***
Ночью его мучала бессонница. После случая на стадионе голос пропал. Совсем. Дома Эрик со стонами и хрипами выругался, но мамка только сказала: «Завтра мы поедем к доктору». На произвол судьбы бросила, сука. Ты вкладываешь столько сил, чтобы держать все под контролем. Сначала собираешь информацию, потом ходишь и рассказываешь то, что нужно именно тебе. Твой голос — твоя власть. Отбери у человека голос — и он станет беспомощным. Ничего не останется, кроме как писать, писать и писать. В Твиттер, Инстаграмм, групповой чат — куда сможешь. Твари и суки, сотворившие это с тобой, должны знать, что они будут страдать. Но ты никак не ожидаешь получить всего одну ебучую смску в ответ: «Картман, не истери, кому ты нужен, никто с тобой ничего не делал, завтра разберёмся. Всем и без тебя проблем хватает». Еврей вонючий. Жид пархатый. Поляк недоделанный.(*) А, что-то новенькое. Надо записать. Последние слова он сказал вслух. Голос вернулся — и на радостях Эрик начал звонить. Тем тварям и сукам, которым оказалось насрать на нечеловеческие страдания других людей. Еврей снял трубку с хрен знает какого раза, сказал: «Картман, бля, ты достал, не звони мне», на заднем фоне его перебивали грохочущие звуки и вопли Шейлы. Еврейский пиздец. Утром Эрик нашёл на крыльце букет ярко-желтых нарциссов. На голубой ленточке — записка: «Я — часть тебя, а ты — меня. Мой старый друг, мне без тебя не прожить и дня». Даже не подписался, гад. И даже Баттерс придумал бы стихи получше. Но в отличие от поэтических высеров Баттерса это было... мило? Да, мам, я знаю, что это мило! Кишечник всю поездку до самой школы ныл и стонал: «Ей, ты не можешь так надо мной издеваться! Двойная порция шоколадного пудинга? Ведерко KFC? Двойной американо? Да пошёл ты нафиг!». Сам пошёл нафиг, дай припарковаться нормально хотя бы. Дверь школьного туалета Эрик чуть не выбил. Ура! Срать! Можно побыть наедине с собой и своими мыслями, мемы пролистать и заодно подумать, как вычислить этого незадачливого тайного поклонника. Но, блин, что это? Какой-то мудак хлопнул дверью и прервал серьезные рассуждения писклявым нытьем. Твик. С Крэйгом. — Говорю же, видел! Тебе пришло письмо от колледжа, а потом ты уехал в Денвер и бросил меня! — Твик, послушай, не приходило мне никакого письма, и неизвестно, поступил я или нет. И если я уеду, это не значит, что брошу. — Но так со всеми случается... Никто не встречается с одноклассниками после школы, все друг друга забывают. Вдруг ты встретишь в Денвере кого-нибудь и... Хнык-хнык-хлюп. — Это ты тоже во время медитации увидел? Это всего лишь твоё воображение, Твик, и страхи. — Нет, в этот раз всё казалось реальным, как по-настоящему. Я почувствовал! Ещё я видел тебя с девушкой, блондинкой, и вы с ней... Хлюп-хлюп. — С девушкой? Точно нет. Пока я с тобой и никуда не ухожу, видишь. Давай пойдём на урок. Хотя... иди сюда. Слабая возня. Шёпот. Хлюпанье. Причмокивание. Здоровенный кусок говна, наконец, упал в унитаз с громким всплеском, и возня в туалете прекратилась. Быстрей вытирай зад и бегом их ловить, пока не слиняли. — Крэйг, ты что, разводиться надумал? — сказал им Эрик. Крэйг зажимал в углу Твика, обнимая за талию. — Ты подслушивал, Картман! — пискнул Твик. — Я посрать сюда, вообще-то, пришёл. Кто же знал, что такую драму застану! Так поясни, что там за блондинка, Крэйг? — Сам не в курсе. В первый раз сейчас услышал. Оба посмотрели на Твика. Тот вырвался из рук Крэйга, опустил красные глаза в пол. — Сегодня с утра... я медитировал... практиковал осознанное дыхание. И я увидел... вас всех, всех ребят. Как отрывки из фильма. Крэйг в школе был, с девушкой, только её лица не было видно. И они... они... целовались... — голос Твика стал надтреснутым, Твик задыхался. Потом закрыл глаза, сглотнул, вдохнул воздуха и продолжил: — Там и ты тоже был, Картман. С пистолетом во рту... а потом ты падал вниз со скалы... — Интересные