Семь лет длиною в вечность

2 сентября 1991 года Я абсолютно не понимаю, что со мной происходит! Я не раз представлял, как напишу родителям, что меня распределили в Гриффиндор, и как они обрадуются и будут мной гордиться... Может, на меня так действует магия Хогвартса? Или это я какой-то ненормальный? Вчера, во время распределения, Шляпа собиралась уже отправить меня в Гриффиндор. Но я почему-то – сам не знаю почему – упросил ее изменить свое решение и выбрал Слизерин. Я очень боюсь, что папа рассердится на меня. Скорее всего, он даже пришлет мне вопиллер, но... я не жалею. Староста факультета проводила нас в нашу гостиную. Я сразу же почувствовал себя тут как дома, что бы там ни рассказывал Драко о слизеринских подземельях. Мне здесь нравится. А через несколько минут пришел декан Снейп и начал объяснять нам правила поведения. Я заметил, что первокурсники побаиваются его. Даже Драко немного не по себе в его присутствии, а он знаком с ним лично. Но вот что странно. Когда я смотрю на профессора Снейпа, то не ощущаю ни малейшего страха, хотя никогда раньше не встречался с вампирами. Да он совсем и не похож на вампира, только ужасно бледный. И на вид ему... наверное, как моему папе. А ведь говорят, что ему уже больше трехсот лет. *** Мои опасения насчет недовольства родителей всецело подтвердились. Буквально на следующий день я получил от отца полное горечи письмо. Разумеется, он не стал присылать мне орущий на весь Большой зал вопиллер, но его сдержанное: «Мы с мамой очень разочарованы решением Распределяющей шляпы», – уязвило меня в самое сердце. Это был первый раз, когда я осознанно поступил наперекор желанию людей, с мнением которых привык всегда считаться. Первый, но, как оказалось, не последний. Впрочем, в тот же день мне пришлось испытать еще одно разочарование. *** 4 сентября 1991 года Вчера у нас был первый сдвоенный урок по Зельям с Гриффиндором. Меня посадили рядом с этой всезнайкой Грейнджер. Как же она бесит! Ведь я тоже знал ответы на все вопросы, которые задавал декан Снейп, но, в отличие от Гермионы, не выкрикивал ответы с места, а ждал, пока меня спросят. Поэтому я даже обрадовался, когда профессор Снейп снял с Гриффиндора баллы за ее невоспитанность. Но я рано радовался. Декан вел себя со мной очень холодно. Едва он вошел в класс и увидел меня, как тут же произнес ледяным тоном, от которого мурашки забегали по коже: «Мистер Поттер, наша новая знаменитость!» И чем это я, интересно, так прославился? Неужели он намекал, что я – сын Главного аврора? Так ведь и отец Драко – не мелкий клерк в Министерстве, а начальник Отдела тайн. Так почему же его не обозвали «нашей новой знаменитостью»? Я так расстроился и обиделся, что не хотел ничего писать в дневнике. Я старался не смотреть на него за ужином в Большом зале. Может, папа говорил правду и профессор Снейп действительно такой неприятный и злой человек? Наверное, я совсем с ума сошел, но единственное, чего мне ужасно хочется, это обратить на себя его внимание и изменить его отношение ко мне. И, уверен, я что-нибудь непременно придумаю! *** Да... Я, без сомнения, нашел прекрасный способ привлечь внимание декана Снейпа. Атаку на этого странного, но столь притягательного для меня мага я повел сразу в двух направлениях. Во-первых, я постарался преодолеть свою антипатию к Гермионе Грейнджер и вместе с ней сделался завсегдатаем библиотеки Хогвартса. Драко, не желавший скучать в одиночестве, присоединился к нам. Общение с Гермионой сначала давалось ему нелегко: в его семье кичились чистотой крови, и довольно долго он был убежден, что из магглорожденных получаются никудышные волшебники. Но через несколько недель он, так же как и я, проникся уважением к этой девочке, обладавшей неимоверной усидчивостью и немыслимой тягой к знаниям. Постепенно наша троица стала лучшими студентами на всем первом курсе. За заработанные мной баллы для факультета Слизерин я, разумеется, удостаивался скупых похвал от декана Снейпа, но мне этого было катастрофически мало. Наверное, именно поэтому я и превратился для него в извечный источник головной боли и постоянных волнений. *** 5 октября 1991 года Вчера до поздней ночи мы с Драко отбывали отработку у завхоза Филча. Мне не очень приятно писать об этом, ведь, кроме мытья туалетов без применения магии, с факультета еще и сняли кучу баллов, но зато профессор Снейп долго беседовал с каждым из нас. Наедине. Правда, ничего хорошего лично мне он