Семь лет длиною в вечность

Я провел рядом с Северусом почти сто пятьдесят лет, но всякий раз удивлялся, каким непостижимым образом в нем совмещались суровая сдержанность по отношению к другим и немыслимая нежность и безграничное терпение, когда дело касалось меня. Я был словно в полусне и абсолютно не помнил, как очутился полностью обнаженным в его объятиях. Северус совершенно точно знал, что мне нужно. Он не просто ласкал мое тело, он утешал меня. Шептал на ухо слова, от которых тоска, железными тисками сжимавшая мое сердце, съеживалась и уменьшалась. Его руки не просто дарили мне удовольствие, они, будто два умелых целителя, лечили мои душевные раны. Напрочь забыв о себе и своих потребностях, он делал лишь то, чего хотел я. В ту ночь мы не просто занимались любовью – это было настоящее спасение. Северус, мой Истинный Избранный, как всегда, охранял меня и не давал соскользнуть в пучину отчаяния.  *** К нашей семейной летописи мы вернулись лишь на следующее утро. События последних дней действительно выбили меня из колеи, и я постоянно чувствовал непреходящую усталость. Прижавшись к обнаженному телу Северуса, я так и задремал в его объятиях и проснулся только к полудню, когда Милли громко постучала в дверь кабинета и заявила, что хозяину Гарри пора завтракать. Есть все еще совершенно не хотелось, но я не стал расстраивать Милли. Она, бедняжка, и так переживала и из-за смерти своей любимицы Рози, и из-за скорой разлуки с собственным многочисленным потомством и Принц-мэнором. После того как Северус объявил эльфам о нашем отъезде, Милли низко склонила голову, а из ее глаз полились слезы. Зато вечно остававшийся в тени своей порой чрезмерно властной женушки Вилли внезапно твердо сказал: – Милли и Вилли едут вместе с хозяевами! – Что ты, Вилли, мы же отправляемся в Новую Зеландию! На другой конец света! – ошарашенно произнес Снейп. – Дом, в котором мы будем жить, совсем не похож на Принц-мэнор, и, вполне возможно, он не придется вам по вкусу. – Милли и Вилли привязаны не к дому, а к хозяину Северусу и хозяину Гарри! – пылко заявил мятежный домовик. – Наши дети будут ухаживать за Принц-мэнором так, чтобы он всегда был готов к возвращению хозяев. А мы поедем с вами. – Милли, а ты что скажешь? – обратился Снейп к более рассудительной эльфийке. – Ты согласна с Вилли? Не прекращая плакать, Милли прогнусавила: – Вилли – глава семьи. Ему и решать. Но если Вилли решит остаться, то Милли одна отправится в далекую страну, чтобы не разлучаться с хозяевами. – Значит, вопрос закрыт, – печально улыбнулся Снейп, пораженный верностью наших маленьких слуг. *** – Знаешь, я действительно боюсь досматривать этот альбом до конца, – честно признался я, – ведь, перевернув последнюю страницу, у меня не найдется больше причин тянуть с отъездом. С другой стороны, я понимаю, что, оставшись в Англии, элементарно не вынесу еще одних похорон. Наверное, я кажусь тебе нерешительным и слабым? – я взглянул на Северуса, опасаясь увидеть в его глазах недоумение или даже раздражение, но в них была лишь бескрайняя нежность. – Ты кажешься мне человеком, страдающим от потери. Сомневаться – это не значит проявлять слабость или нерешительность. Просто тебе сейчас очень тяжело. Думаю, когда мы досмотрим альбом, ты поймешь, чего хочешь на самом деле. И я приму и поддержу любое твое решение. *** Рождество две тысячи тринадцатого года мы справляли в Малфой-мэноре. Обычно на этот тихий семейный праздник нас с Северусом приглашали мои родители, но в ту зиму у Драко и Розали была веская причина отказаться от походов в гости: они ждали первенца, и целитель Малфоев на пару с Северусом запретили моей сестре любые перемещения с помощью магии. Ужин сервировали в малой гостиной. Девятнадцатилетние близнецы взахлеб рассказывали о своей учебе в магической Сорбонне. Люциус и отец по очереди провозглашали тосты за всех присутствующих, под укоризненные взгляды, которые украдкой бросали на них жены. После того как был подан десерт, гости разошлись по разным углам гостиной. Северус вполне справедливо решил, что я пожелаю пообщаться с лучшим другом и сестрой, и вовлек мистера Малфоя в разговор о последнем открытии Отдела тайн, недавно ставшем достоянием общественности, а Рози пожаловалась мне на новое увлечение своего супруга: фотографировать ее каждую неделю. – У Драко уже имеется целый ворох моих колдографий – штук сто, не меньше. Он прочитал где-то о забавной традиции магглов фотографировать беременных жен, начиная чуть ли не с момента зачатия, и теперь ставит эксперименты на мне! – с притворным укором посетовала она. – Шагу невозможно ступить без его: «Милая, давай запечатлеем твой очаровательный животик!» – Солнышко, только представь, как здорово будет рассматривать эти снимки лет через тридцать или сорок, когда мы уже обзаведемся внуками, – оправдывался Драко, с обожанием поглаживая округлившийся живот