тебя глюки при медитации посещают, — сказал ему Эрик. Пистолет? А почему бы не смахнуть пыль с пистолета? Все равно отлёживается в шкафу. Неплохо было бы снова попрактиковаться. Кто чемпион округа по стрельбе, в конце концов? — Вот и я то же самое ему говорю, всё утро, — нахмурился Крэйг. — Кстати, Картман, — и он полез в карман джинсов, — вот, нашёл сегодня в шкафчике. Может быть, ты пояснишь, что это значит? Крэйг протянул сложенную вдвое записку из плотной розовой бумаги: «Это я сделал тебя геем. Сегодня узнаешь всю правду. Хи-хи-хи. Эрик». — Это не я писал, — Эрик отмахнулся. Такер бывает таким тупым и наивным. Зато Твик так смотрит, что от его взгляда бумажка вот-вот загорится. — Во-первых, почерк твой. Во-вторых, бред ты написал. — Что ты, зачем бы мне такое писать? Я с самого начала, раньше всех, как только тебя увидел, понял, что ты гей. Для меня ты прирожденный гей, Крэйг. Ты сам, при чем тут я? Кто-то прикололся над тобой, и всё. Причём это опять был не я, неужели ты думаешь, что у меня будут такие тупые приколы? Да ты... Звонок опять не дал договорить. Крэйг всучил Эрику записку и слинял вместе с Твиком, бросив на прощание «гомофоб». А это, между прочим, несправедливо! Неизвестно, где и с кем бы шарахались эти педики сейчас, если бы он, Эрик, в своё время не распознал бы в них идеальную пару. Идеальная пара — это всегда торжество чистой расы. Чёрной, рыжей, голубой — не имеет значения. Крэйг и Твик изначально идеально подходили друг к другу, как педик к педику, вот и все. Эрик только помог им сойтись. Не превращал он никого в «голубого». Скука — та ещё сучка, и когда она настигает тебя, гони её в шею. На организационном уроке и алгебре Эрик боролся как мог. Порадовался новым «лайкам» в «Инстаграме». В ленте и «сторизах», однако, со вчерашнего вечера ничего нового не появилось: все те же градины размером с кулак с разных ракурсов и через разные фильтры. Вчерашняя фотка со стадиона вышла пиздато, поставил на аватарку. В групповом чате поугорал над новыми шутками о бабе–Баттерсе — новой мечте прыщавых дрочеров (Сам вчера ночью придумал эти шутки. Вдохновение здорово компенсирует бессонницу). Открыл новое сообщение от Клайда: «Хей хей крутой чел! Если ты читаешь мое сообщение знай тебе крупно повезло ты приглашён на мега-вечеринку 10 апреля в субботу в 6 у меня дома! В программе самые красивые девчонки крутая музыка и пунш! Приходи!!! Будет бомбезно!» Так вот почему он сидит, значит, сейчас на алгебре, такой довольный и лыбится в телефон? Что это, новое сообщение от Кенни? Картман, посты про Баттерса удали, а не то больше сиг не дам в жопу иди не курю я Охуел? Каждый день у меня стреляешь:) Два доллара за штуку сам ты охуел и винстоны твои говно Тогда пусть мамка тебе сиги покупает:) сука как же бесишь ты и баттерс — Эрик Картман, — заунывно протянул мистер Капур, — я вынужден попросить тебя убрать телефон. Сука, как ты бесишь, индус вонючий! А то, что Крэйг и Клайд с самого начала урока в телефоне строчат, ничего? Эрик достал из кармана записку Крэйга. Повертел её в руках. Перечитал. Почерк действительно похож на его собственный — размашистый и квадратный, пузатые гласные буквы. В записке на букете был похожий почерк. Эрик вытащил и ту бумажку. Да, похоже. Когда в последний раз он получал цветы в подарок? Давно это было, почти восемь лет назад, когда все узнали про Твика и Крэйга, и Эрик решил их свести и призвал на помощь... Нет, не может быть! — Эрик Картман, это ты сейчас выругался? От кислой рожи индуса и уравнений на доске хочется блевать. — Извините, мистер Капур, но мне нужно срочно выйти. — Хорошо, держи пропуск, но в следующий раз обойдёмся без ругательств. В ближайшем туалете, не попадая пальцами по иконкам, Эрик отыскал в телефоне сообщение, которое получил вчера с неизвестного номера. Аноним цитировал Шекспира и обещал показать что-то крутое в школьном холле. Все