Dirty Diana

      Пьяная часть ночи прошла будто через призму калейдоскопа: разноцветная, разнообразная, меняющаяся будто бы ежесекундно, по взмаху волшебной палочки или, проще говоря, с лёгкой руки Грязной Даяны, которая, наливая им обоим соджу в стаканы, сидела на столе. Было слишком много алкоголя и очень мало закуски, так что Чонгук себя чувствовал плохо уже на второй бутылке, которую практически полностью выпил сам. Хосок смеялся, показывая зубы и куря в месте для некурящих, пытался тушить сигареты в тарелке с жареным мясом, но Даяна, сама выпившая максимум одну рюмку соджу и не чувствующая себя пьяной, ударяла его по руке.       — Как свинья, честное слово, — она время от времени закатывала глаза, наблюдая то за владельцем клуба, то за гонщиком. Чонгуку казалось, что именно ему она уделяла больше времени, чем своему работодателю, не стеснялась хитро растягивать губы в улыбке, а потом подпирать руками лицо, чтобы слышать, что говорил парень.       Сама Даяна говорила быстро. Или это в голове Чонгука всё спуталось, пока он общался с двумя людьми напротив? Чёрт его разберёт, вероятно, алкоголь на него так действует. Пора заканчивать пить, а то произойдёт что-то, что не понравится его отцу.       Чон взял рюмку и посмотрел через дно на Даяну и Хосока. Они явно давно знали друг друга, раз пререкались, как малые дети. Девушка сейчас не выглядела холодной и сдержанной, но одновременно страстной, а выглядела… простым человеком, который, смеясь, отталкивал Хосока. Его настырности можно было позавидовать — отпетый ловелас, ему не составляло труда шепнуть любой девушке парочку слов в проколотое ухо, как она буквально сразу же оказывалась в постели рядом, а он, с видом победителя, брал её тело, не стесняясь ни стонов, ни похабного выражения лиц этих девиц. Чонгук знал, что они все были разные — у кого-то были татуировки, у кого-то пирсинг, у кого-то начёсы в стиле девяностых и разноцветные волосы. Он видел многих и стеснялся спросить у Хосока, не подцепил ли он ещё какую-нибудь заразу, меняя партнёршу не то что раз в неделю, несколько раз за ночь.       На всех контрацепции не напасёшься.       — Чонгук, — Хосок смотрел достаточно прямым взглядом на парня, который уже чувствовал, что его голова находилась где-то далеко, отдельно от него. Пора завязывать, пока он не блеванул прямо в тарелку с закуской, которая уже заканчивалась. — Ты молодец.       — Я? — парень ткнул себя в грудь, слегка заваливаясь на стол. Даяна придержала его и помогла сесть ровно, цыкая про себя, потому что не любила пьяных людей. Сама она пила мало. — Спасибо, хён, ценю.       — Я вот что хотел сделать, — глядя прямо в глаза пьяного парня и зная, насколько он пьян, будто сам был алкометром, — было интересно посмотреть на твои гонки и то, как ты справишься с моим заданием. Деньги твои заслуженно.       Алкоголь ударил в дурную голову гонщика, его лицо исказилось, и он, отпихивая на пол бутылки, наполненные крепким алкоголем, пробрался через стол к Хосоку, хватая его за грудки. ЧиХо склонила голову к плечу — интересно, что будет, если Чонгук побьёт Хосока? Или они не будут драться?       — На кой хер ты меня уволил, грёбаная ты мразь? — сквозь плотно стиснутые зубы говорил Чонгук. Старший сохранял спокойствие, даже не улыбался, просто позволил сжаться кулакам младшего. Он знал, насколько тот был пьян — если и ударит, то особого дискомфорта это не причинит.       — Не твоё это место, Чонгук. Клуб — стезя Даяны, Хона, ты не станешь таким, как они, — парень вперил дикий взгляд на Даяну, которая ковыряла ногти, недавно накрашенные тёмным лаком. Как только она подняла на него твёрдый взгляд, полный лишь темноты, не было в нём ничего другого, как он отвернулся, отпуская брата из захвата. — Я многих видел в своей жизни работников. Некоторые, как ты, приходили без желания, просто для того, чтобы были деньги. Деньги дадим. Но ни один наш гость не был доволен во время твоих смен.       — Что я им, зад должен был подтирать? Или научиться читать мысли, как Хон? — Гук ударил кулаком по столу, и стриптизёрша пересела на диван рядом с парнем, пытаясь его успокоить. Парень лишь отмахнулся — не до девушки рядом было. — Хён, я обычный парень, мне просто нужны деньги.       — Прямо в сумке рядом с тобой находится та сумма, которую Даяна может заработать при хорошем раскладе за месяц-два. Доволен? — стопка с соджу оказалась в руках Хосока, и он вылил её на закуску. Зачем — одному парню известно. — Этих денег тебе хватит на всё, что ты пожелаешь.       В тот самый миг Чонгук стукнулся головой о стол, выдыхая, и Хосок пробормотал про себя «Готов». Для Чонгука та доза алкоголя, что спокойно мог выпить Хо, слишком большая. Чон-старший, вновь закуривая и поймав на себе недовольный взгляд единственного официанта, вышел из-за стола, достав из кармана бумажник и кинув на недоеденную закуску несколько купюр. Затем показал знак мира и молча удалился из кафе, не дожидаясь Даяну.       — Боже, и что мне с ним делать? — Чонгук со стола свалился на колени девушки, и она неловко провела по его волосам рукой. Мягкие, шёлковые. Но явно давно немытые. Его бы окунуть в тёплую воду, наполненную мягкой, как его волосы, ароматной пеной, да отмыть хорошенько. Девушка осторожно переложила парня со своих колен на диван и, воровато оглянувшись, опустилась на корточки рядом с сумкой, которую Хосок передал младшему. Ему деньги не особо нужны, раз он таскал эту сумку с собой, да и отрубился тоже с ней. А вот её маме ох как нужны деньги. Лишние десять миллионов со счёта — буквально месяц работы бесплатно, и Даяна понимала, вот он — шанс. Она пересчитала купюры, отсчитав ровно миллион, и стала пихать их по карманам, куда угодно на своём теле, лишь бы уместить всё.       Стыд? Какой стыд? Это её деньги. Честно заработанные своими умениями. То, что Хосок бессовестный, это понятно, но когда такой сукой без совести стала ты, Шин ЧиХо? Уподобляешься своему бывшему, так же, как и он, лучезарно улыбаясь официанту и прося проследить за парнем, пока она по-быстрому съездит в одно место. Оставляя Чон Чонгука на попечение Пак Чимина, ведь именно так звали официанта, который заставил девушку оставить свой номер телефона ему, Даяна знала, что совсем скоро вернётся. Конечно, без миллиона, который был разномастными купюрами расфасован по карманам.       Девушка поймала такси, морща нос от накрапывающего ночного дождика. Она не любила эти неприятные мокрые капли, оседающие на кожу, с того момента, как в клубе, когда Хосок был пьян и хорохорился перед очередной дамочкой, включил систему пожаротушения. Тогда вода обрушилась буквально на всех — в помещении было прокурено, витал дым от сигарет, и Даяна, поскользнувшись, упала, подставляя полуголое тело под струи неприятной воды. Благо, пожарные не приехали.       — Куда вам? — таксист, мужчина с внимательными глазами, оглядел девушку, которая не нервничала, но из её карманов явно что-то выпирало. Это могло быть всё, что угодно.       — Итэвон, — и после этих слов таксист подумал, что, возможно, такая девушка, как его пассажирка, несёт в Итэвон либо пакетики с наркотой, либо оружие. А возможно, там были деньги. Опасно, в общем, по ночам ездить, надо выходить только в дневную смену.       