Семь лет длиною в вечность

Ровно через два дня мы отправили в ожидавшие нашего прибытия отели совы с извинениями, приложив к ним мешочек с галлеонами в качестве неустойки, тепло попрощались с Крамами и с помощью перенастроенного мной портала вернулись в Принц-мэнор. И сразу же ощутили на себе все «прелести» капризного английского лета. Если на континенте почти все дни стояла умеренная жара, лишь пару раз сменившаяся короткими ливнями, то Англия встретила нас прохладой, туманами и бесконечным моросящим дождем, больше подходившим для середины осени. Впрочем, нам с Северусом было наплевать на превратности британского климата. Оказалось, что мы прямо-таки немыслимо соскучились по дому и его маленьким обитателям – забавному семейству эльфов, заведующих нашим хозяйством. Не говоря уже о том, что заниматься любовью, да и просто спать в родной постели, было гораздо приятнее, чем на самых комфортных гостиничных матрацах. До моего дня рождения оставалось еще три дня, и мы провели их с пользой и удовольствием для обоих. Каждый раз, доведенный до блаженного изнеможения фантастическим сексом, я чувствовал себя счастливейшим человеком на свете. Порой мне эгоистично хотелось, чтобы все вокруг исчезли. Я жаждал, чтобы Северус безраздельно принадлежал исключительно мне одному. Пить кофе по утрам, глядя в загадочные темные, как ночное небо, глаза. Слушать голос, от которого у меня мурашки бежали по коже, и совсем не важно, растолковывал ли он мне азы артефакторики или объяснялся в любви. Летать в бескрайнем небе и смотреть, как Принц-мэнор превращается в крошечную точку, окруженную зеленой дымкой сада. Плавиться как воск от его прикосновений, прижиматься к нему всем телом и шептать, точно в лихорадке: «Возьми меня, возьми меня, возьми меня...» Вот все, чего я страстно желал в оставшиеся до возвращения в Хогвартс дни. Мог ли я предположить, что, когда это действительно случится, когда все, кто был мне дорог, уйдут в небытие, даже близость Северуса не сможет до конца залечить душевные раны и восполнить пустоту в моем сердце! Впрочем, тогда я был слишком молод, а слово «смерть» представлялось мне чем-то абсолютно абстрактным, далеким и не касавшимся ни меня, ни моих родных. *** Следующий разворот я бы с огромным удовольствием пропустил. Колдофото Северуса на нем было – раз-два и обчелся, а вот моих... Я в Большом зале: взгляд устремлен куда-то вбок (по всей видимости, на Северуса), овсяная каша медленно капает с ложки на стол. Я на уроке, что-то объясняю кивающему, как китайский болванчик, студенту. Я за длинным рождественским столом на фоне огромной елки с беспечной улыбкой накладываю кому-то пудинг, в волосах запутались нити серпантина. Я на метле, сужу школьный матч по квиддичу. Я, я, я... – Рей Маккензи, – покачал головой Северус. – Да, точно, недавно скончавшийся знаменитый артефактор Рей Маккензи. Страстно увлекался колдографией, так же, как в годы моей учебы один вездесущий гриффиндорец. По-моему, его звали Колин Криви. Очень способный был мальчишка, этот Рей. – Если мне не изменяет память, он увлекался не столько колдографией, сколько тобой, – продолжал подтрунивать надо мной Северус. – Разве? – смутился я. – Никогда не замечал. – Это потому, что ты смотрел не в ту сторону, – усмехнулся Снейп. – А вот меня как раз такое положение дел совсем не удивляло, учитывая, что именно Маккензи едва не убил тебя на уроке, притащив в Хогвартс темный артефакт. А уж когда он стал подбрасывать тебе колдографии, на которых ты был изображен в самых выгодных ракурсах, все окончательно встало на свои места. – Бедный ребенок! Ты и не представляешь, как это тяжело – любить собственного преподавателя, доподлинно зная, что его сердце занято другим, – сочувственно буркнул я. – Зато именно после того случая и последующей угрозы исключения он стал лучшим учеником в классе. Кстати, было бы логично, чтобы он увлекся тобой, ведь это ты тогда спас нас всех, включая меня... Помнишь? Кажется, это произошло в год, когда в Хогвартс поступила Рози, – я сглотнул. Произносить имя умершей