Одинокий и одичалый, Хиджиката провел долгие годы своей юности в бесконечных драках. Он не прощал косых взглядов в свою сторону и постоянно оглядывался за спину в ожидании удара. Работа полицейского и ежедневное соседство с Сого впоследствии лишь закалили приобретенные навыки. В итоге чувство опасности Хиджикаты было развито лучше, чем у кого бы то ни было в Шинсенгуми. Его было почти невозможно застать врасплох, и неважно, спал он или бодрствовал — чутье всегда предупреждало об угрозе. Кондо-сан как-то обмолвился, что даже спящий он выглядит так, словно вот-вот вскочит и обматерит кого-нибудь. Однако иногда, когда подсознание Хиджикаты расслаблялось и не чувствовало риска для своего хозяина, тот спал по-другому и напоминал скорее мерзнущего ребенка, чем грозу преступников. Хиджиката обнаружил эту свою особенность давно и не любил вспоминать о ней. Не подозревая, к слову, о небольшой стопочке фотографий в закромах комнаты Сого, которую тот потихоньку распродавал местным извращенцам, но это уже совсем другая история.
Хиджиката вынырнул из сна рывком, чувствуя, что ему не хватает воздуха. Плечом спихнув с себя нечто тяжелое, он сделал глубокий судорожный вдох. Перед глазами нарисовался чей-то приоткрытый рот, по обонянию ударил мерзкий запах голода. Хиджиката попытался отстраниться, чем спровоцировал еще одно пробуждение и наткнулся на мало соображающий взгляд Еродзуи.
Внезапно нарисовалась крайне двусмысленная ситуация. Ноги Хиджикаты тесно обвивались вокруг чужого бедра. На животе фамильярно расположилось мужское колено, чей вес успешно препятствовал здоровому дыханию. Крепко и трепетно, словно студент дипломную работу, Хиджиката прижимал к груди бледную руку, кончики пальцев которой легонько касались его горла. Их общая на двоих подушка с левой — не его! — стороны промокла от слюны, а стопка одеял загадочным образом передвинулась в сторону детей. Легко догадаться, какой ублюдок с противоположного края за это ответственен.
Медленно, с разрастающимся желанием немедленно пойти помыться Хиджиката и Еродзуя расплетали несуразный клубок конечностей. Шевеление со стороны детей заставляло поторопиться. Главное — не разбудить их, не разбудить этих ехидных говнюков, потому что Хиджиката не собирался ничего объяснять!
Резко принявшая сидячее положение фигура довела обоих до полусмерти. Несколько слоев ткани сползло вниз, и Шимура, глядя строго перед собой, поднялся и скрылся в туалете. Его исчезновение запустило цепную реакцию: мелкий холмик с выглядывающими наружу рыжими прядями молниеносно передвинулся к соседнему, завязалась невидимая потасовка. Хиджиката с Еродзуей вздохнули с облегчением: детям не было до них никакого дела.
Несмотря на странный утренний конфуз, новый день начался неплохо. Шимура нарыл на кухне остатки чайной заварки, и ее хватило на всех, даже осталось немного на будущее. Ходить по конторе босиком стало чревато осложнениями, поэтому все напялили по несколько пар носков и уселись греться на футоны. Шимура вновь отличился никому не нужным энтузиазмом и провозгласил, что знает, чем они сегодня займутся. Услышав его предложение, Еродзуя с девчонкой глумливо прыснули, а потом и в голос заржали.
— Отличная шутка, Шинпачи.
— А я не шучу, — произнес мальчишка таким тоном, что смех тут же затих. — Вы вечно отмахивались, что «очень заняты» для генеральной уборки или хотя бы просто уборки. А теперь у нас навалом времени, вот и приберемся. Дружно, все вместе. Это совсем не сложно.
Еродзуя с девчонкой состроили кислые мины и запротестовали, однако их откровенно слабые аргументы не сломили решительный настрой Шимуры. Хиджиката обвел того задумчивым взглядом. Еще немного и он усомнится, кто у них тут на самом деле лидер.
Сого наблюдал за развернувшимся действом с ленцой и скукой. Когда большой и маленькая лентяи уныло скуксились, он произнес, отложив пустую чашку в сторону:
— А что, неплохая идея. Будет, чем руки занять, а то не ровен час, и мы поубиваем друг друга, — он показательно зевнул, укладываясь на здоровый бок. — Только не шумите, а то у меня голова разболится.
— Не наглей, садюга, ты будешь убираться с нами! — в возмущении подскочила девчонка. — Ведь так, Шинпачи?
— И что же я буду делать? Протирать полы своими кишками? Я ранен, идиотка, мне нужен постельный режим.
Это он зря — судя по лицу рыжей ято, предложенный Сого вариант привел ее в восторг. Хиджиката тем временем возмущенно размышлял. Мальчишка в самом деле вздумал подключить их к уборке? С какой радости он должен прибирать их свинарник? Небось еще заставят драить все близлежащие поверхности его же формой. Он этих уродов знает, им лишь бы поизмываться.
— Не волнуйся, Чайна, Хиджиката-сан отблагодарит вас за гостеприимство вместо меня, — Сого похлопал начальника по бедру. — Он весь в вашем распоряжении.
Гаденыш увернулся от оплеухи, но болезненно поморщился, и Хиджиката посчитал себя отомщенным. Однако его слова заставили задуматься в совсем другом направлении. Еще вчера он ведь и сам думал, что порядочно задолжал этим троим за спасение, и надеялся расплатиться позже — деньгами или услугой в будущем. Но начать можно уже сегодня. Тем более что еще меньше, чем копаться в мусоре, его прельщает перспектива лежать ничком второй день подряд. Если он не займется чем-нибудь полезным, то точно свихнется.
Хиджиката тяжело вздохнул и кивнул осторожно смотревшему в его сторону Шимуре. Тот выглядел сомневающимся — наверное, все же не хотел привлекать к этому делу никого из гостей, больных, раненых и в ужасном настроении. Но Хиджиката уже уверился в своем решении и выглядел куда более энергичным, чем растекшийся по футону художественной кляксой Еродзуя.
