Семь лет длиною в вечность

С того дня мы с Драко каждый вечер проводили два или три часа в библиотеке. От книги по истории древних родов я перешел к трудам по артефакторике. Меня чрезвычайно заинтересовало умение создавать уникальные вещи, похожие на прочитанный мной совсем недавно фолиант. Я, который с детства слышал от отца и крестного, как круто быть аврором, теперь начал задумываться, а так ли уж я хочу таскаться в бесконечные рейды, неделями отсутствовать дома и приносить своим близким, кроме не слишком-то и большого жалования, массу тревог и волнений. Хотя со времен Гриндевальда в магической Британии пока не появлялось могучего темного волшебника, угрожавшего существующему миропорядку, преступников и мошенников тем не менее хватало с лихвой, и они отнюдь не горели желанием добровольно сдаваться в руки законным представителям власти. И отец, и крестный неоднократно попадали в опасные засады. Раз или два на моей памяти Сириус даже был вынужден несколько дней проваляться в больнице Святого Мунго с серьезными ранениями, а отец всегда проверял всю свою почту на наличие темных проклятий. Чем дольше я об этом думал, тем меньше мне хотелось подобной жизни и тем сильнее привлекала меня артефакторика. Сложно сказать с уверенностью, но, скорее всего, мое увлечение этой захватывающей наукой подстегнула строчка в «Родословной волшебников...», указывавшая на то, что Северус Снейп-Принц, помимо зельеварения, занимался еще и созданием уникальных артефактов. Визит к гостеприимным Малфоям растянулся почти на две недели, и уже перед самым возвращением в Годрикову впадину мы – Драко и я – получили письма из Хогвартса, к которым прилагался перечень учебников для третьего курса. – «Чудовищная книга о чудищах», – прочитал вслух мистер Малфой. – Интересно, что за преподаватель включил ее в список? – Ты чем-то обеспокоен, милый? – миссис Малфой отложила пяльцы с вышиванием в сторону. – Даже не знаю! – задумчиво протянул Люциус. – Возможно, просто глаз зацепился за оригинальное название, а возможно... На заседании попечительского совета упоминалась отставка профессора Сильвануса Кеттлберна. Дамблдор, как тебе известно, пользуется привилегией выбирать учителей по своему усмотрению. Обычно его выбор бывает вполне удачен, хотя я бы, например, не рискнул назначить на должность преподавателя ЗОТИ оборотня, а Прорицания отдать на откуп кентавру. И судя по этой странной книге... – Ты еще забыл, что Зельеварение ведет вампир, который вот уже много лет является и деканом Слизерина. И прекрасным деканом, если мне не изменяет память! Не вижу причин для волнения, – Нарцисса улыбнулась и снова взялась за вышивку. – Профессор Люпин еще со школьной скамьи регулярно пьет Волчье противоядие. Разве он хоть когда-нибудь причинил кому-то вред? Вот то-то и оно! Профессор Флоренц – прямо-таки душка, в него были влюблены абсолютно все девушки на потоке. Да, да, и я, дорогой! Про нашего чудесного Северуса я и говорить не хочу, – она украдкой дотронулась до артефакта – маленького золотого кулона в форме символа бесконечности, висевшего у нее на шее. – Ты и сам все про него знаешь. – Завтра мы с Джеймсом договорились встретиться в Косом переулке, – сказал Люциус, все еще внимательно вглядываясь в перечень учебников, словно по одному названию мог отгадать имя нового преподавателя Ухода за магическими существами. – Вот тогда и посмотрим, что это за таинственная книга. *** «Чудовищная книга о чудищах» на поверку оказалась гораздо хуже своего устрашающего названия. Огромный том в покрытой темно-коричневой шерстью обложке попытался покусать нас с Драко еще в магазине. Если бы не отважные действия продавца, который буквально кинулся на агрессивный учебник и, рискуя получить увечье, туго затянул его ремнем, сумасшедшей книге это бы непременно удалось. Наши стоявшие у прилавка отцы недоуменно пожали плечами, но все же заплатили за странные учебные пособия. Дома все повторилось. Несмотря на предостережения отца, мне захотелось