Чонгук: «Ну и? Где тебя носило?»
Тэхён: «Гук-и, ты ещё так мал для взрослых разговоров».
И этот «взрослый» дяденька ему ещё в конце смайл с языком оставляет, усмехается Чонгук. Тэхён взбудоражил великие умы отцов и тяготы молодёжи. Прервавшийся мужчина вскоре продолжил свою речь, когда он уселся за своё место, не обращая внимания на вздёрнутые брови отцов друзей и хмурого господина Кима. На лбу главы семейства Ким собрались множественные складочки, а ноздри раздувались, говоря всем своим видом о серьёзном разговоре с сыном после. Тэхёну стоит отдать должное — так уверенно держаться с абсолютно невозмутимым видом и после всего ещё и нахально развалиться в кресле, едва не закидывая ноги на стол, он умело подавал с достоинством. Но позволив бы себе чуть более откровенного нахальства — это был бы уже край наглости, поэтому он снизошёл не шокировать до крайней степени родственничков. Джина и так гляди, нервный тик хватит.
Не успел Чонгук ответить, как Тэхён дополнил ответ.
Тэхён: «Тебе ещё так далеко до старой школы».
Этого вполне было достаточно для понимания, о чём говорит Ким. Чонгук несдержанно фыркает, смотря на друга, отвечающего взглядом, довольно изгибающего бровь. В его глазах плясали озорные огоньки, а уголок губ скривился, делая выпад в их игре. Это вызов, однозначно, который Чонгук с радостью принимает, скользя языком по зубам, слизывая азартную слюну.
Чонгук: «Ну, ты и сукин сын!»
Почитав сообщение, Тэхён довольно скалится, подмигивает младшему и устремляет взгляд на скучнейший доклад на экране проектора — обязанности всё же никто не отменял.
Полтора часа пытки заунылых речей, когда уже каждый хочет посетить туалет или просто выйти и пройтись, освежая мозг и сгоняя сонливость, были завершены. Мужчины поклонились и пожали друг другу руки по очереди, благодаря за встречу, а Суён мужланы с особым энтузиазмом пожимали ручку, намереваясь облобызать слюной. Отец Кима с братом что-то обсуждали с одним из представителей холдинг компании, и Тэхён уже хотел свалить под шумок, но отец окрикнул его, заставляя скривить лицо, но, развернувшись, он уже сверкал улыбкой подходящему к нему отцу.
— Что ты творишь? — сквозь зубы процедил мужчина, чтобы его мог услышать только сын. Он изо всех старался не дать оплеуху младшему оболтусу на глазах у всех, но тогда это было бы вынесено на всеобщую общественность, а у них до крайностей придерживаются имиджа образцовой семьи.
— Разве что-то не так? — невинно строит глаза Тэхён.
— Ты прекрасно знаешь, о чём я говорю, сын.
Пришла очередь Тэхёна покосить лицо. «Сын» — что значит для этого мужчины данное слово? В свой адрес он слышит подобное обращение лишь в крайние выходки. Отец даже избегает по имени его называть, а тут такая честь. Но каждый раз это звучит хуже, если бы отец врезал ему. Уж лучше бы было так, чем эта фальшивая семейная кличка, от которой у Тэхёна хрустит зубная эмаль.
— А как же похвала за то, что я вообще пришёл? — язвит Тэхён, смотря с вызовом на отца. Весь такой презентабельный, в кристально-белой рубашке, ровно повязанном галстуке, золотыми запонками и вычищенных лакированных ботинках. Его отец всегда поддерживал форму и держал себя в тонусе, нередко становясь тайным воздыханием сотрудниц и нелепых сплетен между бабским сборищем в обеденный перерыв. Но больше Тэхёна бесило это крайнее сходство с ним. Особенно взгляд, такой же тяжёлый, пристальный и холодный.
— Ты в очередной раз позоришь меня. Мне тебя за подобное ещё и по головке погладить?