не сказал. Наверное, если бы он не умел так потрясающе держать себя в руках, он бы наорал на меня или вообще ударил. Ведь это именно я подбил Драко сбежать после уроков в Запретный лес, найти кентавров и предложить им покатать нас на спине. Мне показалось, что это – невероятно круто, но их вожак Бейн рассудил иначе. Он принялся дико ржать и бить копытами, как самая настоящая лошадь. Мы с Драко ужасно испугались, что эти огромные копыта опустятся нам на головы. В этом случае я бы не дал за наши жизни и ломаного кната! Но тут откуда ни возьмись появился декан Снейп. Бейн так разъярился, что едва и на него не напал. Но профессор Снейп не стал с ним сражаться, хотя так сжимал рукоятку волшебной палочки, что побелели пальцы. Наоборот, он что-то начал говорить Бейну, и тот постепенно успокоился и утихомирил свое стадо. А декан вежливо попрощался с ними и подошел к нам. И вот тут у меня душа ушла в пятки, потому что у него было лицо... настоящего вампира. Я даже подумал: вот сейчас он бросится на нас и разорвет нам обоим горло своими клыками. Но ничего такого профессор Снейп не сделал. Он просто велел нам идти впереди него по направлению к замку. А еще он добавил, что в наших же интересах не оглядываться, если мы хотим остаться в живых. Когда мы вернулись в Хогвартс, он привел нас к своему кабинету и приказал мне ждать возле двери, а сам завел Драко внутрь. Я чуть с ума не сошел, пока Малфой вышел из кабинета. Он не плакал – я ведь уже писал, что отец очень строго его воспитывает! – но все лицо у него было в красных пятнах. Перед тем как я взялся за ручку двери, он шепнул мне: «Удачи». *** Я отлично помню таинственные шепоты ночного леса, шорох опавшей листвы, треск ломавшихся под ногами сучьев, нараставший гулкий топот множества копыт и дикий, необузданный вид кентавра Бейна, которого я с детской непосредственностью спросил: – Вы же не откажетесь покатать нас? На что я, в сущности, надеялся?! Из памяти словно разом улетучились все наставления отца, а ведь он предупреждал меня держаться подальше от Запретного леса и его обитателей. Сам-то Джеймс Поттер в бытность учеником Хогвартса немало там покуролесил вместе со своими приятелями-сорвиголовами. Но, похоже, становясь родителями, люди забывают собственные подростковые шалости и помнят только об опасностях, угрожающих их отпрыскам. Гордого Бейна так возмутила моя просьба, что, наверное, не подоспей Северус вовремя, он растоптал бы и меня, и онемевшего от ужаса Драко. К счастью для нас, прямо перед носом разъяренного кентавра возник декан Снейп, ведомый той самой загадочной и необъяснимой силой, о которой мне тогда, разумеется, еще не было известно. Когда он приблизился к Бейну, рывшему копытом землю, я почувствовал, как мои ноги буквально подгибаются от внезапно овладевшего мной страха. Скорее всего, у вампира Снейпа сложились свои, особенные отношения с обитателями Запретного леса, потому что палочка ему так и не пригодилась. Минут пять они еле слышно о чем-то переговаривались, а затем Бейн коротко кивнул, презрительно фыркнул в нашу с Драко сторону и направился в глубь леса, уводя за собой стадо. А еще через час я стоял перед магом, ради похвалы которого готов был сидеть до полуночи в библиотеке, штудируя старинные книги, и желал только одного: провалиться сквозь землю. И по возможности прямо сию секунду. Снейп действительно выглядел устрашающе, когда хотел. А в тот момент он, вне всякого сомнения, хотел навсегда отбить у меня охоту к подобным рискованным шалостям. Его лицо исказилось от гнева, а глаза сверкали, будто внутри них разгоралось Адское пламя. Тогда я, разумеется, еще не понимал, почему. Наверное, знай я, кем являюсь для него, я стал бы совершенно по-иному относиться к своей безопасности. Я бы гораздо больше ценил собственную жизнь, неразрывно связанную с жизнью Северуса, но я был, конечно же, еще слишком мал, чтобы сообщать мне такую информацию. Именно поэтому в кабинете декана я выслушал о себе достаточно нелестных эпитетов, самым «мягким» из которых было: «Поттер, вы идиот!» Вернувшись поздней ночью после унизительнейшей отработки, когда-либо выпадавшей на мою долю, я мысленно поклялся себе лишь в одном: перестать брать в сообщники Драко. Похоже, Северус не зря назвал меня в тот день идиотом! *** 31 октября 1991 года Я снова нарвался на отработку. Дело было так: неделю назад я поспорил с Драко на золотой галлеон, что сумею погладить Пушка – это такой гигантский