Гнилые души

      — Мне срочно надо потрахаться! — брат Суён откинул голову на спинку дивана и гортанно вскрикнул.       Зайдя в этот момент во вторую гостиную, девушка на миг застыла, удивлённо изогнув бровь. Парни благополучно устроились в излюбленной части дома на диванном комплекте с мягким покрытием. Не слишком отличное начало дня — выслушивать о недержании гормонального фонда родного братца. Принимая бессмысленные надежды о возможности стирания памяти, тяжело выдохнув, Суён произнесла:       — Сделаем вид, что я ничего не слышала, так что всем доброе утро.       — Посмотрите, какое ослепительное создание озарило наше мужское скучное общество, — широко расплылся в улыбке Тэхён и похлопал себя по коленям, приглашая удобно устроиться ей на них. Просто неугомонный мальчишка не упускает возможности подкатить яйца к подруге. Но, когда, проигнорировав его, Су прошла мимо его кресла и уселась рядом с братом на диване, не обиженный на это, Ким демонстративно присвистнул, засмотревшись на вид девичьих ног в коротких джинсовых шортах. — Су, а тебя не учили, что нельзя быть настолько сексуальной?       — А тебя чувству такта? — фыркнула Суён, закидывая ногу на ногу и скрестив руки на груди.       — Ещё и с перчинкой, как я люблю, — и за высказывание тут же получил удар по лицу прилетевшей диванной подушкой от Чонгука.       — Она моя сестра, вообще-то, — возмутился мелкий.       — А что? Очень даже сексапильная сестрёнка, — тихо посмеялся Тэ, выставляя руки, защищаясь от второй прилетевшей подушки. — Это же комплимент.       — Придурок, — бурчит Чон.       — Вы прям истинные родственнички. Как двухголовые змеи огнём дышите. Змеюки, — подкалывает Ким единокровников.       — Детский сад, — тихо и на выдохе произнесла младшая Чон, отворачивая от них голову, сталкиваясь с молчаливым Паком.       Он сидел на втором комплектовочном кресле, находясь к ней ближе. На секунду взгляд парня огладил нахваленные другом прелести девушки и приковал к месту, посмотрев прямо в глаза. Этот взгляд разительно отличается от Тэхёна, для которого бросить остроту или привычную глупость в адрес Суён как ежедневный ритуал, к которому девушка давно привыкла, что совершенно нельзя сказать о Чимине. К нему невозможно привыкнуть, и остаётся только сглатывать сухую слюну. Чувствуя смущение и щекочущий трепет в желудке, поднимающийся к горлу через грудную клетку, ей хочется растянуть шорты до вида штанов по самые щиколотки. Его светло-карие глаза с тёмным ободком с пристальным серьёзным взором приподнимают волоски на затылке от корней и вынуждают плотно сжать зубы, чтобы не выдать неровные удары сердца. Если бы она знала о наличии гостей в доме (а конкретнее, одного, того кто тревожит мысли), то, возможно, тщательней подумала бы о более закрытом наряде или хотя бы надела более закрытую и удлинённую кофту вместо белого хлопкового топа.       Тэхён с Чоном, увлёкшись, продолжали бросаться угрозами и дебильными шуточками в адрес друг друга. Уже третий мягкий снаряд готовился к нападению, комкаясь в пальцах брата. «Ясельная группа», увлечённая перепалкой, не замечала, какая рядом разгорелась борьба взглядов. И первая приняла поражение Суён, сместив геолокацию осмотра комнаты на пустующий холодный камин. Чтобы прерывать неловкость, а заодно новообразовавшихся деток-переростков рядом, пока не пришлось поставить всех по углам, типично обратилась ко всем:       — Вот скажите, какого чёрта вы так часто стали зависать у нас?       — Ты нам уже не рада? — обложившись удобнее подушками, как трофеями после неравной схватки, ребячески поджал губы Тэхён.       — Глаза бы мои вас не видели, но судьба расположена против меня, раз даже записала с одним из вас в родстве. Ай! — тут же вскрикнула Су.       Чон больно ущипнул за предплечье. Потирая больное место, младшая Чон с возмущением уставилась на близнеца.       — Не обязательно кусаться на каждое сказанное тебе слово, о моя, оказывается, навязанная стервочка-сестрёнка.       Иронично прищурив глаза, Суён показала ему средний палец, снова приступая буравить взглядом камин. От её искр вполне могли загореться поленья, если бы они там находились. Да, не обязательно, но слишком привыкла быть такой. Так научили. Так проще. Так надёжнее. Как запрограммированная выискивать подвох и вести оборону, защищая остатки сердца. Да и элементарно склад характера такой, какой уж есть.       — Хватит дуться, — брат склонился, примирительно укладывая голову на её плечо. Его мягкие волосы щекотали кожу. — Бука, — ткнул мягко он в её бедро. — Тебе с утра опять принесли кофе по маминому рецепту?       Суён покосилась на брата:       — Нет. Просто нет настроения.       — У тебя его постоянно нет, — проворчал Чон под нос. — Тогда, может, поднимешь его себе, а заодно и мне, как пострадавшему лицу, и сделаешь мохито?       — Ну да, я что, похожа на прислугу?       — Ты похожа на самую заботливую сестрёнку, — очаровательно улыбнулся Чон ей, отклоняя голову.       — Подлиза, — хмыкает она. Уголки губ предательски дёрнулись в мимолётной улыбке. Скинув наглую макушку с плеча, Су приподнялась. Когда этому «жуку» что-то надо, он умеет елейным голосом и взглядом милого мальчика выманивать из неё желаемое. Так было и в детстве, когда она, поддаваясь, отдавала ему последний кусочек шоколадки, после того как свою он съедал в первую очередь. Или когда выманивал её любимую куклу для постановки опытов. Так однажды её блондиночка Лили с золотистыми кучерявыми волосами и пухлыми розовыми щёчками подверглась окрашиванию зеленкой, став подобием Шрека из мультфильма. А длинноволосая Каролина была запущена в «космическое пространство» на дроне и затерялась в кронах деревьев, как и сам горе-аппарат.       — И мне, — быстро крикнул Тэхён, пока девушка не успела уйти.       — С какого? — обернулась она к парню.       — Я так-то тоже пострадавшее лицо, — подмигивает он ей.       «Как бы твоё личико не пострадало, засранец», — втянув воздух, Суён поджимает губы, сдерживая себя в руках. Вот наглецы просто! Но и без них она уже никак. Слишком многое значат и слишком много воспоминаний делят между собой. И ценит каждого в своей жизни.       — Я помогу, — разнёсся за спиной спокойный голос Чимина, а ей словно кол вонзили меж лопаток. Чувствуя его приближение и молча принимая альтруизм, Суён кивает и выходит в коридор, двигаясь в малую кухню, ощущая постоянно следовавшего по пятам Пака. Каждый его мягкий шаг и шелест одежды щекочет нервы, сжимая в груди нежные волокна чувств, вынужденные скрывать и сдерживать каждый раз тяжёлыми выдохами.       Двери в гостиной захлопнулись.       Когда парочка скрылась, Тэхён хитро расплылся в улыбке, устроил локоть на подлокотнике, перед этим подложив подушку для мягкости, уложил подбородок на кулак и уставился на младшего друга, словно тот и сам поджидал, ухмыляясь уголком губ. Спарринг достижений заплясал в их взглядах. Один на один.       — По-прежнему уверен в своей старой школе? — изогнул Чон бровь, чем очень сильно закрепил схожесть с сестрой.       — Более чем, — самоуверенно утвердил Ким, большим пальцем огладив губу, вспоминая остатки прохладной кожи Минсо на них, как маленькую тайну, в кои подробности вдаваться не желает, оставив себе личный приятный бонус. Он и сам не знает, почему не хочет похвалиться, зная о преимуществе перед другом на данный момент. Ведь стоило бы подразниться. Пускай и походило бы на ребячество с высунутым языком, чванясь новой игрушкой. А в том, что он очаровал юную особу, не было сомнений. Но в данный момент прикусывает игривый язык и списывает всё на временное наслаждение, желаемое растянуть чуть подольше, возвращаясь мыслями к удивлённо распахнутым девичьим глазам. Он чувствовал тонкий трепет цветочницы и общий запах влаги дождя, охвативший их под козырьком. Что-то в этом было своеобразно-захватывающее, подстёгивающее и распаляющее его. Тогда ему хотелось прильнуть к её по-смущённо приоткрытым губам. Но не в его правилах шаражничать, устраивая набег на хрупкие неосознанные чувства юницы. Жертву надо оккупировать постепенно со всех фронтов, чтобы, когда закрались мысли об отступлении, она уже сама этого не желала.       — Я бы с удовольствием подискутировал с тобой на данную тему, — сцепив пальцы в замок на затылке, вальяжно устроился на месте Чон, — но пускай будет так. В молчании больше смысла, Ким.       — На удивление, я с тобой согласен. Но прими один дружеский совет: с ней надо быть аккуратным.       — Выслушай совет и сделай по-своему, — подмигнул ему Чонгук. Сдаваться не в прерогативе друга. Любое действие против выводит Чонгука из равновесия, а это приводит к уязвимости. Вот чего всегда боится Чон — обнажать свою слабость. У каждого есть запертые границы, куда не ведут дороги и нет указателей. Даже полностью отмороженный на голову человек не сунется туда без страха увязнуть в чужой боли, самому порой страшно.

