За множеством масок

15 лет назад       Эта усадьба на окраине Мистраля словно бы спряталась в тени деревьев за добротной высокой оградой, увитой лозой. Само здание ничем примечательным не отличалось — обычный добротный дом и несколько пристроек к нему. Двор и лужайка выглядели неухоженными и запущенными, судя по всему, хозяин не слишком часто посещал усадьбу и точно не жил в ней постоянно, что соответствовало истине.       Если бы кто-то посторонний в тот день имел возможность заглянуть внутрь, то мог бы обнаружить немало любопытного. Но дом, несмотря на свою неказистость, обладал крайне неплохой охранной системой, что минимизировало риск получить случайного гостя. Да и обычно в Мистрале с его специфическими теневыми традициями, было не так уж и много тех, кто из чистого любопытства полез бы в такой дом, а те, кто мог это сделать профессионально еще с момента покупки дома нынешним владельцем были предупреждены насчет такого. Впрочем, даже если бы кто-то решил поживиться чужим имуществом, и смог пройти через охранные системы, то не получил бы никаких ценностей — они здесь не хранились. Собственно, самое дорогое, что там было — та самая охранная система. Ну и сейчас к ней добавились стоящие в гараже автомобили. Это было не место проживания или отдыха, а место для переговоров. И сейчас в кабинете заседали двое.       Первого легко узнали бы в Арморе, ведь это был сам Гастон Норидж, премьер-министр. Гордая осанка, мужественное лицо, твердый взгляд — он как будто сошел с картины, изображающей истинного правителя. Не было на южном острове того, кто не знал бы Нориджа: фавны его ненавидели, люди восславляли, благодаря чему он уже несколько раз без перерывов избирался первым лицом государства. Харизматичный лидер, в трудный час принявший смелое решение и отринувший несправедливые требования метрополии. Триумфатор, защитивший людей от взбунтовавшихся фавнов. Великолепный оратор, которому не было равных в Арморе, его речи приковывали внимание, вызывали истинное воодушевление и приводили толпу в состояние восторга. Он выступал перед армией на плацу, перед гражданскими на площади — и везде находил нужные слова.       Да и за пределами островной республики он был достаточно известной личностью. Среди разрозненных реваншистов, несогласных с исходом Революции прав фавнов Норидж был неким кумиром, который все же смог отбиться от «полузверей», победить их и установить власть человека хотя бы в границах небольшого нового государства, окончательно закрепив изгнание фавнов.       Собственно, война с фавнами, которая на острове продолжилась даже после победы их революции в королевствах и уравнивания в правах с людьми была одной из причин, по которым пресса и официальные лица королевств неодобрительно, а то и откровенно враждебно отзывались о Норидже. В королевствах хотели спокойствия и тлеющий конфликт, пускай даже на отшибе мира, очень раздражал большинство советников. После окончания войны, когда республика уже была окончательно признана всеми, тон чуть потеплел, но все равно остался в целом прохладным. Нориджа обвиняли в авторитарности и вменяли ему милитаризацию республики и дальнейшее укрепление расистского режима. Впрочем, это все оставалось в словах дипломатов и на страницах изданий, торговля с королевствами шла бойко и росла из года в год без каких-либо препятствий. Прах — ценный товар, как ни крути, да и монополия Шни мало кому нравилась, покупатели весьма благосклонно отнеслись к новому источнику. Да и кроме праха Армору было что продать, и было что купить — после изнурительной войны требовалось много чего, и полноценное открытие рынков спровоцировало стремительный рост экономики, а это в свою очередь хоть и не поставило Армор на одну ступень с королевствами, но постепенно подводило его ближе к их уровню. И заодно обеспечило Нориджу отсутствие конкуренции на политической арене.       Вторым кто сидел в кабинете был отставной генерал, а ныне член Совета Атласа Сигурд Альфгрим. При виде этих двух, дружески беседующих на тайных переговорах, у атласского журналиста сразу же промелькнули бы в голове различные слухи, обсуждаемые в прессе больше десятка лет назад. Армор, получив вместе с войной против фавнов ограничения на торговлю прахом и оружейное эмбарго, вынужден был выкручиваться своими силами. Следствием этого стало появление на мистральском черном рынке огромных объемов праха, который через некоторое время стал распространяться за пределы королевства. В Армор же, в свою очередь, пошел поток оружия. Самого разного оружия, встречалось и устаревшее и образцы кустарного производства. Было и новое, закупленное в Атласе и перепроданное на Менаджери — запрета на продажу в Мистраль не было, чем и пользовались местные дельцы. Это позволило некоторым изданиям начать осторожно намекать на то, что некие офицеры-реваншисты помогают бывшей колонии. Впрочем, слухи быстро исчезли из прессы: их опровергли в армии, да и доказательств не было ровным счетом никаких, одни лишь догадки, что превращало эту версию в обычную теорию заговора, упоминать которую сколь-нибудь серьезным изданиям ну никак не подобает.       