Командование процессом взял на себя Шимура — он лучше остальных представлял, что, как, где и чем нужно делать. Общим решением было оставить нетронутой только комнату-временный-собачий-лоток. Все остальное же нужно было подвергнуть тщательной дезинфекции. Еродзую отправили драить ванную, его поспешные обещания зарплаты остались проигнорированными. Хиджикате досталась кухня. Шимура с девчонкой остались вычищать общую комнату, первый к тому же непонятно кому поклялся не допустить в ней мордобоя. Вряд ли у него это получится, учитывая, что Сого находится там же. Его тоже не оставили без дела: засранцу выпало перестирать грязное белье и протереть всю посуду и столовые приборы. Двигаться для этого ему не придется, как чертовски верно подметил Шимура, и услужливо притащил ему таз с ледяной водой, в которой плавали куски льда. Оценив объем работы Сого и выражение его лица, Хиджиката уверился: этот день начался просто прекрасно.
К слову, о воде. Повернув смеситель на кухне и услышав жуткие надрывные звуки, похожие на хрюканье дьявола, Хиджиката пришел к выводу, что и водопровод сдался на милость неприятелю. А Шимура, оказывается, еще вчера обнаружил эту неприятность, но не стал расстраивать остальных. Да и повода расстраиваться, по сути, не было: потенциальной воды снаружи хоть отбавляй. Хиджикату волновал лишь один вопрос: как Шимура умудрился натаскать снега в кастрюли так, что никто не заметил? Или из окон высовывался и падающий ловил? В любом случае сегодня утром вся вскипяченная вода ушла на чай, и для уборки пришлось довольствоваться той, что едва успела сменить одно агрегатное состояние на другое. Зато у каждого было свое ведро или таз, что Хиджиката поспешил записать в плюсы. Еще он записал туда наличие газа: вот уж действительно удача, что они все еще могут что-то кипятить. В конторе Еродзуи что-то работает правильно — что это, если не чудо?
С локацией Хиджикате повезло: он предполагал, что на кухне в основном хозяйничает Шимура, а он парень аккуратный. Да и еду, которой гипотетически можно было бы запачкать стены, пол и потолок, тут ценили по достоинству и берегли каждую крошку. Даже нутро холодильника оказалось более-менее стерильным. Ну, если закрыть глаза на плесень и непонятный организм в банке из-под бобов (мальчишка серьезно хотел им это скормить?!). Так что сперва Хиджиката даже приободрился, ведь все было не так уж и плохо. Потом он, конечно, понял свою ошибку: скопившейся здесь пылью можно было бы наполнить кузов грузовика. Да и периодические находки вроде фотографии Оцу-чан в наряде горничной, вырезанной из какого-то журнала, или спичечного коробка с мертвым тараканом, облитым чем-то ядовито-розовым, совсем не воодушевляли.
И все же Хиджикате нравилось его занятие. Физический труд успокаивал, пальцы уже почти не дрожали от неудержимого желания скурить подряд сигарет пять. Работа проходила не в тишине, но ее в кои-то веки и не хотелось: окружающая обстановка и без того нагоняла тоску, особенно за счет постоянной темноты за окнами. За стенкой были слышны грызня Сого с рыжей ято, звон посуды, фальшивое напевание Шимуры, плески воды и редкое всхрапывание. Стоп, что?
— Кто храпит? — грозно поинтересовался Хиджиката, выглядывая к детям. Шимура его не услышал, задорно отдраивая плинтуса, но девчонка с Сого обернулись, заткнувшись от неожиданности вопроса, а затем прислушались. Храп шел из ванной.
— Будь пожестче, — сказал Хиджиката в напутствие девчонке и вернулся к чистке кухонной тумбы. К звукам кровавой расплаты он прислушивался с удовольствием.
В шкафу под раковиной обнаружились заросли паутины с довольно внушительным пауком в самой сердцевине. Не страдая арахнофобией, Хиджиката задумался: а вдруг вкусный? Если поймать и зажарить, сколько в нем будет калорий? Живот одобрительно заурчал на эту идею. Одного лишь чая на завтрак было маловато.
Видимо, пристальный голодный взгляд у Хиджикаты получился слишком выразительным, потому как паук, не дожидаясь своей участи, скрылся из виду в сложной конструкции из хлама. Хиджиката, разорвав паутину, бесстрашно запустил туда руку. Может, паук там не один, может, их там целое полчище! И сейчас они все вылезут наружу прямо ему навстречу, и тогда он даже поделится с остальными, если они как следует попросят…
Внезапно он нащупал нечто странное, пальцы наткнулись на единственный лишенный слоя грязи предмет. Несколько небольших, сложенных вдвое бумажек, скрепленных резинкой. Хиджиката вытащил находку на свет, и его самые смелые догадки подтвердились.
Он обнаружил немыслимое — деньги. Грязные, мятые, едва узнаваемые, но это определенно были они. Сбежавшее на восьми лапах лакомство было забыто, теперь Хиджиката держал в руках руль от их корявой пятиколесной телеги. Ох уж этот Еродзуя со своими заначками! Наверняка планировал спустить все на сладости и игровые автоматы, но не тут-то было!
Нутро снова перевернулось от голода, и внезапно Хиджикату охватило бешенство. У этого кретина были деньги, у него были чертовы деньги, так почему он не купил в свой дом еды?! Если бы не его жадность, Хиджиката и дети могли бы сейчас быть сытыми и довольными! И ведь при жеребьевке ублюдок даже виду не подал, что на кухне может найтись нечто ценное! Вот актер, вот подлец!
Ничего, в этот раз ему не выйти сухим из воды.
Полный праведного гнева, сжимая бесполезные в их ситуации бумажки и буквально плавясь от желания убивать, Хиджиката вышел в главный зал. Сого, уныло гонявший пальцами водоворот мыльной воды, обернулся и заинтересованно поднял брови.
— Хиджиката-сан, вы не были так злы, даже когда я заменил весь майонез в штабе на противогрибковое средство для ног.
Девчонка глумливо захихикала. Шимура посмотрел на нее с упреком, а на Хиджикату — с сочувствием. Одарив всех троих своим лучшим испепеляющим взглядом, он кинул мальчишке причину своей эмоциональной дестабилизации. Тот растерянно поймал, уронив швабру.
— Гляди, что я нашел под раковиной. Есть предположения, как они там оказались? — спросил Хиджиката, стараясь напустить в голос как можно больше невинной неосведомленности.
Рыжая ято вырвала находку прямо из рук ошеломленно моргающего напарника.
— Не может быть!
— Кагура-чан, отдай!
— Если вы хотели натравить их друг на друга, чтобы потом зажарить и съесть труп проигравшего, то я в кои-то веки могу похвалить вас за находчивость, Хиджиката-сан.
— Заткнись, а не то в следующий раз я подсыплю тебе в чай слабительного.
— Не стоит, мне и без слабительного на вас насрать.
