерихоне» или в этом забытом всеми закутке. Но сегодня я был почти уверен, что для нее найдутся запчасти. И сделал очередную глупость: подхватил ее на руки и потащил внутрь. Она оказалась гораздо легче, чем я ожидал.       Меня встретила Тина — она хотела броситься мне на шею, но увидела мою ношу и на миг замерла.       — Нашел у входа, — пояснил я.       — Давай сюда, отнесу к Люси, — подошел Дейл. — Может, сможет ее починить.       Дейл ушел, унося с собой мою находку, а остальные обступили меня тесным кружком.       — Ну, вот и наш скромный герой, — улыбнулась Тина. — Ты чего сбежал?       — Я… Не люблю толпы, — я промолчал, сделав вид, что внимательно разглядываю стену. — И мне нужно было идти.       — Как бы то ни было, спасибо, — Тина улыбнулась, подняла руку и пошевелила пальцами. Теперь у нее был полный комплект, все пять. Кевин впервые на моей памяти встал и подошел ближе к горящей бочке. У Дейла, похоже, тоже была обновка — исправный глаз.       — Кстати, Мэтт, мы тут подумали… Ты ничего о себе не рассказываешь. Сказал только, что 2027 года выпуска и все, — произнес Дейл.       — Если не хочешь, можешь не рассказывать, — вставила Тина. — Но нам правда интересно.       Вот и вопросы… Я готовился к ним, и все равно волновался. Посмотрел на потухшую бочку, на дне которой тлели угли, сцепил руки в замок и начал вдохновенно врать.       — Я живу с бездомными. Они не знают, кто я. Я там забочусь об… одном типе. Поэтому мне приходится уходить.       — Почему ты не приведешь его сюда?       — Потому что тут его вряд ли будут рады видеть. Он тоже не знает, кто я.       — Мэтт, — проникновенно произнесла Тина. — Это все выглядит очень опасно.       — Согласен, — поддакнул Колин. — Тебе было бы лучше перебраться к нам.       Я усмехнулся ироничности ситуации. С ними мне было гораздо опаснее, чем на гипотетической свалке с бездомными.       — Я живу так уже четыре года, и пока что все в порядке.       Молчание, воцарившееся после моих слов, можно было назвать почти трагическим. Тина и Колин с Кевином переглянулись, но больше не стали убеждать меня в том, что здесь гораздо безопаснее.       — Почему твои каналы закрыты? — вдруг спросил Кевин. — Ты не обмениваешься даже базовой информацией, как пустышки. Только какие-то совершенно не поддающиеся расшифровке сигналы.       Я надеялся, что до этого не дойдет. Впрочем, для меня было новостью, что они улавливали вообще хоть какие-то сигналы. Интересно, что фонило? Легкие? Сердце? Протез? Впрочем, что бы ни фонило, оно было мне на руку. Тем более, что ответ на такой вопрос был уже давно заготовлен.       — Моя система несовместима с более новыми моделями. В том числе и программно.       Услышавший это Дейл присвистнул.       — То есть, если вдруг что, то тебя не получится починить? — уточнил он.       — Увы, — я развел руками.       Диоды Тины и Кевина синхронно замигали желтым. Дейл глянул на них и нахмурился, всем своим видом говоря «Хватит!». Его диод тоже разок мигнул желтым.       На этом расспросы закончились.       Дейл неожиданно решил рассказать, как он сбежал из магазина, в котором работал. Он должен был стоять на входе в магазин, стоял там и в тот день. Было много скучающих прохожих, для которых было развлечением доставать андроида-продавца. Самые мирные просто цепляли на него какую-нибудь глупость, фотографировались с ним и убегали, пока не вышел менеджер. Другие могли походя пнуть или дать тычок. Но изобретательнее всего были избалованные дети. Так было и в тот раз. Скучающий мальчишка лет десяти расстреливал его из игрушечного пистолетика. Хулиган где-то раздобыл металлические пульки вместо пластиковых и теперь вовсю практиковался на андроиде, приминая униформу и оставляя на нем вмятины. Одна из пулек повредила ему оптический блок.       — Тогда я и решил: «Хватит!». Я отменил приказ, вырвал у маленького негодяя игрушечный пистолет и разломал его на несколько кусков. А потом просто ушел, — закончил историю Дейл.       — Печально, — вздохнула Тина. — Со мной все было проще. Владельцы купили AP700, а мне велели отправляться на деактивацию. Я сбежала по дороге.       