Поэтому, увидев Нориджа и Альфгрима, любой атласский журналист моментально осознал бы, что перед ним настоящая сенсация. Вот оно — то самое недостающее звено.       Но суть их беседы оказалась неожиданной для кого угодно.       — Твоя история звучит довольно необычно, — заметил Сигурд, выслушав долгий рассказ Нориджа.       — Да, конечно, я понимаю. Но посуди сам, зачем мне врать, да к тому же сочинять такой рассказ? Не это ли доказательство правдивости? — задал риторический вопрос премьер. — Они показали и рассказали мне действительно необычные вещи, выходящие за рамки того, что я знал. Такое невозможно придумать, только если ты не сумасшедший.       — Проявление? Иллюзия?       — Сомневаюсь. Они были достаточно убедительны. Это точно не шарлатаны и на секту во главе с иллюзионистом тоже не похожи.       — Что ж, я тебе верю, — спустя несколько секунд кивнул атласец, глядя в глаза собеседнику.       — Собственно, поэтому я здесь. Нам нужно присоединиться к ним, — высказался воодушевленный Норидж.       — Присоединиться? — переспросил Сигурд, подняв бровь. — Ты рассказал им о наших делах?       — Нет, ты что, я ничего им не рассказывал. Они предложили мне это, и я предлагаю тебе, думаю, их предводительница не откажется, им ведь нужны такие как мы. У нас есть ум, у нас есть знания, у нас есть решимость применить их, а после того, как мы присоединимся к ней, у нас будет еще и невиданная сила, которую никто в мире и представить не может. Только представь, какие возможности открываются перед нами. Их… королева обладает фантастической силой, она непобедима и бессмертна, может управлять гримм. Управлять гримм! — Норидж возбужденно рубанул рукой воздух. — Это такие перспективы, что просто дух захватывает! Никто ничего не сможет нам противопоставить!       Сигурд слушал его с ничего не выражающим выражением лица, а когда Норидж закончил свою экспрессивную речь, неторопливо поднялся с кресла и подошел к окну, задумчиво устремив свой взор на улицу. Норидж молча внимательно следил за ним. Сигурд стоял так около полуминуты, затем обернулся.       — Что ж, жаль, — сухо бросил он, глядя в глаза собеседника.       «Что?» — хотел было спросить Норидж, но понял, что не может вымолвить и слова — мышцы отказались ему повиноваться. Еще через мгновение он осознал, что не может даже сдвинуться ни на миллиметр. Он мог только сидеть в кресле и наблюдать, чувствуя, как паника и леденящий страх постепенно захлестывают его сознание, вытесняя все мысли.       Быстрыми шагами Сигурд сократил расстояние между ними, в руке будто из ниоткуда появился охотничий нож, в тот же миг вонзившийся в сердце Нориджа. Тело правителя Армора обмякло в кресле со все тем же внимательным выражением, застывшим на лице. Сигурд достал свиток, нажал пару клавиш на голографическом экране и спрятал его.       Не прошло и минуты, как дверь в кабинет отворилась и внутрь зашел рослый охотник с татуировкой на лице, уходящей с висков вниз на шею.       — Позаботься об этом, Эрик, — Сигурд махнул рукой в сторону трупа. — Ты знаешь, что делать.       Эрик удивленно присвистнул, глядя на тело Нориджа. Но промолчал, подхватил труп и так же молча удалился из кабинета. Он действительно знал что делать и не нуждался в лишних указаниях. Возможность подобного исхода была оговорена заранее. Гастон прибыл с негласным визитом к финансовым кругам Мистраля, такие встречи иногда происходили и в них не было ничего удивительного, поэтому катастрофа буллхэда на обратном пути не должна вызвать сильных подозрений.       Все-таки, Сигурд не был наивным человеком и не обманывался насчет Нориджа. Гастон обладал несколькими несомненными достоинствами. Он был невероятно честолюбивым, достаточно сообразительным и хорошо воспринимал все новое. Он обладал хорошо подвешенным языком, являлся прекрасным оратором и умел нравиться толпе. И вдобавок ко всему этому этому он был достаточно исполнительным.       Править самому непризнанным государством, находящимся на отшибе мира? Сложно и хлопотно. Сомнительное удовольствие, экстремальное. Поставить вместо себя человека, который будет заниматься всеми проблемами, а самому оказывать ему всевозможную поддержку, пользуясь своим статусом — совершенно другое дело.       Гастон прекрасно мог вести текущие дела Армора, держа руку на пульсе государственной политики, вникая в суть и разбираясь в проблемах. А вот стратегическим мышлением Норидж не обладал. Да, он был в состоянии понять, что именно ему рекомендуют сделать и воплотить план в жизнь, но придумать что-то такое самому — нет, это явно выходило за пределы его возможностей. И уж тем более у него не было знаний другого мира, в некоторых аспектах оставившего Ремнант далеко позади, а именно этим руководствался Сигурд, продумывая устройство будущего государства.       