Случайности не случайны, а если и случайны, то специально!

      Проснувшись на следующий день, Хиджиката обнаружил на своём лице розовые трусы в крупную красную клубнику и тотчас почувствовал всепоглощающее желание выпотрошить их хозяина. Он рывком сел, стиснув в руке абсолютно сухую тряпку, в висках застучало от бешенства. На плечи навалилась легкая слабость, но жар спал, и в целом Хиджиката чувствовал себя гораздо лучше. Эдо до сих пор тонул в сумерках. По полу и стенам комнаты в сгустившемся сером мраке плясали мириады маленьких теней: снежное месиво за окном рушилось на улицы метеоритным дождем. В темноте комья замороженной воды казались Хиджикате ошметками человеческих тел, а разводы на стеклах — коркой подсыхающей крови. Он передернулся от подобной ассоциации, потом почесал мокрый от пота лоб и вдруг принюхался. Воняло просто чудовищно и явно не от него, в чем Хиджиката поспешно убедился. Обыскав комнату уличительным взглядом, он обнаружил то, что окончательно вывело его из себя.              В дальнем углу позади него невозмутимо ароматизировала огромная куча дерьма. Она была столь величественна в своем размере, что если слегка поменять ее форму, высушить и заламинировать, то можно сконструировать стул. Правда, вопрос, кто на таком будет сидеть, останется открытым.              У Хиджикаты был крепкий желудок, ведь всяких слабаков майонез свергает в пучину несварения и газоиспускания. Да и ел он в последний раз еще до того, как к ним в штаб прибыл Мацудайра и дал то злополучное задание. Но даже так Хиджиката почувствовал, как предательски подкатило к горлу, и зажал локтем нижнюю часть лица. Он обернулся на Сого: тот невозмутимо дрых, не шевеля и мускулом. Стоит ли волноваться за его состояние, раз даже такое с ног сбивающее амбре не способно его разбудить?              Хиджиката поднялся на ноги и целеустремленно направился выяснять отношения, слегка ежась: холодный воздух облизнул спину шершавым языком.              Ворвавшись в главную комнату, он решил сразу изложить суть проблемы:              — Кто из вас объяснит мне, что в нашей комнате забыла куча говна?!              Рыжая ято, встрепанная, лупоглазая, в застиранной розовой пижаме, утешающе поглаживала своего огромного пса по макушке. Тот виновато поскуливал, его беспокойно трепещущий белый хвост посерел от пыли. Еродзуя навис над подопечной грозной лохматой тучей, Шимура сидел на диване, упершись локтями в колени и сжимая голову руками. Хиджиката напрягся, пересекшись с ним взглядом: не нравилась ему эта черная пустота.              — О, а вот и наш больной, — безэмоционально откликнулся Еродзуя, обернувшись. — Надеюсь, тебе хорошо спалось, Оогуши-кун. Из-за тебя бедному Гин-сану пришлось спать на диване, и теперь у него адски болит спина.              Засохшая слизь в уголках глаз, накинутое на оба плеча кимоно, распахнутое и слегка мятое, красный узорчатый отпечаток на лице — Хиджиката решил, Еродзуя проснулся немногим раньше него. В остальном же он выглядел как обычно: нерасторопный, апатичный и раздражающий. Вероятно, ему и правда выдалась веселая ночка в позе эмбриона. Но это никак не отменяло факт наличия в непосредственной близости от Хиджикаты огромных фекалий.              — Если ты плохо слышал, то я повторюсь…              — Сядьте, Хиджиката-сан. У нас большие проблемы.              Подобный тон у мальчишки — самого здравомыслящего в этой компашке — здорово настораживал. На мгновение Хиджиката забыл о первоначальной цели своего визита и приготовился к худшему.              — Спасибо, я постою. Выкладывай.              — Мы не твои тряпки-подчиненные, чтобы вставать на задние лапы по одной команде, — тут же встрял Еродзуя, приблизившись в нему вплотную, так, что можно было посчитать каждую белесую ресницу. Хиджиката гневно сузил глаза, ликуя где-то в глубине души: наконец-то не происходит ничего странного, и они вновь готовы сцепиться друг с другом, словно бешеные псы.              Еродзуя оскалился.              — Смотрю, тебе слишком нравятся некоторые предметы моего гардероба. Не надейся, их я тебе одалживать не буду, коп-извращенец.              Хиджиката вскинулся, собираясь встряхнуть придурка за воротник и спросить, что тот, аманто его раздери, имеет в виду. Потом застыл, пронзенный догадкой. Пестрая расцветка не могла не привлечь внимания — оказалось, трусы в проклятую клубничку он неосознанно прихватил с собой. Не иначе как в качестве инструмента возмездия или для моральной поддержки.              — Какого хера ты и в самом деле их на меня повесил, урод?! — немедля взревел Хиджиката, хлопнув розовой тряпкой по плечу Еродзуи.              — Должна же и от тебя быть какая-то польза, кретин! Или ты в самом деле рассчитывал лишь раскидывать всюду свои бациллы и переводить наши лекарства?!              — Мне интересно, откуда у вас вообще лекарства!              — У карги сперли! Молись, чтобы на тебе был не просроченный крем от целлюлита!              Красочные семейники в одну секунду обтянули лицо Еродзуи, четко обозначив контуры носа и губ, и хлестнули натянутой до упора резинкой по оголенной шее. Еродзуя издал возмущенный звук, вслепую ударил и промахнулся. Хиджиката ухмылялся, пока тот сдавленно ругался и стягивал с головы лишний предмет гардероба. Потом отошел на пару шагов назад и повел плечами. В груди распустились огненные цветки, сердце затрепетало от предвкушения. Еродзуя сжал кулаки.              Атмосферу перебил глухой, невнятный звук — рыжая ято за спиной своего начальника зарылась лицом в пушистый белый мех питомца и что-то недовольно пробубнила. Хиджиката ничего не расслышал, но Шимура тяжело вздохнул.              — Гин-сан, Хиджиката-сан, пожалуйста, перестаньте. У нас есть дела поважнее, чем вас разнимать.              — Ведете себя хуже, чем Садахару весной. Тупые взрослые, — донесся голос девчонки.              Удивительно серьезный тон сопляков отчего-то вмиг отрезвил, словно звонок мамы посреди пьянки с друзьями. Еродзуя сдулся, уменьшаясь в размерах, полуприкрыл веки и широко зевнул, обнажив ровный ряд зубов. Тени под его глазами поглощали свет от ламп. Хиджиката в недоумении оглядел всех троих. К чему такой настрой, что у них успело произойти?              — Рассказывайте сами, — Еродзуя махнул детям рукой, отодвинул Хиджикату плечом и повалился лицом в синюю обивку, показательно захрапев.              — Сядьте, Хиджиката-сан, — еще раз попросил мальчишка, не поднимая взгляда.              Полицейский пожал плечом и смирно выполнил его просьбу, с размаха приземлившись на теплую спину. Не его вина, что белобрысый идиот занял все свободное пространство второго дивана. Снизу сдавленно крякнули.              — Куда тебе пора сесть, так это на диету, мудак! Живо поднял с меня свой огромный зад!              Хиджиката демонстративно поерзал, устраиваясь удобнее, его фигура была воплощением комфорта и невозмутимости. Еродзуя яростно засопел, напрягся, упираясь локтями и выпячивая лопатки, и резко дернулся влево. В результате он с громким ойканьем оказался на полу, а Хиджиката чувствительно приложился лбом о край стола. Дети наблюдали за ними, словно за отстающими в развитии малышами, которые вместо того, чтобы есть манную кашу, начали размазывать ее по голове.              Шимура кашлянул:              — Так как покидать контору из-за бури опасно для жизни, никто из нас не сможет выгуливать Садахару. А у животных, Хиджиката-сан, есть свои потребности, но совсем нет терпения. Если снаружи все не образуется в ближайшие несколько дней, мы грозим быть погребенными не только под снегом, но и под дерьмом.              — Вовсе нет! — в возмущении обернулась рыжая ято, отпустив свою собаку, которая тут же поспешила отойти от чересчур заботливой хозяйки, пока та не прочесала ей плешь. — Если бы Гин-тян позволил Садахару сделать это в ванной…              — Ага, чтобы потом его дерьмо засорило нам трубы?! — Еродзуя заполз обратно на диван, усевшись по-человечески. — И куда ты нам в таком случае предлагаешь откладывать? В раковину на кухне? В выдвижные ящики моего рабочего стола? О, нет, я знаю, давайте слегка приоткроем окно и…              — Закрой рот и не заставляй меня представлять! — закричал на него Хиджиката, ощупывая вздувшуюся на лбу шишку. — И что, выход из ситуации вы увидели в том, чтобы позволить ему нагадить в нашей комнате?              — Во-первых, не в вашей, а в моей! А во-вторых, мы, вообще-то, о вашем здоровье беспокоились! Слыхал про дерьмотерапию? Очень популярная методика в Китае, буквально из мертвых поднимает!              — Себя этой методикой лечить будешь! Могу даже подсобить с материалом!              — Хиджиката-сан, мы просто не уследили за Садахару. Он сходил там, где захотел. Когда мы увидели, то тут же увели его, а потом уже поняли, ну…              — Что ситуация откровенно пованивает.              — Спасибо, Гин-сан.              Хиджиката задумался, автоматически пытаясь нашарить за пазухой сигареты. Вспомнив об их печальной участи, он помрачнел и досадливо прикусил щеку.              