Утро того же дня.
Будильник противно звенел возле самого уха и раздражал, нарушая такой прекрасный сон. Тэхён нахмурился, так и не открыв глаза. Подушки мягкие, а под одеялом тепло и разлучаться с гармонией комфорта никак не хочется. И почему по утрам, как не ляг, всегда удобно и никогда никуда не охота, кроме как вернуться к досмотру сна. Все бы прекрасно, если не учитывать навязчивого едкого звона. Прохрипев что-то нечленораздельное, Тэхён уткнулся лицом в подушку. Не помогло. Приоткрыв один глаз, и обнаружив источник звука на соседней подушке, он протянул руку к телефону. Странно, он никогда не ставит будильник на нём, обычно его будили, если уж такая срочная необходимость. Но никто к нему не смеет лезть после загулов. Будет облит самыми скверными словами, презрением, а если уж совсем не будет настроения — увольнение персоналу обеспечено. Он бы и родственников уволил, если бы это было возможным. Но тут что-то новенькое. На экране светилось шесть утра. — Что за нахер? — хрипло бурчит он, снова утыкаясь в подушку и выключая бесящий будильник, откидывая телефон подальше на одеяло. — И тебе с добрым утром, — раздался голос неподалёку. От любопытства Тэхён приподнял голову, хмурясь, уставляясь на мирно сидящего Джина в кресле неподалёку от кровати. Вот так и доброе утро в виде брата в его комнате. Само «солнышко» озарило его перегарную обитель. Наверняка умилялся его сонной моське. Извращенец. — Так вот откуда ноги растут. Джиновское нашествие накрыло нежданно-негаданно, — язвительно улыбнулся Тэхён и перевернулся на спину, потягиваясь. — Совет на будущее: надумаешь в следующий раз взламывать мой пароль, просто поднеси экран к моему лицу, значительно сократишь время. — Возьму на заметку, — спокойно принял брат подкол. Он уже привык к вечным его подстрекательствам. А пока довольствуется тем, что Тэ не выспался, а для него это паршивое состояние. Ничего, ему полезно. По крайне мере, сам Джин ещё не спал и не жалуется. — Чем обязан? — потирая глаза, Тэхён уселся в кровати. — Для начала, тебе пора на учёбу, — Джин сложил руки на груди, наблюдая, как брат медленно встаёт, чешет затылок, сильнее лохматя спутанные волосы. — И отец передавал тебе привет. Тэхён замер. Он был спиной к Джину, так что тот видел, как напряглись его плечи и выделились мышцы на спине. Снова хороший сынок пришёл поучать непутёвого братца через отца, которому сложно хотя бы раз самолично поговорить с младшим. Для Тэхёна всегда казалось нетипичным ощущать, как человек, имеющий к тебе непосредственное отношение, даже больше — кровно связанный — становится чужим. Далёким. Наверно, это странно, но в пятилетнем возрасте уверенно считал себя приёмным ребенком. Был отчуждённым для этой семьи, словно ненужным потерянным в огромном доме дитём, до которого никому нет дела. Он рос, и росло глубокое ранение внутри него. Детская обида гложет и укореняется в сердце, когда там нет любви и внимания. Росло и безразличие, казалось, оно в нём уже не помещается целиком, глубоко увязая и пропадая в себе, Тэхён поставил блок между собой и семьёй. Тема родни всегда была больной темой и реакция одинакова: ступор, напряжение, расслабление, глухая заслонка, закрытие, побег. — Какой примерный мальчик, — расслабив плечи, покрутив ими, разминая, он направился в ванную. Старший брат встал с кресла и последовал за ним. — Передал, теперь можешь валить. — Тэхён, давай хоть раз нормально поговорим, — нахмурился Джин. Ухватившись за ручку двери в ванную комнату, младший Ким произнёс: — А ты знал, что Фрэнк Флир, усовершенствовавший формулу бабл-гам, был обычным бухгалтером? — Что? — опешил Джин от внезапного вопроса. — Значит, не поговорим. Он заперся в ванной комнате. И снова, что это было. И снова Тэхён скрылся. Он всегда сбегает, когда чувствует