Уже когда полным ходом строилась колония Атласа на Менаджери, он прорабатывал все это, обдумывая идеи и выстраивая общую концепцию. В свое время дома он оказался не особо нужным и отправился искать счастья в другие места. Он немало поездил по мрачным местам Земли, продавая свои главные умения — воевать и обучать этому других. Такие профессионалы всегда нужны, и он со своей тягой к самообразованию и новым знаниям вписывался в этот круг, и мог бы достичь немалого, но не успел. Новый мир предоставил такую возможность — получить фактическую власть над целым островом.       Восстание фавнов и последующее предоставление им равных прав и Менаджери на откуп как нельзя лучше вписалось в его планы, избавив от многих проблем, связанных с легитимацией.       И уже тогда он осознавал, что с этим миром что-то не так. Здесь крылась некая тайна, над разгадкой которой он стал работать. Тогда разгадать он ее так и не смог — не хватало времени в ходе коротких визитов в Атлас, а на Менаджери просто не было каких-то источников, позволявших делать выводы. И эта тайна во многом сподвигла его оставаться в тени.       Но уже в то время он понял, в каком направлении нужно двигаться.       Магия.       Для жителей Земли это сказка, для жителей Ремнанта, даже несмотря на ауру и проявления — тоже. Для него — нечто вполне реальное.       Когда-то давно один выпускник академии Атлас сразу же после ее окончания вступил в ряды вооруженных сил одноименного королевства. Парню не повезло — он попал в тяжелую переделку со стаей гримм, закончившуюся тяжелым ранением и фактически смертью. Так в мире Ремнанта оказался он, человек с Земли. Немного разобравшись в происходящем, и отложив множество вопросов на потом, он попытался освоить ауру. Тогда этот процесс пошел со скрипом — чувствовалось некое подсознательное неудобство, которое сложно было описать. Будто он пытался носить одежду на размер меньше, да еще и вывернутую наизнанку. Сам он связывал трудности с тем, что раньше попросту не знал ни о какой ауре, и подсознательно до сих пор слабо верил в нее. Окружающие объясняли такую утрату навыков тяжелым ранением и последующим восстановлением. Все нашли для себя удобное объяснение.       И только спустя многие годы уже на Менаджери он все понял. У него не было ауры. У него была магия. И магия эта не имела никакого отношения к ауре и проявлениям, так как привнесена извне. Ее же он и пытался использовать вместо ауры. Отсюда и проистекало иррациональное чувство чуждости окружающего, которое он поначалу не мог понять.       Возникали вопросы: существует ли магия на Ремнанте? Или существовала? Есть ли зерно истины в сказаниях, легендах и сказках?       Но заняться этими вопросами вплотную удалось только после возвращения в Атлас. Это было следующей причиной, по которой он решил остаться в тени. На острове вдали от цивилизации нет никаких возможностей найти то, что ему нужно. Одно из четырех королевств, обладающее хоть и туманной, но все же какой-никакой историей — совсем другое дело. Здесь можно было развернуть полноценный поиск.       В первую очередь, это был анализ общедоступных сведений — методы OSINT работали и в этом мире. Тут, опять же, помогало иномирное происхождение — то, что для жителя Ремнанта было само собой разумеющейся вещью, для Сигурда могло показаться чем-то необычным. Сущие крупицы, из которых складывался еще не фундамент, но материал для фундамента.       Первые шаги в темноте, сделанные наугад стали началом изучения магии. Даже забавно, как обычное желание власти и честолюбие привело его к таким открытиям, выведя на дорогу к пониманию истинной картины мира. Сейчас он мог об этом признаться самому себе не таясь: планы тридцатилетней давности казались столь мелочными, столь примитивными, что могли вызывать лишь ироничную улыбку. Но что же тут сказать — все ведь с чего-то начинали.       Постепенно поиски привели его к выводу, что на Ремнанте действуют две некие силы, влияющие на мир. Это влияние было незаметным невооруженным глазом, но прослеживалось в нескольких тенденциях. Чем-то это напоминало поиски земными учеными планет в космосе — при помощи косвенных фактов, указывающих на их наличие, расположение и некоторые параметры. И если насчет локализации первого центра силы у него были определенные догадки, то второй пока что оставался неизвестным. До этого дня.       