Завоеватель

      Все знали о произошедшем. Даже те, кого там и близко не было, в красках и подробностях рассказывали о беспощадно сожжённых и изуродованных выживших. В тот самый день пепел кружил в воздухе подобно снегу в разгар зимы, он застилал собой всё вокруг на много миль. Смрад горевшей плоти, от которого выворачивало наизнанку, стоял хуже, чем в Харренхолле, ведь горела не сотня людей, а тысячи. Даже находясь здесь, в Штормовом Пределе, с самой высокой башни замка было видно бесконечные столбы дыма, поднимающиеся вверх уже битые сутки. Некоторые клялись, что чувствовали омерзительный запах, коим пропитался северо-восток Простора — запах смерти. Он застрял в лёгких. Это был первый раз, когда Таргариен выпустил всех трёх драконов в бой, и все знали о последствиях.       — Миледи не по нраву оленина? — раздался беззаботный мужской голос.       Аргелла оторвала взгляд от нетронутой тарелки и посмотрела на жениха. Орис был расслаблен, спокоен и наслаждался вкусным ужином. Он издал едва слышный вздох, потянувшись за чашей с элем, ведь правая сторона руки воина была плотно перемотана. Сделав солидный глоток и почувствовав долгожданный горьковатый привкус, ему удалось ненадолго оставить жжение позади.       — Я не голодна, — ответила ему невеста.       Леди Дюррандон была бледнее луны, вступившей в свои права на чернильном небе. Она прокручивала массивное кольцо на указательном пальце, продолжая смотреть на Баратеона.       — Может, десерт пробудит твой аппетит? — Орис кивнул одной из служанок со смуглой кожей, и та подала изумительный пирог с патокой, поставив тарелку с аппетитным куском перед леди и унеся её остывшую оленину.       Девушка не смогла сдержать едва заметной улыбки, мелькнувшей на её устах. Откуда он всё это знает? Аргелла жить не могла без сладкого. Она любила его больше мяса, дичи, вин и экзотических фруктов, за что её нередко ругала в детстве септа и тщательно следила за питанием маленькой принцессы. Однако когда её взгляд лёг на увечье жениха, а перед глазами возникла картина его происхождения, весь трепет и нежность внутри обдало ледяной водой.       — Благодарю, милорд, но я откажусь, — произнесла она, отодвинув тарелку.       Орис слишком громко поставил металлический кубок на стол, разливая золотой эль. Рана начинала жечь сильнее, видимо действие мази мейстера Эмброуза его собственного и тайного приготовления заканчивалось. Вдобавок к этому раздражительно влияло поведение Аргеллы. Когда лорд-командующий вернулся в Штормовой Предел, он ожидал тёплый приём и надеялся на долгожданный поцелуй, но вместо невесты его встретил мужчина с тяжёлой цепью и слуги. Когда Баратеон спросил, где леди Дюррандон, её служанка ответила, что миледи молится, и это, вероятно, продлится до самого вечера. «Как же, молится» — фыркнул про себя командующий, ощутив привкус горечи во рту, как будто он недавно глотнул свежую порцию пепла. Уж кем, а богомолицей Аргелла точно не слыла. Орис был готов поклясться, что когда он очнулся несколькими часами после, он видел знакомый силуэт, выскользнувший из покоев, и ощущал жасминовый шлейф, оставшийся после визитёрши. Эти странные поступки девушки съедали его, изводили похлеще любой хвори, и наталкивали на мысли одна хуже другой.       — Гелла, в чём дело? — устав бороться с холодом невесты, напрямую спросил Баратеон. «Ты отвратителен мне!» «Ты убийца!» «Ты недостоин целовать даже подол моего платья!» «Я не хочу больше видеть тебя, бастард!» «Неужели ты думал, что я когда-то полюблю тебя?»       Это и многое другое ожидал услышать Орис разгневанным голосом его прекрасной штормовой королевы. Что ему нужно было сделать в таком случае? Напомнить об условиях, на которых он сохранил ей жизнь? Запереть эту непокорную деву до самой свадьбы и доставить в септу связанной? Броситься в ноги и умолять дать ещё один шанс? Пока командующий лихорадочно соображал, ответ Аргеллы раздался звоном битого стекла в Чертоге Дюррана.       — В твоей семье — вот в чём, — прошипела девушка с чёрными, как ночное небо, волосами и с отвращением искривила пухлые губы.       Ещё минуту Баратеон желал насладиться этим успокоением. Тяжёлый груз, давивший на него весь день, куда-то бесследно исчез, оставив всех страхи бастарда позади.       — Ты не одобряешь методы Эйгона, я знаю, но как иначе ему завоевать Семь Королевств? — спросил он с хорошо скрываемым облегчением, потянувшись через весь стол и обратно пододвигая невесте тарелку с пирогом. — Вежливо попросить Гарднеров, Ланнистеров, Арренов, Старков и Мартеллов сдаться?       — Интересно, как бы он просил об этом Гарднера, — саркастично хмыкнула девушка.       Дом Гарднеров — Королей Простора — объединился с враждующим королём из дома Ланнистеров — Королём Утёса. Это была величайшая армия, которую только видел Вестерос. Поле, что они выбрали, было идеальным для пехоты и кавалерии. Сухая, твёрдая земля и чистое небо над головой. Так, видимо, думал и Эйгон.       Армии Гарднера и Ланнистера окружили армию Таргариена, чьё смешное войско состояло в основном из солдат Речных земель и насчитывало едва ли больше десяти тысяч мужей. Это было в пять раз меньше, чем сплочённое войско Простора и Запада. Вестеросцы выигрывали и радовались избавлению от узурпатора, пока в бой не вступил Эйгон и его сёстры. Балерион, Вхагар и Мераксес со всадниками кружили в небесах, пока валирийцы не произнесли команду, оборвавшую жизни пяти тысячам воинам. Те, кто пережил это сражение, вернулись домой изуродованными монстрами. В то время, как ни один Гарднер не вернулся вовсе, а место Хранителей Юга занял дом Тиреллов под общее негодование остальных лордов Простора. Ланнистеру повезло больше. Следующим утром он сложил свою корону и меч у ног Эйгона. Так Таргариен получил ещё два королевства.       — Гелла, — произнёс Баратеон, устало коснувшись складки меж бровей. Он чувствовал, что этот разговор обречён заранее и ни один довод не убедит невесту в том, что его брат не был чудовищем, коим представляла Эйгона леди Дюррандон.       — Не говори мне, что идёт война, — возразила девушка, расширив сапфировые глаза. Как она была неумолима в споре. — Я сказала тебе это в нашу первую встречу, скажу и сейчас — это бойня, а не война.       Орис нервно подёргивал ногой под столом, чувствуя, что будь на то воля Геллы, она бы прожгла его взглядом. Леди сделала небольшой глоток эля, вновь принявшись терзать злополучное кольцо. «Ей самой не нравится этот разговор. Боги, что происходит в голове у женщины?» — командующий едва не начал взывать к Семерым, стараясь понять свою невесту.       — Хорошо. Что мне делать? — спросил мужчина, пояснив после немого вопроса во взгляде Аргеллы. — Я солдат. Отдай приказ и я подчинюсь.       Ответа не проследовало. Леди Дюррандон облокотилась о спинку оббитого бархатом кресла и покачала головой. Её взор то и дело скользил по ране жениха, что он заработал в этом бою. Неделю назад, во время завтрака, мейстер Эмброуз принёс Орису письмо с оттиском трёхглавого дракона на восковой печати. Даже не вскрыв послание, Аргелла знала, что ничего хорошего там быть не может. Её опасения подтвердились, когда Эйгон призвал брата с армией Королевских земель (так был назван участок материка, охватывающий местность близ Драконьего Камня до Эйгонфорта — небольшой крепости из земли и дерева в Черноводном заливе, где обосновался Таргариен). Баратеон собрал вассалов и отправился на подмогу к своему королю, получив в награду новые раны и ожоги.       — Я видела груды мёртвых тел с выколотыми глазами и гниющими внутренностями, что клевали вороны, — негромко произнесла девушка с водопадом пышных волос, глядя на пламя свечи. — Я видела суды и казни, страдания и боль, но то, что творит твой брат — это пугает меня намного больше.       — Если бы Гарднер и Ланнистер покорились, не было бы Пламенного поля, — сказал Баратеон, а его невеста фыркнула при упоминании лирического названия этой резни, что дали ей певцы. — Их воины вернулись бы домой к семьям целыми и невредимыми, как брат и обещал. — Командующий заполнил пустую чашу и потянулся к кубку Аргеллы. — Хорошо, что Старку хватило ума уберечь свой народ от этой участи.       