Таксист не рискнул заезжать в сам район, отказывался от любых денег, слёзно умолял девушку пойти одной, потому что, мол, его дома ждут внуки. Кинув пачку денег в таксиста, Даяна вышла из машины, зло хлопая дверцей. Пропади все эти мужики пропадом, раз зад поджимался всего-навсего заехать в район и добраться до нужного дома. Проклиная про себя всё: и начавшийся ливень, и намокающие пряди волос, прилипавшие к лицу, и таксиста, что смалодушничал и оставил её в опасном районе, ЧиХо пошла вперёд.       Знакомый дом показался достаточно быстро. Девушка открыла подъездную дверь, вновь цокая, потому что домофон до сих пор не починили, и поднялась по ступеням на нужный ей этаж. На подоконнике, который был старым, облупленным и требовал покраски, находилось две кадки с цветущими растениями. Только они, такие аккуратные, такие живые, выбивались из общей картины весьма неблагополучного района. ЧиХо знала — за этими цветами ухаживала её мама.       Вдавив кнопку дверного звонка, девушка не услышала звона. Вероятно, и он сломан — ни один нормальный электрик не придёт в Итэвон, даже к одинокой женщине, которая жила в более-менее безопасной окраине. ЧиХо много раз предлагала матери переехать в лучший район, чем Итэвон, но госпожа Ким — птица вольная, творческая, ей подавай не что-то обычное, а другое, экзотическое и опасное.       Только вот здоровье подкачало, да и книги её давно уже не печатали.       — ЧиХо? — по лицу матери девушки нельзя было сказать, что ей было за пятьдесят, вовсе нет. Это было заметно только тогда, когда она улыбалась — лёгкая сеточка морщин спускалась от внешних уголков глаз, да и в уголках губ собрались морщины. — Доченька, наконец-то ты пришла.       В квартире царил творческий беспорядок — кругом были разбросаны разные бумажки, ручки, использованные и неиспользованные, но в квартире господствовала предельная чистота — не пахло сыростью, пылью, а пахло тёплой едой и чем-то еле уловимым, возможно, пахучим мылом. ЧиХо сняла пальто, оставаясь в коротком топе и узких джинсах, которые успела надеть при выходе из клуба вместе с Хосоком, и стала вынимать деньги.       — На лекарства хватит? — пересчитала деньги вновь. Отдала порядка двух тысяч вон таксисту за его трусость, да и ладно. ЧиХо положила купюры на стол, всматриваясь в лицо своей матери. И не скажешь, что она уже долгое время страдала хроническим бронхитом, который грозился перерасти в астму. Ей бы хотя бы жить лучше в другом районе, но не здесь. — Мам…       — Ты хорошо? А папа? — женщина совершенно не слушала свою дочь. Впрочем, как и всегда. Она не хотела возвращаться в Тобонгу, где жили сейчас её бывший муж и их дочь, только думала над тем, чтобы вырваться из Итэвона. Думала над этим уже порядка двух лет.       — Мам, я хочу с тобой поговорить, — женщина кашляла в платок, наливая чай. Зрелище не из приятных, хотелось её наконец-то вылечить. Но в таком доме, который продуваем со всех сторон ветрами, жить было практически невозможно. — Тех денег, что я тебе принесла сейчас, вполне может хватить на месяц лечения в хорошей больнице. Я могу снять денег в любой момент, и ты выздоровеешь, у тебя не разовьётся астма. Либо… либо давай ты переедешь к нам с папой.       Ким Сохён твёрдо поставила две кружки на деревянную столешницу стола, смотря на свою дочь. Она окинула её взглядом: для пяти утра, когда старшая уже не спала, её ЧиХо была слишком бодрой. И, возможно, пьяной. Женщина вздохнула, присаживаясь на табуретку.       — Я принимаю лекарства, по-моему, этого достаточно, — сказала она. — Ты же знаешь, что я не вернусь к вам с папой.       — Но хотя бы… хотя бы давай съездим вместе в больницу. Тебе нужна медицинская помощь, а проблемы с лёгкими — это не шутка, мам.       Женщина лишь качала головой. Уже не зная, что делать, Даяна вскочила на ноги, лохматя собственные волосы и подходя к окну. Её мать не уговорить сделать хоть что-то для своего здоровья. Она всё запустит, не обратит ни на что внимания, будет лишь принимать лекарства и говорить, что всё нормально. Она будто не понимала, что самой ЧиХо легче за ней уследить, если мать расположится в больнице или непосредственно у неё.       — Прошу, хорошенько подумай, мам… — так и не притронувшись к травяному чаю, девушка повернулась к прихожей, но голос матери остановил её.       — ЧиХо… я понимаю, что там, где ты работаешь, хорошо платят. Но ты ведь понимаешь, что на лжи и анонимности хорошо не заработаешь? Почему ты после первого домогательства не ушла из клуба?       Плечи девушки напряглись. Она вздохнула, оборачиваясь и смотря во внимательные мудрые глаза женщины. Какой бы писательницей-разведёнкой она не была, она являлась умной женщиной, которая много чего повидала за свою жизнь. Не самую счастливую, конечно, но у неё есть ребёнок, взрослая девушка двадцати лет, которая стояла прямо перед ней, хобби и какая-никакая подработка редактором. Денег ей хватало. И Ким Сохён до сих пор не знала, почему ЧиХо приносила ей деньги.       — Мир погряз во лжи, мам. Приходится приспосабливаться.       — Поэтому ты лжёшь, помимо отца, самой себе? Ты же совсем другая, ЧиХо. Приходится приспосабливаться — это всего лишь твоя отговорка. Пожалуйста, послушай меня и пойди на более безопасную работу.       — А ты послушай меня и сходи в больницу, — зло бросила девушка, всё же подходя к матери и упирая руки в столешницу. — Тебе это так же тяжело сделать, как и мне бросить клуб, мам. Я слишком сильно там притёрлась. Если уйду я, то большинство наших гостей захотят узнать, куда и зачем я ухожу.       — Ох, доченька…       ЧиХо не хотела развивать этот разговор. Поэтому просто ушла, натянув до сих пор мокрые балетки и захватив пальто. Деньги отданы. Чай остался нетронутым. Всё как всегда.       Ничего, блядь, не менялось.       Приехала девушка в то кафе в начале шестого утра. Чонгука официант отпаивал водой, что-то ему говоря. Парни смеялись, к ним не хотелось подходить. Но, помня о том, что Даяна обещала Чимину прийти, девушка вошла в кафе. В нос ударил запах алкоголя. Боже, и в этом помещении она пила соджу вместе с двумя мужчинами?       Куда же жизнь катится.       — Ты очнулся? — девушка присела напротив официанта и гонщика, подмечая про себя, что оба красавчики и отлично смотрелись бы на сцене, срывая с себя одежду. Не всё же девушкам быть стриптизёршами. — Как себя чувствуешь?       — Хорошо, Даяна.       Вновь взгляды соприкоснулись: глаза у парня были весёлыми, с какими-то особыми искорками, а у девушки они, наоборот, тёмными и потухшими. Чонгуку стало немного неуютно, и он вновь отпил воды, прикрывая веки.       — Тебя отвезти куда-нибудь? — накидывая кожаную куртку на плечи, Чонгук взял свою сумку и посмотрел на девушку, протягивая руку. — Я вполне способен вести машину.       Разбиться в машине с пьяным гонщиком? Почему бы и нет.       — Поехали, — вкладывая тонкую руку в ладонь парня, она поднялась со стула и, обернувшись, обратилась к официанту: — Спасибо, Пак Чимин.       — Я перезвоню, — парень улыбнулся, кивнув на телефон. — Жди, Грязная Даяна.       — Лучше приходи в клуб «Sakura blossom», — сказала она, улыбаясь. Чонгук ждал её на выходе, такую близкую, но одновременно такую недоступную. — Меня там можно найти чаще, чем дома.