недавно сестры было до сих пор неимоверно тяжело. – Помню ли я день, когда едва не потерял тебя? – лицо Снейпа сразу приняло серьезное выражение. – Наверное, если бы я мог спать, это стало бы моим постоянным ночным кошмаром. Маленькая черная коробочка в руках у Рея. Щелчок открываемой крышки. Ты мгновенно, как и положено ловцу, бросаешься вперед, забыв о том, что у тебя в руках волшебная палочка. Взрыв... Веришь, когда все закончилось, я почувствовал такой гнев, что лишь чудом не убил тебя сам... *** Перед моими глазами, словно в детском калейдоскопе, замелькали воспоминания о том непростом для нас обоих дне. *** – Мордред тебя побери, Поттер, если бы я не почувствовал, что тебе грозит опасность, этот безмозглый юнец разнес бы класс артефакторики в щепки, а вас всех пришлось бы хоронить в закрытых гробах! – Снейп, больше похожий сейчас на алчущего крови вампира, чем на человека, тряс меня, не обращая никакого внимания на испуганно жавшихся по стенам четверокурсников и громко шмыгавшего носом когтевранца Рея Маккензи – виновника безобразия. Артефакт, который чуть не привел к мощнейшему взрыву, парил над столом в защитной сфере. Я знал, что у Северуса имелись все основания для подобной вспышки ярости. Он подоспел буквально за секунду до трагедии: студент уже нажал на потайную кнопку. Если бы крышка маленькой черной коробочки открылась до конца, спрятанная внутри артефакта сжатая магическая энергия вызвала бы страшный взрыв, повлекший за собой гибель всех присутствующих. Неизвестно, где паршивец взял смертельно опасную игрушку (с этим потом довольно долго разбирался Аврорат), а в ту минуту требовалось остановить действие чар. Забыв о том, что у меня в руках волшебная палочка, я ринулся к Рею с тем, чтобы вырвать у него артефакт и выбросить его в окно. Краешком сознания я понимал: это чистое безумие, свойственное скорее гриффиндорцам, и все, что я успею, это накрыть коробочку своим телом, постаравшись таким образом погасить взрыв и спасти детей. В этот момент в классе появился Северус. Молниеносно оценив ситуацию, он метнул в сторону артефакта мощное Защитное заклинание. Сфера, окружившая коробочку, на мгновение окрасилась в пурпурные цвета, гася взрыв, а затем неподвижно зависла в воздухе, распространяя вокруг сильный запах гари. Ученики в ужасе закричали, некоторые даже попадали на пол. Глядя в побелевшие от ярости глаза Северуса, я беспомощно пролепетал: – Прости, пожалуйста. Я недосмотрел, и вот... Я знаю, чем это могло закончиться. Спасибо, что спас детей и меня... – Если бы я был человеком, Поттер, я бы за годы нашего брака стал бы как лунь седой! – так же тихо ответил Снейп. – Ты же просто ходячая катастрофа! – Давай поговорим об этом вечером, – я с трудом выжал из себя бледное подобие улыбки. – Мне нужно привести в порядок класс, успокоить студентов и сообщить обо всем произошедшем Альбусу. Я очень тебя... – И я тебя, чудовище, – одними губами прошептал Снейп. *** В ту ночь мы любили друг друга так, словно жить нам оставалось последние несколько часов. Вцепившись в подставленные для опоры руки Снейпа, я то поднимался, то опускался, сидя у него на бедрах. Восхитительная наполненность и ощущение безраздельного единения наших тел сводили меня с ума, исторгая из горла хриплые стоны. Северус чуть развел ноги, побуждая меня еще глубже насадиться на его член. Я коротко всхлипнул, крепче сжимая пальцы своего партнера, а потом бурно кончил, опередив Северуса буквально на пару секунд... Я уже почти спал. Моя голова лежала на плече Северуса, ногу я по-хозяйски перекинул через его бедро. – Если с тобой что-нибудь случится, я этого не переживу, – тихо произнес Северус, вероятно, вспомнив окрасившуюся в зловещие пурпурные цвета защитную сферу. – Со мной ничего не случится, пока мы вместе, – я оперся на локоть и серьезно посмотрел ему в глаза. – Иногда мне кажется, что именно твоя любовь хранит меня от всех бед и несчастий в мире. Если я скажу, что хочу тебя, ты сочтешь меня жадным? – Жадным... Желанным... Любимым, – Снейп устроился поудобнее