— Ну, тогда врежь мне, — делает словесный выпад Тэхён. — Что же тебя сдерживает? Опять будешь ждать, когда захлопнется дверь дома? Страшно подмочить репутацию, правда, папочка? — как яд, сплёвывает он, чувствуя, как былая обида внутри разрушает грудную клетку, прожигая вены яростью на отца. Ему приносит особое наслаждение видеть, как на лице родителя вырисовывается гримаса злобы, морщинки становится глубже, а взгляд суровее. Он знает, что господин Ким сейчас ничего не предпримет, а ему ничего от него более и не надо. Своё слово он оставляет за собой, разворачиваясь спиной и покидая зал переговоров, даже не дожидаясь друзей. Домой Ким-младший сегодня точно не вернётся.
Чимин перевёл взгляд на хлопнувшую дверь, за которой только что скрылся один из друзей, затем на Чона. Они многозначительно переглянулись. Кажется, сегодня очередная ночёвка у Тэхёна. Одного оставлять его нельзя, даже опасно. Парень пугает, оставаясь один на один с собой. Пак опомнился только тогда, когда отец попрощался с будущим компаньоном, и ему так же, как второй руке, пришлось скрепить дальнейшее сотрудничество уважительным кивком головы.
— Тебе стоит начать влиять на своих друзей, как самый благоразумный из вашей… компашки, — обратился к сыну господин Пак. С редкой проседью мужчина, пухлыми губами и светлом костюме идеальной кройки. Отец так же был невысок ростом, но в глаза его полны мудрости опытного жизнью мужчины. Их семью всегда считали как самую представительную и идеальную. Живой пример для подражания. Прелестная жена, держащая дом на высшем уровне и проводящая ежемесячные благотворительные вечера. Все заголовки пестрят её раскрытой душой и крайней чуткостью. Сам же господин Пак никогда не был замешан в каких-либо скандалах, как верный семьянин. И теперь тех же стандартов они придерживают сына, единственного наследника.
— У них у каждого есть своя голова на плечах, — спокойно парирует Чимин.
— Несомненно, но ты должен подавать пример, как и Джин, — мужчина кивнул на старшего сына семьи Ким. — Посмотри, как юноша уверенно держится и подаёт себя. Он умён для своего ещё молодого возраста. Тебе тоже не помешало бы взять с него пример.
Чимин аккуратно выдохнул, чтобы отец не заметил, как от возмущения раздувает его ноздри. Его всегда задевает, когда начинают проводить сравнительные характеристики, лишний раз упрекая в его недостаточности. Особенно сравнивая со старшим братом Тэхёна. Он не может понять причину, пока ещё не разобрался, но Ким Сокджин никогда ему не симпатизировал. И это не зависть, нет, что-то другое вынуждало скептически смотреть на брата друга.
Все эти наставления возвращают Чимина в детство, где даже за похвалой в достижениях всегда прослеживалась тонкая грань сравнения со всеми, чем часто грешны его родители.
«Посмотри на Бома (соседский мальчишка мэра города), он достиг таких чистых нот в сольфеджио, ты должен постараться лучше, сынок. Посмотри, как быстро рассчитывает арифметические формулы сын господина Ифаня, ты же ничем не хуже него, Чимин, но стоит ещё поднажать, ты же не хочешь расстроить маму».
Не хочет. А ещё не хочет ощущать бесконечное давление на психику. Как по бесконечному кругу его гонят к несуществующему идеалу, но вот для чего? Его никогда не спрашивали. Ему не нужен этот идеал. Да это же просто смешно, учитывая все его выходки. Внутреннее противоборство с системой, закладываемой с самого девства. Но вот какой урок научился делать без посредников морали — за свои слова и действия всегда надо отвечать. Это урок, подточенный сделанными выводами о жизни. Идеала нет — всё это красивая картинка, разукрашенная мастером.
— Я понял тебя, пап, — покорно отвечает Чимин. Он знает, что самое верное — это просто согласиться, чтобы от тебя элементарно отстали и не заводили ненавистных лекций, от которых потряхивает изнутри. Говоря о голове на плечах, он и себя имел в виду. Манипулировать, верно отвечать в нужный момент, он и сам приспособился, поэтому спокойно принимает одобрительное похлопывание отца по плечу.