Пнув Сого в голень в воспитательных целях, Хиджиката рявкнул:
— Вы не тем заняты, кретины. Неужели не интересует, чье это и откуда взялось?
— Да понятно чье! — пропыхтел Шимура, пытаясь отобрать банкноты у свернувшейся калачиком девчонки, прижавшей добычу к животу. Она уже наверняка успела наставить бедняге синяки, пинаясь локтями и коленками, но тот проявлял чудеса целеустремленности.
— Отвали, теперь это мое!
— Кагура-чан, давай поделим пополам, так будет честно!
— Нет, мне нужно еще заботиться о Садахару! Давай одну половину мне, а другую ему?
Собака одобрительно гавкнула из угла, но очень тихо. Хиджиката обернулся — Садахару выглядел едва ли не хуже них всех. Бедный, тоже ведь голодает.
— Хватит! Если разучились думать, я подскажу! — дети глянули на него исподлобья — заинтересовались, чего это он говорит вполголоса, хотя обычно не щадит связки. — У вашего драгоценного Гин-тяна были деньги, так почему в холодильнике пусто?
Нужно было сразу кинуть эти волшебные слова в пространство — они активизировали в двух головах нужные извилины. Дети так глубоко ушли в себя, что Хиджиката без каких-либо усилий забрал деньги обратно. Он задумчиво провел по уголкам плотной бумаги подушечкой большого пальца: уголки послушно прогнулись, а затем заново встопорщились, потемневшие от влажности и грязи.
— Как ты думаешь, Сого, — промолвил Хиджиката, краем глаза наблюдая за подопечными Еродзуи, обиженными и злющими, — где бы мы были сейчас, если бы не буря?
— Возились бы с новобранцами? Пытались задавить Кацуру патрульной машиной? Уговаривали Кондо-сана спуститься с дерева кистью бананов?
Сого подкидывал варианты ровным голосом, но явно был заинтригован. Хиджиката не позволил себе отвлечься на болезненные мысли о Кондо-сане.
— Возможно, — согласился он и неожиданно для всех начал: — Не знаю, слушал ли ты, но перед тем, как спровадить нас работать, Мацудайра немного рассказал о тех аманто, которых нам нужно было сопровождать. Они называют себя рухулами и являются одной из самых развитых рас во вселенной. Их технологии пользуются большим успехом на межгалактическом рынке. Хоть рухулы больше изобретатели, чем торговцы, предпринимательская жилка у них имеется. Они дорого берут, но охотно распространяют свои творения по всем обитаемым планетам. Точнее, так они говорят. На деле же рухулы продают свои изобретения только тем расам, которые лишь ненамного отстают от них в развитии.
Сого молчал, и по его лицу невозможно было понять, что он обо всем этом думает. Подопечные Еродзуи слушали внимательно и с заметным интересом, но явно не понимали, к чему весь этот рассказ.
— Вряд ли в их представлении люди соответствуют этим параметрам. Рухулы прилетели заключить торговые отношения с кем-то на Земле, но не с людьми. А потом случилось вот это, — Хиджиката выразительно обвел рукой окружающее пространство. — Контрабанда дряни, из-за которой мы здесь застряли. Не представляю, как ее можно было бы использовать в мирной жизни, значит, она изначально предназначается для наведения беспорядка. Рухулы продали бы ее только аманто, однако… — Хиджиката многозначительно замолчал, предоставляя Сого право закончить. Тот ухмылялся, и его взгляд почти ласковым. Так смотрят на новорожденных котят перед тем, как утопить их в луже дождевой воды. Он понял.
— Однако что? — почему-то шепотом спросил Шимура.
— Однако вполне вероятно, что аманто, которым эти рухуйлы провозили товар контрабандой, могли быть просто посредниками, — снисходительно пояснил Сого, не отводя от Хиджикаты взгляда. — А заказчиками оказаться те, чья ловля как раз в нашей компетенции.
— Вы думаете, эта штука могла предназначаться для Джои?
— Возможно. Аманто любят скидывать все на людей и не всегда беспочвенно. Нас определенно привлекли бы к расследованию. Ну так что, Сого? — Хиджиката оскалился. — Где бы мы сейчас были?
— В допросной, — с удовольствием откликнулся Сого, почти промурлыкал. — Ради такого случая Кондо-сан, может, даже разрешил бы мне использовать «волшебную палочку».
— Даже поймай мы самого Такасуги Шинске и завись от его ответа судьба вселенной, Кондо-сан не разрешил бы тебе использовать «волшебную палочку», — Хиджиката вспомнил дилдообразный миксер, который они конфисковали у одного депортированного на родную планету аманто, который продавал игрушки для взрослых «самым ненасытным человеческим самкам». Сого тут же прибрал страшный инструмент к рукам, окрестил «волшебной палочкой» и не терял надежду на ком-нибудь применить. В ту ночь, когда он появился с этой херней в штабе, все без исключения в Шинсенгуми плохо спали, подпирали двери и до ломоты в мышцах сжимали булки.
— А при чем здесь Гин-тян и его заначка?! — возмутилась рыжая ято, но шепотом, бдительно поглядывая в сторону ванной.
— А при том, — с наслаждением произнес Хиджиката, — что твой Гин-тян давно напрашивается на допрос с пристрастием. А мы с Сого уже соскучились по работе. Не желаете присоединиться?
После этого долгого, неинтересного и нахер никому не нужного лирического отступления (заткнись, Сого) было решено действовать. Спустя пару минут Еродзуя, найденный все так же беззаботно дрыхнущим, был связан по рукам и ногам, заткнут своими же трусами и швырнут в стену. Дети безжалостно пинали его ногами, орали и дергали за волосы. Сого с энтузиазмом раздавал полезные советы, светясь от зрелища насилия. Хиджиката пока не вмешивался и остро жалел лишь об отсутствии сигарет. Пожалуй, даже потерю обеих рук он переживал бы менее мучительно.
— Ладно, хватит, — скомандовал Хиджиката, услышав подозрительный хруст. — Дадим ему слово.
Шимура сжал кулаки, а рыжая ято резко выдернула импровизированный кляп. Еродзуя захрипел и закашлялся.
— Какого хуя?! — взревел он, барахтаясь, как глиста под микроскопом. — Ну, подумаешь, вздремнул пару минут, чего лупить-то сразу?! Можно подумать, вы сами уже весь квартал вычистили!
— Об этом мы поговорим позже, — пообещал Хиджиката, подошел ближе и присел на корточки перед его злющим лицом. — Что это такое? — нежно поинтересовался он, шлепнув Еродзую по кончику носа стопкой банкнот.
