Удивительно, как быстро улицы утопают в темноте. Казалось, последние лучи солнца буквально вот-вот освещали всё вокруг, а оглядываясь, уже видишь яркие фонари вдоль дорог. Минсо никогда не относила себя к разряду ночного класса жителей. Предпочитая из всех вечерних развлечений только прогулки с подругами или братом и поход в кинотеатр. Ну и порой выгодные вечерние скидки на рынках тоже заманивали. И её всё устраивает, никогда не стремилась вписаться в крутую молодёжь в клубах или барах. Все эти толкания в тесных и душный помещениях не для неё. Иногда можно, но быстро чувствует себя неуютно. Она и пить-то толком не умеет — рюмке вполне достаточно почувствовать сильное опьянение. На удивление, сейчас ей спокойно, несмотря на вечернее время. И даже на то, что едет вместе с Чонгуком в машине. Молодой человек не гонит на скорости, как в прошлый раз, а плавно маневрирует на дороге, хоть его манера вождения по-прежнему остаётся резкой.
Да что это с ней, уже различает такие детали?
Пак посмотрела на него краем глаза, очерчивая профиль и пытаясь понять, зачем ему всё это надо. Зачем терпеливо дождался, пока уберётся в цветочном, переоденется и проверит для достоверности все двери, надёжно ли они закрыты. Зачем тратит на неё своё время? Сложно судить, в голову не залезешь, а сам не даёт ответов. Просто берёт, появляется и везёт куда-то.
Минсо решает просто плыть по течению, ведь домой впервые в жизни не хочется возвращаться. По крайне мере, в данный момент. Саднящее грубым тесаком чувство от встречи с братом безжалостно шлифовало её сердце. Заодно очень радует, что Чон не задаёт лишних вопросов. Говорить о личных проблемах совершенно нет желания.
Да и кому интересны чужие проблемы? Никому. Человек склонен заботиться только о собственной шкуре.
Пробуждаясь от дремоты мыслей, Минсо вглядывается в окно, когда высокая башня стала просматриваться. Кончик радиостанции подсвечивался на горе неоновым зелёным светом.
— Хорошо, хоть в это время меньше туристов, — Чонгук высматривает очередь. Они припарковались и покинули салон тёплого авто и приблизились к скоплению людей, желавших подняться наверх к достаточно популярному месту. По лестнице ступать безграничное число ступеней, понятное дело, Чону не прельстило, но и стоять в очереди не в его манере. — Я сейчас, — быстро шепнув Минсо, он скрылся, удаляясь куда-то вдоль всех ожидающих.
Ми поправила куртку, застегнула плотнее под горло собачку, пытаясь выглянуть, куда затерялся юноша, и буквально не знала, куда себя деть. На горе вышка сверкала своей жизнью. Девушка запрокинула голову, словно так сможет разглядеть со своего места, как там наверху прохаживаются люди. В Сеуле ещё не успела освоиться и бывала лишь в некоторых приближённых местах, да и, честно, страдала географическим кретинизмом — лучше в первый раз всё же проводить её за ручку к месту назначения.
— Идём, — Чонгук вынырнул неожиданно, схватил мягко за локоть и потащил вдоль всех ожидавших своего времени. Юноша кивнул сотруднику, загадочно улыбаясь и, буквально запихнул, в только что подъехавший фуникулёр девушку, рассеянно озиравшуюся на очередь.
Волна возмущений начала подниматься, но мужчина с приколотым бейджиком имени и должности работника строго оградил всем путь, не пуская более никого внутрь. Минсо хлопала ресницами, ничего не понимая, пока двери медленно задвинулись и кабинка двинулась вверх, поскрипывая по железному тросу. Теперь они с Чоном одни на один в просторной кабинке, но до жути показавшейся тесной. Ми нахмурила брови, разворачиваясь к самодовольному парню, облокотившегося на стену, раскидывая руки на поручни. По одному выражению его лица было понятно, что, подсунув чуть больше положенного купюры в карман, открываются и закрываются любые двери.
— Мы могли бы отстоять свою очередь, ничего страшного, — начала невзначай Минсо. Она не стала ничего говорить о своих догадках и как-то указывать парню, хотя подобные методы ей не симпатизируют. Ведь те, кто внизу, стоят уже давно и честно ждут, а они просто отняли у людей время. Все эти уловки «мне только спросить» всегда вызывают возмущение у наглых персон, но подобных Чону такое и не колышет.