***

      Кухонное помещение посещалось не так часто, но было оборудовано всем необходим на все случаи. Запасы пополнялись, и полки уставлены различной посудной утварью. Человеческое тепло витало в воздухе единичным случаем. Домочадцы привыкли к обслуживанию большой кухни, где в поту лица и горячими плитами творили повара свои шедевры различной калорийности. В то время как малая обходилась меньшим вниманием, но не менее облюбленной Су, всё чаще уединяясь и предпочитая приём пищи в одиночестве, лишь изредка разбавленном обществом охранника и ещё более редкой компанией брата. Она знала, пожалуй, каждый уголок кухни, в душе считая её личной.       Как приличная домохозяйка, Суён молча приступила доставать лаймы. Нож блеснул в руках, попадая под лучи солнца, ярко освещающие кухню. В прошлый раз здесь стоял холод и сплошная серость распространялась на все поверхности, но рядом с Чимином символично тепло окутывало, как в уютную шаль. Глупое сравнение, учитывая всего лишь природные факты сменой погоды, но Суён нравилось присваивать ему преимущества и наделять чем-то исцеляющим. Наверно, это происки влюблённого сердца играют с ней, когда невозможно контролировать ни ритм, ни внутреннее спокойствие, ни собственные дурные фантазии. Плотнее сжимая нож в руке, она нарезала лайм на четвертинки. Справа от неё подставилась корзинка с мятой. Как и обещал, Чимин помогал, хотя она предпочла бы, чтобы он остался с парнями в гостиной. Прекрасно догадывалась, зачем он пошёл за ней, но чтобы поговорить с ним, язык словно стягивался в морской узел.       Она чувствует его пристальный взгляд, но усиленно старается делать вид, что слишком сосредоточена на нарезании цитруса.       — Ты избегаешь меня? — задал Чимин вопрос, встав почти вплотную. Приятный аромат мужского парфюма перебил запах лайма, и Су невольно втянула его в лёгкие. Интересно, каково же приятно просто взять и позволить себе его обнять, когда захочет?       — С чего ты взял? — постаралась как можно равнодушнее ответить Су.       «Просто режь дальше лайм, не смотри на него, не думай о нем. Просто режь», — приказывает она себе, потому что знает, просмотрит — снова пропадет в чёртовых глазах.       — Су, — твёрдо прервал Чимин её действия, вырвав из рук острый прибор и уложил на разделочную доску. Пак развернул девушку к себе. Дурацкое чувство, что она вполне могла вонзить холодное оружие меж рёбер, проскользило, уловив не менее острый взгляд на себе. И он бы не удивился, ведь характер Суён позволил бы подобный манёвр. — Су, — ещё раз произнёс, более мягко, мелодично, приятно, словно прокатив по языку её имя, — сколько ты планировала бегать от меня?       — Говорю же я не…       Осеклась Чон под мгновенно скептически изогнувшейся бровью Пака. Поджав губы и опустив голову, её пальчики одёрнули волосы, словно желая укрыться за ними. Тяжело находиться под тяжестью проклятых глаз, выуживающих правду тисками из души. Она не хочет говорить. Ему не хочет. Не хочет, чтобы знал. Достаточно уже оказывалась слабенькой девчонкой пред ним. Оперившись копчиком о столешницу, Суён посмотрела в окно из-под ресниц. Яркие лучи заиграли на лице. Наверно, она предала родину в прошлой жизни и проклятье до сих пор преследует её по пятам, медленно расщепляя изнутри сердце. Душа раздирается в клочья, когда хочется кричать о своих чувствах, а вместо этого приходится молча переносить их в себе и задавливать, как под прессом, и убеждать, что нет того, что наполняет её с головой и бросает в горячий блаженный котёл. А потом этот воздыханный аспид смотрит с беспокойством и разрывает все старания, как тонкий лист бумаги.       Каждый хочет, чтобы его пожалели. Человеку нужен человек, а Суён всего лишь нужен Чимин.       Тень накрыла лицо. Суён перестаёт щуриться. Мужские пальцы аккуратно убрали локоны за спину, открывая обзор на щеку. Следа уже давно нет, но Чимин словно запомнил точное его нахождение, и большой палец бережно огладил кожу.       