Тот сперва попытался цапнуть его за руку, но, не преуспев, собрал глаза в кучу и сфокусировал зрение. Его брови шокированно взлетели, рот приоткрылся, взгляд на мгновение остекленел.
— Откуда они у тебя? — спросил он, не скрывая вожделения в голосе. — Мы же вас обоих с ног до головы обшарили и нашли только пару йен!
— А они не наши, — с готовностью пояснил Хиджиката. — Подумай еще, Еродзуя, напряги зияющую пустоту в своей голове.
— Не понимаю я, куда ты клонишь, Оогуши-кун.
— Не прикидывайся идиотом, Гин-сан!
— Шимура, я знаю вашего начальника не так близко, как вы, но неужели ты до сих пор не понял, что он не прикидывается?
Еродзуя грязно выругался и дернул путы — его обездвижили оторванными черными рукавами формы Шинсенгуми. Хиджиката с удовольствием подумал, что даже в непригодном для ношения состоянии она продолжает служить закону. Ждать, когда же до Еродзуи все-таки дойдет, пришлось недолго: тот вскоре замер, встряхнул башкой, нервно хихикнул и пригляделся к деньгам получше. Хихикнул еще раз.
— Ты так и не ответил, откуда они у тебя, Оогуши-кун, — его голос слегка подрагивал. Рыжая ято хрустела кулаками — кажется, это был ее любимый прием для устрашения.
— Нашел, — оскалился Хиджиката.
— Вау, надо же, какой хороший песик, где угодно деньги находишь! А вас точно на террористов натаскивали? Садахару, чтобы к следующей неделе умел так же!
Собака демонстративно развернулась к нему задом.
— Поздно отпираться, босс. Как полицейский советую сделать чистосердечное признание: нытиков обычно брезгуют бить.
— Не понимаю, о чем ты, Соичиро-кун. И кого это ты назвал нытиком?!
— Как ты мог, Гин-тян?! Как мог вырасти жопоруким дебилом, прячущим деньги в таких очевидных местах?!
— Тебя что, возмущает, что я так просто нашел его заначку?!
— Мы так долго терпели, Гин-сан. Мы привыкли, что ты спускаешь деньги на сладости и выпивку, не платишь за аренду, не платишь зарплату, не платишь за себя в кафе и общественных туалетах, не покупаешь лекарства, запасные футоны и лицензионные диски песен Оцу-чан…
— Последнее вообще не в тему!
— … но это уже слишком! Мы умрем от голода, и все из-за тебя!
— Я забыл, ясно?! — закричал Еродзуя и сердито засопел. — Забыл я про эту заначку! Я сделал ее давно, когда возвращался домой пьяным и счастливым. Мне тогда три раза подряд повезло выиграть в пачинко! Но утром я забыл, куда именно спрятал деньги, а потом решил, что мне приснилось. Я и выигрыш в пачинко, нет, ну вы можете себе представить?!
Вот уж действительно — Еродзуя и выигрыш в чем бы то ни было находились в разных вселенных и ни разу не пересекались. Точнее, теперь выяснилось, что пересекались, но в это не верил даже сам Еродзуя, обводящий присутствующих несчастным, насупленным взглядом. Его подопечные сурово поджали губы, но Хиджиката видел: смягчились. То же можно сказать и о нем. Какой смысл и дальше его мучать? Холодильник это не наполнит, а Еродзуя и сам пострадал от своей глупости.
Но довести наказание до конца нужно обязательно. Пусть думает в следующий раз!
— Ладно уж, Еродзуя, живи и помни нашу доброту, — Хиджиката встал на ноги, стянул с денег резинку и демонстративно пересчитал. Сого разочарованно цокнул, но Хиджиката не обратил на него внимания, протягивая разделенную поровну сумму подопечным Еродзуи. Те жадно выхватили добычу из его рук.
— Ваша зарплата, — пояснил Хиджиката и пнул Еродзую в плечо, чтобы не было обидно. А то чего это все пинали, а он нет, хуже всех, что ли?! Тот задергался в возмущении.
— Эй, это мое! Сказал же, я выиграл в пачинко! Обещаю, когда на улице потеплеет, я куплю еды! Отдайте!
— Спасибо, Хиджиката-сан! — у Шимуры аж глаза повлажнели. Они так давно не держали деньги в руках?
— Мудрое решение, Майо, хотя я бы и так их у тебя забрала.
— Мне чужие деньги не нужны, так что не за что и подавитесь.
— Зато мне нужны МОИ деньги!
— Молчать, Гин-тян, ты наказан! Будешь весь день сидеть в своей комнате!
— Чего?!
— Не волнуйтесь, босс, уверен, вы выкроите себе там свободное местечко.
— Ну хватит! Вы и так наорали на меня, избили, отобрали деньги и выставили виноватым! Чего еще вам не хватает для полного счастья?!
Шимура с девчонкой растянули губы в улыбках, переглянувшись. «За окном должна была сверкнуть молния», — подумал Хиджиката, но потом вспомнил, что они не в дешевом триллере, и просто отошел на пару шагов назад.
Через два часа они все вместе потягивали горячий чай, безуспешно пытаясь насытиться. Еродзуя лежал рядом, уткнувшись лицом в футон, и не двигался, бледный, измученный и жалкий. Генеральную уборку он закончил в одиночку. Девчонка поднимала диваны и столы, чтобы он отдраил там пол до блеска, Шимура лично проверял каждый угол на наличие пыли, и даже Сого поучаствовал, красноречиво отодвинув от себя таз с бельем и посудой. Еродзуя перестирал все, даже те вещи, которые были на нем, поэтому сейчас валялся в одних трусах — их ему разрешили оставить. В какой-то момент Хиджиката ему даже посочувствовал, но потом живот свело судорогой, и это помутнение прошло.
Настроение было ни к черту. Хиджиката подозревал, это не только из-за голода, холода и очередного бездействия. Может, не стоило затевать ссору? Опять же, Еродзуя получил по заслугам, но им всем вроде как нужно держаться вместе. А они только и делают, что срутся по любому поводу. Конечно, эта их обычная тактика общения, по-другому они не умеют. Но могли хотя бы попытаться. Как будто им проблем не хватает, так они их еще сами же создают! Может, разговаривай он сегодня поменьше, чертово горло не разболелось бы заново! А лекарств у Еродзуи оказалось так же мало, как и мозгов, еще вчера пришлось начать экономить по максимуму. И хотелось бы знать, что у него в аптечке забыли строительные плоскогубцы!