пик эмоций. Вывести его из себя раз плюнуть, а с утра он часто в скверном настроении, пока не примет душ, не выпьет крепкий кофе и не отсидится в массажном кресле, а ну и, конечно, не ущипнёт на кухне за попку новенького шеф-повара. Хорошенькая японочка, закончившая обучение во Франции, профессионал по паназиатской кухне и успевшая поработать в именитом ресторане La Yeon, получивший три мишленовских звезды. Но все эти достижения ровно ничего не говорят Тэхёну. В еде он не прихотлив, а вот маленькая аккуратная задница молодой особы была весьма аппетитна. — Ты же не сможешь всю жизнь так убегать?! — Джину пришлось прикрикнуть, чтобы он его наверняка услышал. Да и он услышит (у Тэхёна отличный слух), но сделает вид наоборот. Игнорирование — козырь Тэхёна. Послышалось, как струи воды ударялись о кафельный пол просторной душевой. Тишина, шум воды и напряжённое дыхание Джина, смотрящего на дверь, за которой скрылся брат и упрямо проводящий время в душе, приступая напевать песню, видимо, чтобы окончательно заглушить сопение братца. Джин не плохой, но слишком был дотошным в своих нравоучения, которые Тэхён вначале выслушивал, потом стал слушать вполуха, а сейчас и вовсе скрывается от его назойливости. Проблема Джина — слишком уподобляется отцу, как верный прислужник, который не может отказать. Он примерный сын, которым отец неоднократно хвастается перед друзьями, что нельзя сказать о Тэхёне. Но, как говорится, «в семье не без урода», но не уточняется, что «уродом» сделала его семья сама. В комнату постучали. На пороге появилась Чэнь Суинь. Вся такая прекрасная, даже в раннее утро. Женщина лишь заколола слегка волосы, нарядившись в белое классическое платье. Вообще она редко носит брюки, утверждая, что в узких штанах уничтожается её женственность. А Джин никогда с ней не спорил, ведь платья легче снимать со стройного тела. По её глазам было видно, она искала его, и он не может не улыбнуться обворожительной для него китаяночке. Переводчица улыбнулась в ответ: — Джин, тебя искала мама, звонили какие-то подрядчики… О Господи! — глаза Чэнь расширились, и она поспешно прикрыла их ладонью, как от вида чего-то непристойного. А непристойного тут было чересчур много! Тэхён вышел с мокрыми волосами, накидывая полотенце на шею. Капли воды стекали по его телу, и он оставлял мокрые следы за собой. Мужчины после душа вообще обладают особенным шармом. Но маленький нюанс не вынудил бы прикрикнуть Джина на него. Тэхён даже не думал обвернуть полотенце вокруг торса, и его это ни капли не смущало. — О, привет, Чэнь, — только обворожительно улыбнулся он девушке, плотно прикрывающей глаза и отворачиваясь к двери. — Тэхён, чтоб тебя, прикройся! — выкрикнул старший брат, подбежав к своей пассии, приобнимая её за плечи, словно так спрячет её за собой. Конечно, плечи Джина обладали небывалой мужественной широтой, но разве это сотрёт память Суинь. Переводчица тихо посмеивалась от неловкости ситуации. — Вообще-то, это вы в моей комнате, а в ней я смею делать что хочу. Хоть голым ходить. Упс, я уже голый, — в голос рассмеялся Тэхён, двинувшись к шкафу с одеждой. Подумаешь, девушка брата увидела его член. Одной девушкой больше, одной меньше. Что естественно, то не безобразно. А безобразного в нижней части Тэхёна ровно столько же, сколько в верхней, то есть, абсолютно ничего. Иначе девушки бы не закатывали глаза от оргазма, насаживаясь на него глубже, и не рвали бы глотки, умоляя, чтобы он не останавливался. А как блестят их глаза от вожделения, когда они язычком скользят по его стволу и облизывают головку. От одних воспоминаний мурашки. «Несносный мальчишка» — обычно так выражаются про проказников. Но Тэхён не ребёнок, он молодой мужчина, поэтому Джин никак не может иначе охарактеризовать его поведение как