* * *
Даяна приходила в себя достаточно долго. Минимум полчаса прошло с того момента, как паника ударила по телу. Зато полностью пришла в себя. Странно. Такое случилось с ней впервые. Никогда раньше не паниковала, руководствовалась холодным рассудком, а тут мозг на мгновение отключился, послал что-то странное, пугающее. Наверно, сыграло осознание, что человек, которому она, в принципе, доверяла, всадил по самую рукоятку нож в спину. Мужики порой такие козлы. — Тут у нас, как видишь, бар, — Ми Джин хлопнула рукой по стойке, сразу обращая на себя внимание бармена. — Не говорю, что здесь есть что-то лёгкое, в основном у нас крепкий алкоголь, так что клиентов мы имеем достаточно выпивших. Присовывают каждой и обсыпают деньгами. Так что, если не понравится клиент, сначала заставь его допиться до состояния соплей, а потом уже веди в комнату. Здесь гостей называли клиентами. Даяна морщилась, будто от боли в висках, и понимала полнейшую безысходность своего положения. Она не избежит ничего. Последние искры надежды на спасение исчезли, показав девушке её весьма «перспективное» будущее. Прав был Со Хэчан. Она и её «подружки» — грязные шлюхи. Как бы ей не хотелось этого признавать, сейчас этот сукин сын был максимально прав. — Комнаты для развлечений находятся дальше, понятно, что никто не будет заниматься сексом в зале. Если увидят, госпожа выговорит и может дать дополнительный срок. Так что тебе, как новичку, лучше не рисковать, — Ми Джин шла немного впереди, но при этом на невидимой привязи держала рядом с собой ЧиХо. — А, и ещё. Такие, как ты, новенькие, не целуются с клиентами. Так что держи губки либо на уровне его паха, либо шеи. Сочетание красного и чёрного вмиг стало ненавистным, когда показались обои с необычными завитками, от которых хотелось спрятаться. Они визуально сужали пространство, сжимали всё внутри. Казалось, подступала новая паническая атака, но её пришлось задавить и пройти вновь за Ми, которая говорила о каких-то особенностях комнат. Её было не остановить: казалось, о сексе и борделе она могла говорить многое, а так была одной из самых диких стерв, которые только встречались ЧиХо. — Отработаешь год — там уже и целоваться можешь, — одна из дверей оказалась открытой, там никого не было, и проститутка прошла вовнутрь, оборачиваясь и смерив теперь уже соработницу взглядом. — Как видишь, наполнение комнат стандартно, практически не отличается от комнат того клуба, где ты работала, только без шеста. При желании можно на коленях станцевать, на члене там, в общем, как хочешь, так и изгаляешься. Камер тут нет, так что шалим на здоровье. Но трупы нам не нужны, так что тревожная кнопка вызова охраны находится под столешницей, — кажется, у Ми была привычка стучать по чему-то, а поэтому под её руку попался столик. Девушка рассказывала что-то ещё «безумно интересное», а потом, видя полнейшее безразличие в глазах Даяны, легко улыбнулась. Явно неприятно осознавать, что какие-то люди так запросто продали её в бордель за долги, подделав её «согласие». Да и насрать, в принципе. Когда это Ми Джин, одной из самых прожжённых девиц, было не всё равно на девушек, попадающих в «Moulin Rouge»? Да никогда. — Милая, слушай, ну сделали из тебя проститутку и сделали. Нет повода депрессировать. Найдётся папик, возьмёт тебя к себе. Ты симпатичная, на таких ведутся, а если ещё сосёшь прелестно и не ебёшь мозги, тебе вообще цены не будет. Парень остался за стенами? Семья? Детка, тебе вернут паспорт после процедуры, но ты не будешь иметь права не возвращаться к нам. Когда с душащими голову и горло комнатами и красными обоями было покончено, пришлось идти дальше. Даяна всё равно не запомнила ничего, мозг был будто зажат чем-то, на языке чувствовался привкус адреналина. Хотелось схватить с барной стойки огромный стакан, видимо, для пива, и разбить его о голову Ми Джин, вырубить всех в этом чёртовом борделе, забрать сумку и убежать. К сожалению, брюнетка крепко ухватилась за бывшую стриптизёршу, не давая той и шагу ступить без разрешения, а стакан так не вовремя убрали со стойки. Конец всем планам. — Сейчас с тобой кое-что сделают, — ЧиХо втолкнули в какое-то помещение с надписью «служебное». Она