Случайности не случайны, а если и случайны, то специально!

      Пока Гинтоки нес саке и закуски новым посетителям, он пытался понять, что же все-таки хуже — то, что он снова напялил на себя эти женские тряпки, или то, что он сделал это по собственной воле.       — Паако, шевели булками, клиенты ждут! — с веселым кокетством крикнул Азуми, проходя мимо, и шлепнул Гинтоки по заду. Последний на несколько секунд остановился, пережидая с трудом непреодолимое желание кровавого убийства. А потом растянул губы шире и поставил поднос на стол двум мужикам, лапающим еще двух мужиков.       — Приятного вечера, — сквозь зубы выдохнул он, круто развернулся и вернулся за барную стойку.       Гинтоки уже решил: первое, что он сделает по возвращении домой, — выкинет этих мелких засранцев на улицу вместе со всеми их пожитками и станет единственным мастером на все руки в Эдо!       Две недели назад он вернулся в контору после ночной гулянки и сразу понял: что-то не так. Все вертикальные и горизонтальные поверхности сияли первозданной чистотой. С кухни шел приятный запах. На письменном столе у окна на всеобщем обозрении лежали новенький выпуск джампа и свежее клубничное молоко. Телевизор крутил обзор погоды. Из кухни выплыл Шинпачи и с доброй улыбкой произнес:       — О, доброе утро, Гин-сан! Будешь кушать? Завтрак уже готов!       Из комнаты Гинтоки вышла Кагура, держа в руках метелку для пыли, которой у них отродясь не было.       — Привет, Гин-тян! Как отдохнул? Голова не болит? Мы с Шинпачи тебе аспирин купили.       Гинтоки пару раз моргнул. Протер глаза. Попробовал выйти на улицу и войти обратно. Ущипнул себя за шею — больно. Значит, ему не мерещится. Шинпачи и Кагура переглянулись, продолжая улыбаться и тянуть к нему руки:       — Гин-сан, ты в порядке?       — Гин-тян, может, присядешь?       Остаток хмельных паров выветрился из головы, и Гинтоки спросил, обуреваемый ужасом:       — Кто вы?!       — Ой, Гин-сан, видать, ты и впрямь хорошо повеселился вчера, — рассмеялся Шинпачи, но уголки его рта странно подрагивали.       — Гин-тян, это же мы, твои любимые работники! — воскликнула Кагура, вытаращив на него невинные голубые глаза.       Гинтоки ткнул ее двумя пальцами в лоб. Кагура поймала их в захват, невинность тут же сменилась яростной брезгливостью. И только она начала гнуть пальцы в неправильную сторону, как Шинпачи ткнул ее локтем в бок. Его улыбка окончательно превратилась в гримасу с карнавальной маски.       — Кагура-чан!       — Пусть не тянет ко мне свои руки, от него воняет!       Гинтоки громко выдохнул от облегчения: все-таки это они! Просто очень странно себя ведут. Гинтоки еще раз огляделся по сторонам, оценивая проделанную ими работу, и облегчение поспешило удалиться. Он вперился в Кагуру и Шинпачи оценивающим взглядом: от них пахло стиральным порошком и приправами для риса. Убирали. Готовили. Встретили его с улыбками. Купили джамп и молоко. И это притом, что он вернулся с пьянки, на которую спустил их последние сбережения. Гинтоки спросил, делая шаг назад и нервно сглатывая:       — Вы продали меня в рабство и решили так попрощаться?       — Да кому ты нужен?! Это нам бы пришлось заплатить, чтобы тебя забрали! — махнула на него метелкой Кагура. Шинпачи молча скривился, показывая, что согласен с этой оценкой. Но потом, словно придя в себя, еще раз ткнул Кагуру локтем, и они оба выпрямились и вернули на лица фальшивое дружелюбие.       Гинтоки закричал, тыкая в них пальцем:       — Тогда что все это значит?! Вы кого-то убили и хотите, чтобы я помог вам спрятать труп?!       — Мы бы тогда Зуре позвонили, — разумно заметила Кагура.       — Вы оформили на меня кредит?!       — На твое имя даже доставку еды оформить нельзя, — поморщился Шинпачи.       — Просто скажите, что вы натворили?! — чуть ли не взмолился Гинтоки, тревога которого с каждым отрицательным вариантом лишь увеличивалась.       Тут входная дверь распахнулась. Гинтоки обернулся — на пороге стояли два огромных мужика, при взгляде на которых любой бы почувствовал себя хрупкой фарфоровой статуэткой. Один из них хрустнул шеей и спросил, обращаясь к Шинпачи с Кагурой:       — Этот кучерявый — ваш опекун?       Инстинкт самосохранения сработал в Гинтоки первым.       — Нет! — воскликнул он, параллельно прикидывая, через какое окно ему будет удобнее смотаться.       — Да! — одновременно с ним воскликнули Шинпачи и Кагура и предательски толкнули его в спину по направлению к мужикам.       Один из них похлопал Гинтоки по плечу. Плечо после этого болело еще два дня.       — Садись, поговорим.       «Гороскоп меня о таком не предупреждал», — успел обреченно подумать Гинтоки, прежде чем его посвятили в курс дела.       Лютая банальщина — Кагура и Шинпачи разбили в магазине видеотехники пару-тройку телевизоров и не успели вовремя смыться. Хотя пытались — в процессе мелкие засранцы сломали нос продавцу-консультанту, проломили стену, распугали остальных покупателей и вывалили на окружающих столько брани, сколько не написано даже в словарях. К глубокому сожалению Гинтоки, Шинпачи и Кагура были несовершеннолетними, поэтому ответственность должны были нести их более старшие родственники.       Лысый папаша Кагуры предусмотрительно не оставил никаких контактов и средств связи на экстренный случай. Отае ответила на звонок, выслушала обстоятельства случившегося и с улыбкой в голосе заявила, что ее брат мертв — давным-давно на него наступила разъяренная горилла.       Так Гинтоки остался один на один со срочной потребностью достать сумму, которую они все втроем могли заработать в лучшем случае за год. А года не было. Был один месяц.       Когда громилы ушли, забрав с собой подписанные дрожащей рукой документы, Гинтоки со спокойным лицом прошел на кухню. Он набрал себе полную миску риса, взял кухонный нож, вернулся в главную комнату и произнес:       — Я слышал, детские органы очень хорошо продаются.       Когда в контору вошел Зура, то едва успел нырнуть вниз — над ним на впечатляющей скорости пролетел диван, выбив раздвижную дверь. Встав, Зура отряхнул одежду, огляделся — Кагура запихивала рис Гинтоки за шиворот, Шинпачи пытался отобрать у них обоих оружие, Садахару весело лаял в сторонке — и с улыбкой произнес:       — Смотрю, у вас все по-старому. Как хорошо иметь в этом прогнившем мире место, где всегда царит дружеская атмосфера.       Ему никто не ответил, если не считать за ответ чуть не попавшую Зуре в голову миску.       — Кстати, Гинтоки, — безмятежно продолжил он, пряча ладони в рукава накидки, — не хочешь подзаработать?       Кагура прервалась, оставив кадык Гинтоки на месте. Надо отдать Зуре должное: когда Шинпачи подскочил к нему с ножом наперевес, сверкая полубезумным взглядом, он даже не дернулся.       — Кацура-сан, вы знаете, где достать деньги?       Зура улыбнулся. В тот момент Гинтоки уверился, что вся эта история в лучшем случае кончится его могилой.       Чутье его подвело. Смерть определенно была бы лучше того, чем он занимается сейчас.       — Эй, красотка, еще Дом Периньона и орешек! — крикнул Гинтоки извращенец №17 за третьим столиком от входа.       