ребячество. «Детство в жопе играет», так ещё говорят, что как раз символично, когда Ким-младший уронил кофту (намеренно или нет, уже не важно) и наклонился во всей красе, чтобы поднять вещь, доводя брата до белого каления. Новоиспечённый нудист продолжал сверкать своими прелестями напоказ. — Мы ещё вернёмся к разговору, и ты уже не отвертишься, — строго указал Джин на свои намерения. А говор становится похожим на отца. Наверно, сказывается их частое нахождение рядом, когда люди невольно перенимают повадки друг друга. А может, это вина генов. Он подтолкнул Чэнь к двери. — Ага, — наотмашь вздохнул Тэхён, углубляясь в просторы шкафа. — Машину мне подгони. Двери хлопнули, так что Тэхён почувствовал лёгких сквозняк, скользнувший по щиколоткам от потока взбешённости брата. Ну, он же первый начал. Вот только вместо привычного удовлетворения возможности взбесить любимого братца, его улыбка спала. В последние дни его много гложет мыслей, которые держит глубоко в себе и раскрывает их, только оставаясь наедине с собой. И они ему до жути отвратительны. Он чувствует, как в груди образуется пустота, которая расширяется. Быть под кайфом легче. Быть с друзьями легче. Но после осадок никогда не смывается. Он саднит, как давно мучающий сустав, терроризирующий во время отходняка. Он ненавидит просыпаться, потому что разум начинает кричать не от похмелья, а от намного более гнусного состояния — потерянности в жизни. Ладно, он просто перебрал… и трусы всё же стоит надеть.***
— Тэ, иди в баню, я сплю, — бурчит в трубку Чонгук. — Вот так ирония, а я нет, — потянул ворот водолазки Тэхён, слабо надеясь, что так станет легче и ткань перестанет его придушивать. Зачем он вообще решил надеть эту чёртову вещицу, терпеть же не может. Ещё в машине собрал все маты. Но сегодня утро и так с самого начала не задалось. Впервые он прилетел в академию в такую рань, когда коридоры пусты, охранники отходят от дремоты ночного дежурства, а профессора неспешно потягивают кофе в своём кружке, обсуждая студентов или споря о каких-нибудь квантовых достижениях. И он бесится, бредя по коридору, потому что он здесь. Один. А его дружки посапывают себе в подушку и даже не думали ещё вставать. А он-то здесь, потому что не проявил желания оставаться на завтрак с матерью, пытливым взором братца и его актрисулькой Чэнь (ну вот честно, словно впервые видит его мужское достоинство). Он отказался от американо, откланявшись в реверансе перед частью семейства, и приехал сюда, теперь думая, для чего. Без Чона с Чимином здесь дико скучно. Может, лучше уехать в гостиницу и отоспаться хорошенечко? Но как порой планы изменчивы. Двери аудитории были приоткрыты. Маленькая фигурка девушки стирала с доски формулы, написанные чёрным маркером. Она тянулась кверху, пытаясь достать последний ряд формулы. Край её голубой водолазки задрался, оголяя часть бока с молочной кожей. Тэхён улыбнулся. А может, это утро очень даже доброе, подбрасывая такую удачу. — Ладно, мишка Барни, советую тебе проспать всю зиму, — быстро бросил он остроту другу и сбросил вызов. Такой улов, пока конкуренту можно послать сладких снов. Минсо такая забавная, что-то бормочет себе под нос, а потом улыбается, пока он ловит каждый её жест, в особенности заостряя внимание на задравшейся водолазке. У неё очень стройная талия, которую почему-то прячет под одеждой чуть большего размера. Интересно, как она будет выглядеть в обтягивающем платье. Конечно, до Суён ещё далеко, но вполне выглядела бы неплохо. Такая маленькая и изящная. У Минсо удивительно тонкие запястья. Он успел и их разглядеть. Облизав губы, улыбаясь, как довольный кот, он тихо ступил к ней и подошёл со спины, перехватывая губку из рук. Минсо вздрогнула от неожиданности и ахнула. Девушка хотела развернуться, но Тэхён