и приглашающим жестом развел колени в стороны. – Бери все, что пожелаешь. – Абсолютно все? – усмехнулся я, целуя его долго и нежно. Затем неторопливо сполз вниз, попутно оставляя цепочку невесомых поцелуев на груди и животе Северуса. Потерся щекой о его возбужденный член. Несколько минут ласкал пальцами сжавшуюся звездочку ануса, а потом без предупреждения проник в него кончиком языка. Кожа Снейпа покрылась мурашками, он тихо вскрикнул. – Нравится? – промурлыкал я, напоминая самому себе большого книзла, дорвавшегося до сметаны. – Да... – прерывисто прошептал Северус, – не останавливайся... Пожалуйста. Я и не собирался останавливаться. Я сжал ладонь на члене Снейпа и принялся ритмично водить по нему рукой, тогда как мой язык двигался внутри ануса, постепенно наращивая темп и глубину проникновения. Судя по моему собственному опыту, эту сладкую пытку нельзя было вытерпеть долго, и Северус вскоре взорвался оглушительным оргазмом. – Стоило спасти тебя сегодня, – прохрипел он, едва отдышавшись, но тут же опять вскрикнул, потому что я был просто ненасытен и жаждал продолжения. – Ты... с ума... меня... сведешь, – стонал Снейп в такт сотрясавшим его тело толчкам. Я чувствовал, что не могу больше сдерживаться. Я входил до упора в растянутый анус, а затем медленно выскальзывал из него почти полностью. И снова... И снова... Пока наконец с судорожным вздохом не застыл с последней фрикцией, выстанывая имя Северуса... *** – Но ведь не убил... – прошептал я, вспомнив, как именно просил у него прощения. – Нет, – выдохнул Снейп, окончательно возвращая меня в настоящее, – не убил. Эгоистично подумал о себе и о том, что мне еще рановато уходить из этого мира. – Хорошо, что ты такой эгоист, – улыбнулся я, положив голову ему на плечо. – Полагаю, если бы ты им не был, наша интимная жизнь в первый год моего преподавания в Хогвартсе свелась бы к абсолютному нулю. – Ну почему сразу к абсолютному? – в голосе Северуса зазвучала чувственная хрипотца, верный признак возбуждения. – Я помню умопомрачительный секс на рождественские каникулы, кажется, это произошло на следующий день после Святочного бала. – Ты только забыл упомянуть, что это был единственный нормальный секс за четыре месяца. Как мы не умерли от магического истощения? – Вероятно, за время летних каникул мы успели зарядить друг друга достаточным количеством магической энергии... А вообще, твой первый год в Хогвартсе выдался весьма непростым. Я даже всерьез опасался, что ты сдашься и предпочтешь частную практику и переезд в Хогсмид. Порой я горел желанием подкараулить разгуливавшую по школе в анимагической форме МакГонагалл и отвесить ей отменного пинка. Ведь это с ее легкой руки на тебя сыпались бесконечные дежурства и проверки составленных планов занятий, – раздраженно произнес Снейп. – Она, видите ли, задалась целью сделать из тебя образцового преподавателя. Директор мог бы, разумеется, осадить ее, но ему не хотелось портить отношения со своим замом. Ходили слухи, что на каком-то этапе они с Альбусом заключили пари на десять галлеонов. Дамблдор не сомневался – ты с честью выдержишь все испытания и останешься в Хогвартсе, Минерва же, как я тебе уже рассказывал, полагала, что девятнадцать лет – слишком молодой возраст для начала преподавательской карьеры. – И именно поэтому в первый год мне назначали по четыре ночных дежурства в неделю. – Совершенно верно. А я смотрел на все это, кипел от гнева, но ничего не мог предпринять: Минерва тут же заявила бы, что я выгораживаю супруга или – это было вполне в ее духе – беспокоюсь лишь о нашей интимной жизни, которая, естественно, страдала при твоем плотном графике дежурств. – Да... пожалуй, я никогда не спал так мало, как в тот год. А ведь требовалось еще и к лекциям готовиться. Так как артефакторику раньше в Хогвартсе не преподавали, планов уроков попросту не существовало, и ты помогал мне составлять их. Да еще следовало формулировать все таким образом, чтобы МакГонагалл не догадалась, что мне подсказали. Неудивительно, что состоявшийся в Хогвартсе Турнир Трех