Стоит сказать, имена он не запоминал — просто давал клиентам номера. Заодно это помогало оценить, насколько реальный поток посетителей и их чаевые соответствуют обещаниям Сайго. Дела у того действительно шли неплохо. Каким-то немыслимым для Гинтоки образом любителей его заведения изрядно прибавилось. И деньгами они разбрасывались охотно, хотя вкуса у них не было никакого. Вот кто будет пить элитное шампанское и закусывать орешками, да еще и лапать при этом не облитую сладкими духами сиську, а волосатые мускулистые ляжки?! Но да ладно.       Дело в том, что хоть посетителей было много, а платили они щедро, этого все равно не хватило бы Гинтоки, чтобы покрыть нарисовавшийся долг. Но под конец смены Сайго лично вручал всем работникам премии за качество работы и даже бесплатно кормил. Другие монстры шептались, что таким образом он пытался предотвратить дальнейшую текучку кадров — недавно от него без объяснения причин сбежали несколько лучших «девочек». Рук в заведении не хватало, а клиенты, у которых случилось какое-то весеннее обострение, хотели видеть вокруг себя как можно больше очаровательных леди. На справедливый вопрос о том, при чем здесь все присутствующие, Гинтоки вместо премии получил по лицу. Больше он такой ошибки не совершал.       Он с неохотой признавал, что Сайго постарался заполнить залы своего притона более-менее приличными «леди», пока ищет в клуб постоянных работников. То есть всяких попрошаек с улицы не брал, как бы Мадао ни дул губки и какие бы части тела ни оголял. Зура стал исключением из правил, но у него всегда особый случай.       Зура, конечно, тоже был здесь, снова примерив на себя роль Зурако. Он резво, но с непринужденным изяществом бегал между столиками, учтиво улыбался накрашенными губами и магическим образом избегал рук, которые старались его полапать. Руки эти принадлежали людям с крайне недоразвитым чувством опасности. Зура пусть и был, мягко говоря, своеобразным самураем, но честь свою берег смолоду и непонятно кому отдавать не собирался.       М-да, тот, кому Зура ее заочно вручил, был куда хуже, чем «непонятно кто», но Гинтоки не собирался думать об этом сейчас.       Зура подошел к барной стойке и поставил на нее пустой деревянный поднос. Вблизи он выглядел изрядно вымотанным, будто бы весь день улепетывал от Шинсенгуми. Хотя даже в таком случае в нем осталось бы больше энергии. Лоб и щеки у него раскраснелись и лоснились от пота, косметика смазалась, из прически выбилась пара прядей, грудь вздымалась от частого дыхания. Прибавить к этому утонченное темно-синее кимоно, расшитое золотыми астрами, и общую симпатичность Зуры — вот и причина его огромных чаевых и постоянных клиентов.       Гинтоки прыснул. Зура был похож на девчонку больше, чем Такасуги на маньяка-психопата, а Сакамото — на вечно пьяного кретина. А они и есть маньяк и кретин.       Зура принял смешок на свой счет и вопрошающе поднял брови.       — Что смешного?       Гинтоки пожал плечом, протирая стакан белой тряпкой. За барной стойкой он чувствовал себя крутым и каким-то более защищенным от местной флоры и фауны.       — Тебе бы в Йошивару, — поглумился Гинтоки, обводя фигуру друга выразительным взглядом.       — А тебе бы в жопу, — немедленно обиделся Зура, отвернувшись.       «Как только Хиджиката-кун согласится», — невольно подумал Гинтоки и кашлянул, скрывая несвоевременную неловкость.       Он попытался сосредоточиться на Зуре, который поджал губы с нехарактерно хмурым видом.       — Хватит дуться. Между прочим, вернуться сюда было твоей идеей!       — Но я тебя не оскорблял! Хотя ты, Гинтоки, — Зура сложил руки на груди и вперился в него строгим взглядом, — выглядишь не лучше.       — А это не оскорбление! Я, может, комплимент тебе сделал, — Гинтоки начал тереть бокал усиленнее. Почему-то он становился только грязнее. — Или констатировал факт.       — Я не заставлял тебя идти со мной! Если не нравится, можешь идти домой!       Гинтоки скрипнул зубами. Зура прекрасно знал, что он не может этого сделать, дети все ему рассказали. Так же, как и Гинтоки знал: Зура не упустит шанс заработать кучу денег для организации своих нелепых террористических актов. Те же бомбы наверняка не из воздуха делаются.       Они оба тяжело вздохнули, переглянувшись. Им, на самом деле, не впервой иногда подрабатывать у Сайго, но это никогда не длилось так долго и смены никогда не были такими тяжелыми. Гинтоки будто бы устроился на постоянную работу, да еще и без выходных! Серьезно, после смен его едва хватало на то, чтобы доползти до конторы, кинуть что-то из одежды в угол и упасть на футон. А по пробуждении обнаруживалось, что Гинтоки снова нужно в клуб. И так уже две недели! Да он никогда в жизни так усердно не работал!       От Зуры чувствовались та же мрачная безнадега и усталость — а уж он-то всегда был гораздо трудолюбивее Гинтоки. Успевает ли он проводить время со своими повстанцами или инопланетной уткой? Вряд ли. Скорее всего, тоже спит целыми днями.       Над барной стойкой повисла скорбная тишина, хотя вокруг продолжала шуметь музыка, а отовсюду слышались разговоры. И Гинтоки, и Зуре было хорошо знакомо чувство отчуждения от всего остального мира и безоговорочное понимание человека рядом. Такое часто случалось в детстве. Еще чаще — на войне.       Правда, тогда они делили неприятности на четверых.       Гинтоки убрал грязный бокал за стойку. Интересно, как бы Такасуги и Сакамото смотрелись на их месте? Воображение тут же нарисовало Сакамото в вызывающе красном кимоно, вульгарно накрашенного, надушенного дорогущими, яркими духами и с двумя дурацкими хвостиками. Очки, разумеется, при нем, потому что придурок по какой-то причине не расставался с ними даже под угрозой смерти. Внушительный рост и привычка лакать саке за десятерых поставили бы на Сакамото крест для большинства клиентов.       А вот Такасуги на гадальной карте написано стать звездой травести-клубов. Он, конечно, попытался бы прирезать весь местный контингент еще на этапе сомнительного предложения, но Сайго не просто так за глаза зовут «камнедробитель»: лезвия для него — что ком бумаги для бульдозера. Так что немного помятый Такасуги позже идеально вписался бы в местные предпочтения — мужики любят мрачных недотрог. Ему даже не придется переодеваться! Все равно то, что носит Такасуги, ни разу не выглядит мужским. А пустую глазницу можно прикрыть париком.       Гинтоки тряхнул головой, отгоняя непрошенные мысли, а потом мягко фыркнул. Зура, конечно, снова его услышал.       — Что опять?       — Ничего. Просто представил, как бы Сакамото и Такасуги смотрелись на нашем месте.       Зура моргнул, его взгляд расфокусировался, пытаясь вообразить себе эту картину. Он незло усмехнулся.       — Сакамото выглядел бы по-дурацки.       — Как будто он не выглядит так всегда.       — А Такасуги…. Такасуги было бы к лицу.       Теперь Зура выглядел печальным, за что Гинтоки одновременно хотелось закатить глаза, прикусить себе язык и похлопать друга по плечу. И зачем он это ляпнул? Настроение и так ни к черту.       Гинтоки повертел головой, осматривая свое рабочее место на предмет отвлекающего маневра, заметил открытую бутылку саке и ухмыльнулся.       — Пссс, Зура, — он наклонился к другу и заговорщически зашептал, — как насчет кое-чего незаконного?       