встало на свои места, но разгадка оказалась слишком невероятной. — Привет, Эрик, — пискнул в трубке знакомый голос. — Купид-Я? Но как? Где ты сейчас? Почему ты вернулся? — Ти-хи-хи, не скажу! Спустись на перемене на первый этаж, узнаешь. И зови меня Эрик. Гудки. Сколько Эрик не перезванивал — глухо. Есть много вещей, которыми можно заняться на уроках с пользой для дела. Например, придумать, как возродить моду на вейпинг в Южном Парке. Или откомментировать тупые посты Кайла в групповом чате. Или снова попытаться доказать хипповатому историку, что Франклин Рузвельт — худший президент в истории США, подрачивающий на коммунистов (и который даже подрочить сам себе был не способен и просил Черчилля). Но Эрик этого не сделал. Что можно сделать, когда тебя трясёт и колотит, а воспоминания наводняют твою голову так, что ещё немного — и затопят совсем? После урока истории Эрик, как снаряд из пушки, полетел вниз, в главный холл. Там, на площадке перед лестницей, напротив автомата с газировкой и снэками, прямо на полу стоял ноутбук с подключёнными колонками. Кто-то обокрал кабинет информатики. И усыпал пол в коридоре жёлтыми цветами и конфетти. И этот кто-то... — А вот и о-о-он, наш виновник торжествааа! — протянула в микрофон кудрявая копия Эрика, немного ниже его, в белом шелковом пиджаке, белых брюках и начищенных чёрных ботинках. Толпа окружила их. Некоторые даже встали на лестницу, чтобы лучше видеть. — Я сплю? — послышался голос Стэна. — Два Картмана? — Ужас какой... — а это был Кайл. — Минуточку всем внимание, — хрипло пропищала копия Эрика, — я пригласил вас сюда потому, что сегодня очень важный для меня день, я бы сказал, это день моего второго рождения. Сегодня я впервые за много лет увидел человека, который — и он это знает прекрасно — является светом всей моей жизни. Эрик Картман, я люблю тебя! — с этими словами он включил музыку на ноутбуке, по коридору полилось бренчание гитары, и второй Эрик запел: «Любовь — такая есть фигня, что делать с ней, не знаю я». Он то крутился на месте, то подбрасывал микрофон и ловил, то покачивал бёдрами, то приземлялся на одно колено. Легко и ловко. Настоящее шоу. Эрик сам любил делать также. Это были его движения, его манера петь... Касание к плечу выдернуло Эрика из паралича. Это был еврей. — Картман, объясни, что происходит, а то мне жутко, — сказал Кайл. Что я отвечу, Кайл? У меня нет слов и голос не слушается. А в холле тем временем столпилась вся школа, наверное. Девки, малолетки, джоки, инвалиды, вампиры и стонеры — все. Кто-то снимал на телефон. Клайд и Токен, Крэйг и Твик — вся компашка в сборе — протолкались вперед, а Твик проорал: «Это он! Я узнал его! Я же говорил!». Кудрявая копия Эрика, то есть Купидон (а точно ли Купидон?) продолжала шоу как ни чём не бывало. Во время проигрыша этот позёр взял микрофон словно гитару, задёргал воображаемые струны и на коленях, с цветком в зубах, подкатил к Эрику. — На мотоцикл мой садись и автостопом прокатись, — запевал Купидон, словно матёрый рок-н-ролльщик, — пока не буду я готов к безумству, что зовут «любовь»....безумство, что зовут «любовь». Есть много вещей, которые можно было бы сделать после того, как остановилась музыка, и Купидон тоже остановился напротив Эрика, вытирая рукавом капли пота со лба. Например, откомментировать музыкальный вкус своего поклонника и подражателя. Или покритиковать излишнюю манерность исполнения. Или наоборот, расторгаться и сказать: «Спасибо, но это лишнее, ей-богу». Но Эрик этого не сделал. Что можно сделать, когда у тебя сковало руки, ноги и язык, а мысли и чувства наскакивают друг на друга и сталкиваются в суматошном мош-пите? А в холле тем временем воцарилась тишина. Вся школа здесь, большая перемена в самом разгаре и — тишина. Перед ними стоит Купидон, улыбается в полный рот, аж зубы блестят, поправляет кудри, а они... неужели никто не спасёт ситуацию? Неужели они настолько