продемонстрировать маме новые учебники, и я весьма неблагоразумно распустил ремни, стягивавшие волосатую обложку. Книга лязгнула твердым переплетом и цапнула меня за палец. Я вскрикнул от боли, уронив проклятый фолиант на пол, а моя полуторагодовалая сестренка Розали, восседавшая на коленях у мамы, громко разревелась от страха. Мы с отцом бросились ловить норовивший улизнуть учебник и в конце концов совместными усилиями загнали его в угол и опять крепко связали. Наблюдавшая за нашими манипуляциями мама вытерла выступившие на глазах от смеха слезы и спросила: – Мерлин, какой ненормальный профессор включил в программу это чудовище? – Мне кажется, я догадываюсь, какой, – отдувался отец. – Не удивлюсь, если в этом году вести Уход за магическими существами будет Хагрид. – Дамблдор определенно сошел с ума, – покачала головой мама, – он же абсолютно безответственный. Как он вообще сможет быть учителем? – Ты не права, дорогая, – парировал отец. – Хагрид – мировой мужик! Никто не знает о магических существах больше него. Я уверен, из него получится прекрасный преподаватель! *** Не представляю, на чем основывалась уверенность моего отца в педагогических способностях нашего лесничего. О Хагриде с определенностью можно было сказать только две вещи: в нем, судя по гигантскому росту, совершенно точно текла великанья кровь, а кроме этого, он питал слабость к разнообразным чудовищам, чем страшнее и опаснее – тем лучше. С одним из его «милых» питомцев – трехголовым свирепым псом Пушком – я «имел удовольствие» познакомиться поближе и, если бы не Северус, скорее всего, не пережил бы тесного общения с этим монстром. Несколько недель мы покорно конспектировали из норовивших наброситься на нас учебников отличительные черты тех или иных животных. Примерно через месяц, когда начались практические занятия, мы поняли – скучать на лекциях Хагрида нам и правда не придется. Теперь главной нашей задачей являлось уйти с урока целыми и относительно невредимыми. Не проходило недели, чтобы кто-нибудь не получал травм разной степени тяжести (об укусах «Чудовищной книги о чудищах» я уже и не говорю!). Первой жертвой живого «учебного пособия» стал Рон Уизли. В тот день профессор Хагрид предложил нам понаблюдать за поведением гиппогрифов: гордых, но слегка неуравновешенных созданий с головой, клювом и крыльями огромного орла и телом лошади. Хагрид предупредил нас о том, что обращаться к гиппогрифам следует крайне уважительно и ни в коем случае нельзя дразнить или злить их. Разумеется, все прислушались к его рекомендациям. Все, кроме Уизли. Поглощенный своим излюбленным занятием, словно дома его не кормили досыта, он как раз обгладывал в сторонке куриную ножку, щедро поливая жиром мантию, когда прямо перед его носом оказался гиппогриф и весьма доходчиво продемонстрировал, что тоже не откажется от угощения. Рон попытался довольно грубо отпихнуть назойливое животное, при этом не стесняясь в выражениях, которых, вероятно, нахватался от собственных старших братьев – известных хогвартских сорвиголов Фреда и Джорджа. Возмущенный таким непочтительным отношением гиппогриф встал на дыбы и, пока ринувшийся на подмогу Хагрид не успокоил своего питомца, успел полоснуть обидчика по руке острыми как бритва когтями. *** 11 октября 1993 года Рон придурок или только притворяется им? Хагрид же доходчиво объяснил в самом начале занятий – с гиппогрифами надо разговаривать с уважением! Вряд ли: «Пошел прочь, тупая скотина!» – можно считать проявлением уважения. Это Уизли еще легко отделался. Разозлившаяся зверюга здорово полоснула его по руке, он до сих пор в больничном крыле, но могла же и клювом долбануть. Вот тогда бы – точно конец! Декан Снейп собрал нас всех в гостиной и пообещал, что, если мы не будем соблюдать на лекциях по Уходу за магическими существами технику безопасности, он сам оторвет наши безмозглые головы. Даже гиппогрифа вызывать не придется. Честно говоря, я ему верю, тем более во время профилактической беседы профессор Снейп постоянно