Пока господина Пака отвлекли другие представители, Чимин переводит дыхание, покосившись на Суён. Каким бы порой безразличием юноша не обладал, но его всё же задевает факт напряжения сейчас в их общении. Ссоры — всё это глупости. Давно уже не дети. Да они и не ссорились, но тем не менее общение сходит на нет, и как бы странным не было, он начинает скучать по вечному девичьему недовольному тону. И совершенно не нравится избегание прямых взглядов.
Он осматривает её, спокойно разговаривающую с отцом — поджарым мужчиной с чёрной копной густых волос и высокомерным взглядом в любом положении. Суён редко надевает брючный костюм, но сегодняшний наряд кремового оттенка с пиджаком и зауженными к щиколоткам брюками ей очень шёл. Редко когда Суён не выглядит элегантно, исключения составляют сексуальные наряды. Она обворожительна даже, как успел подметить, без косметики. Пак усмехнулся про себя, вспоминая её такую домашнюю в халате, упорно старящую делать вид, что всё так и задумано, но пожалуй, это был лучший образ малышки Су из всех, которые он видел. Естественный и натуральный.
Господин Чон что-то быстро шепнул ей на ухо, улыбнулся и, придерживая за руку, подвёл к мужчине, которого так неудачно (удачно) прервал Тэхён своим появлением. Чимин видит, как краска медленно сходит с её лица, как пустеют глаза, как дыхание становится более глубоким и как тянутся губы в неестественной приветливой улыбке. Изящная ручка дрогнула, когда она протянула её мужчине, и он смачно поцеловал тыльную сторону, смазливо-мерзко улыбаясь очарованию дочери Чон. Чимин изо всех сил абстрагируется ото всех посторонних звуков, навострив слух, хотя и сам уже догадался по внешнему виду Су, о чём они говорят, и данная тема его злит похлеще, чем его собственная с отцом:
— Я думаю, господин Юн, моя дочь с удовольствием составит вам компанию завтра вечером, — масляно заявил отец Су, незаметно, крепче сжимая руку дочери. Контролирует.
— Я буду безмерно рад, — улыбнулся мужчина, поправляя ремень под выпирающим пузом. Ему впору выбить зубы, нежели смотреть, каким голодным взглядом он осматривает девушку. — Надеюсь, Суён, вы любите оперу? — обратился он к ней.
— Непременно, — отзывается она, максимально мило выдавливая улыбку и переламывая себя, игриво хлопает ресницами. Ведь отец смотрит и следит за каждым словом. Хорошо хоть в душу не может заглянуть, где она жалобно скулит, как зверёныш, и сдерживает рвотные позывы, чувствуя в очередной раз себя самой обычной шлюхой.
Она чувствует, как кончики пальцев холодеют от дурного чувства. И молится, чтобы так не вовремя не подступила паническая атака. Не впервой же уже задабривать выгодные акции, но каждый раз это мерзкое отвратительное жгучее и вязкое чувство мазутом измазывало и утягивало куда-то на дно, к самому пеклу отвращения к себе, отцу, матери и всему миру в целом. Это унижение её гордости, которую собственноручно ломает, гнёт и изгаляется над психикой, лишь бы улыбаться так, как положено, иначе она плюнет прямо в лицо очередному возможному компаньону.
Отец с матерью с детства вдолбили важность и значимость таких встреч. Это её обязанность и долг перед семьёй. Она обязана выполнять их поручения во благо компании и будущего процветания. Она повторяет эти строки каждый раз, заучив наизусть, как лозунг, и каждый раз, когда моргала, не хотела открывать глаза вновь. Она просто надеется, что когда-нибудь отмоется от этой грязи, а пока должна проявить уважение и заинтересованность от будущей встречи.