Выходит, вся проблема в собаке. Еродзуя прав: такие кучи, которые она откладывает, забьют водопровод, и тогда они попадут в еще большие неприятности. Ковыряться в собачьем дерьме, раскладывая его на кучки поменьше, чтобы по очереди смывать, — совершенно отвратительная перспектива, вряд ли кто-то согласится. Достаточно большой емкости, чтобы сконструировать там временную выгребную яму, у них тоже нет. Что же делать?              Пес тихонько заскулил, активнее подметая хвостом пол и глядя на него огромными черными глазами. Хиджиката вдруг вспомнил, как буквально пару недель назад ему на улице попались два необычных кота: черный, с ярким синим бантом на шее, и белый, с мертвым взглядом и грязными лапами. Они не выглядели как бродяжки: их шерстка была гладкой и мягкой, без колтунов и проплешин, сами животные достаточно упитанные и непугливые. Но и назвать их чьими-то домашними питомцами язык не поворачивался. Они скорее походили на хищников, вышедших поохотиться: спокойные, своевольные, наглые, с опасно блестящими глазами. Они казались Хиджикате странно знакомыми, хотя на ум ему толком ничего не пришло. А еще поразительно умными, будто бы понимающими каждое его слово. Жаль, что больше он их не видел, хоть еще не раз дежурил на том же самом месте. Хиджикате не хотелось забрать их себе: коты, пусть даже настолько сообразительные и самостоятельные, только доставят проблем в штабе и отвлекут на себя внимание всех бездельников. И все же он был бы не прочь иногда подкармливать их. В их компании ему было уютно.              Девчонка подобралась к своему страдающему питомцу и крепко обняла.              Самым простым решением было бы прогнать пса. Он большой, откормленный, с густой пушистой шерстью — кажись, и не замерзнет. Однако Хиджиката понимал: стоит ему заикнуться об этом варианте, как на улице окажется скорее он сам. Да и животное жалко: снаружи все-таки чертова буря со всеми вытекающими, и ее разрушительная сила не щадит никого.              — Выставить его, да и дело с концом, — холодно сказал Еродзуя, напоминая Хиджикате, как часто их мысли сходились.              — Как ты можешь, Гин-тян?! — собака жалобно пискнула: руки маленькой девочки стальными тисками сдавили ее шею. — Садахару один из нас, мы не можем просто бросить его!              — Кагура, — вздохнул Еродзуя, — нельзя позволить ему все здесь обгадить. Мы же задохнемся. Если ты готова спать в обнимку с дерьмом, то я нет.              Мальчишка пока помалкивал, сняв с переносицы очки и нервно протирая рукавом стекла. В этом не было необходимости, скорее желание чем-то занять руки. Глаза рыжей ято заблестели, и она решительно вскинула подбородок.              — Если он уйдет, то я уйду вместе с ним.              — Кагура-чан! — вскочил Шимура, пристроив очки на место так быстро, словно его лицо и в самом деле являлось для них универсальной во всех отношениях подставкой. — Не говори глупостей! Никто никуда не пойдет! Мы найдем другой выход. Правда, Гин-сан, Хиджиката-сан?              Еродзуя ничего не ответил, смотря куда-то в сторону. Дети обратили свои лица к Хиджикате, льющаяся из их фигур надежда приставила к виску дуло пистолета. «Думай, Тоши», — протянула она голосом Мацудайры, заставляя задаться вопросом, какими, блять, таблетками его напичкали. Идеи отскакивали от стенок черепа крошечными резиновыми мячиками, сталкивались и сдувались одна за другой, пока не осталась лишь одна, до тошноты простая.              — Правда. Я знаю, что делать.              — Что? — подскочила к нему девчонка, сжимая знакомый фиолетовый зонтик. Хиджиката пропустил тот момент, когда он оказался у нее в руках.              — Предлагаю устроить твоей собаке временный туалет в комнате этого болвана, — кивок в сторону Еродзуи. — Тогда этот зал и кухня с туалетом останутся безопасной зоной, мы с Сого просто переберемся сюда и уходить никому не придется. А когда буря закончится, вы сможете разгрести все кучи по пакетам и вынести на свалку. Или под ближайшее дерево, мне все равно.              Решение оказалось таким очевидным, что Хиджиката поверить не мог, как они умудрились устроить из этого настоящую драму со слезами, воплями и мелкими травмами.              — Точно! — воскликнул Шимура, изрядно взбодрившись. — Просто будем отводить его погадить к Гин-сану, а потом закрывать двери! А если все равно будет пахнуть, можно забить щели между полом вашей формой!              