— Могли бы, — равнодушно заверил парень, вздёрнув плечами, — но тогда ты бы была вжата в стенку и не смогла бы насладиться открывающимся видом, — кивая, он призвал её обернуться.
Развернувшись, Минсо автоматически захотелось улыбнуться, но она сдержала порыв, всё ещё внутренне не соглашаясь с методами молодого человека. За стеклом начал постепенно раскрываться вид разноцветного ночного города на возвышенности. Огни сверкали и переливались. Завораживающе.
— Зачем тратить время зря, если есть возможность чуть ускорить процесс ради некоторых моментов?
Чон встал рядом, смотря в одном направлении.
— Но иногда ради некоторых моментов стоит и подождать.
— Упрямая.
Возможно. А может, это лишь сказывается различие взглядов. Минсо лишь опустила взгляд вниз. Тьма поглощала очередь по мере удаления. Жест Чонгука можно посчитать милым, если бы у неё не закрадывалось неприятное ощущение. Сглотнув и поджав губы, она решает так молча проехать остаток пути. Что сделано, то уже сделано, надо лишь выдохнуть и постараться расслабиться.
Фуникулёр скрипнул, затормозил, пошатывая кабинку, и двери разъехались, как в лифте. Представившаяся взглядам площадка освещалась мягким тёплым светом фонарей. Ограждения все были увешаны и утяжелялись многочисленными замками разных размеров, форм и цветов. У Ми разбежались глаза от такого количества, и ей захотелось рассмотреть едва ли не каждый, настолько забавно всё выглядело. Она подошла, выуживая сначала один замочек, затем другой, мягко улыбаясь. Какие-то были с надписями, оставленными вручную, какие-то уже старые с выступающей ржавчиной. Одни были зацеплены друг за дружку, выстраивая цепочку из чьих-то воспоминаний пребывания здесь. Частички чьей-то памяти свешивались со всех сторон и в разных местах, даже на лавочках, и развешивались в своеобразные пирамидки или башенки на железных сооружениях. Минсо покосилась на магазинчик, где они продавались, такие разные и зазывающие. Оказавшись здесь, автоматически хочется приобрести один, загадать желание и выкинуть ключи с высоты в темноту деревьев, наивно полагаясь на дальнейшую благосклонность судьбы.
Чонгук следовал следом за ней, с некой неприязнью разглядывая разноцветные замки:
— Какая-то тупость, — хмыкает он.
— А по-моему, это вполне мило.
— Мило то, что один повесил, а потом все остальные, как стадо баранов, начали повторять?
Студентка неоднозначно качнула головой.
— А ты не думал, что каждый этот замок несёт свою историю. Чьё-то воспоминание, которые человек пожелал оставить здесь, потому что его заветной мечтой было побывать именно здесь и его мечта, наконец, сбылась. Для кого-то это возможность загадать особенное желание, поэтому он решил оставить послание, искренне веря в его исполнение. А для кого-то знак закрепления больших и чистых чувств, — девушка улыбнулась, осматривая очередной маленький замочек в виде сердечка, по-видимому, оставленный обвенчанной парой. — А для кого-то последняя надежда и вера в чудо в сложной ситуации. Все эти люди просто пожелали оставить частичку себя с разных частей света. Даже такие мелочи дают кому-то надежду.
Юноше не понять. Для него всё желаемое легко покупается. Для чего нужно вешать какие-то дурацкие замки и верить в чудо. Наивное поколение людей, до сих пор верящие в подобную брехню. Есть мечта, тогда паши ради неё, работай, а не полагайся на судьбу, которая насрать хотела на тебя. Но люди склонны свешивать все неудачи именно на неё, чем разбираться и выискивать ошибки в себе.
Чонгук безразлично выудил из кучки тяжёлый и увесистый замок с потрескавшейся краской, но надпись на нём была ещё читабельна: «Мама, я буду молиться за твоё здоровье каждый день». Фыркнув, он вернул его на место. Всё равно бред. Люди ведутся на обычный маркетинговый ход. Он обернулся к девушке лишь поворотом головы. Она прошла дальше. Её тоненькие пальчики скользили по замкам в такт шагов. Её рюкзак сам позвякивал, как все эти навешанные безделушки. Весь её вид, как и мышление, так и говорит о категории «простая, как два пальца об асфальт», но язык не поворачивается утвердить данный факт. Минсо не дурнушка, нет, коих повстречал немерное количество. Ему-то уж есть с кем сравнивать. И в то же время не мог разобраться, чем она отличалась. Удивительно, как просто эта девчушка оправдала стадное чувство.