смотрел на меня. Ну разумеется! Ведь это я на первом курсе доставил ему столько хлопот своими выкрутасами. Сейчас меня совсем не интересуют подобные глупости, так что декан может спать спокойно. Теперь все боятся ходить на эти уроки. Мало нам агрессивной книги, так еще и «учебные пособия» норовят наброситься на тебя. То еще удовольствие! Правда, есть надежда, что Хагриду запретят проводить занятия с опасными тварями. Во-первых, отец Рона работает в Министерстве. Он уже скандалил у Дамблдора и клялся, что так этого не оставит. А во-вторых, Драко сообщил отцу о происшествии на уроке, и тот в ближайшую среду соберет специальное заседание попечительского совета. Нужно только дождаться результатов. Я своим родителям, конечно, тоже написал. Но они ответили, что если бы Рон внимательно слушал Хагрида и поменьше жрал на уроке (они, естественно, не так выразились, но смысл от этого не меняется), то ничего бы с ним не случилось. Иногда мне кажется, что Гриффиндор – это не факультет, а диагноз! И они еще хотели, чтобы я там учился! *** Всех, кто втайне надеялись, как и мы с Драко, что история с Роном положит конец недолгой преподавательский карьере Хагрида, вскоре постигло горькое разочарование. Министерская комиссия, на которой настоял мистер Малфой, в полном составе прибыла в Хогвартс, чтобы провести расследование. Гермиона рассказала нам, что Рона приглашали в кабинет директора и подробно расспрашивали об инциденте на уроке Ухода за магическими существами. Вероятно, в результате озвученной им правдивой версии случившегося комиссия постановила... ничего не предпринимать. Действительно: в самом начале того злосчастного занятия профессор Хагрид предупредил студентов о том, как НЕ надо обращаться с гиппогрифами. Он несколько раз – и все присутствующие могли это подтвердить – подчеркивал, что среди магических животных, пожалуй, не найти более гордых созданий, обожающих соблюдать этикет. И вот после всех этих предостережений Рон поступил как круглый идиот и нахамил одному из гиппогрифов. Немудрено, что тот вышел из себя и поранил своего обидчика. Через пару дней комиссия отбыла обратно в Лондон, а вздохнувший с облегчением Хагрид остался на преподавательском посту. Впрочем, с того дня и почти до самых рождественских каникул он демонстрировал нам интересных, но совершенно безопасных существ: единорогов, вид которых вызывал у всех учащихся дружный возглас восхищения, лукотрусов – странных, похожих на палочки созданий, или нюхлеров – забавных зверьков, способных находить золото. За это время мы уже успели сыграть два матча по квиддичу: один против Гриффиндора, второй – против Когтеврана. И оба выиграли. Надо полагать, еще и потому, что декан Снейп приходил болеть за нас на каждую игру, и это было крайне удивительно, ведь, по словам старшекурсников, он не любил квиддич и очень редко наведывался на стадион. Примерно с середины октября нам разрешили походы в Хогсмид. Даже мы с Драко, выросшие в семьях магов, с предвкушением ожидали посещения этой волшебной деревни. Чего уж говорить о магглорожденных студентах, таких как Гермиона, которые буквально считали дни до воскресенья. Несмотря на отвратительную погоду и мерзкий проливной дождь, сразу же промочивший нас насквозь, Хогсмид оказался поистине сказочным местом. За несколько часов мы с Драко и Гермионой наелись до отвала всевозможных сладостей в потрясающей кондитерской «Сладкое королевство», накупили всяких бесполезных, но от этого не менее прикольных безделушек в «Зонко», к витрине которого, словно волшебным скотчем, приклеились близнецы Уизли, и даже попробовали невероятно вкусное сливочное пиво у мадам Розмерты в пабе «Три метлы». *** Незадолго до Рождества, на последнем перед каникулами уроке, Хагрид сделал таинственное лицо и объявил, что приготовил нам всем сюрприз. – Может, лучше не надо? – слабым голосом спросила Гермиона, предчувствуя неладное. – Я вам сейчас такое покажу – закачаетесь, – не обратил внимания на всеобщую тревогу Хагрид. *** 