охренели от происходящего, что сказать нечего? Наконец, Эрик решился заговорить: — Ку... Эрик, ты... Ты это всё ради меня устроил? Говорить нужно очень осторожно, вдруг от громкого голоса реальность, которая кажется и без того слишком фантастической и хрупкой, треснет. — Да, — Купидон улыбнулся ещё шире. — И ещё я разослал приглашения твоим друзьям, чтобы они тоже видели. Нравится? — Я... мне... никогда не думал, что скажу это, но... неловко, ей-богу. — Да, Эрику стало и вправду неловко. — Мы тогда расстались с тобой, и я... даже не вспоминал о тебе. А ты... ты так старался. Спасибо, что ли? — Не за что, Эрик! Я так рад, что ты снова позвал меня, хи-хи! Каждый раз, когда ты меня зовёшь на помощь, я просыпаюсь! Обычно я просыпаюсь у тебя дома, но вчера я проснулся вечером в парке и поспешил к тебе, но потом решил сюрприз сделать! Теперь я весь твой! — он хихикнул в ладошку и взмахнул каштановыми кудряшками. — Ты будешь со мной встречаться? Все, что хочешь, сделаю! Помнишь, как мы восстанавливали баланс? Сколько мы с тобой вместе сделали? Токен и Николь? Крэйг и Твик? И как ты хотел, чтобы Кайл... — Вот об этом рассказывать не надо! — прервал его Эрик. — Постой, — тут он срочно принялся распутывать свои спутанные мысли. Кажется, они зацепились за что-то. — Но я не звал тебя. После той пары китайцев мы решили не заниматься больше подобными вещами, потому что между нами всё зашло слишком, гм, далеко. — Откровенный момент в ванной и слезы улетающего Купидона (или это был пар?) всплыли в голове. — Мы с тобой вроде как расстались. Навсегда. — То есть твой ответ по-прежнему — «нет»? — круглые розовые щёки Купидона посерели, большой рот сузился до линии, лукавый взгляд превратился в настороженный прищур. — Ты сам говорил, что так будет лучше для нас, потому что иначе — слишком больно. Говорил же? И кстати, — тут Эрик вспомнил кое-что, — ты так сильно изменился, ты был меньше, я помню, где твои крылья и откуда ты взял такой крутой костюм, раньше... — Тогда придётся перейти к плану «Б», — жестко перебил его Купидон. — План «Б»? — Ты забыл, что я купидон, — и он взлетел в воздух. За спиной у него появились белые полупрозрачные крылья, а в руках — золотистый лук. Толпа одновременно охнула. Эрик хотел бежать, но не смог, он как будто прирос к полу. — Клянусь своим крепчайшим луком купидона, своей стрелою золотой, всем, чем любовь связуют небеса, я попаду в тебя с того конца, — Купидон махнул рукой в другой конец коридора. — Бежать бесполезно, я крутой стрелок и не промахиваюсь. Что-то блестящее вырвалось из лука и укололо Эрика в грудь. Торчащий из груди золотистый хвост стрелы тут же растворился в воздухе, оставив после себя... ничего. — И что? Это всё, на что ты способен? — Теперь ты будешь со мной встречаться? — Нет! В Эрика полетели стрелы — одна за другой, в лицо, в грудь, в ноги. Удары отдавались только лёгкими покалываниями. Противный комок воздуха шмякнул по лицу. Голова подозрительно загудела, в глазах потемнело. Сука, вроде бы всё так абсурдно и нелепо, но как бы не сдохнуть ещё. — Уймись, блин, прекрати! — Эрик закрыл лицо руками. — Ты не можешь заставить меня встречаться с тобой насильно! Поверить не могу, что ты скатился до читерства и банального издевательства! Купидон болтался под потолком, крылья его поднимались и опускались. Лицо его посерело ещё больше, а губы сжались ещё сильнее. — Не работает... — сказал он и нервно хихикнул. — Почему? — с этими словами он развернулся, сверкнул глазами и выстрелил. Не в Эрика. Стрела попала в стоящего в первом ряду плотного круга людей Клайда. От безобидной стрелы Клайд согнулся пополам, пошатнулся, ухватился за Твика, который стоял по правую руку от него, и закрыл глаза. Когда открыл, улыбнулся, как идиот укуренный, и протянул: — Спасибо, Твииик! Ты такой добрый, всегда выручаешь меня! Что он несёт? Твик, как и все вокруг, стоял и молчал, с