Волшебников практически прошел мимо меня. Я даже не сумею назвать тебе имена участников. Помню только, что победил чемпион Дурмстранга. Впрочем, возможно, именно благодаря хронической усталости я достаточно спокойно перенес очередной приезд Каркарова. Мне было абсолютно не до него со всеми этими бесчисленными дежурствами и бесконечной подготовкой к занятиям. Я и на состязаниях-то, по-моему, толком не присутствовал... Когда в марте двухтысячного года от Гермионы пришло восторженное послание, в котором она сообщала о рождении первенца, я едва не забыл отправить ей подарок – зачарованную заранее подвеску-оберег на кроватку малыша. От всех моих многочисленных обязанностей у меня просто голова шла кругом, и я панически боялся где-нибудь напортачить... Знаешь, я лишь сейчас понял, как тяжело приходилось Дамблдору, ведь, помимо руководства школой и невероятно сложного в организационном плане Турнира, он был вынужден еще и возиться с неопытным преподавателем. – Может, именно поэтому он упустил из виду чемпиона Хогвартса, и тот проиграл? – поддел меня Северус. – Мне страшно и подумать об этом, – округлил я глаза в притворном ужасе. – Не кори себя! Десять последующих побед, на мой взгляд, с лихвой компенсировали одно-единственное досадное поражение, – утешил он меня... *** Мой испытательный срок в Хогвартсе продлился целых два года. Не знаю насчет пари, якобы заключенного за моей спиной директором и его заместителем, но в течение первых двух лет я чувствовал, что за мной неусыпно наблюдают и словно ждут, что я совершу какую-либо оплошность. Минерва МакГонагалл, к которой я всегда относился с большим уважением, никак не желала признавать во мне полноправного коллегу и частенько своей предвзятостью доводила прямо-таки до белого каления. Невзирая на то, что Дамблдор давно мечтал включить Артефакторику в список изучаемых в Хогвартсе предметов, порой мне казалось – он сожалеет о своем решении принять в штат столь молодого и неопытного сотрудника. Мне немыслимо повезло, что инцидент с Реем Маккензи произошел несколько позже, иначе меня и вовсе могли бы отстранить от преподавания. Моя жизнь превратилась в сплошную череду инспекций и проверок. Я часами просиживал в кабинете директора, расписывая планы уроков чуть ли не по минутам и демонстрируя предметы, которые собирался зачаровывать вместе со студентами. Только к середине первого семестра я начал понимать, во что ввязался по собственной инициативе. Эту сложнейшую науку не изучали ни в одной магической школе Европы. Несмотря на то, что введение с четвертого курса Артефакторики в качестве обязательной дисциплины неимоверно повышало престиж Хогвартса, даже многие в попечительском совете сомневались в моем профессионализме. Не проходило и пары дней, чтобы какой-либо обеспокоенный родитель не присылал мне полный негодования вопиллер. «Вы взялись не за свое дело!» «Девятнадцатилетнему юнцу не место за профессорской кафедрой!» «Артефакторика – весьма опасная наука, а у вас совершенно нет опыта. Если с моим ребенком что-нибудь случится!..» После подобных писем у меня начинали дрожать руки и напрочь пропадал аппетит. Я действительно чувствовал себя мальчишкой, неспособным научить студентов ничему путному. Наверное, если бы не безоговорочные поддержка и помощь Северуса и директора Дамблдора, я бы все же не выдержал и сломался. Я помню, сколько часов Снейп потратил на нескончаемые беседы со мной, целью которых являлось вернуть мне пошатнувшуюся веру в себя. Много раз, возвращаясь от Дамблдора после еженедельного согласования учебных планов, едва держась на ногах от усталости, я обнаруживал заданные студентам эссе проверенными. Северус при этом сидел в кресле и читал свой излюбленный журнал «Практика зельеварения» с таким невозмутимым видом, точно нелегкую и кропотливую работу, от которой он меня избавил, сделали, скажем, домовые эльфы. Однако сильнее всего я был благодарен ему за помощь с дежурствами. Снейп не единожды находил меня в коридорах ночного Хогвартса и отправлял отсыпаться, а потом долго выслушивал