Самое северное королевство Вестероса, на которое обратил внимание Эйгон, было следующим в его незримом списке. Узнав о событиях в Харренхолле и Просторе Торрхен Старк, Король Зимы, не мог игнорировать угрозу, исходящую от Таргариена. Он собрал свою армию и покинул Север с двадцатитысячным войском. Торрхен пересёк Перешеек, местность, связывающую его королевство с южными областями материка, и прибыл на Трезубец. На противоположном берегу реки он увидел объединённую армию Эйгона, превышающую его собственную, и трёх драконов. Что мог сделать Старк? Броситься в бой и гореть, как Ланнистеры и Гарднеры? Вернуться в Ров Кейлин — руины древней крепости Первых людей, охраняющие Север от южных захватчиков, чтобы встретить свою смерть там?       Утром пересёк реку король, а обратно вернулся лорд Винтерфелла и Хранитель Севера. Его армия возвратилась домой без потерь, лишь с досадой в сердцах. Это был первый раз, когда Эйгон забрал только корону побеждённого, оставив мечи их владельцам.       — Сколько ещё прольётся крови, Орис? — леди Дюррандон поднялась со своего места, обошла стол и встала рядом с высоким окном, глядя на Узкое море, сливающимся с горизонтом. — Скольких испепелят и сожрут драконы?       — Столько, сколько потребуется, чтобы Эйгон стал единственным истинным королём и владыкой Семи Королевств, — Баратеон последовал за невестой, слегка прихрамывая и захватив с собой кубок. Командующий повысил голос, что эхом раздавался в Чертоге Дюррана, а в чёрных глазах вспыхнула некая злость. — Он мой брат, нравится тебе это или нет, Висенья и Рейнис мои сёстры — они моя семья. Не заставляй меня выбирать, миледи.       — Твой горячо любимый брат сжёг Хоаров, Гарднеров и добрую часть Ланнистеров! Висенья угрожала беззащитной женщине и её маленькому сыну, — с презрением произнесла девушка, отрывая взгляд от морской глади. — Кто способен на такой поступок?       Аргелла никогда не встречала Шарру Аррен, королеву-регента Долины. Её муж погиб в войне с горными кланами, оставив двух сыновей на попечительство матери. В отличие от Дюррандона, Гарднера и Ланнистера она не била себя кулаком в грудь и не кричала о том, что убьёт узурпатора. Она сражалась с ним так, как может лишь женщина. Не получив ответа на предложение о союзе, королева Шарра, воистину прекрасная дама Вестероса, прислала Эйгону свой портрет, стараясь купить его внимание такой монетой. А когда и это не помогло, она поступила так, как Аррены действовали всегда во время любой угрозы: Кровавые Врата, единственный возможный вход в Долину, были закрыты. Шарра вместе с сыновьями отступила в неприступное Орлиное Гнездо, их родовую крепость, с высоты которой они смеялись над всеми бедами Вестероса. Но даже умная Королева Долины не могла предугадать случившегося.       После победы над Старком, Таргариены возвращались на юг. Старшая из сестёр Эйгона полетела на Вхагар прямиком в сторону Долины, желая преподнести мужу-брату это непокорное королевство. И когда Шарра вышла во двор, она обнаружила своего сына на коленях у женщины с серебряными волосами, позади которой расположилась её драконица. Маленький король Роннел смеялся и просил у матери разрешения полетать с этой милой леди. При словах мальчика сердце женщины бешено забилось. Она видела улыбку на лице Висеньи Таргариен, но далеко не добрую и искреннюю. Драконья королева посмотрела на Роннела и слегка наклонилась назад, глядя вниз. Орлиное Гнездо находилось на самой высокой горе Вестероса — Копье Гиганта. Сложно было сказать, останется ли мокрое место от того, кто упал бы с её вершины. Взяв себя в руки, Шарра предложила валирийке вина и еды. Должно быть, перелёт утомил её. Но вместо среброволосой женщины ответил король, заскучавший от вежливости матери. Роннел требовал разрешения, гневно искривив детское личико. Напоследок, Королева Долины спросила у Висеньи, было ли это безопасным для мальчика, и когда драконья королева подтвердила отсутствие угрозы, желание Роннела исполнилось. Пока он кружил над замком, Шарра сняла свою диадему, достала из бархатной шкатулки его маленький венец и древнюю Соколиную Корону Горы и Долины, что так и не довелось надеть её сыну. Когда полёт завершился, лорд Роннел Аррен, Хранитель Востока, восторженно бежал к матери, даже не взглянув на три короны и мечи гарнизона на полу, а жена Эйгона улетела на юг с ещё одной победой для своего короля.       — Что предстоит сделать Рейнис, чтобы впечатлить мужа? — спросила Аргелла, не спуская взгляд с Баратеона. — Кто будет следующей — я или Жёлтая Жаба Дорна?       Орис поставил пустой кубок на небольшой стол с кривыми деревянными ножками. Стоило ли пить эль, когда этот долгий день достаточно замучил его горьким привкусом во рту? Мужчина с чёрной бородой взял девушку за руку и прикоснулся губами к её виску.       — Никто не тронет тебя, пока я жив, — шептал он, чувствуя, что нервозность дамы Дюрррандон проходит. Неужели она ждала этого? — Ты моя невеста, Аргелла. Или теперь, после всех преступлений моей семьи, что-то поменялось?       После паузы штормовая леди подняла взгляд, не дав бастарду позабыть, что он имеет дело с дочерью упрямого Аргилака.       — Ни в коем случае, лорд-командующий, — процедила она, круто развернувшись, но такой ответ не устроил Ориса.       Он с силой стиснул её ладонь, не давая уйти, и прижал к себе.       — Не смей, — шипел он, а в бездонных чёрных глазах можно было узреть предвестие бури. — Не смей больше так делать. Не смей отстраняться от меня.       — Как мне не отстраняться от тебя? — закричала Аргелла, чувствуя, что уголки её очей начинает неприятно щипать. Она упиралась кулаками в его грудь, отчаянно желая ударить бородатого глупца. — Как мне… как мне полюбить тебя, Орис Баратеон, когда ты можешь погибнуть в любой из этих бессмысленных битв? — Глаза девушки застилала мокрая пелена, а нижняя губа задрожала. — Как мне жить, если я потеряю тебя?       — Милая…       — Если твой король считает, что у него есть право распоряжаться человеческими жизнями, то он сильно ошибается, — леди перебила жениха и стряхнула слёзы с разгневанного лица. Её брови были нахмурены, а ладони, по-прежнему, сжаты в кулаки. — Если ты погибнешь по его приказу, оставив меня одну в этом мире, я перережу глотку ему и его злобным сукам жёнам, клянусь, милорд!       Аргелла была штормом во плоти. Расширенные сапфировые глаза, решительный взгляд, разметавшиеся волосы — настолько свирепой Баратеон ещё не видел невесту. Грудь девушки тяжело вздымалась, от её тела волнами исходил невероятный жар. При ней не было ни лат, ни оружия, но в этот момент последняя из Дюррандонов была опаснейшей женщиной Семи Королевств.       — Ты злишься, — мягко произнёс командующий, чувствуя, как ему едва хватает выдержки, чтобы не наброситься на неё с поцелуями в этот момент. — Я понимаю это, но послу…       — Орис.       — Ты выслушаешь меня, Аргелла, — настоял Баратеон, крепче прижимая замолчавшую девушку к себе. — Таргариены скоро явятся сюда, но ты не будешь одна. Я никогда тебя не оставлю.       — Но Дорн…       — В пекло Дорн, — выругался Орис, поглаживая предплечья своей дамы.- Сейчас ничего не имеет значения, кроме нас.       С потолка за ними наблюдали звёзды и полумесяцы. Командующий обнимал возлюбленную за талию, касаясь губами её макушки и вдыхая любимый жасминовый запах. Голова невесты покоилась на его груди, а ладони блуждали по широкой спине сквозь кожаный дублет.       — Моя яростная штормовая королева, — шепнул он с ухмылкой на ухо Гелле, когда они покидали просторный Чертог Дюррана.       — Я ненавижу тебя, Баратеон, — совершенно беззлобно отозвалась девушка, чувствуя себя защищённой от всего мира в этих крепких объятиях.       Орис рассмеялся, тепло выдыхая в висок леди тут же целуя его:       — Да, родная. Я тоже тебя люблю.