Суён переводит взгляд на Чимина. Она чувствовала. Он смотрит проникновенно и так серьёзно, без привычной улыбочки пухлых губ. Сердце ожило в груди, дало толчок к жизни. Одно не могла понять, что было в его голове. О чём думает, так смотря на неё, нахмурив брови и образовав складочку меж ними. Клапаны тут же лихорадочно сжимаются, чествуя… она скучает по нему. Его усмешкам, лёгким подколам и проникновенному тембру, до самых кончиков волос, до мурашек по коже.
Но сейчас в его взгляде присутствовало нечто непривычное, нетипичное, до душащей скованности тела. Не может же он её осуждать? Не может! Не имеет права! Только не он. Суён до боли прикусывает губу. Оставляет лёгкий поклон очередному мужчине, для которого окажется эскорт-девушкой, и, оглаживая руку отца, выбирается из его цепких пальцев. Не может более выносить любимых глаз. Да, она избегает его. Заодно бежит от контроля папочки, чтобы остаться наедине и вновь переварить её обязанности. Она покидает душное помещение. Хотя там установлен кондиционер, но ей катастрофически не хватало воздуха. Или это воздух от всей этой манерности настолько протух, и нечем было дышать.
Послышались торопливые шаги за спиной. Кто-то явно догонял её, пока Суён вышагивала, разнося эхо каблуков по широкому коридору. Брат поравнялся, тихо идя рядом, не говоря ни слова. Но его напряжённая энергетика передавалась и ей. Во время разговора с господином Юном девушка так же ощущала и его взгляд, но от этого не легче. И без этого хреново.
— Я не понимаю, — не сдержался Чонгук, когда они вдвоём повернули за угол, приближаясь к лифтам, — почему ты всё это терпишь? — он чуть опередил, преграждая путь.
Суён тяжело вздохнула.
— Я уже привыкла.
Знает его переживание, но ни он, ни она ничего не могут поделать. Это устои семьи. Красивая обложка с ужасными искажёнными фактами. Не так сверкает их жизнь, как многие завидуют и мечтают о подобном. Изнанка сурова, и в ней нет границ морали. Есть сухие законы грязных купюр, которые вынуждают засунуть гордость, достоинство, сердце и душу поглубже в задницу. Их мир жесток, и выживают сильнейшие, способные вертеться в потоке красивой жизни шакалов.
— Это не нормально, — качает головой Чон. — Отец использует тебя как хочет.
— Знаю.
Его лицо искажает злоба за несправедливость к сестре. Это грязно и низко даже для отца. А ему самому сложнее держать язык за зубами, терпя подобное отношение к Суён. Порывом он хватает её, сгребая в объятья, крепко прижимая. Он слышит, как девушка охнула от неожиданности и замерла, чувствуя тиски его рук. Чонгук огладил её по волосам, по затылку к шее и повторил это действие несколько раз. Суён опустила голову на плечо брата. Так спокойно. Чонгук редко проявляет эмоции, но его родные объятья за столько лет мгновенно успокоили, словно их потерянная связь близнецов мгновенно окрепла.
— Всё хорошо, Гуки, — огладила сестра его спину по тесному синему пиджаку. Ведь он их так терпеть не может, чувствуя стеснение во всём теле, как в деловых силках классики. Она желает успокоить, только не понятно, кого из них. Себя, наверно, уже поздно. — Я справлюсь.
***
Открывая глаза, Минсо щурится яркому солнцу от незадёрнутых штор. Она протягивает руку, пропуская лучи сквозь пальцы и улыбается. Давно ей так не было хорошо, особенно, когда высыпаешься всласть. Сжав подушку, сгребая её и обнимая руками, Ми переворачивается на другой бок. На тумбе лежал телефон, а ей даже не хочется смотреть на время. Законный выходной от учёбы для этого и нужен, ну, а на работу ей только к обеду. Чем не повод радоваться дню? Вот примет душ, выпьет какао, позвонит маме и всё будет ещё лучше.
