Дочь священной Эриан

       Поутру Митрандир велел всем подниматься и идти знакомиться с хозяином дома, где мы укрылись от опасности.        Последние дни мы скрывались от Осквернителя — его орки гнались за нами, подстегивая изголодавшихся варгов плетьми, а потому о привале пришлось забыть. Нам с Гиллианом дорога далась легче — недаром эльфы славятся своей выносливостью! — но после нескольких дней непрерывного движения, любой взвоет от больных мозолей и гудящих ног.        У кромки леса Бледный Орк достиг бы нас, если бы не исполинских размеров медведь, перекрывший орочьему отряду дорогу. Покуда зверь гнал Осквернителя со своих земель, мы пробирались к хижине, что виднелась на горизонте. Но, видно, зверина почуяла, что в его владения вторглись не только порождения Мордора, и бросилась в погоню за нами.        Помню лишь оскалившуюся медвежью морду, старающуюся просунуться в хлев, и гномов, привалившихся к воротам в попытке закрыть их. Сердце у меня колотилось как бешеное, даже когда мы наконец расселись и перевели дух. Этой ночью все желали одного — крепкого сна и отдыха, а об остальном можно было подумать и на заре.        Сейчас же, собравшись и умывшись водой из бочки, которую обнаружил Фили, мы устроились за длинным деревянным столом, накрытым плетеной скатертью. Хозяина дома величали Беорном — последний из оборотней был высок ростом, с густыми нестрижеными бровями, бородой и лохматой макушкой. Но несмотря на свой мрачный, немного отрешенный вид, Беорн оказался гостеприимным — он щедро накрыл стол, расставив на нём все яства, которые у него имелись.        Для изголодавшихся путников даже ломоть хлеба казался роскошным блюдом, а уж сыр и овощи… Поэтому добрая половина гномов с дикими, по-детски радостными глазами стала лопать, довольно причмокивая.        Я потянулась за ломтиком сыра — к сожалению, он не очень приятно пах, но это волновало в последнюю очередь — и наложила его на хлеб с маслом. Закусив и запив все это теплым молоком, я вздохнула.        «‎Вкусно, конечно, — пронеслось в голове, — но ничто не заменит мне хрустящего лембаса, да яблочного нектара…»        Гиллиан поднес к носу тот самый сыр и, поморщившись, выдавил из себя ругательство на синдарине, но не так отчетливо, чтобы его ненароком не услышал Митрандир. Я хохотнула в ладошку, продолжив дегустировать то, что осталось после буйного пиршества гномов.        — Так значит, ты и есть тот самый Дубощит, — задумчиво бросил Беорн. — Скажи, почему Осквернитель охотится за тобой?        Торин не пировал с нами. Он немного пожевал, а затем встал чуть поодаль, привалившись к широкой деревянной колонне, и принялся буравить взглядом пол.        — Ты знаешь Азога Осквернителя? — таким же мрачным тоном ответил ему гном.        — Мой народ первым заселил горы. Ещё до прихода орков с севера, — Беорн нахмурился. — Азог вырезал почти всю мою семью. Оставшихся взял в рабство, но не для работы, видишь ли, а ради забавы. Он сажал оборотней в клетки и… истязал их себе на потеху…        Все смолкли и опустили глаза.        — Есть и другие вроде тебя? — подал голос Бильбо.        — Когда-то было много, — лицо оборотня омрачилось еще сильнее.        — А теперь? — допытывался полурослик.        Беорн смолк, с силой сжав глиняный горшок с молоком.        — А теперь всего один, — сквозь зубы процедил он. Мужчина уселся на скамью и уставился на Гэндальфа, явно намереваясь перевести тему: — Значит, вам нужно выйти к горе до конца осени?        — До наступления дня Дурина, да, — Митрандир по своему обыкновению курил трубку.        — Ваше время на исходе.        — И потому наш путь лежит через Лихолесье, — кивнул маг. Я оторопела.        — Как это через Лихолесье? — выпалила я, хлопнув руками по столу.        — Какие-то проблемы? — сощурился Дубощит. Сколько бы он с нами не провёл времени, привычку не доверять эльфам не изживет…        — Нет, проблем нет, — отмахнулась я. — Просто я…        — Просто мы, уроженцы Раздола, с Лихолессцами недолюбливаем друг друга, — Гиллиан перенял удар на себя.        — Ну ничего, мы с вами в одной лодке, — пожал плечами Торин, — На месте как-нибудь договоримся. К тому же с нами идёт Гэндальф.        — Лесные эльфы не похожи на своих собратьев. Они не так мудры и более вспыльчивы, — напутствовал Беорн. — Но к другим эльфам должны отнестись с уважением.        Я сглотнула и сложила пальцы шпилем. Эльфов не проведешь — незамеченными по их землям не пройти даже следопыту, а значит, меня ждала встреча с араненом.        — Не знаю, как у вас, — начал вдруг Беорн, — а у меня эльф, — он кивнул на Гиллиана, — доверия не вызывает.        Все устремили взоры к моему товарищу, которому осталось лишь недоуменно изогнуть бровь.        — Что? — выдавил он, отложив вилку.        — Не чую я в тебе жизни, — он сощурился. — Словно ты… мертвая кукла.        Гиллиан вспыхнул, захлопал глазами и начал открывать и закрывать рот, как рыба.        Я обратила взор к оборотню: Беорн, широко расставив ноги, ровно сидел на скамье, буравя взглядом моего друга. В его глазах я искала что-то похожее на веселье — может, он пошутил? Но на лице его не было ни тени улыбки.        — Что это значит? — с подозрением произнес Дубощит. Но Гиллиан промолчал и отвернулся. — Что это значит, эльф? — вспылил гном, прошипев последнее слово.        — Помнится, его зовут Гиллиан! — Я поднялась, возвысившись над коротышкой, чье лицо исказилось гримасой гнева, а глаза источали ярость. Но ни капли отвращения. И на том спасибо…        — Я всегда знал, что вы чего-то недоговариваете, — процедил гном.        — Это шутка какая-то? — подал голос Гиллиан. — Вы дотроньтесь до меня и почувствуйте, что я теплый! И живой! — руки эльфа тряслись.        — А не врешь ли ты нам? — повысил голос Дубощит. — Говори!        Эллон сжал кулаки, покуда не побелели костяшки, и, поднявшись из-за стола, выбрался наружу. Ни секунды не думая, я бросилась вслед за ним.        Дневной свет ослепил, не дав понять, куда запропастился мой товарищ. Но, когда глаза немного привыкли, я нашла эльфа: упершись руками в покосившийся забор, он старался дышать глубоко и ровно — об этом говорили вздымающиеся при каждом вздохе плечи. Я приблизилась к мужчине и положила руку на спину, отчего тот дернулся.        — Гиллиан, что с тобой? — поинтересовалась я, успокаивающе поглаживая его. — Ты ведь знаешь, что можешь мне довериться.        — Это не важно, — холодно бросил он. Я замерла. Никогда прежде он не говорил со мной так.        — Не важно что? — позвала я снова. Но мужчина лишь отвернулся от меня.        — Эрианэль, сейчас не время, — отчеканил он. — Я не хочу говорить об этом! Слишком личное.        — Хорошо, — я прижала руку к груди. — Поговорим об этом, когда ты будешь готов?        — Никогда. — Вновь холод его слов пронзил мое сердце. — Просто забудем это.        Передо мной стоял незнакомец. Черты лица все те же, но это не мой Гиллиан. Будто двойник, обманка.        — Но как же гномы? И Бильбо? И Гэндальф? — изумилась я. — Им тоже прикажешь просто забыть?        — Они меня не волнуют. — Наконец он поднял глаза. Серо-голубые блестящие минералы, источающие холод и неприязнь.        — Мне казалось, между нами нет тайн, — пожала плечами я.        — Уходи.        По горлу будто полоснули ножом — дышать стало неимоверно трудно. Я ждала, сама не знала чего, пока не заметила на себе выжидающего взора. Эльф замер, глядя не мигая. Расправив плечи, я зашагала обратно в хижину, попутно закусывая губу, чтобы не разрыдаться как девчонка.        И все равно, что я и есть девчонка.