приоткрытым ртом. А Клайд стоял и лыбился, выражение его лица стало ещё более дурацким. Своими круглыми щеками и приплюснутым носом он напоминал тупого поросёнка-качка, сам на голову выше Эрика, в плечах шире, на голове наворочена какая-то модная стрижка, точнее какое-то текстурированное говно цвета говна с зачесом налево. Эрик переглянулся с Купидоном. Что он сделал? Но тот только фыркнул: «Ничего не понимаю» и рванул к выходу. — Эй, ты, стой! — Эрик крикнул ему. — Ты не можешь всё так оставить! Как только Купидон скрылся, парализованная толпа одновременно вздохнула и загудела. Кроме Клайда, который остался стоять тупым бревном на месте. Прозвенел звонок на урок, но гул не прекратился, Эрика обступили со всех сторон так, что у него в глазах зарябило от их мельтешения. Преподы, как всегда, попытались протиснуться вперед, но голос директора Миссис Флетчер, прозвучавший по школьному радио, поставил их на место: — Уважаемые учащиеся и преподаватели старшей школы Южного Парка! Наши занятия продолжаются в обычном режиме. Большая просьба разойтись по своим кабинетам. Ученику Эрику Теодору Картману нужно подойти в кабинет директора в двенадцать тридцать. Спасибо за внимание! Сука!***
Кульминация любого унылого дня в школе — это ланч, само собой. Есть много вещей, которые можно было бы сделать во время ланча. Например, проверить, кто с кем сидит и тем самым вновь пересчитать расстановку сил в школе. У Эрика самый лучший стол — самый большой и в самом центре зала. Отсюда удобно подслушивать, что делается вокруг, и тебя тоже хорошо слышно. И за добавкой бегать удобно. Его стол — для старшеклассников-холостяков, его постоянная компания — это Кайл и Баттерс, иногда Джимми. Кенни, когда он ни с кем не сосется и не тискается, садится сюда же. Иногда к ним подсаживаются Клайд и Стэн Марш, когда им надоедает жрать со своими бабами и футбольной командой, видимо. За соседним столиком сидят парочки из элиты, вроде прилизанно-слащавых чернокожих Токена с Николь или нердовато-гламурных Кевина и Рэд. Все трое, кроме Рэд, любят лыбиться в дорогие телефоны, один круче другого, или обсуждать какую-нибудь занудную байду, вроде джаз-фьюжн музыки. Иногда к ним подсаживаются Крэйг и Твик, когда не обедают отдельно ото всех. Возле выхода — столы для задротов, их три: для альфа-задротов (и такие есть), для обычных и для девственников (проклятый стол: сядешь туда — и останешься там на всю жизнь). Отдельный стол для жирух и тут же рядом — стол для самых красивых девочек в школе, стол для чирлидерш, для панков и рокеров, для латиносов и азиатов, и наконец, даже для тех, кому нигде не нашлось места — для «бомжей» (тоже проклятый). В жизни можно выпендриваться как угодно, но гениальная система столов выявит, кто есть кто. Ещё за ланчем можно постебать индуса-математика, обсудить последние сплетни и жалобы на родаков. Да что угодно. Ланч — королевское время. Но Эрику не дали это сделать. Он прибежал в столовую одним из первых. Схватил два куска пепперони и сандвич с арахисовым маслом на закуску: после пережитого стресса голод был просто убийственный. Парни окружили его сразу, никогда ещё столько человек с ним не сидело. Подносам было негде развернуться. Крэйг даже придвинул соседний стол, куда втиснулись какие-то малолетки, в том числе и рыжий Даги. Загнали в угол, как банда уличная, ей-богу, начали забрасывать вопросами, потом и другие столики к ним подключились. Но, как это всегда бывает, особенно с евреями, за одним вопросом идёт следующий, а потом ещё и ещё. Никогда не отъебутся, суки, только дай слабину. — Что-то не помню я никакого купидона, — Кайл пожал плечами. — А ты помнишь, Крэйг? — Нет. Бред, — ответил Крэйг. Он сидел с таким видом, как будто говна наелся, и вертел в руках огрызки своей старой камеры. Теперь хотя бы не будет тыкать ей в самое ебало всем подряд. — Как ты можешь помнить, ты спал тогда, — Эрик фыркнул. Ну