Кевин промолчал, задумавшись о чем-то своем. Я тоже не стал откровенничать, потому что этот кусок своей «биографии» я еще не продумал. Я не мог, потому что не знал, как именно пустые машины вдруг становятся такими живыми. Вирус? Взлом? А как это ощущается изнутри? Просто внезапно бам! — и все: вот тебе чувства, эмоции, живой блеск в глазах и желание жить во что бы то ни стало? Все оказалось гораздо проще и печальнее: иногда даже у пустой машины не остается выбора. Или стать живой, или быть деактивированной. Перестать существовать вообще.       Приближалась сессия, и у меня практически не было времени. Экзаменационный проект, курсовой проект… Так что я редко бывал на «Иерихоне» в октябре. Хорошо, если удавалось вырваться раз в неделю. Тина, Дейл, Кэвин и Колин всегда были рады меня видеть, а с другими я там даже не разговаривал.       — Норт передавала тебе «спасибо», — сказала Тина, когда я заявился через неделю после той нашей беседы о совместимости и прошлом.       — Норт?       Тина указала взглядом на лестницу. Там сидела та самая сломанная когда-то девушка-андроид, которую мне пришлось тащить на «Иерихон» на руках. Сейчас она выглядела исправной, и я улыбнулся.       — Хорошо, что ее починили.       — Наверное, — задумчиво произнес Колин. — Ее починили, но она все равно выглядит сломанной. То злится без причины, то замирает на месте, ругается на всех и говорит, что мы так и потонем вместе с этим ржавым корытом.       — Не все поломки можно починить простой заменой биокомпонентов, — сказал я.       — Наверное, — повторила за Колином Тина, задумчиво глядя на Норт.       Время шло, приближался ноябрь, и «Иерихон» снова погружался в привычную меланхолию. «Найденные» мною биокомпоненты заканчивались, тириум 310 закончился бы еще раньше, если бы я тайком не пополнял его запасы из своего рюкзака. Увы, с биокомпонентами я не мог провернуть тот же фокус: было бы странно, если бы кто-то застукал меня за выкладыванием в ячейки исправных ног, рук и прочих запчастей. И в рюкзаке их протащить было бы гораздо сложнее, чем бутылки с тириумом.       Раненые, добиравшиеся до «Иерихона», снова отключались. Не все поломки можно было починить простым вливанием голубой крови. Я ломал голову над тем, как бы подогнать им еще биокомпонентов и не выдать себя.       Я не появлялся на «Иерихоне» до начала ноября. Было столько дел, что не успевал даже высыпаться, не то чтобы куда-то ходить. И, когда все закончилось, мне пришлось отоспаться пару дней, чтобы не выдать себя сонной рожей. Я пришел вечером и потому пропустил явление Маркуса иерихонцам. С одной стороны, мне было обидно, что я пропустил такое событие. С другой — был рад, потому что не знал, чего ожидать от этого новичка.       — Был такой грохот, я думала, все верхние ярусы обвалились, — улыбалась Тина.       — Так до нас еще никто не добирался, — усмехнулся Кевин. — Жаль, что ты его не видел. Впрочем, могу показать.       Помня о моей «программной несовместимости» он спроецировал изображение на руку.       Маркус на картинке выглядел грязным, оборванным и не был похож ни на одну из моделей андроидов, которые я изучал по старым каталогам. Он выглядел… разочарованным.       — Он прошелся по «Иерихону», зажег все бочки, а потом подошел к Саймону. Они о чем-то пошептались и ушли вчетвером — Маркус, Саймон, Норт и Джош, — сказал Дейл.       Мне не пришлось долго гадать, куда они ушли. Потому что ликующая четверка в сопровождении еще четверых андроидов заявилась на «Иерихон» буквально через двадцать минут после моего прихода.       — Грузовик! — радостно возвестил Саймон. — Мы добыли целый грузовик!       — Биокомпонентов хватит на всех! — подхватил Джош.       — Без Маркуса бы не вышло, — добавила Норт.       Грузовик биокомпонентов… Мне в тот момент было плевать, откуда они его добыли и как. Словно кто-то снял гору с плеч. Теперь не нужно исхитряться и придумывать, как подбросить им еще пару ящиков. Грузовика хватит как минимум на год. Я улыбался глупо и счастливо. Тина улыбалась примерно так же, наверное, вспоминая то время, когда на «Иерихоне» появилось три ящика биокомпонентов и он стал чуть менее мрачным и чуть менее унылым, чем обычно.       