Поднявшись на уровень выше, Минсо крутила головой из стороны в сторону, разглядывая различные магазинчики, музеи и маленькие кафе. Всё оказалось ярко-зазывающее. Светились витрины с рекламой, заманивая глянуть хоть одним глазком. Одна Хеллоу Китти чего стоила розовым цветом и большим постаментом популярной кошечки на входе. И везде доносились приятные ароматы жареного мяса, свежей выпечки, сдобы и шоколада. Будь у девушки силы и денег побольше в кошельке, она обежала бы каждый уголок и бесщадно потратила бы каждую вону.
На данном этапе она просто с любопытством и умиротворённой улыбкой рассматривала киоски со всякой блестящей мелочёвкой, а вот зайти никуда не хотелось. Народу везде шныряло немало, и повсюду были слышны многочисленные голоса и вспышки камер желающих выставить красивую фоточку в инстаграм или просто оставить на память. Вперемешку всё составляло бурную деятельность от эмоций со всех сторон. Здесь весело, будь, наверно, Ми в другом расположении духа. Прыгала бы из магазинчика в магазинчик и смеялась. Но и сам Чонгук без особого энтузиазма ходил рядом, даже не задавал вопросов и ничего не говорил, просто вещал себя миру, прохаживаясь здесь и позволяя мимо проходящим девушкам заворачивать шеи. Прям знакомая ситуация. Очень схожая с Тэхёном. Официанточка с кафе натирает уже пять минут одно место на стекле окна, не сводя взгляда с парня. Все пялятся на любого из троицы, как на сошедших айдолов со сцены. И если им комфортно подобное внимание, то у Ми вызывает желание скрыться подальше. Она совершенно не смотрится рядом с такими красивыми молодыми людьми.
Попахивает зарождающимися комплексами.
Ми просто хочет покоя и большего уединения, поэтому на вопрос Чонгука, хочет ли она перекусить, отрицательно покачала головой. Честно, нет аппетита. Да и одного обеда с одним из них уже было вполне достаточно. Хватит уж с неё их переглядок, от которых не аппетит разгорается, а одно желание залезть под стол.
— А здесь есть место… — неловко вжав голову в плечи, Ми оглянулась на толпу гуляющей молодёжи, громко смеющихся на площадке, корча рожицы в камеру, — более тихое место?
Он не ответил. Молча взял за руку, за самые кончики пальцев, сжимая их в своей широкой руке. Минсо показался этот жест неуклюжим и поспешным, но она поспешила за ним, смотря в спину и придерживая лямку рюкзака, болтающегося за спиной и грозившего свалиться в любую минуту. Чонгук шёл довольно быстро, словно и сам торопился уединиться. Навряд ли это вызвано желанием побыть с ней наедине, скорее, его тоже не прельщало находиться в большой толкучке. Тогда вопрос: для чего он привёз её именно сюда? Неужели только ради неё? Стало жалко, и решил развеять? Сомнительная вероятность.
Они преодолевали туннель с изогнутыми плазмами рекламы телевизоров. Красивые картинки неведомых планет, распускающихся цветов и проплывающих китов на экранах вводили в транс, тормозя на месте, задрать голову и крутиться по кругу, захваченным зрелищем, но юноша уверенно плотнее обхватил девичью ладонь, вытягивая из гипнотической сказки, дабы не создать пробку из таких же зевак.
Глаза девушки хаотично осматривали и дальше по сторонам, максимально разглядывая встречные площадки и места, куда можно заглянуть, но то и дело останавливались, где ладонь утопала в мужской. Она чувствовала силу Чонгука. При желании парень запросто поднимет за шкирку, ну точно как котёнка. Накаченные руки заметны даже под курткой. У Чона красивая фигура, которую он не скрывает под обтягивающими футболками. При желании Ми могла пересчитать все кубики, но так откровенно палиться было слишком смущающе, хотя доля женского любопытства всё же переманивала взгляд на дальнейшее любование с воздыханием.