и тупой. — А т-ты не д-думаешь, что Купид-дон— это п-плод т-твоего воображения? — вставил Джимми. Иногда Эрик спрашивал себя, почему он считал Джимми хорошим комиком. Задолбаешься, ей-богу, слушать, как этот инвалид пытается закончить фразу. — А что же тогда на перемене было, по-твоему? — спросил его Эрик. — Не знаю. П-пранк какой-нибудь. — Воображаемый друг, который признавался тебе в любви? — Кенни чуть не поперхнулся сандвичем от смеха. Надо будет поставить себе на телефон напоминание убить Кенни. — Послушайте, пацаны, но вы же сами сказали, что никакого Купидона не видели. А я никому не рассказывал про него, это был наш с ним общий секрет. Кто же это тогда был, а, я вас спрашиваю? Точно не я, я не создаю фейков, чтобы признаваться себе в любви и лайки ставить. Я и так слишком популярный. Так кто? — Вообще-то создавал, — никак не хотел униматься еврей, — когда продвигал свой Ютьюб-канал с тупыми вирусными видео. — А вообще-то, Каайл, — передразнил его Эрик, — ты сам оставлял комментарии, лайкал и репостил за милую душу. — Прости, не сразу я догадался, что ты хочешь с этими видео мир захватить! — Проясниться все должно, рано или поздно, — вставил Стэн. Выглядел он так, как будто бухал вчера. Или на самом деле бухал? — Сначала Баттерс, теперь это. Со мной вчера тоже хрень какая-то произошла. Я как бы Баттерсом стал. — Как так? — спросил Кайл. — Я в комнате у него оказался, и его папа меня отчитывал, называл Баттерсом. Я видел руки и ноги, не мои, слышал чей-то голос как бы снизу. Но ничего не чувствовал, видел только. — Телепатическое зрение. Интересно, — сказал Кевин, поглаживая свою блестящую чёрную чёлку «под горшок». — Хотел тебе позвонить, — продолжал рассказ Стэн, — но потом как бы к тебе домой переместился. С твоей мамой стоял возле какой-то двери и твоим голосом говорил Айку выйти. — Да, Айк заперся в своей комнате, музыку врубил и не показывался. Когда я позже застукал его в ванной, он изменился, стал как будто больше и выше, а на щеках появилась щетина, я сначала не понял, что это Айк, позвал маму, а мама... она...— Кайл запнулся, — ладно, все это странно, конечно. Вид у еврея был не лучше, чем у Стэна. Допросить бы его или постебать (это вообще святое), но тут Эрик увидел кое-что получше: Клайда, словно не на шутку укуренного, с подносом в руках. Клайд неловко переминался с ноги на ногу между столами, на оклик Эрика он повернул голову и снова начал лыбиться, как идиот. В животе в перемешку с пиццей забурлило предвкушение чего-то прекрасного. Что сейчас будет! — Клайд идёт, — хихикнул Эрик, — вот прикол, приготовьтесь! — К чему? — спросил Стэн. — Поздновато он сегодня... Токен подвинулся на скамейке, освободил место, но Клайд проигнорировал его. Обошёл стол, остановился рядом с Крэйгом и Твиком и попытался протиснуться между ними. В конце концов, сел по другую руку от Твика, чуть не задавив Джимми. Эрик притих, затаил дыхание. — Привет, Твик, — протянул Клайд. — Что кушаешь, что-то вкусное, да? — Куриный сэндвич и кофе, — Твик показал на термос. — А что? — А я на день рождения собираюсь заказать самые вкусные тако. Ты придёшь? — Конечно, ты же сам меня пригласил. — Приходиии, — выдохнул Клайд, уткнувшись Твику в плечо, — я тебя очень жду. Ты так вкусно пахнешь сегодня. Чем надушился? — Ничем, — ответил Твик и попытался отстраниться от Клайда, тряхнув светлыми патлами. — Что с тобой такое? — Мне так нравится тебя нюхать! — Тут Клайд принялся разглядывать Твика, точнее, глазами пожирать. — Твои губки очень сексуально выглядят, можно потрогать? — Заканчивай давай, — прогундосил Крэйг. Бля, рожа его — бесценна. Как будто он особенно болезненную какашку пытается из себя выдавить. — Что за лажа? — сказал Твик. Его тело изогнулось так, как будто он хотел сесть как можно дальше от Клайда, что на такой тесной скамье было весьма затруднительно, и поэтому Твик чуть ли не заползал на