Семь лет длиною в вечность

До одиннадцати лет я рос самым обыкновенным мальчишкой. Ну, может, насчет самого обыкновенного я слегка загнул, ведь я родился в семье волшебников! Впрочем, кроме того, что мои родители и я сам принадлежали к удивительному, ни на что не похожему миру магов, я действительно мало чем отличался от своих сверстников. Совершенно так же, как и маггловские дети, я порой вскакивал по ночам от неосознанных страхов, босиком шлепал в комнату родителей и, растолкав их и отобрав добрую половину одеяла, мгновенно засыпал. Если мои ровесники-магглы падали с велосипедов, то у меня для этой цели имелась метла. Результат, правда, оказывался почти такой же: разбитые коленки и расквашенный нос, целебные зелья вместо антисептиков и утешительные объятия мамы. Во всем остальном я был самым обыкновенным, немного избалованным, как и положено единственному ребенку в семье, мальчишкой. Мне читали книжки и играли со мной в игры, водили в кафе Фортескью есть потрясающе вкусное мороженое и даже в маггловский зоопарк. Но в одиннадцать лет моя жизнь круто изменилась, потому что я встретил его. Северуса Снейпа. Мой отец — Главный аврор Джеймс Поттер, гроза всех преступников магической Британии — был постоянно занят на работе. Частенько я видел его только по выходным. Кстати, именно он купил мне мою первую метлу, гордо восседая на которой, я тут же вдребезги расколотил вазу и, если верить семейным легендам, едва не убил нашего книзла. Зато мама всегда находилась рядом со мной. Довольно долго я, с присущим многим детям эгоизмом, считал ее своей собственностью вроде домашнего эльфа. Она учила меня читать и писать. Рассказывала волшебные истории, а еще подарила мне этот дневник. И вот сейчас, листая его пожелтевшие страницы, я невольно окунулся в свое прошлое. * * * 31 июля 1991 года Сегодня я получил письмо из Хогвартса! Папа и мама ужасно обрадовались, а я страшно разволновался. Ведь мне предстоит уехать из дома, спать в общей комнате с другими абсолютно незнакомыми мальчишками... Вот было бы здорово, если бы одним из них оказался Драко! Хотя... Он-то наверняка пойдет на Слизерин, как и его папа, а до него — его дедушка, а меня, разумеется, зачислят на Гриффиндор. Папа рассказывал мне о Годрике Гриффиндоре, о его знаменитом мече, который иногда может очутиться в Распределяющей шляпе, но достать его оттуда способен только истинный гриффиндорец. Надеюсь, я именно таким и стану! Мне хочется, чтобы папа мной гордился, и раз они с мамой оба учились на этом факультете, то и я просто обязан туда поступить. Правда, тогда придется меньше времени уделять Драко, но зато каникулы мы уж точно будем проводить вместе! Мама уже разрешила мне на Рождество пожить несколько дней в Малфой-мэноре, а потом Драко погостит у нас. Впрочем, до Рождества еще целых полгода, а до этого потребуется привыкнуть к новым товарищам... Мне немного не по себе: а вдруг я не смогу найти друзей на Гриффиндоре? * * * 10 августа 1991 года Сегодня мы с мамой отправились в Косой переулок и накупили всего для школы. Сначала мы зашли в лавку мистера Олливандера. Он показался мне слегка чокнутым, обмерил меня с ног до головы волшебным складным метром, а затем заявил, что, оказывается, «палочка выбирает волшебника». Может, она его еще и покупает?! Я представил, как палочки расхаживают по Косому переулку, заходят в магазинчик, а там в коробках штабелями лежат маги, и рассмеялся. Тогда старый мастер строго посмотрел на меня и сказал маме: «Этот ребенок еще принесет вам хлопот, миссис Поттер!» Нет, мистер Олливандер мне определенно не понравился! Зато палочку мы выбрали что надо! Внутри у нее — перо феникса. Мистер Олливандер очень удивился. По его словам, палочку с другим пером этого же