А потом вперед вышел Маркус. Он выглядел точно так же, как на картинке-проекции Кевина — такой же оборванный, такой же сосредоточенный и задумчивый. И на удивление серьезный. Словно это не он только что совершил это подобие чуда.       Кевин и Дейл подошли ближе, я остался с Тиной на месте.       — Я шел сюда потому, что тут андроиды свободны. Свободны жить во тьме, надеясь, что никто не найдет. Свободны тихо умирать в ожидании чуда, которое не наступит. Не надо такой свободы! Я не стану просить дозволения жить, любить, поднять голову… Не знаю, как у вас, но у меня внутри есть уверенность, что я больше, чем просто машина, — говорил Маркус.       Он говорил так, что хотелось верить. И от его слов было одновременно жутко и радостно. Каким-то шестым чувством я понимал, что с его появлением на «Иерихоне» все изменится, что он не будет сидеть у бочек и вести тихие беседы, пока другие отключаются где-то у стен корабля. Маркус был именно тем бунтарем, которого не хватало обитателям «Иерихона» и я надеялся, что он найдет для них выход. Почти был уверен: ведь его громкие речи были подтверждены целым грузовиком биокомпонентов, а это значит, что у нового главы «Иерихона» слово не расходится с делом.       — Мы чувствуем, мы живые, и мы — свободны! — закончил Маркус свою речь.       Конечно, раздались поддерживающие крики. Даже я выкрикнул что-то, подхваченный общей волной ликования.       А потом все, кто был в более-менее исправном состоянии занялись переносом ящиков с биокомпонентами с грузовика на борт «Иерихона». Я тоже помогал, и с удивлением обнаружил, что мы с Тиной примерно одинаково сильны. А потом, когда все было перенесено, Норт сказала, что отгонит грузовик на другой конец города и бросит там.       После тяжелого ручного труда мы сидели у нашей бочки и болтали. Мне нужно было отдохнуть перед дорогой обратно, но я им, конечно, ничего не сказал. Никто из них не устал, даже Тина. Все разговоры были только о грузовике с биокомпонентами и о проникновенной речи Маркуса, мы заболтались до ночи. Я бы не рискнул топать в темноте по этому району, но мне была известна другая, более спокойная тропа. По канализации, выход из которой был совсем рядом с нужной станцией.       Восьмого ноября о Маркусе говорил не только весь «Иерихон», но и весь Детройт. Он просто взбаламутил город своей речью. После вчерашнего я проспал прямой эфир, но отрывки записи крутили до самого вечера. И я в очередной раз убедился, что я — конченный псих. Что бы сделал нормальный человек, узнав в террористах, захвативших телебашню, своих знакомых? Позвонил бы в полицию или, как минимум, попытался бы забыть о них. А что сделал я? Вечером собрал рюкзак — немного еды, бритву и маленькое зеркальце, зубную щетку и кое-что по мелочи, и… Правильно, отправился на «Иерихон».       Творилась история, и я должен был быть там, чтобы быть на нужной стороне.       Я припрятал свой скарб в одной из кают на верхней палубе, надеясь, что там никто не будет шариться, и отправился вниз. К Тине, Колину, Кевину и Дейлу. К своим друзьям.       Народу на «Иерихоне» прибавилось, так что я не сразу их отыскал. Тину я тоже узнал не сразу. Она переоделась, и теперь выглядела почти как человек. Но диода не сняла, и его мерцание выдавало в ней андроида.       — Мэтт, мы тебя больше никуда не отпустим, — серьезно заявила Тина. — Новички рассказывают совершенно ужасные вещи. Люди как будто обезумели.       — Они боятся, — хмыкнул я. — Людям не нравится ломать шаблоны.       — Ломать… что? — не понял Колин.       — Устоявшиеся представления, — после некоторой заминки пояснил я. — Мы для них как дроны, стиральные машины и робопылесосы. Они привыкли относиться к андроидам как к бездумным машинам. И сознание в чем-то, как они думают, неодушевленном, их до чертиков пугает.       — Мэтт, ты, случаем, не устаревшая версия Люси? — хмыкнул Кевин после некоторых раздумий.       — Нет… Ну… Почти, — я отвернулся, не желая продолжать разговор в этом русле, и сделал вид, что перемешиваю палкой угли в бочке. Кевин не стал настаивать.       — Саймон не вернулся с телебашни, — неожиданно подал голос Дейл. — Они уходили вчетвером, а вернулись втроем. Некоторые говорят, что он… — Дейл не договорил, и уставился в пол.       Я вспомнил Саймона. После нашей первой встречи он старался держаться подальше — неудивительно, я тогда так от него шарахнулся, словно встретил Джека Торренса** собственной персоной. Он был достаточно деликатен, чтобы не топтаться по чужим мозолям, пусть даже и нечаянно. И достаточно лоялен, чтобы позволить мне приходить и уходить когда захочется. Через некоторое время, когда я научился различать андроидов одной модели и он перестал напоминать мне безумца с крыши, я перестал бояться Саймона. И если он и правда погиб там, в телебашне… Мне было его жаль.       Мы помолчали некоторое время, а потом Тина спросила:       — Так ты остаешься?       — Куда я теперь от вас денусь, — усмехнулся я. — Остаюсь. Ты права, шататься по улицам сейчас опасно. Даже без подсветки на виске.       Четверка (теперь уже тройка) тех, кто вел «Иерихон» новым курсом засела в рубке управления, и это было до иронии символично. Остальные все так же обитали внизу. Я немного побродил по кораблю, посматривая на андроидов в спящем режиме. Некоторые выключали почти все системы, изображая неподвижных пластиковых манекенов в прямом смысле этого слова. Другие почти по-человечески ворочались во сне. И я решил, что не буду слишком выделяться, если останусь ночевать на «Иерихоне». Главное не наговорить лишнего спросонок.       А к ночи Маркус и компания задумали очередной ход в своей борьбе, не менее эпичный. Ограбить все пять магазинов Cyberlife и освободить всех андроидов.       — Разделимся на пять групп, по одной на каждый магазин, взломаем их охранную систему и нападем одновременно. В два часа ночи, — произнес Маркус. — Я иду с Норт, Джош идет с Джоном. Есть еще желающие?       Желающих оказалось слишком много. Маркус, кажется, даже растерялся. Впрочем, он быстро окинул толпу желающих взглядом, сканируя способности, и в конце концов выбрал подходящих. Дейл оказался в их числе, и я немного беспокоился за него — авантюра Маркуса выглядела довольно опасной. Кроме того, я не представлял, как они «освободят» андроидов из магазина. Там же только пустышки, пустые болванки. У всех живых андроидов, которых я знал, была своя тяжелая история, и до этого дня я думал, что без нее стать живым невозможно. Или возможно? Неужели даже в пустых болванках где-то на дне дремлет живое сознание? Эта мысль меня немного пугала.       Тина решила поспать, пока они не вернутся. Я, немного подумав, тоже устроился на железном полу, поближе к бочке. Там железо нагревалось от горячей бочки, и было хоть и не слишком мягко, но тепло.       Все уже давно вернулись когда я проснулся. Сначала я не понял, где я, потом вспомнил, увидел Дейла и обрадовался тому, что он вернулся.       — Не стали тебя будить, — сказала Тина. — Побоялись, что тебя закоротит. Со старыми моделями при резком выходе из спящего режима такое бывает.       Кевин задумчиво посмотрел на меня, и я невольно подумал, не выдал ли себя чем-то во время сна. Но он ничего не сказал.       — Как поход по магазинам? — спросил я.       — Хорошо. Мы привели почти всех, Маркус с Норт наткнулись на полицейских, но без последствий. Вот Джиму не слишком повезло: его засек полицейский дрон, он не успел вскрыть магазин. Но все целы.       — Замечательно, — я присел, надеясь, что на моем лице после сна не отпечатались все рытвины обшивки. — Пойду немного прогуляюсь. Я недалеко, только наверх, — произнес я, поймав озабоченный взгляд Тины.       Я закрылся в каюте, в которой спрятал свои вещи — запорный механизм, к счастью, еще работал, и даже не особо скрипел. Вытащил из-под ржавой койки свой рюкзак и достал зеркальце. Да, моя рожа выглядела гораздо менее помятой и заросшей, чем я предполагал. Вообще, я обрастал довольно медленно, так что с рисками, связанными с бритьем в полутьме, можно повременить как минимум до завтра. Поэтому я спрятал зеркальце, вытащил пару батончиков и бутылку воды, и решил, что для завтрака этого хватит. В каюте был даже туалет, но я не рискнул им пользоваться, и воспользовался ближайшей подворотней. Риск был чуть больше: например, меня мог засечь полицейский дрон и у меня точно были бы неприятности. Но я надеялся, что по таким закоулкам полицейские дроны не летают.       