* * *
Если бы Хосоку сказали глотки рвать за ЧиХо и гильзы глотать, он бы всё сделал, хоть и понимал, что девушка данный жест не оценит. Но сейчас осознавал, что не только ради бывшей девушки делал всё это. Поднимая все свои связи не только по Итэвону, но и по всему Сеулу, он безостановочно курил, вынимая сигарету из рта только тогда, когда очередной знакомый поднимал трубку. Под конец обзвона он уже икал от спёртого в квартире воздуха, а поэтому широко раскрыл окно, смешивая дым от сигарет и осенний ветер, приятно дующий на такой высоте от земли. — Кого ищешь на этот раз? — хриплый женский голос заставил вынуть сигарету из рта и опустить её в пепельницу. — Мои услуги не бесплатны, если ты помнишь, Хосок. — Чхве Юджу, Люси, Анна, один человек, а столько имён, — цокнул языком Чон, мельком осматривая себя в зеркале, будто говорил с женщиной не по телефону. — Выкрала маленькую девочку, сестрёнку моего братишки, а ещё сделала уйму грязных вещей, за которые лично я бы её колесовал. Сказали, что её видели в чёрном минивене, так что пусти своих ищеек, пусть перероют весь город и преподнесут мою бывшую стриптизёршу мне на блюдечке. — Миллион вон, Хосок. — Без вопросов. От сигарет уже тошнило, а поэтому налил себе виски и выпил залпом, жмуря глаза, а потом приоткрывая рот. Паршиво. Ему бы сейчас развеяться, а не чужие проблемы с похищениями, как полицейской ищейке, разгребать, или в клуб свой закрытый податься, по привычке документацию проверить, записи с комнат. Хосок скучал по всему этому неимоверно, а по своим девочкам в особенности, даже по Мэри, которая доставляла много хлопот, будучи несовершеннолетней. Он бы всё вернул назад. Не мучился от ревности, не сделал бы всего того, что уже сделано, придурок он такой, раз решил чужое счастье разрушить таким ненужным собой. Но он постарается больше никогда не лезть: ни в отношения ЧиХо и Чонгука, ни во все эти поисковые операции с затратой денег будто на пластическую хирургию, ни во что бы то ни было. Он займёт после всего этого дерьма нейтральную позицию, уйдёт в тень и не будет больше никому мозолить глаза. Хорошо ли он поступал — не знал. Но зато от него не будет страдать Шин ЧиХо. — Блядь, — и снова глотнул виски.* * *
За пару дней не было найдено ничего никем: только подброшенная под дверь квартиры записка буквально с приказом прийти Чонгуку и Даяне на мост Мапо, чтобы уже там уже передать «надоевшую, маленькую и истеричную девочку». Госпожа Чон всё ещё пыталась успокоиться, хоть и безуспешно, и сын помогал ей в этом, будучи уже относительно спокойным. — Я не знаю, что в башке у этой девки, но мне нужен травмат, — говорил с кем-то по телефону парень, когда ЧиХо стояла в проёме двери, собиравшаяся уже позвать парня есть. — Конечно, желателен полный магазин. Спасибо. Чонгук обернулся и увидел Шин, которая обеспокоенно изучала его взглядом. Ему удалось улыбнуться, даже развести руки в стороны, чтобы девушка обняла его, прижалась. Как же ему хотелось не только таких вот объятий и лёгких поцелуев, но он чувствовал, что если дойдёт до другой стадии, то он сорвётся, выместит всю свою злость на любимой девушке. Поэтому он лишь коснулся её волос губами, вдыхая аромат грейпфрута, а потом прикрыл глаза. — Папа сказал, что предоставит людей, которые будут следить за всем под прикрытием, тебе не обязательно иметь при себе травмат, — прошептала ЧиХо, сжимая футболку на его спине. — Подумай сам: если ты выстрелишь, то можешь случайно попасть по Хёнгу. А ты явно этого не хочешь, не так ли? — Я хочу убить Люси. — Поверь, я хочу этого не меньше. В записке значилась определённая дата и время, когда надо приехать без сопровождения. Юнги, конечно, на это ухмыльнулся, когда передавал заряженный пистолет своему другу прямо на улице и умолял не делать глупостей, что Чонгук сразу же показушно сделал: засунул ствол в задний карман джинсов и заставил тем самым повертеть Хосока пальцем у виска. Дело предстояло серьёзное, а он тут клоунадой страдал. — Я проверил готовность своих людей, они все на позициях, — сказал Чон, явно получая на свой телефон сообщения о готовности. — Если что пойдёт не так, они сделают всё, что я им прикажу. — Папа тоже сказал, что многие уже тут, — тихо сказал ЧиХо. — Тогда удачи вам, — кивнул Юнги. — Я на свою позицию. Весь план был