трехголовый зверь, которого держит наш лесничий Хагрид. Для исполнения своего плана я выбрал Хэллоуин. Когда все расходились после праздничного ужина, мы оба незаметно выскользнули за ворота и помчались к стоявшей на опушке Запретного леса хижине лесничего. Драко спрятался за живой изгородью, а я направился прямо к дому Хагрида. Пушок дремал, развалившись на крылечке. Из трех его пастей вырывался мощный храп. Я думал, это будет легче легкого. Всего-то и требовалось – протянуть руку и погладить одну из голов, но внезапно храп прекратился, и на меня уставились сразу три пары глаз. Я плохо помню, что случилось потом. Кажется, он бросился на меня и опрокинул на спину. Я зажмурился. Мое лицо обдало горячим дыханием, а возле уха лязгнули зубы. Я уже приготовился к худшему, но... в этот момент что-то, а точнее кто-то, отшвырнул от меня громадного пса, словно плюшевую игрушку. Профессор Снейп – просто не представляю, откуда он взялся, ведь я сам видел, как он удалялся по направлению к лестнице, ведущей в подземелья! – склонился надо мной и с беспокойством спросил, не укусил ли меня Пушок. Затем он провел вдоль моего тела волшебной палочкой и ледяным тоном велел возвращаться назад в замок, найти там мистера Филча и помочь ему с уборкой Большого зала после праздничного пира. Я поискал глазами Драко, но того, похоже, уже и след простыл. Пушок с совершенно обалдевшим видом сидел на заднице, тихо поскуливал, будто огромный щенок, и не собирался больше ни на кого нападать. Так что мне пришлось сделать, как приказал профессор Снейп. Теперь, после того как я три часа мыл полы в Большом зале, у меня действительно все болит! Ненавижу этого сквиба! Он каждый раз так радуется, когда кому-то из нас назначают отработки у него! А еще я злюсь на профессора Снейпа, хоть он, наверное, снова спас меня сегодня! И совсем его не понимаю: ведь я заметил, он очень разволновался, осматривая меня. Мне даже стало приятно, что он так заботится обо мне. А потом, убедившись, что со мной все в порядке, сразу превратился в вампира: холодного, злого и равнодушного. Как он может так меняться всего за несколько минут?! *** 11 ноября 1991 года Сегодня профессор Снейп объяснял нам, как варить Зелье для излечения фурункулов и прыщей. Перед тем как писать на доске список ингредиентов, он всегда рассказывает, как и кем было изобретено то или иное снадобье. Чудно! Половину из изучаемых нами зелий он изобрел сам или по крайней мере усовершенствовал. А еще он был знаком почти со всеми знаменитыми зельеварами семнадцатого века и начала двадцатого. Впрочем, это как раз не удивительно, если ему самому больше трехсот лет. И все равно это невероятно круто! Любопытно, почему он ничего не говорит ни о восемнадцатом, ни о девятнадцатом веках? Такое впечатление, что он проспал все это время. Или, может, он путешествовал? Я читал в «Истории магии», что многие великие волшебники после учебы странствовали по миру. Я пытаюсь представить, как выглядел Лондон, когда профессор Снейп был молодым – ведь был же он когда-то молодым?! Жаль, что урок прервался на середине, потому что Невилл Лонгботтом – неуклюжий увалень с Гриффиндора – умудрился добавить в зелье иглы дикобраза до того, как снял его с огня. Зелье зашипело и выплеснулось на этого недотепу, поэтому профессор Снейп отпустил нас чуть раньше, а сам повел Невилла в больничное крыло. Вообще, с этим Лонгботтомом вечно что-то случается! То с метлы упадет, то котел расплавит. А еще сын авроров, называется! Возможно, если бы он не облился зельем, профессор Снейп рассказал бы нам еще что-нибудь интересное. Мне кажется, я часами могу его слушать, даже когда он ругает меня за очередную провинность. В прошлое воскресенье он на целый день отлучился из Хогвартса. Он же глава рода и, наверное, должен иногда подпитывать родовые артефакты и встречаться с родственниками. Не знаю почему, но, когда я не увидел его за завтраком в Большом зале, у меня сразу испортилось настроение. Драко хотел поиграть со мной в волшебные шахматы, но я отказался и весь день просидел у нас в спальне с учебником по зельям за четвертый курс – за первый, второй и третий я уже прочитал. В последнее время профессор Снейп часто хвалит меня на уроках, поэтому я и стараюсь. Еще бы мне перестать вести себя как настоящий болван. Но ведь тогда он снова не будет обращать на меня внимания... *** Даже сейчас, несмотря на то, что с тех событий прошло почти сто пятьдесят лет, я