***

      Аргелла смотрела в лазурное, чистое небо без единого облачка. Как давно стояла настолько хорошая погода, даже не смотря на сильный ветер? Глубоко вдохнув приятный морской запах, её губы едва ли не впервые за день растянулись в улыбке. Мужчина, стоящий рядом, поправил на плечах её накидку густого тёмно-синего цвета с тонкой меховой подкладкой, увенчанную миниатюрным чёрным оленем-застёжкой под горлом. На верхнем одеянии лорда тоже сверкнул олень. До присутствующих донёсся оглушительный рёв, а высоко в небо виднелись три крылатые чёрные точки, приближающиеся с каждым взмахом. Баратеон что-то сказал невесте, но в этом не было нужды.       Когда Таргариены приземлились внутри Штормового Предела, Орис поспешил к ним, крепко обняв брата, слезшего со спины огромного дракона. Его не зря прозвали Чёрным Ужасом. Когда зверь начал нетерпеливо щёлкать пастью и бить шипастым хвостом, все увидели широко разинутую бездонную дыру и длинные, как мечи, клыки. Следующей по размеру была знакомая Аргелле драконица Мераксес, что помогла Орису разбить Дюррандонов во время Последнего Шторма. Третьим, наименьшим драконом, красовалась зверушка Висеньи. У неё был самый свирепый и злобный взгляд из всех тварей, и именно она, по слухам, сожгла больше всех солдат Гарднера и Ланнистера.       Драконам очень быстро стало тесно и некомфортно среди высоких толстых стен, и они один за другим залопотали крыльями, взмыли ввысь и покинули двор, оставив своих всадников на твёрдой земле. Впереди сестёр шли Орис и Эйгон. Король был высоким, широкоплечим, с короткими серебряно-золотыми волосами и фиолетовыми глазами. Его корона оказалась простым венцом, украшенным прямоугольными рубинами. Висенья, одна из двух жён, шла справа от него. Она была ниже брата, но достаточно высокая, как для женщины. Её косы такого же цвета, как у Эйгона, скручены в два кольца, повторяли в миниатюре чешуйки Вхагар, а глаза королевы, слегка прищуренные и недоверчивые, отдавали пурпуром. Корона королевы была подобна мужниной: обыкновенный тончайший обод с драконовым орнаментом и мелкими рубинами. Третья из семьи, Рейнис, являлась полной противоположностью сестры. Её большие восторженно открытые лиловые глаза с интересом взирали на огромный замок и его архитектуру, а волосы такого же изумительного цвета распущены и доходили до талии. В отличие от старшей сестры она шла грациозно, парящей походкой, не скрывая своей радости от нахождения здесь. Её диадема выглядела куда роскошнее и богаче, с геральдикой дома и большими камнями, и сверкала в лучах осеннего солнца. В одежде у всех Таргариенов преобладал чешуйчатый узор. Эйгон и Висенья были одеты очень похоже: камзолы, бриджи и сапоги, но поверх своего наряда женщина надела плащ с коротким рукавом, подпоясанный цепью из стали и рубинов. Аргелла заметила, что одно плечо королевы слегка выпирает, как будто под нарядом было что-то ещё, а, значит, ранами после Пламенного поля был награждён не один Орис. Рейнис облачилась в тонкий огненный шёлк, не смотря на не летние ветра, а поверх платья младшая сестра небрежно накинула наискосок схожий плащ, начало и конец которого были скреплены драконовой брошью, что впились зубами в материю. Баратеон встал подле черноволосой девушки, обняв её за талию, и произнёс, глядя поочерёдно на троих Таргариенов:       — Брат. Сёстры. Позвольте мне представить вам леди Аргеллу Дюррандон, мою невесту.       Гелла почувствовала, как три пары фиолетовых глаз одновременно выжидающе взирают на неё. Она ответила им ледяной синевой, расплывшись в самой доброжелательной улыбке и сделав лучший в жизни реверанс, мелодично произнеся:       — Добро пожаловать в Штормовой Предел, мой король.       