странным: ни Чонгук, ни ЧиХо, ни уж тем более Хосок не доверяли Люси, а потому подключили максимальное количество людей, чтобы они наблюдали и поддерживали на случай, если что-то пойдёт не так. А пойти не так могло буквально всё, оттого девушка и парень максимально подготовились морально. Гук приобрёл на всякий случай пистолет, а Даяна старалась не дрожать и выглядеть убедительной, чтобы Люси отдала Хёнгу обратно. И пусть они никогда не были подругами, сейчас с ней надо вести себя совершенно иначе. Она опасна, очень. Ну, а ещё банально хотелось отомстить за порезанную мордашку. В назначенное время с другого берега реки Хан стала появляться рыжая девушка за руку с маленькой девочкой. На вид они были спокойными, даже Хёнгу, которой впору было вырываться и побежать к брату, но ей то ли угрожали, то ли что-то сделали, а оттого она была послушной, не бежала, шла в одну ногу с Люси, хоть и выглядела достаточно серо. Чонгук бы бросился к младшей сестрёнке, обнял её, поднимая в воздух и прижимая к себе, но боялся сделать лишнего шага. — Спасибо, что вы пришли, а то малышка Хёнгу объелась шоколада и у неё вылезла аллергия, — на щеках девочки действительно была сыпь, она смотрела себе под ноги и даже не делала никаких шагов к старшему брату. — Но вы же понимаете, что я не просто девочку отдаю, не так ли? Я не занимаюсь бесплатной раздачей вещей. Для Люси многие люди были вещами, разменной монетой в её деяниях. Хёнгу, маленькая малышка, стала вот такой. Её потухшие глаза посмотрели на старшего брата, она протянула ручку к нему, но Юджу зло ударила её по ладони, и Чонгук среагировал молниеносно. Достав пистолет, он хладнокровно направил его на девушку. Это послужило сигналом к действию ребят под прикрытием: каждый из мужчин достал оружие, направляя на рыжеволосую и будто пародируя кадр из фильма «Малена», где ей все протягивали зажигалки. Но Люси было далеко до притягательной Малены, а в ЧиХо сработал материнский инстинкт, именно поэтому она возникла прямо перед бывшей соработницей, которая оставила шрам на её щеке, и скрыла за своей спиной Хёнгу, резко толкая её к старшему брату. Безрассудно. Но, чёрт побери, смело. — Смешно от того, что ты заступаешься за почти незнакомую девушку, — на краткое мгновение ЧиХо увидела Люси, которая сидела на барной стойке и залпом пила виски, смотря на неё с высокомерием и завистью во взоре. Эта рыжая дьяволица манила многих, но не так, как Даяна, которая была практически недоступна. Чхве Юджу даже в обычной жизни никогда не хотела оставаться номером два, запасным вариантом, потому что это ранило её самолюбие и заставляло думать, что все мужики козлы, ведущиеся на то, что для них закрыто. — Ты всегда такой была, Даяна, или только при своём кобеле? — А ты, кажется, как была сукой, таковой и осталась. Команды стрелять не было, но капитан Шин, разнервничавшись, потому что видел висящую сзади Люси кобуру, выстрелил, попадая в асфальт рядом с рыжей. Юджу среагировала молниеносно: схватила ЧиХо за пальто, прижимая к перилам моста. Надпись по левую руку могла приковать к себе взгляд, но Шин схватилась за запястья девушки, сжимая их. — Не стрелять, иначе вместе с Даяной мы искупаемся в реке Хан! — вопила Люси, но кто ж её слушал. Именно, наверно, поэтому она перелезла через ограду, начиная душить ЧиХо, которая отпиралась, покачивалась и рисковала перевалиться через ограждение. А никто и не мог сделать лишнего движения, ведь если выстрелишь в Чхве — попадёшь в Шин. ЧиХо понимала одно: если сейчас она не оттолкнёт безумную, то может вместе с ней упасть в реку. Мост Мапо не просто так назывался мостом самоубийц, слишком многие тут свели счёты с жизнью, именно для них на перилах все эти надписи, телефоны, фотографии, и попадать в сводки самоубийц, абсолютно таковой не являясь, она не хотела. Руки вцепились с чужие запястья, и Шин готова была уже столкнуть Люси с выступа, как она, развернув девушку к себе, ударила её кулаком прямо в челюсть. ЧиХо даже отскочить не могла — принимала удары, попеременно пытаясь ударить соперницу в ответ. Чонгук в это время, подхватив сестру на руки, бежал в безопасное место из всех своих сил, чтобы потом вернуться и вырвать свою девушку из лап смерти. Он подтолкнул Хёнгу к Хосоку, которую тот завёл за спину, вставая в оборонительную позу, и