прекрасно помню первые месяцы в Хогвартсе и то смятение, которое постоянно владело мной в присутствии Северуса. Меня без конца бросало из одной крайности в другую. Неделю я вел себя как пай-мальчик и прилежной учебой зарабатывал кучу баллов для факультета. А потом во мне словно щелкал невидимый переключатель, и я становился настоящим маленьким чудовищем, беспрестанно нарушавшим школьные правила и подвергавшим опасности не только себя, но и следовавшего за мной как тень Драко. До рождественских каникул мы еще раз умудрились сбежать в Запретный лес. Похоже, визит к кентаврам ничему меня не научил, и декану Снейпу пришлось среди ночи возвращать нас с Малфоем обратно в замок. По счастливой случайности мы лишь совсем немного не дошли до логова гигантских пауков акромантулов, встреча с которыми не сулила двум первокурсникам ничего хорошего.  Северус тогда не ограничился строгим выговором и назначением унизительных отработок у Филча. Он сообщил нам, что ему в самое ближайшее время придется побеседовать с нашими родителями лично.  – Умоляю, профессор Снейп, не говорите ничего моему отцу! – прошептал побледневший как смерть Драко. Пожалуй, я впервые видел слезы на глазах у своего друга. – Мне кажется, два месяца назад я ясно дал вам понять, что в стенах Хогвартса подобное поведение неприемлемо, мистер Малфой, – тихо, но от этого не менее угрожающе произнес Северус. – Вы предлагаете мне молча наблюдать за тем, как вы с мистером Поттером упорно пытаетесь покалечиться или того хуже – погибнуть глупой и нелепой смертью?! – на Снейпа уже было страшно смотреть. Его лицо исказилось от гнева, а черные глаза, казалось, прожигали нас насквозь. – Вы оба являетесь единственными детьми и наследниками двух прославленных родов. Думаете, я позволю вам вот так разбрасываться своими жизнями?! И не рассчитывайте на это! А сейчас – вон отсюда! Идите к Филчу, и пусть он направит вашу неуемную энергию в мирное русло. Мы втайне надеялись, что обещания сурового декана так и останутся пустыми угрозами, но буквально через два дня в Хогвартсе собственной персоной появился Люциус Малфой. Он переговорил с директором Дамблдором и профессором Снейпом, а затем покинул замок, забрав с собой совершенно сникшего Драко.  *** 15 декабря 1991 года Сегодня Драко наконец вернулся в Хогвартс. Я заскочил в нашу комнату после завтрака и увидел, что он лежит на своей кровати лицом к стене. Сначала он не хотел говорить со мной, но потом признался, что его отец ужасно разозлился, когда профессор Снейп рассказал ему о наших с ним проделках, и впервые в жизни выдрал его тростью. Он запретил маме Драко и домовым эльфам смазывать его синяки Заживляющей мазью. «Ты надолго запомнишь этот урок!» – были последние слова мистера Малфоя, перед тем как он шагнул обратно в камин в кабинете декана Снейпа. Драко никому не сообщил о том, что ему до сих пор больно сидеть, и не представлял, как поступить. Он боялся, что, если пропустит занятия, его снова накажут, а в больничное крыло идти постеснялся. Я решил сбегать к декану Снейпу и объяснить ему, что произошло. Пока я расспрашивал Драко, прозвенел колокол, и, значит, на уроки я все равно опоздал. Профессор Снейп уже, само собой, был в аудитории и втолковывал студентам состав какого-то зелья. Я подождал, когда он сделает паузу, открыл дверь и попросил его выйти. Не знаю, как мне хватило смелости вообще обратиться к нему. Четверокурсники вылупились на меня как на сумасшедшего. Прерывать Снейпа во время лекций было не только глупо, но и попросту опасно. За такую наглость одними снятыми баллами я бы не отделался, но Драко требовалась помощь. А мыть полы и туалеты без магии я уже, в общем-то, привык. На мое счастье, профессор Снейп не убил меня прямо рядом с входом в класс, а наоборот, внимательно выслушал. Затем он приказал ученикам прочитать про зелье в учебнике, строго-настрого запретив им прикасаться к котлам и ингредиентам, а мне велел идти на занятия. – Вечером я должен отправиться к Филчу на отработку? – спросил я его. – Нет, мистер Поттер. Пожалуй, сегодня у вас есть уважительная причина для опоздания, – ответил он и как-то странно посмотрел на меня. После чего быстро удалился по направлению к слизеринской гостиной. А я вздохнул с облегчением и понесся на Трансфигурацию. Баллы с меня, конечно, сняли, но хотя бы от отработки освободили. А главное – у Драко теперь ничего не болит. Я уже писал, что порой совсем не могу понять Снейпа?