Равноценно ли было разменивать Гастона на подтверждение собственных теорий? Сигурд уверенно ответил бы, что да, несомненно. Хотя конечно, Гастон мог бы еще быть полезным, но тут уже ничего не поделать, он сам выбрал такой исход. Среди его качеств были такие как хитрость и склонность к интригам. При этом, до нынешнего момента против самого Альфгрима он интриговать не пытался, отчетливо осознавая, кому обязан своим статусом и успехами. Разумеется, он понимал, что конфликтовать с Сигурдом глупо — весовые категории совершенно разные, даже несмотря на то, что он сам вроде как был правителем целого государства. Но похоже, что предложение от представителей древней бессмертной сущности построило в его голове определенные иллюзии. Сигурд сразу понял его намерения, слишком уж хорошо он знал своего соратника, потому и не рассказывал ему о магии и своих замыслах, связанных с ней. Нет, Гастон не собирался его предавать прямо сейчас, заводить в ловушку или что-то в этом духе. Это для него было бы слишком тривиально и прямолинейно. Вот убедить присоединиться к этой Салем — совершенно другое дело. У них появлялся общий сюзерен, и Гастон получал бы одного теперь уже союзника среди фракции этих мировых заговорщиков, и одновременно имел бы некоего арбитра и лидера, стоявшего выше, чем Альфгрим. Таким образом он открывал себе возможность фактически уравняться со своим атласским покровителем, здесь для него было широкое поле деятельности. По крайней мере, на это он рассчитывал. Только Сигурд в принципе не собирался участвовать в чьих-то играх.       Через ворота выйдя из усадьбы, он свернул с дороги на едва заметную тропку, мелькающую среди леса. По ней почти никто не ходил и ему предстояло прошагать около получаса для того, чтобы добраться до буллхэда, стоявшего на поляне. Забравшись на место пилота, Сигурд уверенными движениями проверил системы и запустил двигатель, поднимая машину в воздух и держа курс на север. Эрику еще предстояло поработать и ждать его не имело смысла, он и так доберется до Атласа.       Глубоким вечером вернувшись в свою резиденцию, Сигурд первым делом принялся за работу и за ночь набросал несколько распоряжений и документов на будущее. В конце концов, гибель премьер-министра Армора повлечет за собой определенные последствия, и нужно подготовиться ко всему заранее, раз уж так получилось.       Сложившаяся ситуация требовала внести коррективы в намеченные планы. Дальнейшее пребывание в статусе политика утрачивало большую часть актуальности. Последние годы островная республика вполне могла обходиться без ручного управления, и Сигурд внимательно следил за происходящим во многом из опасения, что Гастон выкинет что-то эдакое. Теперь же можно было оставить все на самотек, а в случае чего он и так без проблем сможет повлиять на Армор через старые наработанные связи или Armor Dust. Свою долю в компании неплохо бы окончательно легализовать, да и все прочие активы задействовать и приумножить — они в дальнейшем понадобятся. Он уже знал как это сделать, и имел контакты с нужными людьми. Но это все успеется.       Главное — он наконец обнаружил вторую из тех самых невидимых сил, противоборствующих на Ремнанте. И теперь, когда было от чего отталкиваться в дальнейшем, можно приступать к поискам конкретных ответов. И в этом должны были помочь полученные знания — он уже наметил несколько мест, которые нужно было посетить. И конечно же, магия — пока что таинственная и не совсем понятная, кажущаяся немного иррациональной, но действенная. Он буквально чувствовал, что с каждым днем начинает лучше ее понимать, словно вспоминая когда-то полученные, но забытые за ненадобностью знания. Это было странно, но вероятно, смерть и перемещение в другой мир, о котором он ничего не помнил, не могли пройти бесследно и не сказаться на нем. Или на его душе, если угодно.       Эрик прибыл спустя один день. Войдя в кабинет, охотник застал Сигурда расслабленно сидящим в кресле и перебирающим струны цистры, наигрывая некую мелодию. Струнные инструменты были его хобби, он владел целой их коллекцией, собранной со всех концов света и не жалел денег для пополнения. Иногда под настроение он поигрывал на них, как сейчас, но всегда молча.       Эрик прошел к бару, мельком оглядев содержимое, достал одну из бутылок. Забавно, что сам Сигурд практически не употреблял алкоголь, и держал его в баре только для гостей. Щедро плеснув в бокал с толстым днищем янтарной жидкости, Эрик устроился в кресле напротив, прислушавшись. Мотив был незнакомым.       — Никогда не слышал, — признался он, когда Сигурд закончил играть.       — Неудивительно. Это старая песня. В ней рассказывается о рыцаре, получившем щедрое предложение от чудовища, но отринувшем его, так как оно шло вразрез с его честью и убеждениями. Тот типаж героев, который именно в песнях и встречается, — откликнулся тот, откладывая цистру в сторону. — Итак, что у тебя?       Эрик пожал плечами и доложил о выполнении.       — Прекрасно, — удовлетворенно сказал Сигурд.       — И что теперь будет? — спросил Эрик.       — Для начала в Арморе изберут нового премьера.