феникса купил у него много лет назад маленький мальчик. Теперь его знают абсолютно все, потому что он — Министр магии. А совсем недавно палочку с третьим пером приобрел профессор из Хогвартса. Интересно, кому же досталась третья палочка? Только бы не профессору Снейпу! Папа утверждает — он самый противный преподаватель, любит часто наказывать студентов и снимать с них баллы. А еще... Он вампир. Самый настоящий. Не представляю, как папе с мамой не было страшно у него учиться. Мне вот немного страшновато. Любой бы испугался, если бы ему сообщили, что один профессор — вампир, другой — оборотень, а третий — вообще призрак! Правда, папа и мой крестный — дядя Блэк — считают Снейпа неопасным, но я, пожалуй, буду на первых порах держаться от него подальше. После лавки Олливандера мама купила мне учебники, ингредиенты и котел для уроков зельеварения, а затем мы отправились в зоомагазин Илопса, где я выбрал себе сову. Большую белую сову, которую я назвал Хедвиг. Наверное, этой нашей покупке я обрадовался чуть ли не сильнее, чем волшебной палочке. Мне ужасно хотелось получить еще и новую метлу, но мама сказала, что первокурсникам запрещено играть в квиддич. Ладно, потерплю до следующего года! * * * 2 сентября 1991 года Вчера я не смог ничего написать. У меня был очень длинный и очень странный день. В ночь перед отъездом в Хогвартс я, конечно же, не сумел заснуть и как маленький опять залез в постель к родителям. Обычно папа сердился и говорил, что я мешаю им с мамой спать, но сейчас он молча подвинулся, а мама покрепче обняла меня. Смешно, но Драко в поезде рассказал мне то же самое. Только его отец ушел ночевать в личный кабинет. Иногда мне кажется, что мистер Малфой ведет себя как большая задница. Разумеется, Драко я этого не скажу — он просто боготворит своих родителей. Ну еще бы! Он ведь их практически не видит! Разве что на домашних приемах. Драко воспитывают домовые эльфы! Когда его приводят к нам поиграть, он смотрит на меня и маму почти с завистью. Все-таки быть чистокровным аристократом не так уж и легко... Я бы точно не захотел! До Хогвартс-экспресса из Годриковой впадины нам пришлось аппарировать, а я этого терпеть не могу. Такое впечатление, что тебя пропихивают через узкую трубу, и даже если перед этим совсем не есть — все равно стошнит! Зато на вокзале Кингс-Кросс оказалось, что на платформу номер девять и три четверти придется пройти сквозь сплошной барьер, и это было нереально круто! Папа прикрыл нас чарами Отвлечения внимания, а потом мы с ним разогнались, вместе с тележкой проскочили через каменную стенку на другую сторону и попали прямиком из мира магглов в мир магов! — Это Хогвартс-экспресс, солнышко! — сказала мне мама, и глаза у нее стали мокрыми. Я не переношу, когда она плачет. Тем более из-за меня. — Не переживай, Гарри, — мама вытерла слезы, — просто я буду очень скучать по тебе! — Я тоже! — я обнял ее, и мы с папой потащили мой тяжеленный сундук с вещами в вагон. Это при маме я был такой смелый! Едва мы с Драко устроились в купе, поезд тронулся, а наши родители принялись махать нам с перрона, я почувствовал, что и у меня появилось желание всплакнуть. Драко тоже выглядел немного кисло. Впрочем, отец запрещает ему плакать на людях. Я уже говорил, что не хочу быть аристократом?! В школу мы приехали уже затемно. По дороге мы с Драко обсуждали, на каком факультете лучше учиться, и чуть не поспорили: он, разумеется, грудью стоял за Слизерин, ну а я, естественно, утверждал, что лучше Гриффиндора ничего и быть не может. Правда, меня слегка напрягло, когда к нам в купе подсели рыжий веснушчатый мальчик и девочка, которая назвалась Гермионой и довольно самоуверенно начала объяснять нам, какие факультеты, по ее мнению, самые