Она не знает, стоит ли ей привыкать, что на него обращают внимание девушки, даже женщины в возрасте, засматриваясь на его чуть прищуренные глаза, чётко очерченные губы и отстранённый загадочные взгляд, которым смотрел на неё. Часто ловила его такие же заинтересованные глаза, словно изучает её, периодически искривляя уголок губ в усмешке, не обращая внимания на остальных, кроме её одной. Хотелось бы обрести дар читать мысли, чтобы узнать, о чём пристрастно думает, но вполне возможно потом пожалеть об этом. Именно поэтому человеку не дано искушавшего дара. Если каждый будет знать все тайны другого, не останется ничего личного, то, что хотелось бы хранить на закромах только для себя и тайно беречь. Да если бы Чон сейчас прочёл её мысли, она самолично бы бросилась через ограду в тёмную неизвестность от стыда.
Чонгук вывел их на площадку выше к пику башни. Задрав голову, теперь можно разглядеть освещаемую большую букву «N». Издалека её совсем не видно, а сейчас на неё попадает зелёный отсвет. Хотелось назадавать кучу вопросов, как любознательному ребёнку, и, как молодой девушке, утолить женское любопытство. Но так сложно приспосабливается к общению с Чон Чонгуком. Какие можно вопросы задавать. Какой уровень в отношениях можно затрагивать. Да какие там отношения. Ими и не пахнет. Дружба рядом не валялась. А по лицу Чонгука и вовсе сложно что-либо понять. Закрытое холодное, непроницаемое. Словно находится в себе, но в то же время проявляет интерес. Он путает в своей паутине, плотно заворачивая в кокон неоднозначности.
Молодой человек давно выпустил руку Минсо, но слегка подтолкнул в бок, вынуждая её оторваться от скучного разглядывания буквы.
— Вот, ради чего стоит сюда приезжать, — спокойно сказал он.
На миг Пак замерла от их близости. Чужое дыхание полоснуло по щеке, и она обернулась, но не туда, куда просили, а к нему, встречаясь с его глазами. Взгляд Чонгука смягчился и ожил, показывая другую его грань. Можно было разглядеть его прямой нос и даже маленький едва заметный шрамик на щеке, совершенно не портящий, а придавающий очарования мужской красоте. Дыхание участилось от волнения, и захотелось невольно отстраниться от него, но Чонгук как раз посмотрел на неё прямо. В его глазах отражались огни Сеула. Чёлка густых чёрных волос спала. Хочется оправить её, касаясь мягких волос, чтобы не мешала любоваться городом в его очах.
Один момент, как пощёчиной по лицу, сознание включается, и Минсо резко отводит, отстраняется, разворачиваясь спиной. Сердце нервно постукивало. Она вздыхает. Всё внимание полностью переключается на широкоформатный вид, открывшийся перед ними. Сеул сверкал, достойно преподнося своё благополучие, будоража красотой и яркими огнями. Они, как звёзды города, сверкают, переливаются, уносясь мириадами блёсток вдаль.
— Здесь видно звёзды! — восклицает Минсо, подбегая к ограждению и снова запрокидывая голову, но теперь к ночному небу, позволяя улыбке широко раскрыться от самого невероятного созерцания за долгое время пребывания в столице. Полная, как шар, красотка красноватая луна украшала ночь. Наливная и казавшаяся огромной, словно какой-то Брюс Всемогущий закинул на неё лассо и притянул ближе к земному шару. И каждая звёздочка горела, будто протёртая от смога города.
— Сюда приходят любоваться городом, а ты голову запрокинула, — посмеялся Чонгук, присоседиваясь рядом, упёрся локтями в перила, склоняясь над ограждением. Миллионы людей шныряли внизу, полностью окутанные заботой, или слонялись по улицам, выискивая развлечения. А его личное развлечение, немного скучноватое, но потешно реагируете на что-то новое, задрало голову и не оценивает то, к чему он её вёл, желая произвести впечатление. Даже обидно немного.
— Для каждого человека есть свой ракурс, с которого интереснее смотреть на мир, — смело заявила она. — В городе совсем их не видно, а здесь целый ковер, да ещё и такой яркий, — произнесла возбуждённо на духу. Ми ухватилась за перила, чтобы ещё лучше запрокинуть голову, при этом не потерять равновесие.