Сого ведет себя как обычно, так что Хиджиката почти забыл, почему тот едва шевелится. Ему бы жрать шоколадки и смотреть мультики в тишине и покое, а не хлебать кипяток и поминутно грызться с неугомонной рыжей ято. О ней, к слову, тоже бы стоило побеспокоиться. Девчонке требуется в три раза больше калорий, чем им всем вместе взятым. Сколько она протянет без еды?
В глаза так и лез Еродзуя, продолжавший изображать трупа, его кожа покрылась мурашками с ног до головы. Еще бы, холодина стоит страшная, а у придурка только задница прикрыта. Своеобразный акт самоубийства? Не дождется, если кто и свалит отсюда первым, то это Хиджиката!
— Эй, Еродзуя, — он ткнул его пяткой в бедро, — хватит страдать, тебе полезно хоть иногда двигать булками. Если не оживешь, мы выпьем все без тебя.
— А мы уже выпили, — заявил Шимура, убирая остатки заварки, которой едва хватит, чтобы перекрасить воду из прозрачного в слегка желтоватый. — Это нам на завтра.
Сого с девчонкой залпом, словно два заправских алкоголика, влили в себя все, что болталось в их чашках. Еродзуя молча вздохнул, не меняя позы, а Хиджиката оказался под перекрестьем ожидающих взглядов. Он закрутил остаток своей порции в водоворот, тоскливо понаблюдал и тоже вздохнул.
— Заебал, — сообщил он Еродзуе, еще раз пнул и поставил чашку рядом с его лохматой башкой. Башка приподнялась и одарила его злым, подозрительным и оскорбленным взглядом.
— Я, по-твоему, свинья за вами доедать?! У меня, урод ты самовлюбленный, есть гордость! И мне не нужны чужие подачки! — Еродзуя схватил подношение обеими руками, грозно свел брови… и прикончил кислую, уже едва теплую воду двумя шумными, суетливыми глотками. Хиджиката фыркнул. И почему этот кретин до сих пор не подался в цирк? Пожалуй, карьера клоуна — единственная карьера, которую он мог бы успешно реализовать.
— Чем займемся? — спросил Шимура после того, как отнес всю посуду на кухню.
— Предлагаю лечь спать.
Повисло шокированное молчание. Пожалуй, предложи Хиджиката закатить оргию под последние хиты Оцу-чан, это не произвело бы такого эффекта.
— Что? — он не скрывал раздражения. — В настольные игры я с вами играть не собираюсь, а ничего другого — нормального — вы все равно не предложите.
— У нас нет настольных игр, — немного обескураженно сообщил Шимура.
— Мне должно было полегчать?
— Из вашего рта так редко вылетает что-то стоящее, Хиджиката-сан. За это предложение мне даже не захотелось отрезать вам язык.
— Возможно, ты просто спишь. Хочешь, я тебя ущипну?
— Давай лучше я, Майо!
— Кагура, угомонись, я только помыл полы!
— Ну хватит вам, — Хиджиката поморщился, — у меня уже горло болит орать. Раз все согласны, давайте просто ляжем. День сейчас или ночь, какая разница, снаружи все равно темень. И какого черта у вас сломаны часы?
— Они не сломаны, в них просто нет батареек.
Укладываясь на свои прежние места, пока Шимура вырубал свет, Хиджиката переглянулся с Еродзуей, и они синхронно содрогнулись и отодвинулись друг от друга как можно дальше. Услышав тихое воркование, Хиджиката поглядел в дальний угол — девчонка что-то втолковывала псу, почесывая за ушком. Тот зевнул, послушно потопал за ней и лег над их головами, как и прошлой ночью. Стало теплее. Хиджиката прикрыл глаза — он надеялся, что завтра (когда бы оно ни наступило) страшное завывание ветра наконец стихнет.
***
«Хуй тебе, неудачник», — мысленно ответил самому себе Хиджиката по пробуждении и скинул с себя по-царски разложившегося Еродзую. Тот обиженно всхрапнул и вздрогнул от холода. Вдвоем и правда было теплее, мелкие засранцы опять отобрали у них одеяла. Может, их гвоздем к полу прибить, чтобы уж все по-честному? Детей, разумеется, не одеяла: от них все равно никакого толку.
Когда проснулись все остальные, выяснилось страшное: пропали остатки чайной заварки. Немедленно разразился скандал. Шимура сурово молчал, девчонка думала на Сого, тот на нее, Еродзуя сразу на всех, и только Хиджиката — о сеппуку. Но личность преступника он установил с самого начала.
— Шимура, кончай этот цирк, — произнес Хиджиката, и мальчишка удивленно на него уставился. — Чай прятал ты, и трудолюбив настолько, чтобы встать, пока все спят, прокрасться на кухню и самому его заварить, — тоже ты.
— Вовсе нет, Хиджиката-сан, я…
— … очень неубедительно брешешь. Я знаю, я же полицейский.
— Я бы не стал доверять вашему чутью, Хиджиката-сан. Помните того студента с филологического факультета, которого вы довели до слез, а он оказался невиновным?
— Его видели просящим подаяния в компании замаскированных Джои!
— Повторяю, он студент филологического факультета. Где еще, по-вашему, ему брать деньги?
— Заткнись, в этот раз я уверен в своей правоте. Ну? — Хиджиката свирепо глянул на мальчишку, прячущего глаза. Тот сгорбился, нервно поправил очки, но затем внезапно вскочил на ноги.
— Да, это был я! — закричал он, позволив Хиджикате на миг насладиться своим триумфом. — Потому что вы, — Шимура ткнул пальцем в сторону всех остальных, — меня достали! Почему я один должен каждый раз думать, чем бы нам заняться, чтобы не поубивать друг друга?! Вы все только и делаете, что орете по любому пустяку! А потом оказывается, что мои идеи никому не нравятся, хотя других ни у кого нет! Я устал, понятно?! Теперь думайте сами!
Он тяжело задышал, красный, вспотевший и в самом деле взбешенный. Зря Хиджиката считал, что у него крепкие нервы. И Шимура что, действительно считает чай действенным способом снять напряжение? Наивный. Лучше пачки сигарет помогают расслабиться только две пачки сигарет.
Какое-то время все молчали.
— Ну выпил и выпил, чего сразу не сказал? — почесал голову Еродзуя. — Там все равно только на одного бы и хватило.
— Подумаешь, это же было не последнее суконбу.
— Если будешь так нервничать, Шинпачи-кун, станешь таким же бесполезным брюзжащим импотентом, как Хиджиката-сан.