крутые. Драко состроил страшные глаза и шепнул мне на ухо так, чтобы услышал я один: — Представляешь, если ты будешь учиться вместе с этой занудой?! Самое смешное, оказалось, что Гермиона — так звали девочку — вообще из семьи магглов. И когда она успела столько прочесть о волшебном мире? Похоже, она знает больше меня и даже чуточку больше Драко, а ведь он едва ли не с двухлетнего возраста постоянно занимается. Он же единственный наследник, вот родители и стараются вылепить из него маленького лорда! Мы устали и порядком проголодались: сэндвичи, которые нам с Драко дали в дорогу, быстро закончились, так как мы угостили ехавших в нашем купе Гермиону и Рона — рыжего долговязого мальчишку, чья мама положила ему с собой какой-то неаппетитной на вид бурды. В поезде продавали исключительно сладости. Интересно, почему никто не задумывается, что дорога до Хогвартса занимает около десяти часов, а на одних шоколадных лягушках долго не протянешь? Я уже мечтал очутиться в своей постели. Меня даже перестал волновать вопрос: на каком факультете мы с Драко в конце концов окажемся. Но до этого было еще ох как далеко! На перроне нас встретил огромный косматый великан Хагрид. Папа говорил мне, что он работает в школе лесничим, у него всегда можно поглазеть на какую-нибудь диковинную зверюшку (если не боишься, что она откусит тебе голову) и попить чаю с твердыми, словно камень, кексами. Хагрид собрал нас и повел по направлению к Черному озеру. В Хогвартсе существует много странных традиций. Например, всех первокурсников переправляют в замок на лодках. Нет, вообще-то, это очень круто. Замок предстает перед тобой как на ладони. Это величественно, красиво и все такое, но ведь холодно! К тому же я совсем не умею плавать! К счастью, мне это и не понадобилось. Мы благополучно выбрались на берег, где нас уже ждала высокая, суровая на вид волшебница в островерхой шляпе. Я сразу ее узнал по рассказам родителей: это именно она — профессор МакГонагалл — была у них деканом. Папа еще прибавил, что она умеет превращаться в кошку. Хотел бы я посмотреть на это, хотя, если честно, мне не привыкать: мой папа и крестный Блэк — тоже анимаги. Однажды они взяли меня погулять в лес и показали, как превращаются: один — в оленя, а другой — в большущего пса. Папа даже покатал меня на спине... Это было здорово! Правда, перед этим я пообещал им, что не буду болтать об этом с кем попало, потому что об особенных приметах авроров лучше никому постороннему не сообщать. Представляю себе: прогуливается жулик по Лютному переулку, навстречу ему — громадная псина. Тот идет, ничего не подозревает, и тут пес хватает его и мигом становится аврором Сириусом Блэком, который в одиночку связывает злоумышленника и доставляет его в Аврорат. Вот же круто! Но я отвлекся. Профессор МакГонагалл строгим голосом велела нам построиться в шеренгу возле огромных дверей. В руках она держала черную, потертую и старую на вид шляпу. — Первокурсники, за мной, — скомандовала профессор МакГонагалл. Дубовые двери отворились, и я едва не оглох от гвалта, стоявшего в Большом зале. — Смотри, заколдованный потолок! Я читала об этом в «Истории Хогвартса», — громко восхитилась позади меня Гермиона. Там и вправду было чем восхищаться. Потолок зала походил на ночное звездное небо, а под ним прямо в воздухе парили сотни зажженных свечей. Даже те из нас, кто выросли в волшебных семьях, открыли рты от изумления. Все студенты уже расположились за четырьмя длиннющими столами. При нашем появлении шум мгновенно стих, словно кто-то выключил его. Именно в этот момент я и почувствовал что-то странное. Точно все, кто был в зале, разом исчезли, и остался только один человек. Черноволосый, очень бледный мужчина, который сидел за