колени к рядом сидящему Крэйгу. — Поспорил с кем-то? — Вряд ли... — тихо вставил Кайл, который, как и все за столом, наблюдал за происходящим очень внимательно. Эрику хотелось соскочить со стула и заплясать от удовольствия. Удовольствия от предвкушения. — У тебя такое стройное и гибкое тело, — выдохнул Клайд и обхватил Твика за талию. То, что случилось дальше, оказалось лучше оргазма, запаха сигарет, перекошенной еврейской ухмылки и пачки свежих денег вместе взятых. Отпихнув от себя Клайда, Твик выпрыгнул из-за стола и потянулся к подносу, чтобы свалить, и тогда Клайд схватил его за руку. Лицо Твика перекосило, как при судороге, вены на руках вздулись, а щеки заалели, как будто одним движением Клайд перекачал к нему кровь от себя. А это ещё что, стояк в штанах? — Хочу, чтобы ты трахал меня при всех на этом столе до потери пульса! — со слюной на губах, почти задыхаясь, выпалил Твик. В душной тишине столовой кто-то охнул и затих. Все-все сейчас смотрели только на их столик, абсолютно точно. Ты смотри, какой эксгибиционист, а. Обосравшись от испуга прямо на месте, Клайд выдернул руку и беспомощно огляделся. Твик тут же вернулся в своё прежнее нормальное состояние (истерички и контрол-фрика с претензиями). — Чего вы на меня все смотрите? — нахмурился он. — Ты сказал, что хочешь, чтобы Клайд оттрахал тебя на этом столе до потери пульса, — Крэйг ответил неестественно-машинным голосом и с таким выражением лица, будто болезненная какашка мучала его анус уже долго. Бедняжка. — Да я наоборот сваливал отсюда, потому что Клайд охренел! — Твик так напрягся, вот-вот молниями стрелять начнёт. — И так задолбало, что ничего не понятно, так нет, блин, оно становится ещё непонятнее! И ты туда же, Крэйг! — Но ты именно так и сказал, извращенец хренов, — вставил Эрик. Перешептывания и неловкие покашливания в столовой были музыкой для ушей. — Не помню такого! — Зато мы-то уж точно долго не забудем! — Милый, я не это имел в виду, — сказал Клайд, смягчившись. — Конечно, я был бы рад одаривать тебя своей любовью сколько угодно, я сам хочу этого, но пойми, жёсткий стиль — это не моё. Если ты позволишь... — Не позволю! — Твик рывком притянул к себе поднос, чуть не заехав им в лицо Крэйгу, и со словами «Вот же блин» удрал прочь. Крэйг привстал и толкнул Клайда в живот, раздался грохот: Клайд свалился со скамейки на пол. Кто-то за спиной Эрика ахнул, но кто — это уже было не важно. Эрик едва успел вытащить из кармана телефон, включить камеру и встать на скамейку, чтобы лучше видеть, как Крэйг повалился сверху на Клайда, прижал к полу, замахнулся кулаком, и, когда Клайд перехватил его руку, он... — Сделаешь мне минетик, котик? — сказал Крэйг, сжимая запястье граблеподобной левой руки Клайда так, что оно побелело, а пальцы Крэйга — покраснели. Оба лежали на полу пыхтящей и ерзающей горкой, Крэйг вращал бёдрами, вжимался в тело Клайда и лизал шею. Клайд брыкался, пытаясь спихнуть Крэйга с себя ногами, и, наконец, одним взмахом вывернул сжимающую его запястье руку в сторону. Что-то хрустнуло, и Крэйг откатился от Клайда, хватаясь за локоть. Клайд подскочил и завопил: — Что за день сегодня, черт возьми? — Согласен, — протянул Кайл. Эрик и забыл, что еврей сидел здесь же за столом и никуда не ушёл. Со вздохом он сел на своё место. Компания девчонок из банды Венди встала неподалёку с подносами, видимо, затем, чтобы бесить Эрика своим аханьем. — Ты мне руку вывихнул, — сказал Крэйг, поднимаясь с пола. Взгляд у него был такой, как будто несчастная какашка, наконец, вышла наружу из его жопы и приняла обличие Клайда. — Так это ты набросился на меня, как зверь, вздохнуть не давал! Предлагал «минетики», хотел изнасиловать меня прямо здесь! Извини, но ты не в моем вкусе. — Ты тоже не в моем вкусе, — Крэйг, морщась от боли, одной рукой забрал свои вещи со стола. — Не знаю, что ты сделал со мной и Твиком, но в нормальной ситуации нам