нелицеприятные высказывания в наш с ним адрес от МакГонагалл, считавшей дежурства неотъемлемым долгом всех профессоров. Однажды, получив особенно мерзкий вопиллер, я вернулся в наши апартаменты, тяжело рухнул в кресло и, закрыв лицо руками, произнес: – Все! Я больше так не могу! Родители учеников меня презирают. МакГонагалл – спит и видит, чтобы я покинул Хогвартс. Дамблдор уже устал нянчиться со мной и помогать составлять учебные планы для всех четырех курсов. Мне кажется, я действительно взялся не за свое дело, Северус. – Ты можешь выслушать меня? – мягко отозвался Снейп, отводя мои руки от лица. – Я заходил сегодня в слизеринскую гостиную и слышал, как четверокурсники взахлеб обсуждали твою последнюю лекцию о парных зеркалах. Они говорили о том, что ты преподаешь гораздо интереснее, чем профессора Флитвик, Люпин, МакГонагалл и твой покорный слуга. Я абсолютно уверен – в следующем учебном году во время сдачи СОВ успехи твоих студентов удивят самую придирчивую комиссию. А что до Минервы... Не будь ее анимагическая форма кошкой, я бы настойчиво посоветовал ей настойку валерианы, – усмехнулся Северус. – Поверь, она привыкнет к твоему ПОСТОЯННОМУ присутствию за профессорским столом. *** Снейп, как, впрочем, почти всегда, оказался совершенно прав. За довольно короткий срок я заслужил симпатию большинства студентов и сумел увлечь их своими лекциями и практическими занятиями, на которых мы каждые несколько недель зачаровывали новый артефакт. После рождественских каникул поток вопиллеров от родителей постепенно уменьшился, а затем и вовсе сошел на нет. Несмотря на опасения МакГонагалл, что мои отношения с учениками (особенно старшекурсниками) станут панибратскими, в классе царила железная дисциплина. Я успешно проходил одну инспекцию за другой и вскоре начал замечать явное потепление со стороны заместителя директора. Минерва уже не бросала на меня уничижительные взгляды, а раз или два даже передала мне во время педсовета чашку чая, что служило у нее верным признаком расположения. *** Миновал еще год. И вот наступил день, когда мои вчерашние четверокурсники первыми должны были сдавать СОВ по Артефакторике. Сказать, что я волновался, – значит не сказать ничего. Я буквально потерял покой и сон, а о сексе не думал вовсе, хотя кое-кто все же пытался соблазнить меня расслабляющим массажем и последовавшим за ним умопомрачительным минетом. Результаты экзаменов, которых я ждал, наверное, еще сильнее, чем мои собственные студенты, превзошли все мои чаяния. Из тридцати пятикурсников лишь двое получили «Удовлетворительно», что, впрочем, меня нисколько не удивило. Остальные же сдали экзамен на «Превосходно» и «Выше Ожидаемого». *** Двадцать пятого августа две тысячи первого года состоялся первый педсовет в новом учебном году. Внезапно МакГонагалл появилась на нем с огромным тортом и бутылкой шампанского. – Как вам, разумеется, известно, я была против того, чтобы мистер Снейп-Принц-Поттер занял должность профессора Артефакторики, – торжественно произнесла Минерва после того, как торт был разрезан, а шампанское разлито по высоким бокалам, наколдованным профессором Флитвиком. – Я всегда считала его талантливым молодым волшебником, но одного таланта маловато для преподавания, о чем я неоднократно говорила директору Дамблдору. За прошедшие пару лет я, не скрою, сделала все возможное, чтобы мистер Снейп-Принц-Поттер осознал, что это место не для него, и занялся чем-либо другим. Однако результаты экзаменов наглядно показали, что я... ошибалась. Гарри, – обратилась она ко мне с искренним раскаянием в голосе, – я прошу вас простить меня за все придирки, выговоры и бесконечные дежурства, которые я назначала вам. Признаю, я была не права и несправедлива в отношении вас. Чувствуя, что сейчас стану от смущения и радости пунцовым, как рак, я все же сумел выдавить из себя: – Извинения приняты. – За профессора Снейп-Принц-Поттера, – провозгласила МакГонагалл, подняв бокал. Краем глаза я увидел, как Северус отсалютовал мне бокалом и незаметно для всех послал воздушный поцелуй.