— В этом месяце тебе точно не видать премии! А ты, Шимура, с чего вообще решил, что обязан находить нам занятие? Выдумал себе невесть что, а мы еще и виноваты остались.
— Оогуши-кун, жаль тебя прерывать, но не мог бы ты на секунду отвлечься и отдать мне обратно мою пижаму?
— Чего?
— Того! Меня заставили перестирать все свои шмотки, и в этом ледяном Аду они вряд ли высохнут в ближайшее время!
— Это исключительно твои проблемы, Еродзуя!
— Нет уж, чертов коп! Это ты нашел мою заначку, ты всем о ней растрепал, и это из-за тебя я оказался в таком плачевном положении! И вещи на тебе тоже мои!
— Ладно-ладно, я отдам тебе рубашку.
— И штаны!
— Нет уж, их я оставлю! Да убери ты руки, кретин, у меня под ними ничего нет!
— Видишь, Шинпачи-кун? Будешь много нервничать — когда-нибудь станешь таким же.
— Не думаю, что здесь дело в нервах, Окита-сан. Просто они идиоты.
Штаны Хиджикате все же удалось отстоять, и теперь они с Еродзуей делили одну пижаму на двоих и были похожи на актеров дешевого порно, в котором не хватает денег на нормальный реквизит.
После Хиджиката заметил, что они какого-то хрена сидят в темноте, и поднялся врубить свет. Выключатель послушно щелкнул, но ничего не изменилось. Так они поняли, что остались без электричества.
Еще позже выяснилось, что Еродзуя — недальновидный дебил, который израсходовал всю воду в сливном бачке. И теперь, чтобы справить нужду и прибрать за собой, приходилось носить воду в кувшине. Хорошо хоть канализационная труба все еще выполняла свою основную функцию. Иначе и представить страшно, что бы им всем пришлось пережить.
Собака, оценив всю тяжесть их ситуации, снова легла спать. Отводить ее по нужде приходилось все реже и реже. Животное вело себя так тихо, что Хиджиката порой и вовсе про него забывал. Его корм кончился приблизительно дохрена часов назад.
В конце концов они снова обнаружили себя на футонах под стопкой одеял. Хиджиката был рад хотя бы тому, что не соприкасался с Еродзуей голой кожей, — у них ведь были обнажены разные части тела. А то, что эти части тела вообще соприкасались, он может пережить. Отчаянные времена и все такое.
— Мне скучно. Я больше не хочу спать.
— Мы можем рассказать друг другу какие-нибудь интересные истории.
— Шимура, я же сказал, выброси из своей головы мысль, что обязан придумывать нам занятие.
— Как-то раз мы с Хиджикатой-саном проводили зачистку одной из штаб-квартир Джои. Все шло относительно неплохо до тех пор, пока Джои не выпустили на нас свою новую разработку: робота под кодовым названием «бейебало». Он пока не умел отличать своих от чужих, но в остальном неплохо действовал: фокусировался на человеческих лицах и выпускал из глаз смертоносный лазерный луч. Хиджиката-сан оказался к нему ближе всех. Я хотел предупредить его, чтобы был осторожнее, но случайно выпнул прямо на линию огня. Я уже мысленно подписывал заявление о своем повышении, но робот, сфокусировавшись на лице Хиджикаты-сана, издал странный звук, схватил его и куда-то уехал. Я подумал, что меньшее, что ждет Хиджикату-сана, — жесткое анальное зондирование, поэтому не сильно волновался, и мы с ребятами успешно завершили задание. Потом, конечно, мы отправились искать его тело, ой, ну, то есть живого и здорового Хиджикату-сана, но на всякий случай я вызвал скорую и катафалк. Мы нашли его на свалке. Не сразу, правда, пришлось там покопаться, он здорово сливался с местным антуражем, словно однажды старый мусоровоз особенно сильно пернул выхлопным газом, и родился Хиджиката-сан. Рядом с ним завис «бейебало», грустный и растерянный. Оказалось, раньше он был мусороуборочным роботом, и, увидев Хиджикату-сана, вспомнил старые-добрые деньки и повез его выкидывать. А потом так и не определился, куда его девать: к органическим остаткам или в кучу окурков.
— Джои просто сделали этого робота на отъебись, вот и все! — заорал Хиджиката. Вот же ублюдок, нашел, что вспомнить! — Мы вовремя раскрыли их убежище и помешали закончить эту разработку, робот был сляпан кое-как, вот и завис в ответственный момент! И мое лицо тут совершенно ни при чем!
— Вы правы, Хиджиката-сан, момент был действительно ответственный. Я много ночей не спал, размышляя, в какой же все-таки мусорный бак он должен был вас кинуть. Чертовы Джои знают, как пошатнуть боевой дух!
— Бедный Оогуши-кун, тебя уже даже роботы за человека не считают.
— Не обольщайся, Еродзуя, с тобой бы этот робот не церемонился. Сразу бы закопал в стариковском тряпье!
— Намекаешь на мой возраст, ушлепок?!
— Намекаю на то, что вы пахнете примерно одинаково!
— Роботы не распознают запахи, кретин!
— Да, сейчас я тоже мечтаю их не распознавать.
— Я поняла фишку, теперь моя очередь! Однажды мы с Гин-тяном и Шинпачи стригли кусты в саду одной богатой тетки. За это она обещала нас вкусно накормить и никому не рассказывать, как пьяный Гин-тян наблевал в шапку одного аманто, а потом убедил его, что это традиционное приветствие всех землян.
— Кагура!
— О, так это вы его научили, босс? Того аманто потом в новостях показывали. Он произвел фурор на бизнес-конференции с компанией по производству детских игрушек. Хотя дети, конечно, вряд ли оценят такой дизайн…
— Когда-нибудь я соберу достаточно улик, чтобы упрятать тебя за решетку, Еродзуя.
— Ну, мы, короче, согласились, и пришлось впахивать, пока не стемнело. Зато тетка не соврала про еду, она даже стол специально для нас накрыла! А потом сказала, что готова и заплатить, но только если Гин-тян станцует для нее приват в отдельной комнате. Гин-тян согласился, но уходить не захотел, потому что боялся, что мы все съедим без него. Тетка странно на нас посмотрела, но потом разрешила начинать. Мы с Шинпачи уже знали, чем все закончится, поэтому нам ее было даже жалко, но денег хотелось больше. Гин-тян вертел задницей во все стороны, бросался в тетку одеждой и хватал со стола конфеты, пока та не видела, потом садился к ней на колени и пытался стащить ее золотые сережки. Тетка была очень странная, ей вроде даже нравилось, но потом Гин-тян разделся полностью. Сначала она побледнела, потом позеленела, потом ее лицо пробила судорога, глаза закатились, и она потеряла сознание. Полные веры в то, что она выживет, мы вызвали врача и пошли домой. С едой, сережками и деньгами.