маленькая девочка заплакала, прижимаясь к человеку, которого знала. Ей бы маму рядом, в тёплую кроватку и молока попить, а не всё то, что ребёнок видеть в силу своего возраста не должен. Она не должна была видеть ужаса, который исказил черты лица старшего брата, как только Люси перелезла через перила и потянула к себе ЧиХо; не должна была видеть ожесточённой борьбы двух девушек: одна билась за жизнь, другая — за месть, такую эфемерную. Скорее, это была банальная зависть. Женская зависть, которую можно было бы оставить в прошлом, но нет, у Юджу привычка делать из мухи слона, привычка проносить свои чувства сквозь года, а потом выплёскивать их на окружающих. И если бы сейчас полицейские не начали стрелять, возможно, у Даяны получилось бы отбиться, сделать всё, чтобы соперница упала в реку и перестала преследовать её близких и её саму, но нет. Выстрел был слишком близок к ноге Чхве, и та рефлекторно отпрянула, но не рассчитала, потому что сзади неё находилась только бурлящая городская река, а выступ был слишком крошечным. — Держи меня! — заорала нервно девушка, но ЧиХо была ослабшей после побоев, держать её не хотела, а Чонгук был ещё слишком далеко, хоть бежал со всех ног по мосту, задыхаясь и моля бога, чтобы он спас его девушку. В ушах запищало, и Люси, визжащая, вцепившаяся в Шин, сорвалась в бездну. — ЧиХо! — заорал Чонгук во всё горло, подбегая к месту падения и не успевая схватиться за тонкую руку, чтобы задержать падение, не дать упасть. Голова кружилась от недостатка кислорода, перед глазами маячило лицо Даяны, которая падала и смотрела на него, сдерживая слёзы. Чон упал на колени, крича и хватаясь за собственные волосы, когда услышал плеск воды и вскрик отца девушки «быстрее под мост, ловите их обеих!» Он глянул на перила, на которых была надпись «Лучшее, конечно, впереди», и засмеялся, вытирая слёзы с уголков глаз. Ничего не будет лучше. Тупые перила. Как этот мост может быть мостом жизни, если сейчас, вот прямо в это мгновение, что-то внутри взорвалось, умерло, оставив после себя горстку пепла и слова ненависти в сторону Люси, которая могла и выжить после падения с моста. — Чонгук, твою мать! — Хосок налетел неожиданно, затормошил за плечи, заставил расфокусированный взгляд остановиться на лице кузена, который смотрел слишком беспокойно, с дозой грусти и слезами на глазах. — Приди в себя! Тупы стереотипы, говорящие, что мужчины не плачут. Ещё как плачут. Истерят, разбивают в кровь кулаки об асфальт. Из глаз катятся слёзы, из рта капает слюна, а слова ненависти выжигают воздух. Хосок тоже попал под раздачу: именно его лицо пострадало, когда Чонгук обезумел и начал орать «придурок, это ты во всём виноват, всё из-за тебя!», а маленькая Хёнгу пыталась успокоить брата словами, хоть сама плакала навзрыд. Просила перестать калечить себя и других, и вскоре слова дошли до воспалённого сознания Чона. Он притянул девочку к себе, подрагивая от рыданий и цепляясь за детскую курточку. Перегорать внутри всегда трудно, больно. Маленькая девочка, как и ЧиХо недавно, впитывала в себя эмоции старшего брата, гладила его по мокрым от пота волосам и пыталась говорить детские слова утешения. Она слишком мала ещё для того, чтобы познавать боль. Но она знала это слово, чувство не понаслышке. И пусть она не была особо близка к новой онни, которую так сильно любил её оппа, она чувствовала, как внутри Чонгук разрывался, ломался. — Оппа, не плачь, всё будет хорошо, я тебе обещаю, — шмыгнула та носом, а потом прижалась к безутешному брату. — Без ЧиХо ничего не будет хорошо, — и старший вернул сестрёнке её жёлтый брелок, чуть дрожа. — Держи, он твой. Если твой этот Тимми Ли действительно тебя любит, не отпускай его. Хорошо, Хёнгу? — Хорошо, оппа, только не плачь. А слова не действовали как обезболивающее. И только видение появилось перед глазами, как пальцы любимой девушки были буквально в миллиметре, но не смогли схватиться, удержаться. Чонгук возненавидел себя со страшной силой, но пытался подавить в себе выжигающие нутро чувства, а поэтому взял маленькую сестру, которая держала жёлтый брелок, на руки, и пошёл к стороне города, где оставался Юнги. Надпись «лучшее, конечно, впереди» на перилах моста всё же оставила свой след в памяти, хоть Чон и понимал, что лучшего, скорее всего, впереди уже не будет.