***

       Беорн поведал об орках, рыщущих по Лихолесью, что очень меня удивило. Последний раз я гостила у Таура Трандуила больше двухсот лет назад, но и подумать не могла, что здесь все поменяется. Мне не верилось, что тьма так быстро оплела эти края.        Несмотря на негодование нескольких гномов, Митрандир решил, что нам с Гиллианом следовало остаться в отряде до конца.        До леса мы добирались верхом на пони. Это оказалось удачным решением для коротышек и крайне неудобным — для меня и эллона. Всю дорогу мне приходилось поджимать колени, дабы не шаркать ногами по земле, а что уж говорить об эльфе, превосходившем меня в росте… Гэндальфу повезло больше — Беорн предоставил магу самую крепкую и рослую лошадку из всех, и ему дорога далась более комфортно.        После нашей беседы, ни я, ни Гиллиан не вымолвили ни слова.        Эллон, между делом, и не думал беседовать — вместо этого он задумчиво разглядывал местные пейзажи. Оказалось, без его болтовни в отряде стало скучно и тоскливо — никому не хотелось подтрунивать над Дубощитом, да над незадачливым Бомбуром. Но я нарочно не поворачивалась к эльфу, хоть это и стоило мне гигантских усилий.        У кромки мы исполнили волю Беорна и отпустили лошадок, оставив лишь одну Гэндальфу — старик ни с того ни с сего покинул нас, но пообещал встретить у склонов Эребора. Это порядком разочаровало, ведь без мага, чудилось мне, до Одинокой горы без приключений мы бы не добрались.       Как только мы ступили в чащу, туманный, прогнивший лес дыхнул на нас чем-то мертвым. Тьма витала всюду.        Я гостила здесь еще девочкой, играла с Леголасом и его подругой Тауриэлью в прятки и никогда не боялась ни орков, ни других обитателей леса. А сейчас сразу же захотелось выбраться наружу и обойти это место стороной.        — Этому лесу явно… плохо, — сообщил Бильбо, держась рядом со мной. — Как будто его поразила болезнь.        — Ты прав. И это грустно, — хмыкнула я. — Когда я бывала здесь в юные годы, птичья песнь ни на миг не умолкала в этих лесах, — сдавленно пояснила я, сжимая тетиву лука.        Весь путь я молилась своей небесной матери. Я умоляла Эриан уберечь нас от напасти и, самое главное, от встречи с лесными эльфами. Оборотень не солгал — здесь не терпели чужаков, порой даже других эльфов. Но меня тревожил лишь один из здешних: мой новоиспеченный даэр*…        «Не зови его так», ‎ — поправила я себя.        С каждым шагом лес становился все более диким, запустелым и страшным. Сгнившие деревья тянулись и цеплялись за нас, точно хотели утащить в непроходимую глубь. Поддавшись внутренней воле, я обернулась в поисках Гиллиана: он плелся в самом конце, озираясь по сторонам, но глаза его говорили о том, что ему вовсе не интересен этот лес и таящаяся в нем опасность.        Вскоре мы потеряли счет времени и бродили туда-сюда, пока не обнаружили, что тропа исчезла. Гномы испугано бегали по лесу, отчаянно выискивая каменную дорожку, но совсем не замечали, что ходят кругами.        Спустя час, а может и два часа, скитаний, Дубощит объявил привал.        От душного лесного воздуха перед глазами всё плыло. Отхлебнув немного воды из фляги, я откинула голову назад. Наверху, пробиваясь сквозь плотный покров листвы, светило солнце. Я протянула руку вверх, играясь с лучиком.        Вверх!        Я подпрыгнула на месте. Звонкий голос в голове вторил, умолял вскарабкаться к солнцу. Я вновь подняла глаза к солнечному лучику — лезть в одиночку слишком рискованно. Как показала недавняя практика у пещер гоблинов, лазать по деревьям я совсем разучилась.        — Бильбо! — шепнула я, подманив хоббита рукой. Полурослик приблизился ко мне. — Давай наверх, нужно осмотреться.        — Хм, неплохая идея! — улыбнулся воришка и ловко вскарабкался на толстую ветвь.        Мы пробирались сквозь сухие и безжизненные ветви, опутанные вязким белым веществом, похожим на смолу. Вот только смола эта не внушала доверия, но не обратив на это внимания, мы продолжали взбираться наверх, пока наконец не вынырнули наружу.        Я сразу же наполнила грудь живительным воздухом и растянулась в широкой улыбке. Сверху лес выглядел сказочно красиво: багряное море листвы, окружившее нас со всех сторон. Бильбо заулыбался и поймал бабочку, а я завидела Одинокую гору, скрывавшуюся за пеленой тумана.        — Гляди! — Я потянула полурослика за рукав. — Вот она, гора!        — И правда! — кивнул Бильбо. — Эй, ребята! Мы знаем путь! Мы знаем, куда нужно идти! — прокричал он вниз. — Ребята? — Тишина послужила ответом. — Торин?!        — Гиллиан? — вырвалось у меня. Бильбо нырнул обратно, а за ним показалось странное движение — нечто гнуло под себя кроны вековых деревьев, надвигаясь на нас. Затем раздался протяжный крик хоббита.        Юркнув вниз, я сразу заприметила полурослика, что распластался внизу, на белом навесе. Его лицо исказилось от ужаса, когда на него запрыгнул гигантских размеров паук. Я взвизгнула в страхе.        — Держись, Бильбо! — шепнула я, вынув стрелу из колчана. Прицелившись, я выстрелила в голову паука и устремилась вниз, цепляясь за ветви.        — Ты как? — спросила я, оттолкнув тушу и раскромсав липкую паутину кинжалом.        — В порядке, — судорожно кивнул полурослик, отряхиваясь от вязкого вещества. — Нужно спешить. Кажется, они хотят пообедать нами, — он указал рукой за мою спину. Обернувшись, я увидела древа, оплетенные паучьей, неестественно трепыхающейся сетью.        — Нужно найти наших друзей, — прошептала я.        — Ты беги, я задержу их! — Хоббит толкнул меня в сторону.        — Что? Ну уж нет!        — Доверься мне и беги! — прошелестел полурослик, прежде чем растворился в воздухе.        — Бильбо? — воскликнула я. — Бильбо!       Но не успела я еще раз вскрикнуть, как восьмилапые создания ринулись ко мне. Не долго думая, я прыгнула вниз.        Цепляясь за ветви и клочья паутины, одной рукой я старалась затормозить, другой —крепко сжимала клинок — хоть будет, чем отбиваться от этих тварей! Случайно ухватившись за тонкую склизкую веревку из паутины, я покачнулась и улетела вбок, больно стукнувшись коленкой. Не медля, я отползла в сторону и затаилась за широким стволом.        Пауки неслись как смерч, угрожающе шипя. Слышно было, как в паре метров от меня будто пронеслось стадо ме́арасов*.        — Слава Эру, не заметили! — выдохнула я и, вернувшись в прежнее положение, завопила от страха.        Громадный паук разинул пасть, демонстрируя желтые клыки. Он бросился на меня, но я увернулась и вновь канула вниз. Тварь, оскалившись, рванула за мной, хищно глядя своими мелкими глазками. Я вынула второй кинжал и, приземлившись, прокатилась несколько метров по земле.        Тело ужасно ломило, точно по мне проскакали роханские кони. Но я не смела сдаваться и отыскала в себе силы встать. Паук вновь зашипел и бросился в атаку, как вдруг в один из его глаз вонзилась стрела.        — Эрианэль! — вскричал эльф. Я обернулась: Гиллиан, весь в паутине, запачканный и взмокший, тяжело дышал, бегая глазами по мне. Мой вид оказался не лучше, чем у эллона: спутанные, липкие от паутины волосы, поцарапанное лицо. Гиллиан подскочил ко мне, бросил оружие и крепко прижал к груди.        Мы словно вечность не виделись.        — Прости меня! Прости! — он прижался своим лбом к моему. — Я не должен был так поступать со всеми вами! Прости!        Я рассмеялась.        — Я совсем не злилась, — улыбнулась я. — Просто немного дулась.        Эльф хмыкнул. Вдруг рядом с нами появился Кили — взмокший и нервный.        — Потом нежностями обменяетесь! У нас тут бойня вообще-то! — Он потянул нас вправо, где гномы отчаянно бились с восьмилапыми, лезшими отовсюду.        — Ты как? Драться можешь? — Гиллиан нахмурился, сжав мою руку.        — А у меня есть выбор? — пожала плечами я и метнула кинжал за спину эльфа — прямо в голову приближающейся твари.        И мы пустились в наш смертельный вальс, вырисовывая в воздухе опасные узоры клинками, выпуская одну стрелу за другой. Гномы дрались не менее храбро — в этом мне удалось убедиться не раз. Но врагов меньше не становилось. Пауки все прибывали, а надежда на спасение с каждым мигом уменьшалась.        Но вдруг из-за деревьев донесся шорох.        «Почему же вы так долго?» — улыбнулась я своим мыслям.        Лихолессцы повыскакивали со всех сторон, грациозно прыгая по древесным корням, прогоняя пауков, что с писком скрылись в чаще. Все-таки те знали настоящих хозяев леса. Но закончив с врагами, эльфы взяли на прицел и коротышек.        — И не надейся увернуться, гном. Всажу между глаз! — с азартом изрек надменный голос.        Тот самый голос.        Я ухмыльнулась, отбросила назад все страхи и слезы, набрала в грудь побольше воздуха и, обернувшись, приставила клинок прямо к виску лесного принца:        — Nae saian luume, аранен! *