Зура заинтересованно вскинул голову. Гинтоки, оглядываясь по сторонам, чтобы не проморгать нежданное появление Сайго, плеснул им в чистые пиалы саке. Зуре он налил совсем немного и разбавил газированной водой и грейпфрутовым соком — тот всегда был легковесом.       — За то, чтобы монстр хорошо заплатил нам за это унижение.       Зура с улыбкой кивнул, но тоста не произнес. Возможно, он хотел выпить за что-то другое, но Гинтоки не стал спрашивать. В этом не было нужды.       Они чокнулись и выпили. Саке было не из дешевых и хорошо пошло. Мир тут же стал немного дружелюбнее.       Не успел Гинтоки как следует посмаковать ощущения, как на стойку навалилось пьяное тело и запричитало, брызгая слюной:       — Эй, крошка, я же заказывал Дом Периньон и орешки! Где там наш заказ?       От «крошки» у Гинтоки дернулось веко. Черт, кажется, это извращенец №17. Он совсем про него забыл.       Гинтоки улыбнулся, надеясь, что это не выглядит как оскал.       — Мои извинения, господин. Просто мы с подружкой заболтались. Сегодня к нам пришло так много привлекательных мужчин, — Гинтоки игриво подмигнул ему. Чего не сделаешь ради денег.       Мужик, которого даже слепой не назвал бы привлекательным, тут же заулыбался. Потом обратил внимание на Зуру, и воодушевление поперло у него из задницы.       — Какая красотка! Эй, присоединишься к нам? — мужик попытался навалиться Зуре на плечо, но передумал, поймав его острый взгляд.       Зура невинно захлопал ресницами.       — А деньги у вас есть?       Мужик с энтузиазмом закивал, как игрушечная собачка на панели автомобиля.       — Для тебя — сколько угодно! — пообещал он и попытался подмигнуть с похабной улыбочкой, но получилось что-то вроде нервного тика.       Зура звонко засмеялся.       — Тогда я скоро подойду! — он подмигнул мужику и выглядел так естественно в своей искусственной приязни, что Гинтоки удивился, как он еще не проник во дворец сегуна в образе горничной и не перерезал ему горло. — И принесу вам ваш Дон Периньон и орешки.       Мужик взвизгнул от счастья, потянулся к руке Зуры, но тот оперативно спрятал ее за спину, поправив прическу. Мужик не растерялся, послал ему воздушный поцелуй, развернулся, с трудом удержав равновесие, и чуть ли не вприпрыжку побежал к своему столику.       Гинтоки испытал странный набор ощущений. С одной стороны — он бы не хотел оказаться на месте Зуры, к которому мужики слетались, как мошкара на свет фонарика. С другой — Гинтоки клиенты так никогда не говорили. И на чаевых могли сэкономить, падлы!       — Гинтоки, — мертвым тоном позвал его Зура, отвлекая от противоречивых мыслей. Он постучал пальцем по краю своей пустой пиалы. — Налей еще.       Гинтоки хмыкнул и исполнил его просьбу, хотя в этот раз добавил еще меньше алкоголя в этот простенький коктейль, но не смог удержаться от легкого поддразнивания:       — Осторожно, Зура, до конца смены еще далеко.       — Я знаю, — ответил он и выпил все залпом. Затем резко выдохнул и выпрямил спину, возвращая себе уверенный вид. Гинтоки вручил ему поднос с шампанским и закуской и похлопал по плечу.       — Обещаю не сдавать тебя, если кто-то за тем столом упадет замертво, — он кивнул в сторону потных мужиков, которые махали им обеими руками. Даже полутьма не могла придать им немного лоска.       Зура улыбнулся, посмотрел на него с теплотой, которую они редко позволяли себе друг с другом, и ушел. Гинтоки проводил его взглядом, спрятав бутылку саке под стойкой. Потом посмотрел на переполненный зал: вокруг столов сидели по пять-шесть человек, на сцене лихо и бездарно отплясывало волосатое чудовище в розовом кимоно и рыжем парике. Где-то в стороне Сайго похлопал одного клиента по спине с такой силой, что бедолага несколько раз окунулся носом в соусницу. Гинтоки втянул в себя запахи пота, дешевых духов, выпивки и едва подавил страдальческий стон.       