Dirty Diana

      Ни через неделю, ни даже через месяц у ЧиХо так и не хватило духу хотя бы позвонить отцу. Мама не уговаривала её сделать шаг первой, даже как-то старалась оградить её от этого, загружая работой по дому. Женщины вместе вымыли и выскребли небольшую комнату, вынесли много хлама с лестницы на помойку, даже часто стали проветривать квартиру, так как свежий воздух способствовал улучшению работы мозга. Шин кивала на это — вроде как помогало справиться с собственными мыслями, не загружаться, а вполне себе трезво многое осмыслить.       Стоя на балконе как-то вечером, когда сумерки опускались на город, а Итэвон не думал затихать, продолжая свою сумасшедшую и опасную жизнь, Шин думала о том, рассказать ли матери, что было в том борделе. Почесала кончик носа и вздрогнула, когда услышала клаксон машины. Конечно, она не сказала маме, что это был именно бордель, говорила про простой клуб, в котором достойно платили. А потом, прибежав домой, пахнула на мать алкогольными парами и сказала, что ушла. Просто взяла и ушла. Даже убежала. Она стояла посередине прихожей и хохотала, как припадочная, понимая, что истерика сейчас — это нормально. Её не остановили настороженные глаза матери, вглядывающиеся прямо в девичье лицо. Она потом успокоилась, выпила чаю, даже ночью спала хорошо.       Но всё же травма была нанесена, потребовалось два дня для того, чтобы понять, что в бордель она не вернётся, что её не преследуют, а просто… припугнули. Не сунется больше на ту улицу, будет старательно обходить стороной. А работать надо — денег не особо много, вряд ли даже до конца месяца хватит.       — Мам, кажется, мне всё же стоит хотя бы попытаться вновь найти работу в Итэвоне, — за ужином, когда ЧиХо сидела на пороге балкона, мёрзла, но не хотела быть в тепле, она всё же заговорила на эту тему.       — Ты уверена, что действительно этого хочешь, милая?       ЧиХо сжала в руках кружку с горячим чаем, а потом уткнула в неё нос, будто грея. Чувствовала — не особо уверена, что хотела, но возникло волшебное «надо», и вскоре, когда ложилась спать, задала себе цель: завтра пройти весь район, обходя полицию третьей дорогой, находить объявления, как в старые-добрые школьные годы, обрывать листочки с номерами телефонов, а потом томительно звонить, спрашивать. Конечно же, сейчас девушка, как в подростковое бытие, не пойдёт в официантки, если только не найдёт ничего подходящего.       Утро прошло более-менее спокойно, девушка собралась и вышла из квартиры, оставляя маму одну. Хождение по району дало мало чего: в основном, да, как по ностальгии, доставка, официантки, и всё же пришлось сорвать тонкую полоску бумаги с номером менеджера маленького кафе. Нужные документы и бумаги у ЧиХо были, а значит, сейчас можно было прийти домой, позвонить, обо всём договориться.       Проходя по пешеходному переходу, девушка оглядывалась, но вроде не замечая никого. Она знала, что в Итэвон пущено много сил полиции, так как район был слишком криминальным, поэтому оставалась начеку всё время. Её ж в лицо знали если не как дочь капитана Шина, то как стриптизёршу из ныне закрывшегося клуба Чон Хосока. Быстро дойдя до нужного дома, ЧиХо нырнула в подъезд, поднялась к квартире и отперла её.       Мама была на кухне, готовила что-то и напевала. Казалось, у неё было хорошее настроение, которое ничем не испортишь, и девушка искренне хотела им заразиться. Прислонилась плечом к стене, просто наблюдала за мамой. Помнила тот день, когда они с папой подали на развод, насколько была госпожа Ким дрожащей, бледной, хоть и пытающейся казаться совершенно другой — более сильной, что ли. Это лицо, полное разных чувств, которые грозили выйти на поверхность и показать всё смятение, всю сумятицу, Шин ЧиХо запомнила надолго. А вот капитан полиции, в принципе, умный мужчина, который должен был всё замечать, в упор не видел состояния своей жены.       — Поможешь? — голос вывел из раздумий, и ЧиХо, бросив на кухонный стол две бумажки с телефонными номерами, заплела волосы в хвост и принялась нарезать овощи, которые потом были опущены в воду. — Как всё прошло?       — Нашла кое-что, но надо позвонить и узнать всё подробно, — будничный тон, даже без ношения обычной для девушки маски. Улыбнулась, закрывая кастрюлю крышкой. — Я вечером на балконе посижу.       — Только куртку не забудь накинуть, осень всё же.       — Хорошо.