21 декабря 1993 года Хагрид снова показал себя во всей красе! А я-то уже надеялся, что мы до конца года будем изучать интересных зверей, которые вместе с тем не стараются тебя убить. Но проблема в том, что Хагрид явно считает таких созданий скучными. Иначе чем объяснить наш сегодняшний поход по заснеженному Запретному лесу? Мы с Драко почти сразу догадались, куда профессор ведет весь класс – ровно два года назад, как раз примерно в это же самое время, нас спасал отсюда декан Снейп. И почему же ему понадобилось спасать наши тощие задницы? Да потому, что здесь обитали акромантулы: огромные говорящие пауки. К тому же не брезгавшие свежей человечинкой. Которой мы как раз и являлись. Пока мы с трудом, расчищая себе путь волшебными палочками, брели по лесу, у меня даже на секунду закралось подозрение, что нас ведут на съедение. Ну, всякое же может случиться. Вдруг им нечем стало питаться, и, чтобы успокоить колонию, профессор Хагрид решил скормить нас гигантским паукам? Мне, конечно, немножко стыдно, но я уже начал волноваться. Нет, не так. Все-таки, наверное, бояться. Впрочем, ничего страшного с нами не произошло. Мы приблизились к громадному куполу, образованному из паутины, и, следуя указаниям Хагрида, встали вокруг него. Через минуту внутри купола послышалось копошение, и из него вылезло самое кошмарное существо, какое я только мог себе представить. Несколько девочек позади меня тихонько взвизгнули, а бедный Рон Уизли, до смерти боявшийся пауков, едва не грохнулся в обморок. Существо внимательно оглядело замерших от ужаса студентов и принялось непринужденно беседовать с Хагридом. Мы стояли и мерзли, а они себе трепались о погоде, о потомстве, которого у этого монстра было видимо-невидимо, потому что наш бывший лесничий – вот же добрая душа! – нашел ему невесту, и еще о всякой всячине. Затем Хагрид наконец вспомнил о нас, повернулся к классу и пробасил: – Ну вот, это и есть акромантул, царь пауков! Теперича, когда вы с ним познакомились поближе, предупреждаю: не дай Мерлин вам забрести сюда в одиночку! Детки и внуки Арагога и косточек от вас не оставят! Сделав это убийственное заявление, Хагрид повел нас обратно в Хогвартс. А мы с Драко так до сих пор и не поняли: что это было и с какой целью мы два часа морозили себе задницы! *** Зимние каникулы прошли довольно серо и буднично. Рождество мы отпраздновали в узком семейном кругу: миссис Малфой, находившейся на последних месяцах беременности, запретили любые магические перемещения, Люциус, разумеется, не желал расставаться с супругой даже на несколько часов, и Драко пришлось остаться дома с родителями. Пару раз мы с отцом аппарировали в Косой переулок, прихватив умиравшего от скуки Драко с собой. Пожалуй, это было единственным нашим развлечением. На следующий день после моего прибытия домой меня вновь стали тревожить странные сны, и главным действующим лицом в них был профессор Снейп. Я недоумевал, почему чувствовал такую тоску, трижды в год покидая Хогвартс. Ведь я возвращался к людям, которых, безусловно, любил и скучал по ним. Меня ждали, готовились к моему приезду. Тем не менее все время пребывания в Годриковой впадине я ощущал необъяснимое беспокойство, а стоило мне сойти с поезда на станции Хогсмид, как хандра исчезала, точно по волшебству. Теперь меня уже не тянуло совершать глупости и пускаться в опасные авантюры. Если на первом курсе я стремился всеми возможными способами заслужить внимание своего декана, то сейчас мне вполне хватало скупой похвалы или брошенной мимолетом полуулыбки. Много лет спустя я понял, что мое поведение так резко улучшилось вследствие односторонней магической помолвки, заключенной между мной и Северусом. Бесконтрольные потоки чужой сильной магии, заставлявшей меня постоянно рисковать жизнью, после обряда пришли в равновесие, что, в свою очередь, позволило мне еще пару лет чувствовать себя самым обыкновенным подростком. По крайней мере, до середины четвертого курса все мои помыслы были заняты исключительно