Как же хочется домой!       — Эй, сладкая! — еще один пьяница появился из ниоткуда и заплетающимся языком потребовал: — А намешай мне «Трах на гальке!»       Гинтоки выдавил улыбку и приложил все усилия, чтобы потянуться за чистым стаканом, а не за боккеном. Хотя в этом все равно не было смысла: Сайго предусмотрительно конфисковал у них с Зурой все оружие. Гинтоки, впрочем, безрассудно надеялся, что у Зуры найдется парочка бомб в рукаве. Он не первый раз за смену ловит себя на мысли, что будет не против, если старый друг ими воспользуется.       Гинтоки скрипнул зубами и еще раз напомнил себе, что ему срочно нужны деньги. Вечер должен пройти идеально. Или хотя бы без взрывов и рек крови. Поэтому Гинтоки постарался отвлечься от извращенцев и подумать о чем-то приятном.       В голове сама собой возникла их последняя встреча с Хиджикатой, и Гинтоки против воли покраснел. Пьяница, который уже получил свой коктейль и с энтузиазмом потягивал его через красную трубочку, принял это на свой счет и заухмылялся.       — Что, понравился? Я так-то женат, но для тебя, — мужик многозначительно подвигал бровями, — сделаю исключение, — он достал из кармана какую-то скомканную бумажку и медленно протащил по стойке по направлению к руке Гинтоки. Наверняка подсмотрел этот жест в каком-нибудь тупом фильме. — Позвони мне, — с этими словами пьяница, пошатываясь, направился на выход. Он постоянно оглядывался, проверяя, смотрит ли Гинтоки на него, и чуть не врезался в охранника.       Гинтоки на него не смотрел и даже не заметил, что засранец сбежал, не заплатив. Его мысли были уже далеко.       Никаких чудовищных изменений, которых так боялся Гинтоки, когда Хиджиката принял его предложение, не последовало. На первый взгляд между ними вообще ничего не изменилось. Это с одной стороны прекрасно, а с другой — еще более странно. Неужели между ними всегда была такая… особая атмосфера?       Гинтоки мотнул головой, на автомате став протирать еще один стакан. Нет, все-таки некоторые жесты и взгляды изменились. Гинтоки теперь везде видел намеки, которые то сбивали его с толку, то накапливались в груди лихорадочным теплом. Он ни разу не пожалел, что решился сделать то предложение.       Потому что Хиджиката согласился. Они пошли в бар, напились, а потом целовались в каком-то пропахшем нечистотами переулке. Хиджиката оттоптал ему ноги и оставил засос на шее. Гинтоки случайно порвал ручку пакета — подарок, это был подарок! — и уронил содержимое на землю. Еда и суконбу почти не пострадали, а вот клубничное молоко с одного бока сильно помялось и стало протекать. Пока Гинтоки возвращался в контору, он испачкал кимоно и сапоги.       И был совершенно доволен.       С тех пор они встречались почти каждую неделю. Обычно в конце недели, когда у Хиджикаты выпадал выходной, который можно было благополучно пробухать. Они все так же спорили о всякой ерунде, бранились, устраивали драки, блевали в случайных переулках и шли по домам в обнимку. Просто теперь иногда, когда Хиджиката сдувал челку с потного лба, обхватывал губами сигарету или смотрел на него нечитаемым взглядом, жар с щек, ушей и груди у Гинтоки приливал к другому месту. После чего они, не сговариваясь, выбирали место поукромнее и пропадали.       