Вот, что она точно хочет разглядеть. Пускай звёзды не такие яркие, как огни города, но они настоящие частички целого мира. Необузданного, неизвестного, далёкого и такого таинственного. Они не искусственно выведенные, а каждая существует много веков и несёт свою историю, чтобы каждую ночь вновь, не по воле человеческой руки, загораться в небе и рассказывать её нам. Как бы она хотела поделиться этими размышления с Чонгуком, да хоть с кем-нибудь, но боится, что её не поймут. «Мы не друзья даже!» — приходится напомнить себе Минсо. Раньше только мама выслушивала буйную фантазию дочери. А Ван, видимо, поэтому не видит в ней повзрослевшую сестру, поэтому перегибает с опекой.
Чону не интересен вид города, он смотрит на девушку, по-детски улыбающуюся, не смея оторвать глаз от неба. В такие мимолётные моменты, отметая смущение и зажатость, кажется живой. Она не смела в своих высказываниях, и всё же мнение своё имеет. Например, как сейчас, находясь на своих просторах и просто являясь собой. Она кажется ему вполне хорошенькой, не модельная, конечно, внешность, но зато пухленькие губы и узкий подбородок. Минимум косметики — тонкая подводка коричневым карандашом на веках и тушь. Она стройная и кажется совсем миниатюрной.
— Звездочёт, ты уже совсем дрожишь от холода.
Минсо резко опускает голову, озадачено хлопнув ресницами. Чонгук пристально смотрит, иронично кривя уголок губ. По её лицу несложно догадаться, как далеко она улетела в космос своей фантазией. Глаза Минсо горели ещё ярче, чем город и те же звёзды. И улыбка оказалась широкой и милой, так что захотелось улыбнуться в ответ. Странная она, но что-то привлекает, иначе он никак не мог понять желания приглядываться к девушке. Как она хмурится, явно недовольная его выходкой в фуникулёре, как уголки губ её приподнимались, видя какую-то дешёвую фигурку впору только для детей. Хотя, что удивляться, стоит только посмотреть на её вечно брякающий подобной мелочёвкой рюкзак. И как забавно периодически задумывается о своём, а потом промаргивается, приходя в себя. И ещё это очень странное облегчение, узнав, что тот нервный тип всего лишь является братом. Просто одной проблемой меньше.
Девичьи щёки покрыл лёгкий румянец от прохлады. Курточка совершенно не согревала, а вынырнув из воображения, только дошло, как Пак успела продрогнуть. Кончики пальцев окоченели. Пришлось сжимать челюсть, унимая дрожь в теле. Ми отняла руки от перил, стараясь спрятать их в карманы, но Чонгук сомкнул в своих, пряча холодные ладони в тёплых. Парень приподнял сомкнутые руки и сам склонился навстречу, а у Минсо перехватило дыхание, когда он выдохнул горячий воздух прямо на пальцы и тут же потёр их, стараясь согреть. Сердце странно трепыхалось в груди, не зная, как реагировать, когда он повторил так ещё раз… и ещё… и ещё.
Дурманящее состояние стоять и наблюдать за Чонгуком. Его влажные губы, горячительное дыхание и сложенные ладони в крепких руках. Как опиум для женского сердца, хорошенечко прельщённое чутким вниманием.
Он еле сдержал ехидную улыбочку, поднимая голову и видя её по-оленьи растерянные глаза, невинно хлопающие ресницами. Что там Тэхён говорил про старую школу? Брехня! Он лишь приподнимая уголок губ, продолжая удерживать кажущиеся такими маленькими ручки в своих.
— Немного отогрелись?
— Да, — сипло звучит её голос, и девушка тут же прочищает горло.
— Хочешь ещё куда-нибудь?
Наконец она отмирает, опуская глаза, аккуратно забирая свои руки, всё же упрятывая их в карманы куртки. Что-то не хочется повторять подобное, слишком странно реагирует тело, несмотря на прохладу, пуская жар по телу.
— Мне уже пора домой.