Розали. – Уверен, в день его рождения мне придется пинтами пить Умиротворяющий бальзам, иначе я рискую сойти с ума от радости. – Почему именно «его»? – поддела мужа Рози. – А вдруг это девочка? – Девочки – деликатные создания, – Драко галантно поднес руку жены к губам. – Моя дочь – истинная леди и не стала бы так отчаянно пинаться. Нет! Я убежден, что там, без всяких сомнений, мальчишка! – Вот возьму и назло тебе рожу сразу двоих! – Рози обиженно надула губки, как делала в детстве, а затем неловко поднялась со стула и направилась в противоположный угол гостиной, где Нарцисса беседовала с мамой. Драко проводил ее влюбленным взглядом, а потом, допив глинтвейн, потянулся за рождественским пудингом. – С ней сейчас, наверное, нелегко? – осторожно поинтересовался я. Впрочем, кого я спрашивал? О своей семейной жизни Драко, как настоящий джентльмен, говорил или хорошо, или молчал вовсе. – Беременная женщина – удивительное существо, – задумчиво произнес он. – Когда я представляю, что внутри Рози живет незнакомец (или – так уж и быть – незнакомка), являющийся частью меня и частью ее, мне кажется, это и есть подлинное чудо. Вероятно, я забегаю вперед, но Северус обнадежил и сказал, что благодаря зелью, которое мы с Рози пьем со дня свадьбы, у нас может быть трое и даже четверо детей. Твой Северус – просто настоящее сокровище! – Ты сделался слишком сентиментальным, Драко, – я похлопал его по спине, – и действительно несколько забегаешь вперед. Дай мне сначала стать хорошим дядей хотя бы одному племяннику... *** Три месяца пролетели словно единый миг, и вот уже все большое семейство снова собралось в Малфой-мэноре, только теперь никто не выглядел спокойным и умиротворенным, как в тот тихий рождественский вечер. Сильнее всех, разумеется, волновался Драко. Он периодически появлялся в дверях спальни, где рожала Розали, отрицательно качал головой, отвечая на немые вопросы присутствующих, а затем выскакивал на балкон, чтобы сделать несколько затяжек (курить сигареты он пристрастился еще во время Турнира Трех Волшебников), и опять скрывался в комнате. – Не надо было Рози рожать дома, – злился отец, косясь в сторону дымившегося в пепельнице окурка. Чувствовалось, что и он не против немного снять стресс подобным нехитрым способом. – Дурацкая традиция! А вдруг что-то пойдет не так? – Дорогой, – мягко произнесла мама, накрыв ладонью его чуть подрагивавшие пальцы, – я родила дома двоих детей, Нарси – троих, и мы обе – живы и здоровы. Там с нашей девочкой очень опытный колдомедик и Северус. Успокойся. Они не допустят, чтобы с ней случилось что-нибудь плохое. Уверена, она в надежных руках. Прошел еще один томительный час. Из спальни доносились громкие протяжные стоны, и я мог только догадываться, как мучилась моя сестра и как тяжело было Драко наблюдать за ее страданиями, не будучи в силах что-либо сделать. – Ты тоже присутствовал на моих родах? – спросил я у отца, чтобы хоть чем-то отвлечь себя и остальных и слегка разрядить накалившуюся до предела обстановку. – Какое там! – с улыбкой отмахнулась мама. – Это, разумеется, огромный секрет, но бравый аврор Джеймс Поттер едва не упал в обморок, когда целитель позвал его и предложил перерезать пуповину. Так что с Розали мы уже не экспериментировали. – Мужчины! – снисходительно усмехнулась Нарцисса. – Люциус, по-моему, вообще не приближался к спальне, пока ему не сообщили о рождении наследника. И даже после появления Драко на свет он месяц или два боялся взять сына на руки, мотивируя это тем, что опасается навредить младенцу. В этот момент дверь распахнулась, и на пороге возник бледный, взмокший от пота, но тем не менее лучившийся счастьем Драко. – Сын! – выдохнул он. – У нас с Рози мальчик! *** – Слова Драко оказались пророческими, – я с улыбкой вгляделся в колдофото, на котором с гордостью держал на руках своего первого племянника и крестника Скорпиуса. – Они с Рози действительно не теряли времени даром и решили воспользоваться твоим зельем на полную катушку. – Вот уж никогда не заподозрил бы Драко и твою бесшабашную сестру в подобном чадолюбии, но факт остается фактом – за восемь лет они наградили своих родителей четырьмя внуками. Признаться, я уже опасался, что они вознамерились побить рекорд семейства Уизли, но – хвала Мерлину! – после рождения близнецов Малфои наконец-то угомонились! – Да, отец был неимоверно счастлив, когда младшего из близнецов – Игнотуса – ввели в род Поттеров. Я помню, как на нашем первом семейном ужине ты пообещал ему, что у Драко и Рози будет много детей. Парадоксальным образом получилось, что, избавив Драко от родового проклятия, ты тем самым развеял страхи отца об угасании его собственного рода. Ты даже не представляешь, сколько сделал для всех нас, Северус! – Когда человек счастлив, ему хочется подарить хоть частицу своего счастья окружающим, – Снейп притянул меня к себе. – Кто, как не ты, должен понимать это!