упала на колени, больно стукаясь руками, но всё стерпела, сжала только зубы, искоса смотря на Ми Джин. — Это, конечно, больно, но это просто пометка для всех, что ты наша. — Ваша? — кажется, впервые за весь вечер подала голос, в котором отчётливо был слышен страх. Она уже слышала чьи-то тяжёлые шаги, увидела только край штанов, как её схватили, словно лёгкую пушинку, за талию и уложили на что-то. Последовало сопротивление, но руки зафиксировали за спиной, оголили поясницу. А когда ЧиХо заорала от невыносимой боли, которая прожгла поясницу, разрывала её на маленькие кусочки, то даже не отпустили, только прижали будто коленом к поверхности. Шин не помнила, сколько длилась пытка. Знала, что несколько раз падала в обморок от невыносимой боли. Когда всё закончилось, кожу будто в холодную воду опустили, стало ненамного легче. Ноги отнимались, но вроде как ходить могла, поэтому, трясясь и чуть ли не падая, устремилась на выход. Глаза закатывались, грозились новым обмороком, но этого не случилось. Ми Джин слишком вовремя подошла, приподняла футболку сзади, увидела покрасневшую кожу вокруг татуировки и улыбнулась. Жить будет, от таких рисунков никто не умирал. — У тебя теперь такое же клеймо, как у меня, — лоб, покрытый испариной, был протёрт, и ласковая улыбка отразилась на лице Ми Джин. — Так что не бойся. Не помрёшь. Последняя фраза звучала слишком, чтобы быть словами утешения. Даяна готова была ударить девушку, закричать во всё горло, чтобы её слышали во всём Итэвоне, но она ничего из этого не сделала — просто последовала следом, хоть по телу будто кувалдой били. Хотелось повалиться на пол, но, кажется, Ми Джин говорила, что трупов им тут не надо. ЧиХо уже ненавидела это место. Ненавидела его работниц. Ненавидела тело, которое буквально заклеймили. Проститутка, что шла впереди, предложила кокосовое масло, чтобы помазать место нанесения татуировки, которая почему-то начала неистово жечь. Ну ладно, она сделает потом что-нибудь, главное, чтобы заражения не было. Когда её привели к госпоже и вручили паспорт, первое, что сделала девушка, — схватила сумку, верхнюю одежду и попыталась дойти до двери, но Ми Джин остановила её. — Выходишь в город — тебя сопровождает охранник. Тут на каждую проститутку амбал, но придерживайся правил, что я тебе сказала, — легко отпустила, будто и не было немного угрожающего тона и её цепких пальцев на локте. — С этими парнями не заигрываешь, не спишь, не целуешься, в общем, они должны быть просто мебелью рядом, но при опасности убьют любого, кто покусится на тебя, а ты сама не убежишь от него, имей в виду. — Я поняла. — Твоего зовут Сонджэ, веди себя с ним хорошо. Он уже ждёт тебя за дверью. Так что можешь идти по своим делам. Снова какой-то безликий парень, который будет типа «защищать». А если Даяна устала от этой защиты? Если она уже буквально жить устала, потому что стерва-жизнь подталкивала её к краю, пихала испытания, заставляла срывать одну за одной маски с лица и пытаться выжить? Казалось, был даже выход из положения — смерть. Но не хотелось. Только-только стала нормально общаться с матерью, а Чонгук… Чонгук!.. Дура! Сломала и выкинула сим-карту, и теперь он не сможет ей позвонить. А она не могла, потому что банально не помнила наизусть его номера. Такое ведь происходило только в сопливых романах. И, к сожалению, жизнь Даяны никак не была похожа на сопливый любовный роман.* * *
Сонджэ был редким молчуном, который не действовал на нервы, но хотелось его растормошить, как-нибудь сделать так, чтобы он среагировал. ЧиХо не любила таких парней — сама предпочитала молчать, слушая, но никак не болтать. Только губы поджимались от молчания, и девушка даже не знала, как обращаться к парню: то ли «оппа», то ли самой назваться «нуной». — Я схожу к маме, — Сонджэ кивнул, — и вернусь через пять минут. Но, казалось, она останется там надолго. Ну, немного дольше, чем пять минут, побудет с мамой. Постарается не плакать. Просто возьмёт некоторые запасные вещи и снова уйдёт. Мама, конечно же, не дура, сама догадается, что с дочкой не всё хорошо, но явно не будет расспрашивать. Стоя перед дверью материнской квартиры, Даяна вновь вздохнула, потёрла поясницу