— Могли бы и оставить несчастной женщине на лечение.
— Заткнись, Оогуши-кун! Ей стало плохо, потому что ты, засранка, за моей спиной пыталась засунуть себе в рот баранью ногу целиком!
— Утешай себя чем хочешь, Гин-тян, но твой пиструн калечит людей! Шинпачи, скажи!
— Вы оба были отвратительны, я объявляю ничью.
— Это было неплохо, Чайна, но моя история круче.
— А вот и нет! Однажды Гин-тян…
— Как-то раз Хиджиката-сан…
— А ну заткнулись оба! — закричали Хиджиката и Еродзуя одновременно, приподнимаясь.
— Все, никаких больше историй! Лежим и тихо думаем о вечных вопросах бытия и бесконечности Вселенной. Молча!
Еродзуя подкрепил его слова суровым кивком. Дети взаправду умолкли, и какое-то время они все вместе слушали бушевание природы за стенами конторы. Но недолго.
— А вы ведь знаете, что многие звезды, которые сияют у нас над головами, давно мертвы? Просто они находятся так далеко, что требуются миллиарды лет, прежде чем свет их гибели долетит до Земли. Что, если мы тоже уже мертвы? Что, если на самом деле мы замерзли или умерли от голода, но просто не знаем об этом? Что, если снаружи нет никакой бури — только темнота, пустота и абсолютное ничто? Так что пока мы не осознаем факт своей гибели, мы будем барахтаться здесь вечно, словно бабочки, нанизанные на иглу безумным коллекционером…
— Какого хера, Шинпачи, я же почти заснул!
— Гин-тян, мне страшно, давай сломаем дверь и посмотрим, вдруг там и правда пустота?!
— Предлагаю выпнуть туда Хиджикату-сана и проверить.
Хиджиката засунул голову под подушку. Он тоже почти заснул.
***
Часы потекли друг за другом густой однородной массой, пустые, бессмысленные и одинаковые. Они почти не вставали, клали ладони на разрывающиеся болью животы и все реже разговаривали. Темнота наслоилась на глаза матовой пленкой, в уши забилась тишина, и сквозь ее пелену прорывался лишь проклятый вой ветра, не стихающий ни на мгновение. Собака теперь лежала у них в ногах и лишь изредка шевелилась, напоминая, что еще не издохла.
Прошла ли так неделя или всего пара дней — Хиджиката не знал. Он, дети и Еродзуя почти постоянно спали, но все в разное время, как у кого получится. Иногда они, правда, все же бодрствовали все вместе и пытались привычно переругиваться, но очень вяло и неправдоподобно.
Хотелось есть. Хотелось на улицу. Хотелось, чтобы хотя бы ветер наконец замолк.
Один раз Шимура попробовал дернуть дверь, чтобы выглянуть наружу, но та замерзла намертво. Бумага и дерево с той стороны покрылись толстым слоем льда. Девчонка опять предложила ее вынести, но чего они этим добьются, если буря не утихла? Было решено продолжать ждать.
Хорошо хоть воды всем хватало, в запасе оставалось еще ведра два, хотя до этого они много потратили на уборку, а снега больше не набирали. Нужно бы спросить Еродзую, откуда у него вообще столько ведер, Хиджиката штук шесть насчитал точно. Хотя, наверное, чтобы воровать фрукты, лазая по чужим садам, или оттуда обычно рыжая ято ест. Какая уже разница?
Как-то раз, когда Хиджиката по памяти пытался воссоздать вкус майонеза на языке и ощущение сигареты в уголке губ, девчонка очень тихо спросила:
— Гин-тян, мы умрем?
Еродзуя вздрогнул, его грязные, встрепанные волосы мазнули по щеке.
— Не знаю, Кагура. Я как-то не планировал умирать на этой неделе. Или на той неделе. Черт, я теперь даже не знаю, вышел ли новый номер «Джампа» или нет!
— И это все, что тебя волнует, придурок?
Раздался вздох.
— Не все. Но об остальном я стараюсь не думать.
Еродзуя ткнулся холодным носом Хиджикате в плечо. Он теперь постоянно так делал. И ноги об него грел, додельник. Хиджиката не возражал, потому что ему негласно разрешалось делать так же.
— Лысый будет плакать. Что, если от горя у него еще и зубы выпадут?
— Кагура-чан, успокойся. Человек может прожить без еды как минимум дней тридцать.
— Но я не человек. И сколько дней уже прошло?
Ответа никто не знал.
— Ты не умрешь, Кагура, — хрипло, но уверенно сказал Еродзуя. Его слова ложились на кожу приятным теплом. — Никто из нас не умрет. Просто представьте, что напишут на наших надгробиях! Пара придурков точно лопнут от смеха, если узнают, что я сдох от голода.
Хиджиката был согласен сразу со всеми, что случилось впервые на его памяти. Кондо-сан тоже будет плакать, если они с Сого умрут. Но у них еще есть время — еще как минимум дней двадцать, а может, и больше. И Еродзуя прав, прав, черт возьми, они не могут умереть так глупо, так нелепо, так не по-самурайски!
Хотя, почему нет? Это будет донельзя подходящим окончанием того театра абсурда, который они зовут своей жизнью.
— Сого, ты подозрительно молчалив. Опять гадости про меня вспоминаешь?
— Он спит, Хиджиката-сан. Он теперь вообще редко просыпается. Еще реже нас.
— У него есть жар?
Даже если и есть, что он сделает? В аптечке остались только вата и те самые строительные плоскогубцы.
— Ну, может, немного, — с сомнением сказал Шимура, повозившись. — Не знаю. Окита-сан крепкий, он не сдастся.
— Разумеется. Но если начнёт вонять, оттащим его к собачьему дерьму.
Девчонка издала звук согласия, а потом тихонько засопела. Еродзуя мирно дышал ему в руку. Шимура зевнул.
А потом вой ветра заглушил все остальные звуки.
***
Из коридора донесся подозрительный шум. Приглушенный, но настойчивый, он пронзил тишину, как копье грудную клетку. Входная дверь сотрясалась от методичных ударов, громко треснул лед. Кто-то с той стороны очень хотел войти.