* * *

      Хосок сидел в камере в ожидании суда уже достаточно долго. Он ненавидел ожидания, предпочитал делать всё быстро, чётко, а правоохранительную систему «любил» особенно. Слишком часты были полицейские рейды в клуб, слишком часто приходилось от прихвостней закона откупаться. У них же глаза расширялись от вида этих цветных бумажек, которые сейчас не имели смысла. Не было толку ими светить, эти служители закона были неподкупны, беспристрастны. Вот Чон и сидел, не рыпался, ждал.       Послышались голоса. Мужчина поднял голову вверх. Он не любил тюрьмы и камеры, да и в целом, кто их любил? Никто. Дверь открыли, свет из коридора пробрался внутрь тесного помещения, и Хо в первую секунду сощурил глаза, поморщился, ведь так не хотелось никуда уходить. От него всё держали в секрете, но он не был знаком с правосудием настолько, чтобы жаловаться. Его допрашивали, да, Хосок говорил всё, что знал, открещивался от наркотиков, говорил, что ничего не знал.       И вот теперь два человека, в одном из котором он узнал отца Даяны, стояли в проходе. Пока молчали, даже не звали его, и мужчина опасался, что вот прямо сейчас будет заседание суда. Он никогда не был в судах, тем более в качестве обвиняемого, вроде так называли людей-преступников. Но Хосок очень сильно удивился, когда капитан Шин начал говорить:       — Против тебя в отношении наркотиков нет улик. Выходи, будешь помогать нам всем.       Второй мужчина известен не был, но, кажется, его знал капитан Шин. Он выглядел старше, как-то опытнее, от него исходила странная аура, заставившая поморщиться, но всё же покорно встать на ноги, отряхнуться и пройти к выходу. Хосок смотрелся щуплым на фоне этих двоих, нерешительным, так как боялся, что это какая-то особая полицейская ловушка, но вроде как двое мужчин не выглядели враждебно. А Чонгук, стоявший у стены и привалившийся к нему спиной, выглядел расслабленным, хоть до сих пор помятым.       Месяц прошёл, как Хосок видел Чонгука в последний раз. Может, родственникам стоило и обняться, но ни тот, ни другой не сделали ни шагу навстречу друг другу: просто кивнули, и старший отвёл взгляд, смотря прямо на незнакомого мужчину, который о чём-то тихо переговаривался с капитаном полиции.       — Тебе вроде как грозит срок за распространение порнографии, но если будешь работать и поможешь поймать Юджу, то у тебя будет условка. Наймём хорошего адвоката, — сказал старший мужчина весьма неожиданно. Хосок вздрогнул и нахмурился. — Знакомое имя, да? Меня зовут Кан Сынхун, и твоя Люси вела такую жизнь, что Бонни Паркер бы сделала книксен. Хотя я не уверен, что она имела представление о манерах.       — Нам нужно найти ЧиХо, — голос отца девушки выбил из колеи Чона. — Она убежала куда-то, ищем вот уже месяц, но она так залегла на дно, что мы даже не имеем понятия, где она.       Хосок по глазам Чонгука видел — тот что-то знал. По крайней мере, предполагал, но не говорил. Уже хотелось задать наводящий вопрос, чтобы вывести младшего на откровения, но не удалось ничего сделать. Все просто пошли по коридору к выходу, будто даже не интересуясь, как сам Хосок, не шокирован ли. Пришлось идти следом, постепенно сравниваясь в шаге с Чонгуком.       — Мне кажется, я знаю, где она, — младший говорил достаточно будничным тоном, будто парни в последний раз виделись два часа назад, а не месяц назад.       — Кто? — старший явно сглупил, задав этот вопрос, но многочисленные допросы, из-за которых мозги сварились, дали о себе знать. Сейчас он мало чего понимал.       — Шин ЧиХо, — имя так просто сорвалось с губ, будто казалось, что Чонгук сотни раз произносил его. А произносил он его сам с собой, наедине, поражаясь его чуткости, какой-то необычайно силе, улыбался и гадал — где она, носительница этого имени. Будто в Лету канула.       — Ты знаешь, где она?       — По крайней мере, я предполагаю. А так сердце подскажет.       Чон Чонгук всегда действовал так, как взбредёт ему в голову. И практически всегда он оказывался правым. Он даже не чувствовал, он знал, что шёл в правильном направлении. Оставалось найти только девушку, которая схватила его сердце в свои руки и никак не хотела отпускать. Да и пусть держит. Парень не был жадиной.