удерживал её за предплечье, так что ей ничего не осталось, как просто развернуть только голову. Он улыбался, как и тогда, на вечеринке. — Помочь? — солнце, с проникающими лучами через окно, отразилось в его глазах, но Минсо готова была поклясться, что в них блеснуло не что-то светлое, а тёмное, глубокое, либо это озорство, но сомнительно. Сложно судить о человеке, совершенно его не зная, а вот он уже доказал, что способен читать её вдоль и поперёк. Она шумно вдохнула воздуха, чувствуя спиной его твёрдую грудь. Тэхён буквально нависал сверху, и ощущала себя ещё меньше, маленьким лысым ёжиком, потому что колючек не имеет, а вот свернуться клубком и укатиться подальше очень хочется. — Спасибо, я справлюсь, — она вяло, больше растерянно, улыбнулась, стараясь забрать губку обратно, но он крепко сжал её в руке, вздёргивая бровь. — Когда девушки стали такими самостоятельными, отказываясь от мужской помощи, — сверкнул он белоснежной улыбкой. — Иди-ка сюда, — подтолкнув девушку к столу преподавателя, ловко обхватил её за спину одной рукой, приподнял и усадил прямо на столешницу. Ми ошалело округлила глаза, вцепившись руками за край стола, не зная, как реагировать и вести себя. Она вобрала воздух в лёгкие. Боже, как же непристойно! А если кто зайдёт? Так с ней себя не вёл даже её парень, а тут сам Ким Тэхён, впечатления о котором свежи, буквально они были пять минут назад на той вечеринке, где он раскрыл её карты и просто проникал под кожу взглядом. — Зачем нагружать такие нежные ручки с самого утра? — Ким перехватил её руку, плавно огладив чётко виднеющиеся сине-фиолетовые вены на запястье. Ми наблюдала, как его палец скользит по её коже. Это была буквально секунда, но самая горячая в жизни. Чувствует, как мурашки пробежали по спине, а воздух застрял в лёгких ровно тогда, когда сердце замерло. Это так странно. Бывший парень тоже держал её за руку, но никогда обычное касание руки не было столь… интимным. И всего одно касание взбудоражило естество, как неопытной девице. Да, она не знает близости мужчины, но знает ласку. Её школьная любовь прикасался к ней, и они даже один раз почти опробовали петтинг. Так всё было неловко и неумело. Но сейчас было чувство, как будто впервые мужчина прикасается к ней, и от этого сердце сжимается. Возможно, лишь на долю секунды, захотелось чуть большего. Просто изучить мужской мир. Каким он может быть иным, не похожим на её собственный. — Но я в порядке, — кое-как выдавил она из себя, но по большей причине, необходимости вдохнуть свежего воздуха. Всё-таки находиться с троицей рядом — это необъяснимый эффект смеси очарования и пугающей неизвестности. — Конечно, — Тэхён снова улыбнулся, отступил и принялся стирать то, до чего Пак не могла дотянуться. Только тогда Минсо усмехнулась своей глупости, ведь можно же было подставить стул. Но с другой стороны, а вдруг не сложилось бы так, как сейчас. Не ощутила бы спиной его тело. Его руки на талии. И жгучее чувство прикосновения на запястье. Следовало бы спрыгнуть со стола (она впервые сидит на столе, да ещё и на столе преподавателя, какое бесстыдство), но она, как заворожённая, уставилась на его спину в обтягивающей чёрной водолазке. Так прытко откровенно разглядывала его вблизи. Смотрел бы он на неё прямо, как на вечеринке, буквально проедая изнутри, она бы даже не смела, поднять глаза, а тут такая вседозволенность. Сложно себе отказать. Его руки напрягались в зависимости от угла стирания цифр. Тэхён не был качком, по крайне мере, ярко выраженным. Скорее, он держал тело в тонусе и не слишком утруждал себя качалками, в отличие от Чонгука, чьи мускулы ярко выделились. Покачав головой, Минсо бы впору треснуть себя ещё по лбу. Приехала, она начала уже их сравнивать! Всего один вечер провела в их компании, надеялась, они