Где нажать замедление времени и поставить на повтор? Ей хотелось закрыть глаза и прильнуть к руке жаждущей ласки кошкой, но вместо этого отстраняется от желанного касания.       — Это твоя мать? — он не спрашивал, а больше утверждал.       Су тяжело вздохнула, снова опустив голову.       О матери сейчас она думала меньше всего, предпочитая и вовсе забыть инцидент. Намного приятнее думать, почему он вечно носит эти сексуальные рубашки, под которые так и хочется проникнуть пальцами, игриво расстегнуть пуговицы и огладить упругую кожу торса, а потом прильнуть губами, ощущая её вкус и жадно вбирать ноздрями запах. Белый ему идёт, хотя совершенно противоположный цвет внутреннему демону, питающемуся её энергией. Прикрыв глаза, понимая, что иначе никак не избавиться от будоражащих фантазий любуясь его видом, Суён снова распахнула их, только когда подняла голову, совладея с собой. Он продолжал беспрерывно смотреть, расставив руки по краям от неё, отрезая пути на случай отступления.       — Просто не говори Чонгуку, он не должен знать. Не хочу, чтобы, вступаясь за меня, досталось и ему.       Брови Чимина сдвинулись к переносице, и он покачал головой:       — Хватит вечно думать и заботиться о других. Нельзя же вечно всё переносить в одиночку, Суён. Когда это всё началось?       — Какое это уже имеет значение? Разве что-то изменится?       — Изменится.       — Да ничего не изменится, — едва не вскрикнула Суён. — Я так живу и уже привыкла. Не спрашивай больше ничего, — разговоры о семье её раздражают.       — Это ненормально! — прикрикнул Пак, и Су поражённо уставилась на него. Обычно сдержанный и уравновешенный Чимин редко повышал голос. — Так нельзя! Слышишь меня?! Нельзя. Ты же прекрасно знаешь, что есть я, мы все. — Чимин потёр переносицу пальцами.       — А что вы сделаете? Что, Чимин?       Чимин умолк, лишь оставил на её лице внимательный напряжённый взгляд. Каждый из них понимал, что повлиять на родителей никто не может. Дети не имеют право голоса, пока родители официально не подтвердят права. Вырваться из их замкнутого круга намного сложнее, чем кажется. Каждый учится ходить, жить и просто дышать, насколько позволяли лёгкие, в то время когда система прогнила изнутри и укоренилось семьёй. Гнилое общество, и они гниют вместе с ним, разлагаясь, как личности, теряя весомые качества, сливаясь в прототип родителей.       Тяжёлое дыхание сковало лёгкие. Суён выдохнула спёртый воздух, опуская плечи, решаясь высказаться:       — Это было всего третий раз, — тихо произнесла она. — Первый раз мне прилетело в восемнадцать, когда отец начал готовить к правильной подаче переговоров. Что говорить. Как смотреть… Куда смотреть… Я пыталась воспротивиться. Бунтарка хренова, — горько усмехнулась она, вспоминая все детали злосчастных дней. — Второй, когда мы сбежали, — уловив удивление в его глазах, дополнила: — А ты думал, мне тогда не досталось? Мать была в ярости. Ну и, собственно, вот, — ткнула пальцем в щеку и пожала плечами, как после неудачного и довольно скучного рассказа о буднях. — Слушай, просто дай мне слово, что никому не скажешь. Ладно?       — А ты дашь мне слово, что больше не будешь молчать? Мы же друзья Суён, — как удар под дых. У Су спёрло дыхание. — Разве нет? И я не хочу, чтобы ты была одна.       Внезапно за спиной Чимина прокашлялись. Они обернулись.       Хосок стоял в проходе, поправляя рацию в кармане, сосредоточенно взирая на обстановку между парочкой на кухне.       Суён бросила на охранника быстрый взгляд, вернув его к Паку, наконец выдохнув колкое слово, словно выталкивая его из груди вместо ножа, который вместо неё незримо вонзил Чимин, и напористо, но тихо, чтобы услышал только он, заявила:       — А я и не одна, — вырвавшись из его ловушки рук, огибая парня, Суён улыбнулась, двинувшись поприветствовать Хосока.       Пускай он смотрит, как радуется, увидев другого. Пускай смотрит в её спину после намеренно брошенной фразы. Она знает, что с Паком лишь друзья, но правда с его уст больно бьёт по сердцу. А когда больно, мы все ведём себя как дети, избегая её всяческими способами, и бьём в ответ от обиды.