Послышалось шуршание в коридоре, поспешные шаги и бряканье ключей. Брат опять в спешке ушёл…
Ну, почти лучше…
Хоть вчера Ван вернулся поздно, всё же он сдержал слово провести с ней время, но хватило его ровно на одну серию романтичной дорамы, которую Минсо ткнула наугад, просто так, лишь бы побыть вместе. Он уснул на диване, оставаясь в верхней одежде. Его глаза нервно подёргивались даже во сне. Не желая тревожить, она просто укутала его пледом и сама отправилась спать, перед сном прокрутив события дня. Вспоминая тёплые руки Тэхёна и красновато-карие умопомрачительные глаза. Как бы не сторонилась и не отговаривала себя, не зацикливаться на их обеде, она никак не могла отрицать привлекательность Ким Тэхёна. Что же, зато теперь она могла понять, чем он так привлекает противоположный пол, на собственной шкуре. Но нельзя давать волю пустым мыслям, прекрасно понимая всю степень такой случайной встречи. Возможно, ему было просто скучно, а она ему подвернулась. Любая другая могла оказаться на её месте по тому же случаю.
Ми перевернулась на спину, раскидывая руки и ноги в форме звезды. Кровать была узкой, поэтому кисти и ступни оказались за пределом, свешиваясь с краёв.
Ван опять ушёл, даже не заглянув к ней и не узнав, как она, какие имеет планы на сегодня. А ведь раньше это было посильно, как пожелать доброго утра. Хотя и самого «доброе утро» она так и не услышала. Печаль снова начала наполнять сердце, но самое неприятное, что она начинает улавливать себя на мысли, что примиряется с данными изменениями в общении с братом, а это неправильно. Она хочет, как прежде, просыпаться утром, наспех заваривать кофе, опаздывать и дурачиться, кто первый займёт ванну, толкаясь в проёме. Такие мелочи, но как их не достаёт, когда лишаешься. И как исправить данное положение, тоже не знает. Поговорить по душам? А если Ван пока не может, она не желает давить на него. Остаётся ждать, когда он сам решит открыться.
«А если потом станет поздно?»
«Какие глупости! Какое поздно?! Ничего же страшного не происходит», — бессмысленно успокаивает она себя.
И всё же, как бы не думала о брате, её мысли возвращаются к Тэхёну. Несмотря ни на что, она приятно провела время. Тэхён забавно удивился, что обычная лапша с соусом может быть такой вкусной. Задавал вопросы о цветах, выслушивая её не слишком уж активную болтовню о них, и любезно оплатил обед, не позволив ей даже достать кошелёк, хоть она ощущала жгучую неловкость перед ним и за угощение за его счёт. В то же время, это так приятно, когда молодые люди угощают девушку, придерживают двери пред ней и довозят прямо до дома, чтобы не толкалась в общественном транспорте. Всё это на миг даёт позволить себе, хоть чуток ощутить особенной. Конечно, глупо рассчитывать на что-то другое или хоть ещё одну встречу, потому что и этого было чересчур много. Так, просто забава мимолётно почувствовать себя Золушкой.
А потом она возвращается к Чонгуку. Вспоминает его запах машины, такому странному загадочному молчанию, но многозначительному взгляду. Он разговаривает так, словно хочет, чтобы человек сам додумывал, что он имеет в виду. И делает выводы, о которых не догадываешься, но мечешься, пытаясь всё разгадать.
И Чимин… Внимательный и приятный молодой человек. Он далеко не глуп и отличается от всех парней, с которыми до этого имела общение. Они все трое умны, глаза говорят о многом. Но… в них скрыто что-то потаённое. После встречи с ними остальные парни кажутся какими-то обычными мальчишками, скучными и абсолютно несерьёзными.
— Ох, чёртовы аристократы, — ругается вслух Минсо и смеётся.
О, как же это нелепо думать о них с утра пораньше!
Минсо поднимается с кровати, скидывает ночную растянутую футболку через голову, собираясь принять душ, выкидывая всё ненужное из головы. Это она наивная девчонка, раз начала поддаваться мыслям. Надо взять себя в руки и серьёзней смотреть на вещи, где она и где они.