забудут, она забудет, а в итоге покаталась с Чонгуком, а сейчас и вовсе сидит на столе один на один с Тэхёном в аудитории. Ой, не к добру это. Не к добру. В голове зудящее «Сколько раз говорить тебе, не связывайся с ними?» А она связывается. И очень. Хоть и не по своей воле. — Готово, — торжественно возгласил Ким, выводя Минсо из размышлений. Доска уже была потреплена ранними записями. Маркеры имели свойство оставлять «память» о себе в виде еле заметных сероватых полос, но всё же доска была чиста и заново готова к работе. — Спа… Спасибо, — ощущая жгучую неловкость, потому что, резко развернувшись, Тэхён успел перехватить её шарящий по его телу взгляд. Поспешила опустить голову, скрывая вспыхнувший румянец за спадающими волосами. Стараясь спрыгнуть со стола, неуклюже заюлив к краю, хотелось просто сбежать. Всё бы хорошо, но она помнит, как не выносила его пристальных глаз в компании, и не хотела повторять это, оставшись наедине. Да что он вообще припёрся в такую рань? Неожиданно руки молодого человека обвили талию и резко потянули на себя, так что её попа проскользнула по столу, ноги раздвинулись, и Тэхён оказался между ними. Минсо даже ахнуть не успела, только глухой гортанный выдох сорвался с губ, соприкасаясь грудью с его торсом. Во рту мгновенно пересохло, а тело онемело, застыв изваянием дикого волнения. Это было настолько внезапно, так что она не успела ни о чём и подумать, только жар, вспыхнувший внутри, едва не оплавлял клеточки кожи от достаточно эротической и будоражащей позы. Его грудная клетка вздымалась от дыхания, и близость позволяла Минсо чувствовать её, ведь их разделяло всего два слоя ткани между ними. Она несмело подняла глаза, встречаясь с его. Да и страшно. Что она в них увидит? Испуганную себя? Или, возможно, другую потаённую Минсо, в которой сокрыто желание познать запретное? Зрачки Тэхёна расширились, и глаза казались чёрными, он не улыбался, просто теснее сжал её талию, приподнял и медленно опустил на пол. Словно «я тебя усадил, я же тебя и опущу». Но он не спешил выпускать дрожащую девушку. От Минсо исходил специфический аромат. Это не были духи или туалетная вода. Особенный запах. Запах свежих цветов. Он незаметно жадно вбирал его в лёгкие, ловя себя на мысли, что ему нравится этот запах и он хочет его запомнить. Пухлые губки Минсо поджались. Какая же она милая и невинная. На кроткий миг даже вспыхнуло в подсознание «жалко ломать такую». — Запомни, Минсо, если мужчина предлагает помощь, он предлагает её бескорыстно, не стоит так подрывать его желание, — голос его стих, а на щеке чувствовалось его опаляющее дыхание. А она вот дышать совсем отказывалась. — А вот красивым девушкам стоит быть осторожнее, оголяя участки тел, — он мягко поправил край её водолазки и усмехнулся, а ведь они одеты почти одинаково, ну прям парочка. Ми моргнула, совершенно не понимая, о чём говорит. Лицо Пак так близко к его. Чёрт, а Чон раньше разглядел её оттенок глаз, глубокий и насыщенный. — Береги себя. Уголок губ Тэхёна вздёрнулся в подобие улыбки. Коварной и соблазнительной. В который раз Минсо убедилась в его магических способностях. Он злой волшебник. Его невидимые чары действуют, отстёгивая здравомыслие, так что ничего не остаётся, кроме как стоять и хлопать глазами, как кукле, и соглашаться. А на что соглашаться — и не важно вовсе. Контрзаклятия нет. Мерлин бессилен. Чары спадают только с его уходом. Тэхён скрылся за дверью аудитории так же внезапно, как и появился. Сердце набирало обороты, но в норму не вошло, стуча как адреналинонакаченное. Дыхание, как если бы только что вернулась с пробежки, и взмокла так же. В голове начали появляться какие-то мысли. И только жар остался, как последствие чар, побочным эффектом. Так. Стоп. Тэхён только что её назвал красивой?!