столом преподавателей и, казалось, не обращал на нас никакого внимания. Я весь покрылся мурашками, как если бы окунулся с головой в холодную воду, а потом мне вдруг стало жарко. Я перестал замечать, что происходит. Вокруг меня полным ходом шло распределение. Драко с довольным видом уже восседал рядом с прочими студентами факультета Слизерин, Гермиону отправили на Гриффиндор, а я стоял, как будто на меня наложили Ступефай, не способный оторвать глаз от этого волшебника. Он словно заколдовал меня. Я даже не услышал, как профессор МакГонагалл назвала мое имя... * * * Я невольно улыбнулся, перечитывая свои детские каракули и вспоминая, как впервые увидел Северуса. Предполагал ли я, что именно с этого момента моя судьба круто изменится? Вряд ли в тот миг я понимал, что за преподавательским столом сидит человек, впоследствии ставший для меня центром вселенной. Так или иначе, мое мечтательное состояние, разумеется, не укрылось от профессора МакГонагалл. — Мистер Поттер, может, соизволите вернуться с небес на землю? — она дотронулась до моей руки, и я, словно во сне, сделал шаг вперед и едва не сел мимо табурета. В зале раздались смешки. Я все еще пребывал в полной растерянности, но прозвучавший в голове тихий голос буквально заставил меня очнуться: — Гарри Поттер! Сын того самого Джеймса Поттера. Ну, с вами все будет предельно просто. Гри... — Нет-нет, пожалуйста, распределите меня в Слизерин! — мысленно зашептал я, продолжая неотрывно пожирать глазами преподавательский стол и сидевшего за ним бледного черноволосого волшебника. Я, естественно, и сам не догадывался тогда, почему так настойчиво просил об этом Шляпу. Ведь отец неоднократно говорил, что желает видеть меня на Гриффиндоре, да и я всегда мечтал там учиться. — Даже не знаю, — с сомнением в голосе произнесла Шляпа, — у вас есть качества, позволяющие распределить вас на Слизерин, но... — Вот и распределите! — едва не закричал я вслух. — А вы не боитесь семейного конфликта? Помнится, когда я послала на Гриффиндор Сириуса Блэка, разразился ужасающий скандал. Его мать устроила в кабинете Дамблдора настоящую истерику, и мне бы не хотелось... — Мой отец не станет устраивать истерик! — уверенно заявил я. — Он — Главный аврор магической Британии и умеет держать себя в руках. — Хорошо, — похоже, артефакту надоело препираться со мной, да и профессор МакГонагалл уже поглядывала на меня с удивлением, нетерпеливо постукивая палочкой по ладони. — Как скажете! Слизерин! Трудно передать словами чувства, которые я испытал в тот момент. К ощущению неимоверного счастья и облегчения примешивался страх: а вдруг родители не поймут мой спонтанный порыв и рассердятся на меня? А что, если они не примут мой выбор? — Чего это она так долго тянула с твоим распределением? — шепотом осведомился Драко, когда я наконец присоединился к нему за столом Слизерина. — И почему наш декан глаз с тебя не сводит? — Наш декан? — оторопело переспросил я. — А кто он? — Да у тебя, что, очки испортились? — засмеялся Драко. — Вот же он, сидит рядом с профессором Дамблдором! Вылитый вампир — его ни с кем не спутаешь! — А откуда ты его знаешь? — конечно, мои родители не организовывали таких роскошных приемов, как Малфои, но и у нас периодически устраивались званые обеды и ужины, на которые приглашали высших министерских чиновников, в том числе и Тома Риддл-Принца — Министра магии, а по совместительству — приемного сына профессора Снейпа. — Они с Министром магии довольно частые гости в Малфой-мэноре, — важно пояснил Драко. — И каков он? — я замялся, не представляя, можно ли назвать вампира человеком. — Отец говорит, что он — ужасно строгий декан. Правда, баллов с нашего факультета он почти не снимает, но если провинишься... пощады