Принимать врагов в собственном доме нелёгкая задача, но ещё труднее она становится от того, что враги это семья твоего жениха. Таргариены переломили хлеб и выпили вина с хозяевами Штормового Предела, но настороженность Аргеллы не стала меньше даже из-за закона гостеприимства — леди знала, что ни один закон мира не властен над драконами.       Однако сказать, что ужин проходил отвратительно, значит солгать. На удивление леди Дюррандон Эйгон не был ни высокомерным, ни жестоким глупцом. Если не вспоминать о его кровавых деяниях, то можно было сказать, что он хороший, верный мужчина. Верный дому, семье, государству. Можно было сказать, что он не наслаждался убийствами, а хотел их избежать и протягивал руку мира первым, пока остальные короли не отвергали её и по итогу жалели об этом. Он не любил поединки ради забавы и ответил отказом лорду Талли и лорду Тиреллу, когда те хотели устроить турниры в честь своего короля. До своего завоевания Эйгон помогал Пентосу, Тирошу и Лису избавиться от тирании Волантиса, что желал воссоздать свои колонии после гибели Валирийской Республики, и эта война была выиграна. Рейнис, его прекрасная королева, могла поддержать любой разговор, начиная оружием и заканчивая лирическими балладами и актёрскими представлениями. К концу ужина она исполнила печальную песнь под названием «Пляска Драконов», повествующую про двух влюблённых, что наблюдали за погибелью Валирии и ушли под воду вместе с ней. Аргелла слушала её нежный голос, представляя, как горы лопаются подобно виноградине, сжираемые подземным пламенем, как огонь уничтожает людей и драконов, не щадя никого на своём пути. Висенья, в отличие от сестры, не была так любезна. Она практически ничего не говорила, с недоверием поглядывала на блюда и винные графины, что приносили слуги и не сменила мрачное выражение лица на более дружелюбное. Женщина и бровью не повела, услышав пение сестры, упорно игнорируя влюблённый взгляд брата, адресованный не ей. К концу вечера к мрачности королевы добавилась излишняя раздражительность, и пока в Чертоге Дюррана не вспыхнуло противостояние двух дракониц, Орис предложил закончить трапезу.       Леди Аргелла возвращалась в свои покои после вечерней молитвы. Конечно, таковой это было назвать тяжело, поскольку семья Дюррандонов не отличалась богобоязненностью, и ни одно моление Гелла не знала от начала до конца. В детстве штормовая принцесса видела, как королева ставила свечи Матери и Старице, прося у них покровительства, милосердия и мудрости, этим и ограничивались все познания девочки в религии. Разумеется, как и к каждой благочестивой даме своего времени, к Гелле была приставлена септа, что читала ей «Семиконечную звезду» и «Книгу Святых Молитв», но после смерти жены и сына, Аргиллак отослал женщину прочь, чтобы она не забивала дочери голову рассказами о божьей милости и справедливости. Но в этот вечер леди Дюррандон зажгла по одной свече каждому из семи ликов.       Ступая коридорами Штормового предела, девушка увидела две серебристые макушки. Висенья Таргариен упиралась ладонями в широкие каменные перила балкона, глядя в морскую даль, в то время как её сестра удобно расположилась на них, закинув ногу за ногу. Тёплый осенний ветер ласкал волосы Рейнис, и они разлетались в разные стороны вместе с широкими рукавами её платья.       — …с этим можно поспорить, но она хороша, — услышала Гелла голос младшей из Таргариенов.       Ответом на это был смешок, сопровождаемым отвращением в интонации.       — Ты видела, как она смотрела на Эйга? — произнесла вторая женщина. — Шлюха.       Смех Рейнис раздался подобно звону колокольчиков.       — Любая, кто осмелится взглянуть на нашего брата, шлюха в твоих глазах, — ответила она, наклонившись в сторону к сестре и коснувшись её плеча. — Ты ревнуешь девчонку к нему, Сенья.       — Следи за языком, сестрица, — прошипела женщина, стряхивая руку Рейнис прочь. — Придумала же. Я ревную.       — Мне кажется, Гелла милая, — мечтательно сказала младшая драконица. — Видела, Орис глаз с неё не сводил? Я так рада, что он наконец счастлив.       — Орису нет до неё дела. Девчонка выгодная партия, не более.       — Только не говори, что ты и его ревнуешь, — хмыкнула Рейнис, пропуская свои волосы сквозь пальцы. — Он давно не убивается по тебе, сестрица.       — Да она и даром ему не нужна! — закричала Висенья, моментально вспыхнув. Она сверлила взглядом сестру, и Аргелле на какой-то момент показалось, что женщина раздумывает, а не столкнуть ли её с балкона.       — Жадина, — улыбнулась вторая, хихикнув.       — Какое мне дело до этого бастарда?! — старшая из Таргариенов была взбешена. Она сжала пальцы в кулаки, а взглядом метала молнии. — Пускай они вместе катятся в седьмое пекло, — выругалась валирийка, стараясь придать безразличия лицу и тону.       — Видимо, какое-то есть, — раздался голос за спинами королев. — Простите, что прервала вас.       Среброволосые женщины одновременно обернулись. Леди Дюррандон в ночном платье и вязаной шали смотрела на них своими синими, как штормовое море, глазами. Она улыбалась, но во взгляде дружелюбия не было и в помине.       — Леди Аргелла, — сказала Висенья Таргариен, воинственно разворачиваясь лицом к темноволосой девушке. — Страдаете бессонницей? Или бродите во сне?       — Я возвращалась после вечерней молитвы в свои покои и хотела лично удостовериться, что семья моего жениха расположилась со всеми удобствами, — безупречно вежливо отозвалась она, проводя ладонями по крупной вязке шали. -Здесь, в штормовых землях, мы с особым вниманием относимся… к гостям, — Гелла сделала ударение на последнем слове.       — Это очень мило с вашей стороны, — произнесла Рейнис, одарив будущую золовку ослепительной улыбкой.       — Вы очень добры, ваша милость, — ответила ей тем же штормовая леди.       — Довольно этого притворства, — Висенья раздражительно скривилась и нахмурила брови. — Вы слышали каждое слово.       — Несомненно, ваша милость, — подтвердила Гелла, переводя на неё взгляд. — В детстве мне привили любовь к арфе, а вместе с ней и хороший музыкальный слух. Знаете, это удивительный инструмент. Но стоит лишь затронуть не ту струну, токката или этюд будут испорчены, осквернены ложным звучанием. И это вспять не воротишь.       Глаза валирийки расширились и полыхнули густым пурпуром. Она впилась ногтями в собственную кожу, едва ли не вплотную приблизившись к леди Дюррандон, расслышав в её речах невидимую угрозу и ненавистно зашипев:       — Как ты…       — Мой бастард смотрит на меня, желает и любит так, как никогда не сможет твой король, — перебила королеву Аргелла, смакуя каждое слово. — Он видит смысл жизни лишь во мне одной, в то время как ты волосы на себе рвёшь, завидуя младшей сестре.       — Я отрежу твой поганый язык, — женщина сжала челюсти и воинственно взирала сверху вниз на штормовую леди.       — Но правды это не изменит, — снисходительно улыбнулась та, едва ли не с нежностью коснувшись ладони Висеньи, чувствуя, что она вздрогнула. — Ты королева, весь Вестерос кланяется тебе и боготворит, но только не любимый мужчина. Вечное соперничество, как это изнурительно. Можно ли вообразить себе большее горе для женщины? — с деланным сочувствием в голове спросила Аргелла.       — Я…       — Ты в моём доме. Даже не думай, что у тебя получится запугать меня, — Дюррандон сверкнула металлом во взгляде, отбросив руку старшей сестры прочь. — Доброй ночи, мои королевы. И да, ваша милость, — добавила она, разворачиваясь обратно в сторону Таргариенов спустя несколько шагов, вновь ласково улыбаясь Рейнис. — Вам лучше поторопиться. Я видела, король шёл к вашим покоям.       Гелла бесшумно шла в опочивальню, где её ждал любимый мужчина, слыша чьи-то удаляющиеся торопливые шаги позади и ощущая спиной огненный взгляд Висеньи.