* * *

      ЧиХо сидела на балконе, укутавшись в кардиган, и звонила по номеру, указанному на бумажке в её чуть дрожащих руках. Немного нервничала. Она не знала, кто мог оказаться на другой стороне — может, старый извращенец, который, завидев молодую девушку у себя в штате, сразу станет приставать; может, это была уловка, и Шин попадёт к сутенёрам, к которым попадаться уж точно не хотелось. А может, по этому звонку её отследит полиция, кто ж знает. Но всё же когда на другом конце провода раздался голос девушки чуть старше ЧиХо, она выдохнула.       — Здравствуйте, я… эм, нашла в Итэвоне объявление. Мне просто нужна работа, — заготовленные раннее слова потерялись, пришлось рассчитывать на импровизацию.       — Здравствуйте! Честно, я думала, что мне никто не позвонит, но всё же хоть кто-то откликнулся! Боже ж ты мой, наконец-то! — на задорный голос Шин улыбнулась. Кажется, назревало что-то интересное.       Разговор вышел недолгим, но вполне приятным. Обладательницей голоса оказалась хозяйкой кафе, которая доходчиво всё объяснила, и обе попрощались, оставив после себя хорошие впечатления. ЧиХо улыбалась, глядя на закат — слишком его полюбила за столь короткий промежуток времени, особенно когда он алый с лёгкими проблесками оранжевого виднелся из-за крыш низеньких домов. Хотелось любоваться этим зрелищем вечно, но становилось прохладнее, а поэтому стоило пойти уже в помещение.       Оттолкнувшись от перил, девушка не заметила, что чьи-то внимательные глаза наблюдали за ней, улыбались, что всё-таки нашли. Услышал голос, родной смех, будоражащий кровь, и понял, что перехватит девушку по пути. Чонгук прошёл ещё пару кварталов, а потом сел в полицейскую машину, где его ждал капитан Шин. Отец любимой смотрел на него настороженно, потому что казалось, что парень не ЧиХо увидел, а травки покурил. Он был слишком счастливым.       — Я нашёл её, — глаза даже светились, было немного смешно от этого, но всё же пришлось кивнуть, мол, понимаю, мальчик, сам когда-то так до умопомрачения любил. — Я думаю, капитан, вам пока лучше не соваться. Пожалуйста, дайте нам время. Много о чём поговорить надо.       Мужчина, вздыхая, кивнул. Дети, что с них взять.       — Довезёте меня до дома? — и Чонгук улыбнулся, пристёгиваясь.       — Я тебе таксист, чтобы довозить тебя до дома? — в голосе не было раздражения, простая ирония, немного скрытая. Кажется, капитан полиции даже улыбнулся. Он всё же проникся к этому мальчишке теплом. — Ладно. Доедем до участка, там пересядем на мою личную, и я довезу тебя. Идёт? — шатен кивнул, и вскоре машина сорвалась с места.       А Даяна в это время пересчитывала оставшиеся деньги, планировала, куда их надо потратить. Мать наблюдала за ней, сидя и читая. Купюры легли на поверхность стола, и девушка выдохнула, скидывая кардиган и вешая его в шкаф. Денег хватит до первой зарплаты, наверно. Главное распоряжаться средствами ответственно и с умом.       — Я завтра к десяти на собеседование, — произнесла дочь.       — Хорошо. Соберись заранее.       Нервничала ли ЧиХо? Нервничала, конечно же. Какой человек не нервничал перед собеседованием. Только психи ничего не боятся, идут напропалую. Девушка же психом не была — надо было сегодня лечь пораньше, встать с будильником, привести себя в порядок и выйти из квартиры. Конечно же, придётся вновь оглядываться, чтобы заметить хвосты сразу же, а ещё быть максимально осторожной.       