Поцелуи с Хиджикатой чем-то напоминали поездку на американских горках — Гинтоки всегда чувствовал всплеск адреналина, приятную слабость и азарт. С ним можно было взять и отпустить контроль, быть медленным и быстрым, кусаться или просто трогать губами, стонать или молчать. Еще Хиджикату можно было прижать к стене, обнять, дернуть за волосы, поцарапать, облапать, оставить засос, а если на руках полный карт-бланш — быстро отдрочить где-нибудь. Хиджиката всегда и на все отвечал взаимностью.       Но, несмотря на редкие подначивания Гинтоки и плотоядный взгляд Хиджикаты в момент ласк, дальше они не заходили. Это казалось как-то слишком… слишком. Прежде всего потому, что кому-то из них пришлось бы уступить, выступить, так скажем, в роли первопроходца и отдать другому привилегию взять верх.       Гинтоки ждал, что Хиджиката предложит первым, потому что эй, великолепный Гин-сан уже сделал первый шаг и предложил усовершенствовать их постоянные стычки, теперь его очередь! Но Хиджиката все равно ждал того же от Гинтоки, потому что был ссыкуном. Планировать разговор заранее было… не в их стиле. Вот и получалось, что они баловались, как трусливые малолетки, краснеющие в аптеке при попытке купить презервативы. Гинтоки даже не знал, расстраивает его это или обнадеживает, хочет ли он окончательно нырнуть в пучину или его устраивает плескаться на мелководье. Если спросить его трезвого, днем, пока он лежит на диване и читает Джамп, — да, он всем доволен. А если спросить в выходные, пока Хиджиката, тяжело дыша, облизывает губы, щурит на него синие глаза, ласкает мозолистой ладонью член и всем своим видом будто бы кричит, что может лучше, может довести до звезд перед глазами, — то нет, Гинтоки категорически не согласен ловить объедки со стола, когда может полноценно пировать!       К счастью, трезвым и здравомыслящим он все-таки был большую часть времени, иначе бы уже давно выкинул глупость. Трезвым и здравомыслящим он думал, что все и так неплохо, что не стоит пинком скидывать себя с пусть уже хлипенькой, но все еще гордой позиции натурала ради очередной сомнительной авантюры. В конце концов, то, что с Хиджикатой приятно целоваться и дрочить, не означает, что и все остальное будет приятным. Может, это будет отвратительным. Может, это аннулирует их обновленное приятельство и вернет все как было, чего Гинтоки и хотел.       (На самом деле, его одновременно и радовала, и угнетала мысль, что все может стать как прежде, и пока ни одно из этих чувств не выигрывало).       Короче, все было сложно и продолжало бы быть таким, если бы не выходка Кагуры и Шинпачи. Тем же вечером Гинтоки, пьяному и подавленному, на глаза попался мужской журнал. В нем какая-то умудренная опытом женщина писала, что мужчины после оргазма становятся чрезвычайно ласковыми и отзывчивыми на любые просьбы. Ей таким образом удалось выпросить у многочисленных любовников денег на новую квартиру. Гинтоки проникся. Он вспомнил, как Хиджиката после умопомрачительной взаимной дрочки всякий раз послушно оплачивал их ужины и даже почти не ворчал! Рабочая ведь теория!       Это зажгло в его голове лампочку, скорый план составился сам собой. Он был таким же надежным, как и все его планы, — то есть озвучивать такое вслух Гинтоки бы не рискнул. Но пьяный морок в его голове столкнул одну проблему с другой с оглушительным треском, перемешал, выплюнул, и, как итог, он собирался развести Хиджикату на секс и выклянчить деньги у него. Придется уступить, чего Гинтоки категорически не хотел делать в первый раз и скорее бы согласился на жеребьевку (в которой бы сжульничал), но теперь у него есть дополнительная мотивация.       