было бы противно даже смотреть на твой хер, уж поверь мне. Эрик хихикнул. Смешно. Кажется, Кенни хихикнул тоже. — И от Твика отвали. Всего плохого, — добавил Крэйг, разворачиваясь спиной, чтобы уйти. — Я люблю его, — вздохнул Клайд. Крэйг даже на месте остановился от такой наглости. Он повернулся к Клайду снова и сказал: — Ты говорил вчера, что любишь Бебе. — Вчера было давно! Девчонки из компашки Венди сильнее зашептались между собой, а Кенни хмыкнул. Крэйг не ответил. Пальцы больной правой руки ему удалось кое-как сложить в корявый «фак», после чего Крэйг ушёл. На сегодня спектакль был закончен. Клайд, сконфуженный, вернулся на своё место за столом. На подносе оставалась недоеденная пицца, но Клайд и не вспоминал про неё. Несколько секунд он посидел в тишине, которую никто за столом не решался нарушить, потом вздохнул, выдав очевидное: — Это всё та гроза виновата, да? — У нас есть все основания считать, что события сегодняшнего дня являются следствием вчерашнего, — вставил Кевин, который что-то строчил в телефоне. — В том числе, и появление второго Картмана. — Я же говорю! — Исходя из ваших рассказов, — прервал Эрика Кевин, — я составил список тех аномалий, которые удалось зафиксировать в течение дня. И этот список будет пополняться. — Кевин развернул телефон к сидящему напротив Клайду: — Я скинул в Твиттер скрин, посмотрите потом. — И я тоже аномалия, получается? — сказал Клайд. Он начал шмыгать носом. Плохой знак. — Пока мое предположение подтверждается: каждый, кто попал под грозу, изменился в той или иной степени. В дальнейшем все больше и больше людей будут открывать в себе новые способности. — Кевин отложил телефон и поднял взгляд на Клайда. — Должно быть, теперь, когда ты прикасаешься к людям, они начинают испытывать моментальное сексуальное возбуждение. Клайд, словно не совсем доверяя словам Кевина, сжал руку сидящего рядом Джимми. Ничего не произошло, и тогда, заметно приободрившись, Клайд потянулся к сначала к Кевину, потом к девятиклассникам. Встал, обошёл Токена, Стэна, Кайла, Кенни. Кенни рывком отдёрнул руку и выругался про себя, слов как всегда было не разобрать. А Эрик сказал Клайду: — Меня ты не тронешь, извращенец. — Видишь, — с немного шальной улыбкой на лице сказал, в конце концов, Клайд. — Не действует! Кевин в ответ пожал плечами. Напоследок, Клайд схватил за руку проходящую мимо девушку, она остановилась на пол пути, тяжело задышала и затараторила что-то невнятное. Эрик смог разобрать только «пососать» и «член». Клайд отпустил девушку и повалился на скамью рядом с Джимми. Разочарованный, загнанный в угол. Наверное, Эрик и сам когда-то испытывал похожие чувства, когда однажды Скотт Малкинсон, у которого Эрик должен был списать тест по истории, подставил его и не пришёл на урок из-за болезни. — Как я и думал, — сказал Кевин. — Действует, но не на всех. — Все не так плохо, Клайд, — Эрик решил поддержать школьного товарища. Ну а что? — Теперь ты у нас секс-бомба, которой никто не сможет отказать. — Не хочу быть секс-бомбой, — Клайд потёр руками лицо, — я хочу найти Твика, извиниться перед ним. Я не хотел, честное слово! — и с этими словами он поднялся и забрал поднос. — Всем пока! — Удачи! — крикнул ему вдогонку Эрик. — Только осторожнее, смотри, чтобы Крэйг тебя не побил. Или не оттрахал! В столовой народ начал расходиться, потому что и шоу закончилось, да и ланч заканчивался. Обсудить произошедшее до начала следующего урока и поржать — это святое. В конце ланча на выходе из столовой к Эрику подошёл Кевин и сказал: — А насчёт тебя, Картман, я пока не разобрался, с чем мы имеем дело. Эрик ответил честно, как есть: — Купидон реален. И Клайд — не единственный, кто станет его жертвой. Успеешь спасти свою подружку? Кевин кивнул и ушёл. Разговор с Купидоном намечался непростой. (В следующей части: Баттерс проводит первый день в своём новом обличии, а Купидон прилетает мстить)