учебой и квиддичем. *** 20 февраля 1994 года Два дня назад Драко срочно вызвали в Малфой-мэнор. Его мама родила близнецов: мальчика, в честь деда названного Абраксасом, и девочку, которой дали имя Астория. Он прислал мне колдофото, сделанное репортером «Ежедневного пророка»: на нем прямо-таки лучившаяся от счастья миссис Малфой держала на руках два крошечных свертка, а стоявший позади нее мистер Малфой просто светился от гордости. И хотя Драко подписал под снимком: «Две маленькие плаксы», я уверен, он тоже по-своему доволен, что наконец перестал быть единственным сыном. Все-таки в семье потомственных аристократов это слишком большая ответственность. *** Несмотря на историю с акромантулами, которая даже просочилась в «Ежедневный пророк», Хагрид продолжил вести у нас Уход за магическими существами. К середине весны наш неутомимый профессор приготовил нам очередной сюрприз. Соплохвостов, как окрестил Хагрид этих ужасных монстров. Это были отвратительные, дурно пахнущие не то гигантские крабы, не то рептилии, со множеством щупалец, покрытые практически непробиваемым панцирем и способные выдыхать огонь, жалить и бить противника электрическими разрядами одновременно. Наш преподаватель считал выведенных им чудовищ забавными и интересными, но первое же знакомство с соплохвостами окончилось для нас весьма плачевно. *** 18 апреля 1994 года Только сегодня я наконец-то смог взять в руки перо. Обожженные пальцы до сих пор плохо разгибаются и болят. Я даже боялся, что мы с Драко не сможем играть в матче против Гриффиндора. И все это из-за мордредовых «зверюшек» Хагрида! В пятницу на очередном уроке он показал нам соплохвостов: помесь огненного краба и мантикоры. Зачем этому сумасшедшему великану потребовалось скрещивать и без того агрессивных и злобных тварей, так и осталось неизвестным. Возможно, он хотел произвести на нас впечатление. И ему это с лихвой удалось. В принципе, задание было несложным, хотя и противным: накормить соплохвостов тухлой рыбой. Драко поинтересовался у профессора Хагрида, не следует ли ему выдать нам защитные перчатки: все же наши новые подопечные выглядели весьма устрашающе. Но преподаватель беспечно махнул гигантской лапищей и сказал: – Зверюшки-то совершенно безопасные! Не будете их пугать – и они вас не тронут. В результате «совершенно безопасные зверюшки» поранили почти всех студентов. Кто-то, как я, Драко, Гермиона и Невилл Лонгботтом, получили довольно серьезные ожоги рук, кому-то досталось от ядовитого жала, а кому-то прилетело неслабым разрядом тока. На следующие после Ухода за монстрами магическими существами сдвоенные зелья практически никто не явился. Если быть точнее, войдя в класс, наш декан застал там всего пятерых: меня с Драко, Гермиону, которая, наверное, пропустила бы занятие, лишь будучи мертвой, таскавшегося за ней всюду Уизли и Невилла Лонгботтома, чей страх перед профессором зельеварения перевешивал боль от ожогов. Снейп расспросил меня и вынудил рассказать, что произошло, где прочие студенты и кто умудрился нас так поранить. Внимательно выслушав мои жалобы на Хагридовых питомцев, он велел нам идти за ним в больничное крыло, где мадам Помфри уже пыталась помочь остальным пострадавшим от соплохвостов. Обычные противоожоговые мази действовали плохо, и тогда профессору Снейпу пришлось варить нам что-то совершенно новое, а до тех пор оба класса оставили в больничном крыле, для чего понадобилось трансфигурировать больничные койки в двухъярусные кровати. Через три дня разразился грандиозный скандал. Родители многих третьекурсников, в том числе Малфоя, Лонгботтома, Уизли и даже мой отец, нагрянули в школу и потребовали от директора Дамблдора уволить Хагрида с поста преподавателя и вернуть его на место лесничего. Как бы директор ни симпатизировал великану, ему пришлось согласиться. Так что с этой недели занятия по Уходу за магическими существами у нас ведет профессор Граббли-Дёрг. А я лишь надеюсь, что ожоги скоро пройдут и я смогу снова играть в квиддич.