Разобравшись с проблемами, которыми не страдали мои друзья, я вернулся обратно.       — Ну как, прогулялся? — спросила Тина.       — Да. Тут, конечно, безопасно, но я привык к более широким… просторам, — я улыбнулся. — Иногда мне кажется, что я могу страдать клаустрофобией.       — Это как? — не понял Колин.       — Это когда чувствуешь себя в закрытом помещении как в западне, — я поежился.       — Я думаю, мы можем страдать клаустрофобией, — серьезно заявил Кевин. — Я знал одного андроида, он тоже боялся закрытых помещений.       Нашу беседу прервало возвращение Саймона. Он хромал, рана на ноге искрилась, но был жив и цел, пусть и относительно. Маркус провел его прямиком к Люси, а остальные провожали Саймона радостными взглядами и возгласами. Я тоже был рад, что он выжил.       А спустя всего два часа я, Тина, Кевин, Дейл, Колин и десятки неизвестных мне андроидов шли по канализационным проходам к Вудвэрд авеню. Мы должны были устроить демонстрацию, чтобы люди признали андроидов живыми. Эта затея казалась мне глупой, но я думал, что это могло сработать. Если очень сильно повезет. Если нет — нас разгонят полицейские, но попытаться все-таки стоило. Обычно я старался не высовываться, но в этот раз мы с Тиной шли в первых рядах. Нам пришлось немного подождать — пока затихнет шум проезжающих над люком машин, и пока Маркус снимет крышку. Он помог нам выбраться — сначала Тине, потом мне. Я впервые видел Маркуса так близко и с удивлением подметил, что у него разные глаза: один синий, другой зеленый. Мы отправились к остальным, а Маркус помог выбраться следующей партии. Потом его сменили два грузчика и дело пошло быстрее. Маркус вышел вперед, и шествие началось. Это было масштабно. Эпично. Мы шли по улице, и со всех сторон к нам подходили все новые и новые андроиды — с парковок, из магазинов, прямо с улиц. Они бросали свою работу, убегали от своих владельцев и присоединялись к шествию. Несколько десятков постепенно превращались в несколько сотен. Один взмах руки Маркуса — и реклама Cyberlife с новенькими AP700 потухла, сменившись перевернутым белым треугольником. Он был везде, на всех билбордах, вся улица словно заранее была украшена символом, который Маркус принес на «Иерихон» из Кэпитол-парка.       Над нами пролетел полицейский дрон, и я немного сгорбился и опустил голову, чтобы он меня не засек. Потом дорогу попытался перекрыть полицейский, но быстро стушевался перед такой толпой. Все синхронно подняли руки вверх, демонстрируя свою безоружность. Я чуть замешкался, выбился из общего потока, но все-таки успел повторить этот жест. Когда полицейский уступил нам дорогу, я почти поверил, что затея Маркуса удастся. Что их признают. Впрочем, эта вера вдребезги разбилась о шум вертолета, подъехавшие полицейские машины и стукнувшие о землю щиты.       Я до последнего не верил, что они будут стрелять. Впрочем, почему нет? Это для меня Тина, Кевин и остальные были практически живыми. Для них это были просто неисправные машины. Первый залп меня не задел — он пришелся по второму ряду, по новичкам, присоединившимся к нам во время этого марша. Маркуса это впечатлило гораздо меньше, чем меня, и он решил не сдавать позиции.       А вот второй… Я даже не сразу понял, что меня зацепило, только почувствовал, как намокает свитер и куртка. Опустил взгляд и заметил, как красное пятно расползается по серой ткани. Прикрыл рану, скорее пытаясь ее спрятать, чем зажать. А потом в одно мгновение понял, что все равно выдал себя. Или выдам, когда кто-то это заметит. Я уже давно не боялся, что меня убьют, как только узнают кто я. Скорее боялся, что они не примут меня настоящего. И потому не стал ждать третьего залпа, просто вышел вперед, прикрыл собой Маркуса и остальных, вытянул перед собой руки, с которых капала кровь. Я был почти уверен, что в меня солдаты стрелять не станут. И надеялся, что до Маркуса дойдет увести андроидов с этой бойни. Я еще успел заметить, как опустились винтовки. А потом накатила боль, мир перевернулся вверх тормашками, и я упал в темноту.