Машина Чона привычно притормозила в спальном районе. Фонарь над подъездом мигал. Электрики не всегда следили за своей работой и надлежаще выполняли обязанности. Лампочка то загоралась, то тухла безсхематически, требуя замену уже второй день. Ми отбросила взгляд на окна в квартире. Свет в них не горел. Значит ли это, что Вана до сих пор нет дома? А может, это сейчас и к лучшему. Ему надо остыть, а Ми заглушить обиду на брата. Соседка этажом ниже прошла мимо. Женщина часто выгуливала своего пса Саймона, страдающего ожирением ретривера. Собака довольно махала хвостом и неуклюже передвигала лапами. Пытаясь обнюхать незнакомое авто, соседке пришлось одёрнуть Саймона, вынудив двигаться на территорию для выгула. Ми проводила их взглядом, прежде чем обернуться к Чону. Она не знает, зачем тратит время и медлит покинуть салон. Неужели так пригрелась и уютно устроилась в кресле?
Нехотя девушка отстёгивает ремень безопасности.
— Справляешься уже лучше, — подстёбывает Чон.
Хотелось бы ему колко ответить, но вместо этого Минсо тихонько посмеялась. Да уж, сноровилась уже. Практика была.
— Я давно не проводил так спокойно вечер, — Чонгук посмотрел внимательно на неё, обольстительно прищуривая глаза, откидываясь на спинку кресла.
— Почему? Я думала у тебя столько возможностей, — Пак осеклась, едва не ткнув Чона носом в его богатенькую жизнь. Зная Хёри и их способы развлечений, странно слышать сейчас подобное от представителя золотой молодёжи. Вечеринки, шампанское рекой и элитные клубы, это понятно… только если… — Я имею в виду, что вы же вправе проводить вечера как захотите, почему бы иногда не выбирать полезное времяпровождение?
Гук хмыкнул.
Да, девочка осторожно подбирает слова, даже не придерёшься. Хотя всё же лёгкий упрёк не ускользнул от Чона.
— Это не всегда зависит от меня, как бы я этого не желал, но сегодня мне понравилось. Что же, — молодой человек уверенно расправил плечи, игриво стрельнув бровью, — стоит как-нибудь повторить свидание. Как думаешь?
Фонарь снова потух. Салон окунулся в темноту, но его улыбка была яркая, привлекательная и пленительная в полумраке. Невольно захватывает дух. Для него это как в порядке вещей, поэтому и срывается так легко с языка. На секунду Ми опешила, удивлённо приподнимая брови. Да он верно шутит. Хорошо, её залитые краской щёки не видно.
Глубокий вдох, беря себя в руки.
Лампа закоротила и вновь зажглась.
— Свидание — это нечто обоюдное между двумя людьми, — улыбнулась она ему, — но спасибо тебе за экскурсию.
Она вышла, хлопнула дверцей и, не оглядываясь, двинулась к подъезду.
Это она что, отшила его?
Серьёзно?!
Чон смешливо нахмурил брови, оставшись, проследить, когда за ней закроется дверь, а потом рассмеялся. Хорошо, Минсо, один-один. Ему нравится.
Пак зашла в квартиру, тихо положила ключи на полку и скинула куртку и обувь. Решилась заглянуть в комнату брата, его абрис вычерчивался в темноте лежачего в кровати, накрытого одеялом. Ван уже спит. Хорошо хоть дома, а не шляется со психу неизвестно где и с кем. Хоть злость на брата ещё брала вверх, она внутренне успокаивается, увидев его. Тихонько закрыв двери, шмыгает к себе в комнату. Не включая свет, она, прихватив телефон, отодвигает шторы и забирается на подоконник, поджимая к себе колени.
Одно входящее сообщение от Хёри светилось на экране.
«Ты коза! Ясно?!»
Подруга ещё злится. После внезапной встречи с Тэхёном они так и не созвонились. Ми быстро пишет ответ:
«Прости. Я тебя тоже люблю».
И убирает телефон подальше, укладывая подбородок на колени.
Машину Чонгука уже не было видно.
Полная луна светилась не так ярко, как на башне, а вот звёзд и вовсе не видно, снова городской смог затянул пеленой. Часть многостроек закрывали полноценный вид на спутник Земли. Нельзя было уже разглядеть каждую лунку на поверхности, как с высоты Сеульской вышки. Всё решает высота. Уровни и слои. Как же это жизненно. Оставаясь внизу, наслаждаешься тем, что дают, а на вершине ты расправляешь руки и наслаждаешься видом, каким пожелаешь.
А где тогда её место?
Взрослеть не так просто, как Ми думала.
И сна ни в одном глазу.
Опечаленный взгляд снова встречается с луной.