Хиджиката бесстрастно поглядел на него в ответ, остужая недопустимый энтузиазм. Форму, конечно, портной новую пошьет, ему не впервой, особенно для верхушки Шинсенгуми, с которой вечно что-то случается. Но говорить о столь неподобающем применении достоинства офицеров с таким воодушевлением в его присутствии довольно опрометчиво.              Мальчишка виновато поежился, а рыжая ято, не заметив эту воспитательную сцену, победно вскинула зонтик, чуть было не врезав Хиджикате по носу.              — Ты прав, Майо! В комнате Гин-тяна и так грязно, сколько бы Садахару там не навалил, хуже уже не станет!              Она снова повисла на своем питомце, и в этот раз тот не был против, радостно облизнув ее своим гигантским языком. Девчонка захихикала, а Еродзуя возмущенно подскочил.              — Вы с ума сошли?! Я не отдам свою комнату на растерзание этому засранцу! — он ткнул пальцем в пса, тут же поджавшего аккуратные белые ушки. — Вы хоть представляете, как трудно потом будет ее отмыть?! Бедный Шинпачи себе руки сотрет!              — С чего ты взял, что это я буду ее отмывать?! Твоя комната, ты и мой!              — И это гениальный план мозга Шинсенгуми? — проигнорировал вопль мальчишки Еродзуя, едко цедя слова в лицо быстро закипающего полицейского. — Отложить проблему вонять куда подальше?!              — У тебя есть идея получше?!              Еродзуя сжал губы, жилка у него на лбу запульсировала, и Хиджиката со злобным удовлетворением понял, что нихрена у него нет.              — Вот и заткнись!              — Не волнуйся, Садахару, если Гин-тян попробует тебя выгнать, можешь сгрызть его голову.              — Всё уже решено, Гин-сан, смирись.              — И что потом?! Прикажете мне говно лопатой выгребать?!              — Успокойся, Садахару при всем желании не сможет столько нагадить. И из этого вытекает наша следующая проблема.              Хиджиката повернулся к мальчишке с крайне сомнительным видом.              — Мне даже интересно, какой такой минус ты умудрился тут найти.              — Все очень просто, Хиджиката-сан, — стекла Шимуры загадочно блеснули. — Еще вчера, подумав над вашими словами, я решил проверить, на сколько дней хватит наших запасов еды, учитывая пять человек и одно животное.              Выдержав трагическую паузу, он палачом отчеканил:              — В холодильнике полупустая пачка прокисшего молока, соевый соус, банка бобов и заляпанная чем-то коричневым наклейка Саске Учиха. В шкафу осталась пачка риса нам всем на один раз, не считая Кагуру, и корм Садахару, ему хватит на сегодня, а если очень сильно сэкономить — на два дня.              — Что значит «не считая Кагуру»?!              — Потому что если посчитать и тебя, то нам даже на завтрак не хватит.              Хиджиката выругался сквозь зубы, но не был удивлен. И чего он ожидал от людей, которые не то что конфету у ребенка — крошки у парковых птиц отберут и не подавятся! Нахрена им вообще холодильник?!              — Слышь, сильно на наш соевый соус не рассчитывай, вы с Соичиро-куном питаетесь исключительно пилюльками, усек?              — Да подавись. Можешь даже выпить его залпом прямо при мне, я только поаплодирую!              — Хиджиката-сан, пожалуйста, я еще не закончил. Вы верно сказали вчера, что сейчас середина лета, а буря началась внезапно — мы не были к ней готовы. Кхм, в общем, наш котацу сейчас у старика Генгая, он обещал установить в него автоматический почесатель пяток. А другого способа отопления у нас нет.              Все-таки ему не показалось, и здесь действительно заметно похолодало. И что еще за почесатель пяток?! Им даже это лень делать?!              — И последнее, самое худшее, — Шимура замолчал, нагнетая атмосферу на уровне телеведущих вечерних шоу, оглашающих результаты ДНК теста. Хиджиката зло гаркнул:              — Что может быть хуже вашей компании, обсирающейся собаки, отсутствия еды, тепла, сигарет, майонеза, возможности свалить отсюда или хотя бы набухаться?! Что, скажи мне?!              Ответ был безжалостен:              — Наш телевизор не ловит ни один канал.              Сперва Хиджиката хотел справедливо возмутиться: с чего бы это замерзшая антенна перевешивала все вышеперечисленное? Но потом представил: голодный, больной, в окружении придурков, вот уже почти сутки не куривший, он даже не сможет отвлечься на какую-нибудь дораму или телепередачу. Он будет вынужден слушать их треп снова и снова, несколько дней и без перерывов, не считая сон.              Кажется, замерзнуть насмерть уже не кажется такой уж плохой перспективой.              — Ну что вы, Хиджиката-сан! — пылко произнес Шимура, отвлекая его от суицидальных мыслей. Он что, произнес их вслух? — Я уверен, мы и без этого найдем, как провести время. Гин-сан, Кагура-чан?              — Я так и не узнаю, согласится ли Азуми на свиданье с Иори, — с вселенской тоской произнес Еродзуя.              — Тоже смотришь этот сериал? — заинтересовался Хиджиката. — Я слышал, она пошлет его, потому что очень хотела новый лохфон, а он подарил ей купон на бесплатное выдавливание прыщей.              — Вот дура! Его же можно продать и купить себе конфет!              — Или суконбу!              — Или майонез. Но какой смысл в придурке, чьи подарки приходится продавать, чтобы купить себе нормальный?              — Тоже верно.              — Согласна.              — Я рад, что вы нашли себе тему для обсуждения, — раздраженно начал Шимура: должно быть, злился, что не мог поддержать беседу, — но давайте вернемся к делам. Прежде всего нам нужно перенести Окиту-сана сюда.              — Зачем? — искренне удивилась рыжая ято.              — Кагура-чан, мы же уже объясняли! — мальчишка в истерике выдернул прядь из своего лба. — Мы ведь не хотим, чтобы он проснулся с ног до головы в дерьме, верно?              Внезапным гостем Хиджикате явилось воспоминание двухдневной давности, когда мелкий засранец-садист изрисовал его рабочий стол изображениями мужских половых органов. С лицом на головке и подозрительно знакомой треугольной челкой. Черным несмываемым маркером.              — Действительно, зачем? — повторил за девчонкой Хиджиката. — Пожалуй, ему и там неплохо лежится. Пойду только свой футон заберу.              — Мой футон, Оогуши-кун, не забывай!              — Хиджиката-сан, не смейте оставлять меня единственным разумным человеком в этом цирке и поддерживать их дурацкие предложения!              Хиджиката вздохнул и размял затекшую шею парой полукруговых движений. И правда, как-то нехорошо получается. Несправедливо. Сопляк, значит, быстро отмучается, а он останется здесь посреди нескончаемого кошмара? Нет уж, Сого должен очнуться и разделить его тяжелую ношу.              — Я решил, — авторитетно продолжил Шимура, — что лучше всего будет положить Окиту-сана между диванов вместо стола. В середине должно быть теплее всего. К тому же там его не продует.              Хиджиката молча одобрил его план и на скорую руку уместил Сого в положенном месте, пока Еродзуя со страдальческими вздохами передвигал стол ближе к кухне. Рыжая ято помогать отказалась, презрительно фыркнув в сторону Хиджикаты, дескать, быстро сдал позиции, и чинно уселась на пол расчесывать своего питомца. Потом Еродзуя вновь устроился на диване, прихватив по пути джамп, и перестал реагировать на внешние раздражители. Шимура мялся, раздумывая, куда себя деть. Хиджиката же, скрутив свой футон (он пока не знал, куда его расстелить), занял оставшийся диван, сцепил руки в замок на животе и прикрыл глаза. Увы, но это единственный вид досуга, которым он будет располагать в ближайшее время.              Около часа спустя со стороны девчонки послышалось душераздирающее бульканье, словно кто-то прочистил засорившуюся трубу. Она скорбно положила руку на живот, вздохнув. Желудки Еродзуи и Хиджикаты тут же решили ее поддержать, и вскоре комната наполнилась дифирамбами отчаявшихся органов пищеварения. Все трое молчали, но их нестройный групповой оркестр быстро надоел Шимуре.              — Пойду сварю нам рис. Нет смысла экономить еду, которой едва хватит на один раз, — сказал он и скрылся на кухне. Через тонкую стенку послышались шорох зерен и металлический звон. Собака раззевалась, с улицы пронзительно выло, глянцевые страницы с шумом листались одна за другой. Хиджикату раздражали эти звуки: они все сливались в такую мирную и ленивую картину, что он невольно заразился. Стало впадлу даже потянуться за неподалеку свернутым одеялом. В конторе продолжало стремительно холодать.              Сого пришел в себя неожиданно. Шимура в это время все еще возился с обедом, а Еродзуя пропал в сортире. Слух обожгли учащенное дыхание и тихий стон — Хиджиката распахнул веки и повернулся на звук. Сого скомкал в руке одеяло со стороны ранения, его ресницы затрепетали. Хиджиката сполз рядом и потрепал его за плечо, рыжая ято подскочила с другой стороны, заинтересованно склонившись. Прежде чем кто-то из них успел что-то сказать, Сого открыл глаза. Хиджиката вместе с девчонкой невольно замерли, ожидая его реакции. Тот обвел нависшие над ним лица апатичным взглядом.              — Я в Аду? — монотонно поинтересовался Сого и на свою беду продолжил: — Знаю, Господь, я был плохим человеком. Но сразу вниз, без суда и следствия, к самым страшным тварям Преисподней. Даже я не заслужил такого наказания.              Когда Шимура вернулся, удерживая на подносе пять совершенно идентичных порций горячего риса, то удивленно вскинул брови.              — Окита-сан очнулся?              — Нет. С чего ты взял? — откликнулся Хиджиката, просматривая ненадолго позаимствованный у Еродзуи джамп. И что этот идиот в нем находит?              — Мне кажется, он как-то не так лежит. И почему у него на лице подушка?              — Мы подумали, что этому уроду холодно, вот и укрыли его. Шинпачи, думаю, он не в состоянии есть. Отдай его порцию мне.              — Как вам не стыдно?! — чашки с грохотом приземлились на стол, подпрыгнув на пару сантиметров. Негодование выплеснулось из мальчишки, словно сбежавшее молоко. — Что вы с ним сделали, пока меня не было?! Вы его убили?! Вы его убили, да?! Ладно Кагура-чан, но вы, Хиджиката-сан, как вы могли?! Вы же взрослый человек, иногда даже адекватный!              — Взрослый и адекватный? Где? — вышедший из туалета Еродзуя выгреб из уха комочек и запульнул в сторону полицейских. — О, а вот и еда.              Последнее произнесенное им слово чудесным образом воскресило Сого уже во второй раз. Он медленно сел, обвел помещение мутным взглядом и незамедлительно швырнул подушку в сторону девчонки. Она вскочила и хрустнула пальцами. Хиджиката вместе с Еродзуей поспешили к столу за своими порциями, предчувствуя скорые разрушения. Шимура закатил глаза и уселся задницей в кучку пыли, схватив одну из чашек. Видать, здраво оценил свои шансы уладить этот конфликт.              К их большой удаче, все разрешилось само собой. Сого был слишком слаб и смог лишь самостоятельно встать на ноги, и то с заметным трудом. По его шее покатились крупные капли пота, левая рука зажала пропитавшиеся кровью тряпки, боевая стойка казалась шаткой и скованной. Рыжая ято презрительно скривилась, плюнула в его сторону, но бить не стала, и гордо прошествовала к столу. Сого, немного постояв, присоединился, выбрав место рядом с Еродзуей. Сначала они сидели в тишине, затем Шимура посчитал нужным ввести раненого в курс дела. Сого равнодушно слушал, никак не комментируя, и лишь раз бросил в сторону Хиджикаты быстрый взгляд.       Соевый соус, к слову, тоже оказался просроченным, так что даже Еродзуя не рискнул его опробовать. А жаль.       После еды все разбежались по своим углам: Шимура снова скрылся на кухне с никому не понятной целью, Еродзуя отобрал свой джамп обратно, Сого с облегчением устроился на своем футоне, девчонка уселась за оригами. Хиджиката мысленно упорхнул в поджидавшую его в штабе работу и целый ворох проблем. Безделье, как умственное, так и физическое, жгло душу и щекотало пальцы, однако он был единственным, кто страдал от этого. Все остальные явно наслаждались просранным в никуда днем.       По ощущениям Хиджикаты прошло не меньше пары часов, прежде чем Шимура непререкаемо заявил, что лично его тишина вгоняет в тоску и предложил всем вместе во что-нибудь сыграть. Еродзуя в ответ швырнул в него комком бумаги — не самая удачная поделка его подопечной, но та все равно возмутилась. Очкарик зло зыркнул и запричитал, но на него никто не обратил внимания. Тогда он психанул, достал из кармана плеер с наушниками, уселся рядом с девчонкой и затих, обрадовав всех остальных.       За окном постоянно было темно, но приближение вечера Хиджиката почувствовал интуитивно, да и холодно стало до зубной дроби. Еродзуя набрал в грудь побольше воздуха и выдохнул: облачко пара ненадолго зависло и пропало. Сердце Хиджикаты защемило — этот мудак специально про сигареты напоминает?!       — Оогуши-кун, гони одеяло. Чем пожертвовать яйцами, я лучше пожертвую гостеприимством.       — Обойдешься! — Хиджиката молниеносно схватил вышеупомянутый предмет и сжал обеими руками. — Твой биологический материал — бельмо на глазах человечества! Все только выиграют, если твои шары замерзнут и отвалятся!       — То же можно сказать и о вас, Хиджиката-сан, — глухо раздалось снизу, а затем кое-чьи загребущие ручки попытались нагло присвоить добычу себе. Хиджиката был готов и ловко отпрыгнул в сторону. Подоспевшая девчонка радостно пнула Сого по его собственным шарам, и тот подавился мучительным стоном. Пока Хиджиката наблюдал за ними, Еродзуя напрыгнул сзади, схватил край одеяла, вмазал пяткой куда придется и потянул на себя. Но Хиджиката не собирался сдаваться так просто. Пока Сого вцепился в лодыжку девчонки зубами, он сражался за каждый сантиметр ткани и надрывно кашлял. Кажется, у него снова поднялся жар.       — Хватит! Я должен кое-что сказать вам! — кричал на заднем фоне Шимура. Затем, поняв, что его никто не слушает, подобрал деревянный боккен своего начальника и с запалом стукнул им по белобрысой голове. Еродзуя болезненно зашипел, накрыв затылок руками. Хиджиката хотел позлорадствовать, но передумал: уж слишком решительным выглядел мальчишка, вооруженный, в отличие от него. Сого с рыжей ято замерли в крайне неудобных позах и обернулись. Шимура, удовлетворившись результатом своих действий, вдруг замялся и нервно затеребил края одежды. Остальные с подозрением сощурились, и даже собака, мирно дремавшая в своем углу, навострила ушки.              — Шимура, — заговорил Хиджиката, знакомый с этими жестами: мальчишка собирался сообщить им нечто очень неприятное, — мы все внимательно тебя слушаем. Говори, что хотел, или не мешайся.              Он ожидал, что Еродзуя снова примется возмущаться его служебными привычками, но тот промолчал. Сого сильнее сжал челюсти, девчонка усилила хватку на его шее, но возобновлять драку по-настоящему они не спешили. Шимура собрался с духом и затараторил:              — Температура продолжает падать, и ночью станет еще холоднее, чем сейчас. Одеял на всех не хватит, и футонов всего три: Гин-сана, на котором спит Хиджиката-сан, мой, который у Окиты-сана, и Кагуры, он все еще в шкафу.       — Я свой футон никому не отдам!       — Никто и не станет спать на твоей обоссанной тряпке.       — Ты отвлек нас, чтобы озвучить очевидные вещи?! Кому-то футон, кому-то одеяло, все же очевидно!       — Руки убрал, козлина, я его первый взял!       — Так не получится, Гин-сан! Мы все замерзнем, простудимся и сляжем!       — Ну так просто оденьтесь теплее! — взревел Хиджиката. С одинаковым упорством они с Еродзуей тянули несчастное одеяло каждый в свою сторону, параллельно отбиваясь от подножек, но притормозили, когда послышался треск ткани. — Вы же в чем-то ходите зимой, так напяльте и спите в этом!       — Как у тебя все просто, Оогуши-кун! Если бы я мог так же просто взять и смыть тебя в унитазе!       — Да я бы и сам охотно смылся, лишь бы оказаться подальше отсюда!       — Мы бы с радостью оделись, Хиджиката-сан, — мальчишка игнорировал продолжившуюся стычку с видом профессионала, — но все наши теплые вещи валяются порванными в додзе у сестры.       — И какого черта они там забыли?!       — Потому что у нас нет денег на портного, тупица! А порванные они, потому что один кретин не может отличить собственную бомбу от елочного шара и…       — Гин-сан, тебе срочно нужно заткнуться!       — Не волнуйся, Гин-тян, сеструха все зашьет к зиме.       — Да там уже нечего зашивать.       — Короче, придется обойтись тем, что имеем, то есть одеялами, и разумнее всего… — Шимура выдохнул, беспокойно простучал ногой короткий незамысловатый мотив и выдал: — Разумнее всего спать под ними всем вместе!       В возникшей тишине было слышно истошное завывание ветра, немного напоминавшее закадровый смех. Сого с девчонкой переглянулись, Хиджиката и Еродзуя замерли с одинаковыми лицами.       — Че? — первой отмерла рыжая ято, часто моргая.       — Шинпачи, ты, походу, уже где-то простудился и теперь бредишь!       — Подумайте сами! Мы постелим все три футона между диванами, впритык друг к другу. Все одеяла положим поперек, и их длины как раз хватит на всех! Никто не замерзнет, и все окажутся в одинаковых условиях!       — Теперь я начинаю думать, что поломка телевизора — не так уж и плохо, потому что кто-то явно пересмотрел романтических дорам! — уверенно заявил Еродзуя. — Знаю я все эти сюжетные ходы! «Ох, Танака-тян, боюсь, мы замерзнем насмерть, если не прижмемся ближе друг к другу!»; «Ох, Хори-сан, если это необходимо, чтобы согреться, то я согласна»; «Прости, Танака-тян, я понимаю, что сейчас не время для признаний, но ты так близко и у тебя такая нежная кожа, ох, Танака-тян!»; «Ах, Хори-сан, быстрее, бери меня всю и…»       Далее из его уст вырвалась такая непотребщина, что Сого уважительно присвистнул, а Шимура пошел красными пятнами.       — Что за хрень ты вообще смотришь, Еродзуя?!       — Идет по пятницам с восьми до десяти, называется «Сгори в объятиях моей пиз…»       — Гин-сан! — истошно завопил Шимура, выступая в интересах цензуры. — При чем здесь вообще дорамы?! К тому же я уверен, что ты смотришь сериалы с рейтингом повыше!       — А при том, что ты явно вознамерился побыть в роли Хори-сана, и мы тебе подыгрывать не собираемся!       — Фу, Шинпачи, отойди подальше, мои формы останутся неприкосновенны!       — Кому нужны твои кратеры, малявка? Проведя столько времени с тобой, он скорее разочаровался во всех женщинах и перешел на совсем другие дырки.       Ответом девчонки послужило смачное впечатывание кулака в пол. В последний момент Сого успел увернуться, не меняясь при этом в лице. Шимура выглядел так, словно раздумывал, провалиться ему под землю или вместо этого устроить массовую резню. Судя по боевому кличу, он предпочел последнее.       Наблюдая за взбесившимися детьми, Хиджиката вдруг почувствовал себя очень уставшим. Он целый день ничем не занимался, но оказался так вымотан психически, что готов был согласиться с любым хоть отчасти разумным планом. Почему, собственно, они так накинулись на мальчишку? Предложенный им способ был единственным, который включал тепло и удобство для всех. Пожалуй, подумай Хиджиката больше о проблеме нарастающего холода, то пришел бы к такому же варианту.       — Парень прав. Сделаем, как он говорит, — заявил он, всучив удивленному Еродзуе едва не порванное ими одеяло, и занялся освобождением пространства. Остальные опешили, наблюдая за его действиями, но вскоре Шимура просветлел лицом.       — Спасибо, Хиджиката-сан!       — Таблетки давно пил? По-моему, ты тоже сбрендил, — фыркнул Еродзуя.       — А по-моему, ты и сам не в восторге от перспективы снова спать на диване, пусть даже с одеялом.       И тот не стал спорить, спокойно пожав плечом. Подозрительно быстрое согласие лишь слегка удивило Хиджикату — видимо, этот идиот тоже устал. А может, и вовсе сопротивлялся из вредности. Сого вместе с девчонкой тоже не возражали, хотя остальные и так знали, что дрались они скорее по привычке, чем из знака протеста.       Но склоки на этом не кончились. Сого с нахальным видом потребовал отдельный футон и престижное место с краю на правах тяжелораненого, и Шимура безропотно согласился. Он беспокоился, что кто-то из них случайно пнет Сого во сне вплоть до летального исхода. Девчонка возмутилась как такому откровенному покровительству, так и предположению, что пинок может быть случайным. Но всеобщее внимание быстро переключилось на другую проблему: остальным придется делить футон с соседом. Кажется, в первый и последний раз в своей жизни Шимура оказался настолько желанным партнёром в постели — за его компанию в буквальном смысле готовы были убить. Опьяненный своей популярностью, он заявил, что сам сделает выбор. Честно оглядев всех претендентов, Шимура отдал предпочтение кровожадно скалившейся рыжей ято. Мысль о том, что это опять же лишь доказывает его рассудительность, пронеслась где-то на периферии — Хиджиката был слишком занят ужасом от уготованной ему участи. Спать в обнимку с Еродзуей? Еще не поздно построить себе иглу снаружи.              Тот был с ним совершенно солидарен и не стеснялся активно демонстрировать свое недовольство, но, натолкнувшись на взгляд подчиненного, умолк. Пожалуй, им можно было бы дверь подпереть, настолько он был тяжелым. Сам дьявол, что ли, покровительствует этим Шимурам?! Наверняка Хиджиката не знал, но ему уже осточертело спорить, и он молча удалился в ванную — привести в порядок себя и свое пошатнувшееся здоровье. Когда он вернулся, свет уже был потушен, все мирно (вот чудеса) разлеглись на своих местах и грелись под стопкой одеял. Заприметив оставленное для него пустое пространство, Хиджиката поспешил присоединиться и едва удержался от стона: он словно с головой нырнул в горячий источник. Хиджиката развернулся к остальным спиной, стараясь не прикасаться к своему соседу даже краешком рукава. Над головой раздалось громкое причмокивание. Он наугад вытянул руку и наткнулся на мягкую шерсть и гигантский, вздымающийся от дыхания бок. Собака зарычала, и Хиджиката покорно почесал ее, за что огромный шершавый язык благосклонно прошелся по его пальцам. Славный у Еродзуи все-таки питомец. Умный, тихий, некапризный. Пусть бы подавал своим хозяевам пример, что ли.              Поглаживая разомлевшее животное, Хиджиката безрадостно размышлял: прошел всего день их совместного проживания, но если оно успешно не завершится в ближайшее время, то Кондо-сану придется искать себе нового заместителя. Потому что старый ласточкой выпрыгнет из окна и со счастливой улыбкой избавления закоченеет под слоем льда и снега.