***

      — Это очень мило.       — Эй, ну осторожнее, — одёрнула Минсо Хёри, когда та хотела коснуться лепестка в букете.       Подруга поджала губы и прижала руку к груди, не дай бог ещё правда укусят палец.       Хозяйка комнаты, успокоившись, что цветам ничего не угрожает, снова приступила болтать ногами в воздухе, удобно устроившись лёжа на животе на кровати, любуясь первому подаренному букету на тумбочке. Кровать промялась. Хёри улеглась рядом на спину, довольно улыбаясь ей, внимательно рассматривая счастливую моську Минсо.       — Ну и кто твой тайный поклонник, колись давай. Хотя, дай угадаю, — театрально задумалась Хёри, сбирая губы в трубочку, приступая загибать пальцы, — Чимин? Чонгук? Или… Тэхён? Да ты хоть знаешь, что тебе завидует большая часть Кореи сейчас, захомутать сразу всю тройку. У меня подруга, оказывается, сердцеедка, а я и не знала.       — Ну что ты несёшь, — сконфужено хмыкнула Минсо, покачивая головой на бред подруги. — Мы просто дружим.       А оказывается, очень удобное слово, универсальное и прикрывает все погрешности.       — Ага, я заметила, — Хёри перевернулась на живот рядышком к Ми, посмотрев на розы. — Ван ничего не сказал на твой презент?       Пак тут же нахмурилась, прикусив нижнюю губу, и тяжело выдохнула:       — Он пришёл только под утро. Сказал, что устал очень и, как всегда в последнее время, хлопнул дверью.       — Странный он, — задумчиво произнесла Шин. — Мне нравилось, что раньше он часто улыбался.       — Мне тоже, — тяжело вздохнула Минсо.       — Не раскисай, — толкнула её в плечо подруга, — ему, наверно, нелегко в последнее время. Вам просто надо поговорить.       Трель телефона в кармане у Хёри прервала разговор. Подруга поспешила достать телефон, широко улыбнулась, посмотрев на экран.       — Это Югём. Ну, всё, мне пора, — Шин поспешила чмокнуть Ми в щёку и вскочила с кровати, на ходу набирая ответ в сообщениях.       — Удачного свидания.       — И тебе.       Брови Минсо удивлённо приподнялись, но Хёри уже и след простыл. Вечно эта девчонка брякнет, не подумав, а с учётом, что ей написал, о Боже, сам Югём её сердца, здравый рассудок подруги ставится под большое сомнение. Влюблённые находятся на своей высокофлюидной волне, которую понимают либо точно такие же обдолбанные романтики, либо только предметы взаимности с мурашками по телу от одного только взятия за ручку. А так как Ми не была влюблена, она лишь по-доброму посмеивается над подругой и косится снова на букет нежных роз, который так тщательно самолично собирала. Но зато были вручены совершенно неожиданным способом, даже обескураживающим, так что сердце приятно замирает и даже не так уж и сильно хочется подкалывать Хёри.       Мелодия, которую она недавно установила на звонок, разнеслась по комнате, заставив Ми вздрогнуть, ещё не успев привыкнуть к новому звуку. Она приподнимается, вставая на четвереньки, и тянется к тумбочке, где рядом с букетом лежал гаджет. А вот незнакомый номер вынудил свести брови к переносице. Кто бы это мог быть?       — Слушаю? — аккуратно интересуется Ми, отвечая на звонок.       — Обычно девушки любят выдерживать паузу для интриги, а ты словно ждала моего звонка, — раздался знакомый нахальный голос.       — Чонгук? — она для чего-то отстранила телефон, словно ответ сейчас прочитается в его номере на экране или он сам появится, как по видеозвонку, и снова возвращает аппарат к уху.       — Ты ждала кого-то другого? — игриво интересуется парень.       — Нет, не ждала, — тихо отвечает Ми.       — Так значит, всё-таки меня?       — Нет, просто…       — Не ждала?       — Да нет, я…       — Ждала, но другого?       — Да. Нет. Ты меня совсем запутал, — Ми не успевала даже подумать, а от потоков каверзных вопросов кругом голова идёт. Она слышит смешок на той линии и почему-то представляет улыбку Чонгука. Она идёт ему намного больше, чем прищуренный изучающий взгляд с полной серьёзностью. Тогда в машине, когда неисправный фонарь погружал их в темноту, показалось, что на долю секунды она успевала улавливать его хоть немного настоящего. Расслабленного и чистым взглядом, простого и обычного парня по имени Чонгук. — Откуда у тебя мой номер?       — Ты слышала о секретных организациях, в которых можно узнать любую информацию о человеке?       — ЦРУ?       — Лучшие подруги.       Не сдержавшись, Минсо тихо смеётся в трубку и думает, что задаст Хёри за это, чтобы не повадно было. Она наконец расслабляется и садится удобнее на кровати, скрещивая ноги в позе лотоса, и понимает, что постепенно перестаёт чувствовать напряжение при общении с золотой молодёжью. Хотя всё же не стоит шибко к этому привыкать.       — Ми, мне нужна твоя помощь, — произнёс Чонгук. Первоапрельская шутка продолжается? Или с каких пор в последние дни все они по очереди стали произносить ей эту фразу? Ей вместо Хёри хочется подшутить над собой «да я прям нарасхват». — Выручишь?       — И в чём я должна помочь? — она не заметила, как вытянула беловатую нитку на коленке у протёртых джинсов и порвала её, добавив лохмотьев.       — В эти выходные будет благотворительный вечер, нужно прийти парами. Там дико скучно, но если ты согласишься, я думаю, не сдохну от скуки в первые же минуты.       Пак изумлённо сглотнула слюну и развернула голову, посмотрев на отражение в зеркале обычной девушки на кровати в растянутой футболке. Она едва красится, нет уложенных локонов на голове, бледная кожа, пожалуй, только фигура миниатюрна да пухлые губы можно засчитать личным плюсом, но она совершенная типичная и простая девушка, не созданная для благотворительных вечеров в компании богатеев. Что ей там делать?       — Ты серьёзно хочешь, чтобы я пошла с тобой? — с сомнением интересуется Минсо, дёрнув себя за кончик пряди. Неплохо было бы состричь секущиеся волоски, а не шастать по вечерам с красавчиком-парнем.       — Ми, — вдруг вдумчиво произнёс Чонгук, — если я узнал твой номер и звоню именно тебе, как ты думаешь, серьёзен ли я? Если не веришь, могу прямо сейчас приехать к тебе и сказать это лично.       — Не надо, — пискнула она в трубку, резко выпрямив сгорбленную спину. — Просто я не совсем вписываюсь в обстановку и вообще всё это странно.       — Зато ты будешь единственная, с кем там можно будет хотя бы поговорить. Ладно, слушай, Минсо, я не спрашиваю тебя, а ставлю перед фактом. Ок? В субботу в девять заеду за тобой. До встречи, звездочёт.       С каждым гудком сброшенного вызова брови Минсо грозились слиться с линией роста волос от удивления. Она медленно отстранила трубку от уха, бросая безжизненно руку с аппаратом на смятое покрывало. Что всё это значит? Да у неё даже платья подходящего нет, и как себя ведут на подобных мероприятиях? Книгу светских бесед и этикета и вовсе в глаза не видела. Навряд ли «Окей Гугл» спасёт её от возможного позора на глазах у самых богатых людей Кореи. Весёлый вечерок, ничего не скажешь.       Кажется, её жизнь намеренно переворачивают с ног на голову и она с этим ничего не может поделать.