и позвонила в дверь. Женщина открыла быстро, будто караулила, и её дочь сдержала слёзы, глядя на счастливое лицо матери. Да, она ещё ничего не знала. А если узнает, что будет? Неизвестно, да и, в принципе, какая разница? С одной стороны, ЧиХо вполне себе взрослый человек, но она всегда останется для мамы дочкой, которая говорила, что из её отношений с Хосоком ничего не выйдет. И она была права, сто тысяч раз права. Мама уже тогда видела, что Чон — прогнивший насквозь козёл. ЧиХо же этого в упор не замечала. — Я пришла за некоторыми вещами, надо на работу в качестве сменной, а я ухожу потом на смену, — быстро протараторила, проходя мимо женщины. — Так что точно до утра не жди. Спокойной ночи. Даяна запихивала вещи в сумку и глотала рыдания, не понимая, что её подрагивающие плечи, её ежесекундные прикосновения к воспалённой пояснице видела мать, опиравшаяся о косяк. Она чувствовала, что что-то не то, но не спешила спрашивать — то ли боялась задеть, то ли ждала, когда дочь сама расколется, сама во всём признается. Но старшая не утерпела. Усевшись рядом с ЧиХо, прижала к себе, к сердцу, чувствуя, как сотряслись плечи дочки, как она всхлипнула и обняла её. — Я люблю тебя, мам, — Шин чмокнула маму в щёку, поднимаясь и хватая с пола сумку. Она уже было направилась к выходу, как обернулась, стирая с щёк дорожки слёз и сквозь печальную улыбку говоря: — Ты была права. Падаешь со своих воздушных замков очень больно и очень долго. — Хосок? — спросила мама, ведь знала, что тот был её бывшим. Между ними снова что-то было? — И не только он, — произнесла, скрываясь за квартирной дверью. «Прости, мам…»* * *
Крошка Ди отличалась и от Грязной Даяны, и от Шин ЧиХо. Крошка Ди смеялась совершенно неестественно. Крошка Ди подливала алкоголь клиентам и сама на него усиленно налегала, сквозь слёзы смеясь и о чём-то щебеча. Мужчина гладил её гладкое колено, а девушка только и была рада, что закинуть свою ногу на его бедро и повести бровью. Это же так возбуждает, да? Шин ЧиХо попала в клетку, из которой её точно никто не вынесет на руках. Только она сама, вгрызаясь в глотки, прижигая раны огнём, выберется из этого борделя. Сделает всё возможное, чтобы вылезти из этой грязи. А потом она найдёт Чон Хосока и убьёт его. Это он виноват во всех бедах, это он должен взять на себя ответственность за всё произошедшее. — Ты новенькая, как погляжу, — мужчина глотнул виски из бокала, а потом поставил его на барную стойку, слегка расплескав жидкость по стойке. Хон бы за такое убил, а этот бармен, видимо, уже настолько устал от жизни, что старался лишний раз не возникать. — И ты очень сексуальная, понимаешь? Никогда ещё комплименты не были до боли в груди омерзительными. Но Даяна отшучивалась. Терпела. Старалась многое пропускать мимо ушей. Она смекнула, что этот толстосум пришёл сюда не просто виски выпить. Она видела его оценивающий взгляд, видела, как лежала его рука с кольцом на безымянном пальце на её бедре, пробираясь к краю короткой юбки. Женатый, в отношениях, а изменял. Бедная его жена. ЧиХо таких мужиков не могла терпеть — они ей были омерзительны вдвойне. — Меня недавно взяли на работу, — Даяна чуть нагнулась, давая обзор на груди, и улыбнулась, заметив, как глаза мужчины зажглись. — Так что я вся в твоём распоряжении. Отец бы ей не гордился сейчас. Он бы пристрелил её из собственного Глока тотчас же. — А ты мне нравишься, — тонкое запястье перехвачено, девушка сдёрнута с табуретки, и вскоре уже красные обои протянулись тошнотворной вереницей. — Напомни-ка, какие там у вас, новичков, требования? Чувствуя, как ловкие пальцы снимали с неё майку уже в комнате и расстёгивали молнию на юбке, девушка вздыхала. Только бюстгальтер оказался у её ног, а господин прижался губами к её ключицам, ЧиХо сквозь слёзы сказала: — Не целоваться, пользоваться презервативами и по уходу заплатить. Шин ЧиХо до слёз ненавидела, когда в её тело вторгались без согласия. И сейчас, лёжа под мужчиной, который держал её ноги и думал, что он ходячая секс-машина с членом длиной с ладонь, девушка старательно сдерживалась, чтобы не начать рыдать. Уж не так она представляла своё будущее. Уж не в такой профессии она хотела работать.