Второй день подряд вставая рано, Шин чувствовала себя бодрой — стала постепенно привыкать к такому режиму. Поэтому на скорую руку сделала себе завтрак, поела, собралась и посмотрела в зеркало. Блузка вроде приемлемая, юбка тоже. Хотя, кто знает, какое значение деловому стилю уделяют в Итэвоне. В любом случае, создать приятный образ важно — она ж не родилась и выросла в Итэвоне.       Каблуки звучно цокали по асфальту, заполняя стуком весь проулок. ЧиХо не любила такие места — в фильмах в такие моменты обязательно либо появится бездомный, который напугает до смерти, либо можно напороться на наркоманов, которые, увидев весьма аккуратную и чистую девушку, могут наброситься. Но вроде ни тех, ни других видно не было.       А вот свист в спину напряг. ЧиХо заторопилась, но и преследователи тоже ускорились, вынуждая метнуться куда-то в сторону, не в тупик, но на незнакомую улицу. С железной лестницы спрыгнула тёмная тень, и девушка взвизгнула, ударяя маленькой сумкой высокого парня по лицу. Он вздрогнул, отскочил на секунду, и в то же мгновение Шин узнала его.       Чон Чонгука.       За спиной нарастал топот, грохот, какой-то свист, сознание мутилось. Чонгук лишь спросил «жить хочешь?», и девушка тотчас кивнула, подавая руку и начиная бежать со всей силы, на которую только была способна. Она обернулась лишь на секунду, чтобы посмотреть, кто за ними бежал, и со страхом насчитала четырёх молодых парней, у одного из которых была бита.       ЧиХо вдруг взлетела в воздух, помещённая прямо на железную лестницу, и она поползла наверх, прямо на балкон второго этажа, моля, чтобы жильцы не удивились неожиданному вторжению. В ту самую секунду, когда Чонгук должен был взобраться следом, к нему подбежали четверо, один из которых сразу же занёс биту, но промахнулся — у Чона будто крылья выросли, и он летал между нападающими, то одного ударит, то другого. Схватил за футболку одного, отбил ногой второго, но всё же немного просчитал — нож прошёл по щеке, разрезая её, и Шин зажала рот руками. Кажется, Чонгук даже не поморщился, будто его комар укусил, а не кожу распороли.       Бита была отнята из явно неопытных рук, и двое парней всё же убежали, оставив своих товарищей лежать на асфальте без сознания. ЧиХо еле спустилась вниз, сразу подбегая к парню, который держал тыльную сторону ладони у щеки, явно думая, стереть выступившую кровь или нет. Под рукой ничего не было, и Шин, выдыхая, бросилась парню на шею, но сразу же отскочила — нервничала. Очень нервничала.       — Чонгук… я…       Некоторое время они ничего не смели друг другу сказать. Стояли друг напротив друга, слыша, как два лежащих на асфальте парня приходили в себя и отхаркивались кровью вместе с выбитыми зубами. Потом Чон всё же хмыкнул, покачал головой и произнёс:       — Я очень рад тебя видеть, Шин ЧиХо, — а действительно ли рад? По лицу не особо понятно, оно было странным, нечитаемым.       А в голове стоящей в ступоре девушки был только один вопрос. Откуда?       Но всё же Чонгук обнял девушку, прижал к себе, вдыхая знакомый аромат шампуня. И хоть от ЧиХо не пахло пудрой, не пахло духами, это была она. Вся она. Такая родная, такая любимая, что не хотелось сейчас, подобно отцу, читать нотаций. Она была жива — а это главное. Остальной весь мир не важен, когда любимый человек рядом с тобой, разделял с тобой кислород, обнимал. Даяна в тот момент поняла — она не могла отойти от этого парня. Как, чёрт побери, она скучала.