не жди. Отец рассказывал, что после отработок у него все руки в мозолях были. Дедушка Абраксас один раз заявился в Хогвартс и попытался урезонить Снейпа, но на все его гневные вопли тот лишь спокойно ответил: «Пока ваш сын учится под моим началом, я буду решать — как и сколько его наказывать». Дед похорохорился для вида и вернулся, поджав хвост. Так что придется нам стать паиньками, не то вместо квиддича Снейп заставит нас нарезать флоббер-червей, а это та еще гадость! Я так разволновался из-за неожиданного распределения на Слизерин, что практически не слышал приветственную речь директора Дамблдора. Понимая, что поступаю просто невежливо, тем не менее я ничего не мог с собой поделать и продолжал сверлить взглядом своего будущего декана. После обильного ужина меня охватило чувство сытой усталости, и я боялся, что засну здесь же, за столом. Драко пихнул меня локтем в бок и прошипел на ухо: — Взбодрись, Поттер! Сейчас мы пойдем знакомиться с нашим деканом. Дремоту тут же как рукой сняло, а вслед за этим раздался командный голос профессора МакГонагалл: — Старосты, проводите первокурсников в факультетские гостиные. Вокруг все пришло в движение, и уже через несколько минут мы спешили за высокой, показавшейся мне не по годам взрослой девушкой по освещенным магическими факелами коридорам, спускаясь все ниже и ниже. — Ты в курсе, что гостиная Слизерина располагается под Черным озером? Надеюсь, ты не страдаешь от боязни замкнутых пространств? Отец рассказывал, что у него в первые недели все время кружилась голова и не хватало воздуха... — Прекрати уже меня запугивать, Малфой, — огрызнулся я, не переставая думать о загадочном волшебнике в черном одеянии, познакомиться с которым мне предстояло буквально в ближайшие минуты, — то у тебя декан слишком строгий, то в подземельях — слишком душно! Расслабься, сейчас сами во всем убедимся. Впрочем, ничего такого, что соответствовало бы мрачному слову «подземелье», мы не увидели. Напротив, комната, уставленная обитыми зеленым бархатом диванами, выглядела вполне уютной. Ни холода, ни мрака, ни промозглой сырости тут не ощущалось. Возможно, это происходило оттого, что в камине ярко горел огонь, а сквозь зачарованные окна лился мягкий свет, а возможно, дело заключалось во мне самом: едва переступив порог слизеринской гостиной, я почувствовал себя дома. Это место совсем не походило на мою спальню в Годриковой впадине, и все же мне было здесь хорошо и спокойно, а страх от предстоящей встречи с деканом-вампиром сменился предвкушением чего-то радостного. Внезапно галдевшие первокурсники разом замолчали. В комнату с бесстрастным выражением на бледном лице стремительным шагом вошел Северус Снейп. Вблизи он показался мне намного моложе. Его, разумеется, нельзя было назвать красивым, но, несмотря на это, он обладал какой-то неимоверной притягательностью. От него исходила мощная волна магической энергии. Профессор Снейп окинул пристальным, испытующим взглядом всех собравшихся, и я ощутил себя песчинкой, подхваченной сильным течением. Я задохнулся и с огромным трудом устоял на ногах, не в состоянии оторвать от него глаз. Еще никогда в жизни я не чувствовал ничего подобного. Мне вдруг ни с того ни с сего захотелось заслужить уважение этого незнакомого мне человека. Привлечь его внимание. Услышать похвалу или выговор. Да что угодно, лишь бы эти слова предназначались исключительно мне одному! Декан обратился к нам с приветственной речью, и я замер, завороженный его низким, бархатным голосом. Скорее всего, если бы он приказал сейчас спрыгнуть с верхушки самой высокой башни, я сделал бы это не раздумывая. Даже тогда, будучи одиннадцатилетним мальчиком, я сумел уловить незримую нить, протянувшуюся между нами в тот вечер.