Она замирает перед зеркалом, уже по привычке касаясь лепестков розы на коже.
«Случайности не случайны».
***
Госпожа Чхве убежала на полчаса пораньше с работы, попросив Минсо приглядеть за магазином и закрыть его самостоятельно. Ей не впервой, поэтому она с удовольствием доделает на завтра пушистый букет из хризантем и гипсофилуса по заказу для маленькой девочки на день рождения, уберёт остатки листьев и ленточек, польёт горшочные растения, составит вазы с цветами в холодильник и хорошенечко приберётся, чтобы к утру магазинчик сиял чистотой, привлекая новых покупателей. Ей нравилось, насколько мило выглядел букет для юной особы, но она ещё, на всякий случай, прокручивала его в руке, чтобы лучше разглядеть со всех сторон. И когда оказалась полностью удовлетворена проделанной работой, оставалось только завязать атласную ленточку и зафиксировать букет, Минсо краем глаза замечает что-то уже слишком знакомое. Сначала она старается не придавать этому значение, но потом всё же поворачивает голову, вглядываясь в происходящее на улице через витринное окно.
Знакомая машина стояла припаркованной возле самого цветочного магазинчика. Чонгук сидел на капоте и с интересом наблюдал за ней, лишь прищуривался из-за отражавшихся лучей постепенно заходящего солнца, бликующих на поверхности стекла.
Минсо замерла, аккуратно откладывая букет на стол. Отерев руки о передник, неловко поправив выбившиеся волосы из хвоста и переведя дыхание, она направилась к выходу. Странное суждение, как и вообще появление Чонгука, но он словно ждал именно её. Ещё раз вздохнув побольше успокаивающего воздуха, она открыла двери. Колокольчик звякнули, и Минсо вышла навстречу, обнимая, обхватив предплечья руками, смущённо осмотревшись по сторонам. Вдруг он и правда не к ней, тогда сейчас окажется в особенно глупом положении.
— Привет, — тихо произносит Минсо.
— Привет, — уголок губ Чона мягко изогнулся.
— Что ты здесь делаешь?
— Да так, — юноша пожал плечами и скрестил руки на груди, — мимо проезжал. Славный передник.
Минсо автоматически расцепила руки, огладив цветочную ткань с рисунком полевых ромашек. Вроде не издевается, но всё равно неловко и лёгкий румянец покрывает щёки девушки.
— Спасибо.
— Минсо! — громко разносится по улице её имя, и она вздрагивает от неожиданности, оборачиваясь.
Чонгук просто повернул голову, но если его выражение лица абсолютно не изменилось, то Минсо бледнеет, видя неподалёку брата с не говорящим ни о чём хорошем суженными глазами и нахмуренными бровями.
— Можно тебя на минуточку? — Ван подходит и бесцеремонно хватает сестру за локоть, утаскивая следом за магазин к чёрному входу.
Младшая Пак спотыкается, чувствуя, как больно брат сжимает пальцы и потирает локоть, когда, наконец, разжимает их. Он был всё в той же одежде, в которой уснул вчера, даже не удосужился переодеться утром. Глаза Вана красные и покрыты пеленой злости и разочарования. Не ожидал он, что Ми опять ослушается его. Решил сделать сюрприз и встретить её после работы, а она тут с этим… Стоит улыбается! Что за бестолковая, абсолютно дурное создание его сестра.
— Ты вообще меня не слушаешь! Что я тебе говорил?! — прикрикивает брат.
— Да что такого? — не сдерживается Минсо, разводя руки. Ей и так неловко, что он устроил не пойми что перед Чонгуком, так ещё и опять кричит на неё, словно она вешалась ему на шею. И вообще сама преследует его повсюду. Вела себя в рамках приличия, а только снова осуждают. Да ведь и правда, ничего такого и не было, они просто поздоровались.
— Что такого?! — у Вана едва не брызжет слюна. — А то, что ты ведёшь себя как шлюха!