Сон вмиг слетел со всей их полумертвой компании. Они вытащили головы из-под одеяла и с любопытством наблюдали за процессом. Никто даже не попытался хоть что-то предпринять.
Хиджиката был заинтригован. Это мутировавшие снеговики-убийцы? Злой зимний дух? Йети? Отбросив здравый смысл за ненадобностью еще пару дней назад, Хиджиката приободрился последним вариантом и невольно задумался: а вдруг вкусный? Если поймать и зажарить, сколько в нем будет калор…
Дверь слетела с петель, повинуясь мощному удару ноги, и в контору вместе с загадочной личностью ворвался столп света. Глаза взорвались болью, Еродзуя застонал и уткнулся в подушку, его подопечные вскрикнули, Сого отвернулся, а Хиджиката закрыл себе обзор рукой. По лицу потекли слезы, но он, учащенно моргая, пытался посмотреть на вошедшего.
— Вставайте, бездельники, время обеда, а вы еще дрыхнете!
Еродзуя, придерживая подушку у лица, приподнял голову.
— Карга? — просипел он.
— С каких пор вы спите все вместе, опять ужастиков насмотрелись?! Поднимайся, кретин, у меня есть для тебя работа!
Хозяйка бара снизу, у которой Еродзуя и снимал эту контору, — Отосе, кажется, Хиджиката точно не помнил ее имя, — сдернула с них стопку одеял и в шоке зависла. Ее взгляд был устремлен на нижнюю половину их с Еродзуей футона. Хиджиката посмотрел туда же — ну да, переплелись ногами, притерлись промежностями, но чисто из чувства яйцесохранения. Нет, ну а что лучше — гордо морозить свой боекомплект или уютно пристроить его между булок другого мужика? Для Хиджикаты (и Еродзуи) ответ был очевиден.
— Вы что тут устроили, извращенцы?! — два не по-женски тяжелых кулака устремились прямо на их с Еродзуей макушки, и на мгновение новоприобретенный свет в глазах Хиджикаты померк. — Здесь же дети!
— Отосе-сан! — Шимура поднялся, пошатываясь, его лицо задрожало от эмоций. — С вами все в порядке?! Что вы здесь делаете? И… — он бросил взгляд на прямоугольник солнечного света на полу и растерянно замолк. Хиджиката, потирая голову, понял почему.
За стенами все еще выло.
— Я пришла за своей квартплатой, — пояснила старуха, дернув Еродзую за волосы. Тот обиженно ойкнул. — И просить разобраться с этим безумным стариком!
— Безумным стариком? Вы про Генгай-сана?
— Именно! Пусть вырубит свой кондиционер, все равно он ни черта не работает!
— Кондиционер? — повторил Шимура с абсолютной растерянностью. Старуха нахмурилась.
— Да, тот самый кондиционер, который всем мешает спать! Вы чем тут вообще занимались все это время?!
— Отосе-сан, расскажите нам, пожалуйста, что произошло? Разве буря уже стихла?
— Уже как несколько дней, — произнесла старуха. Она внимательно оглядела их всех, спрятала руки в рукава кимоно и поджала губы. А потом продолжила более мягко: — Буря стихла вечером третьего дня. И тем же вечером люди в нашем квартале собрались и стали думать, как растопить лед и снег. Осадков выпало столько, что свет сквозь окна не пробивался, я такого еще никогда не видела. И этот старик притащил свое новое изобретение — гигантский кондиционер, который должен был пускать потоки теплого воздуха и топить снег со льдом. Только вот он не работает! Дуть-то он дует, только льду от этого ветерка ничего не делается, солнце быстрее справится! Так что поднимайтесь, найдите этого бесполезного старого дурака и скажите, что если он не уберет эту хрень, от которой нет никакого проку, то мы всем кварталом оторвем ему руки!
Закончив, старуха огляделась, все еще что-то рассерженно бормоча. Хиджиката, слушавший ее рассказ с непроницаемым выражением лица, пытался прикинуть: третий день — это ведь тогда он предложил лечь спать пораньше? В первый они с Сого сюда попали, со второго началось их вынужденное соседство, а на третий они устроили уборку. Это что получается, они проспали именно тот промежуток времени, когда все поняли, что буря закончилась?! А потом горе-изобретатель включил штуку, которая гудит так, что они впятером приняли ее за бушевавший ветер?!
— А почему у нас свет вырубили? — поинтересовался Еродзуя с крайне тупым выражением лица.
— Потому что вы за него не платили, — рассеянно ответила ему старуха. Она выглядела приятно удивленной. — Впервые вижу это место в такой чистоте. Неужели вы все это время занимались чем-то полезным? — с этими словами она двинулась к комнате Еродзуи, собираясь и ее проинспектировать на наличие пыли. Вот только там ее ждала совсем не пыль, но прежде, чем она это выяснила, и Хиджиката, и Еродзуя с подопечными, и Сого, и даже собака подскочили со своих мест и, справляясь с головокружением, кучкой вывалились из конторы.
— ЧТО ВЫ ТУТ УСТРОИЛИ?! — раздалось где-то за их спинами, но никто даже не обернулся.
На улице было тепло и свежо. Снег лежал повсюду метровым и даже выше слоем, но над головой сияло солнце, заявляя на Эдо свои права. Люди где-то далеко скребли лопатами, стучали молотками, ругались и смеялись, хлопали друг друга по плечам и перебрасывали через шею шарфы поверх летних кимоно. Свет отражался ото всех поверхностей, заливал все окружающее пространство, и глаза опять заслезились. На небе не было ни облачка, дул теплый ветер, ероша грязные волосы. Снова наступило лето.
Девчонка засмеялась, перемахнула через перила и рухнула прямо в кучу снега. Вынырнула, засмеялась снова, а потом слепила снежок и попала прямо Еродзуе в лицо. Тот подпрыгнул, крикнул что-то возмущенное, а потом как был — в трусах и пижамной рубашке — сбежал по лестнице и укрылся за ближайшим сугробом.
«Что за детский сад», — попытался унять поток искренней радости Хиджиката, а потом с криком сорвался вниз, столкнутый заботливыми руками Сого и — кто бы мог подумать — Шимуры.
Лепя снаряды, укрепляя их с девчонкой баррикаду, слушая веселый собачий лай и то и дело кидая снежки то в русую, то в белобрысую головы, Хиджиката думал, что рано поставил крест на их театре абсурда. В нем определенно будет еще куча таких же вздорных и идиотских актов с не менее бредовыми окончаниями.
А потом Хиджиката поскользнулся и вывихнул вторую лодыжку.