У Ми даже дыхание спёрло. Брат никогда не переходил на подобные оскорбления, а это вообще за рамки вон выходящего. Она приоткрыла рот, не зная, как ответить на такое абсолютно незаслуженное унижение её достоинства. Разве она позволила себе лишнего, просто поприветствовав человека? Но она убеждается — у брата явно в голове какое-то помутнение и говорит он это сгоряча.
— Ты абсолютно не воспринимаешь мои слова. Да? — ей показалось, его голос начал напоминать змеиный, шипит и грозит кинуться, как ядовитая кобра. — Только я тебе говорил, чтобы не видел тебя рядом с ними, как тут же ошиваешься в обществе одного из них, — тычет он в неё указательным пальцем, усиливая эффект нравоучения.
— Ты перегибаешь палку, Ван, — подняла она взгляд с грязной асфальтной дорожки, старясь не расплакаться прямо тут на месте, потому что абсолютно не нравится сейчас в брате ничего. — Ты всё неправильно понял. Это чистая случайность и…
— Я неправильно понял? — прервал он её. — Неправильно понял и должен поверить, что он случайно оказался возле твоей работы?
Поджимая губы, Минсо старается сдерживаться. Да, она виновата, что врала ему. Но и не так виновата, какими оскорблениями он её покрывает и принижает. Даже слушать не хочет.
— Пожалуйста, послушай меня, — пытается она идти на примирительную. Ми хотела дотронуться до плеча брата, но он от неё отшатнулся, как от прокажённой.
За что он так груб с ней?
Чонгук облокотился на кирпичную гладь стены за углом, слушая пламенную речь парочки. Интересно получается, вот как о них говорят, хоть и успел услышать только конечную часть разговора. Это её парень? А он ревнивый. Смешно. Вот только ему глубоко плевать. У него своя цель, к которой он идёт, и никакой парень не будет помехой. Уберёт, если такова будет необходимость, а Тэхён поможет. У них общие интересы к данной девушке. Пух, и проблемы нет. Но что-то этот паренёк слишком распалился, поэтому решает выйти из укрытия в самую гущу событий.
— Какие-то проблемы? — спокойно задал Чон вопрос, ловя удивлённые взгляды на себе.
Молодой человек сгорбился и бросил на него тяжёлый озлобленный взгляд из-под ресниц.
— Уже никаких, — грубо процедил Ван сквозь зубы, быстро устремившись на выход, огибая сестру.
— Ван, подожди! — крикнула Минсо, но он даже не подумал остановиться. — Ван! — бросилась она вдогонку, но его уже и след простыл.
Она тяжело вздыхает, чувствуя неприятный осадок на душе. Все эти ссоры плохо на неё влияют и вгоняют в полное отчаянье, от которых трясутся руки, хоть заламывай пальцы.
— Слушай, прости, если это из-за меня, — подходит к ней Чонгук. Минсо поднимает на него опечаленные глаза. Видно, как девушка подавляет слёзы и сглатывает вязкую слюну обиды.
— Нет, — качает она головой, — здесь нет твоей вины. В последние дни у нас с братом некие разногласия…
Минсо замялась, не договаривая, сама не зная, зачем вообще начала сообщать это Чонгуку. Ему это и не интересно. Да это её личные проблемы с братом. Просто, наверно, она слишком расстроена и не знает, что делать. Ван вёл себя неадекватно, пугая её. Опустив глаза себе под ноги, Ми сжала в руках почему-то показавшийся таким дурацким передник. Под взгляд попадают ботинки Чона. Он встали рядом. Она видит новенькие блестящие мартинсы, явно дорогие и громоздкие по сравнению с её рабочими балетками. От него вкусно пахнет, чем-то мятным.
— Ты бывала хоть раз на сеульской башне Намсан? — отнимая взгляд от ботинок, Ми поднимает внимательный взгляд на Чонгука, понимая, что это его сладковато-мятное дыхание, и отрицательно качает головой.
А он так соблазнительно улыбается.