На следующий день, страдая от похмелья, Гинтоки еще раз прокрутил этот план в голове и признал его… несколько радикальным и ненадежным, но этот вариант все еще был лучше, чем принимать предложение Зуры и уходить в рабство к Сайго и его подручным монстрам.       Гинтоки отвлекся от печальных воспоминаний, поднял глаза, посмотрел на творящееся вокруг себя непотребство еще раз — какой-то кретин попытался заглянуть выступающему на сцене окаме под юбку, и Сайго на крейсерской скорости устремился к нему — и тяжело вздохнул.       Спойлер: с самого начала дырявый план не подвел и провалился.       На первый взгляд Гинтоки все предусмотрел. У его задумки было несколько важных этапов: подготовка, предложение, реализация, деньги. Просто, понятно, эффективно и без дополнительных квестов.       Первый этап: подготовка. Тут возникли трудности.       Теоретически Гинтоки знал, что делать. В конце концов, на войне этим делом промышлял каждый третий, а каждый пятый — не особо скрывал и любил поболтать. Но Гинтоки все же не хотел рисковать своей… собой, поэтому нуждался в дополнительном инструктаже.       Видеоматериалы соответствующей направленности скорее сделали хуже, заставив еще несколько раз пересмотреть свое решение. Ознакомление проходило в компьютерном клубе с выключенным звуком, и Гинтоки чуть сердце не выплюнул, когда за его спиной кто-то тихо присвистнул. К счастью, это оказался какой-то мужик, выбиравший себе постельное белье с лолями. Гинтоки перенервничал и решил больше туда не приходить.       Оставался вариант с текстовым материалом, но Гинтоки малодушно струсил, столкнувшись с необходимостью похода в магазин.       Когда он уже почти отчаялся, в голову пришла идея сходить в библиотеку. И вот тут все прошло отлично — всем было глубоко наплевать на то, что он там читает, спрятавшись в самом темном углу читального зала за стопкой книг по ядерной физике и высшей математике. Гинтоки потребовалось от силы пару часов, чтобы полностью войти в курс дела. По итогу возникло ощущение, что он даже перестарался, но это уже было неважно. В один из вечеров Гинтоки набрался храбрости — как в переносном, так и в прямом смысле, у старухи нашлось дешевое саке — пережил в ванной комнате несколько эмоциональных потрясений, закончил все процедуры и двинулся в путь.       Второй этап: предложение.       — Эй, Хидж… ик… Хиджиката-кун, — пьяно промямлил Гинтоки, привалившись к чужому плечу. Он чувствовал, что, если выпьет хоть одним глотком больше, его сознание уплывет, как умные мысли на экзамене.       Хиджиката слегка покраснел, с чем Гинтоки в очередной раз себя поздравил. Пару дней назад он совершенно случайно впервые забыл использовать кличку. Гинтоки можно понять — Хиджиката тогда щедро заплатил за его сладкий рис, не выдержав пятнадцатиминутного нытья. Гинтоки был очень рад и расслаблен своей победой, вот у него и вырвалось. А Хиджиката так удивился, что вместо сигареты чуть не поджег себе ресницы. Потом заметил насмешливый взгляд Гинтоки и забубнил что-то про внезапно поумневшего кретина. Гинтоки не слушал.       Тогда он решил: почему нет? Так Оогуши-кун стал Хиджикатой-куном.       Вышеупомянутый Хиджиката-кун тем временем быстро глянул по сторонам, оценивая обстановку. Пьяницам вокруг было глубоко наплевать, кто и в каких позах друг к другу жался. После он буркнул:       — Не налегай так, я тебя домой не потащу.       Гинтоки снова икнул и попытался кивнуть, но вместо этого только заелозил по плечу Хиджикаты. Тот почему-то его не сбрасывал.       — Хиджиката-кун, — снова позвал Гинтоки, чуть поднял голову, чтобы посмотреть на него, и продолжил: — Пойдем.       — Куда? — не понял Хиджиката, подозрительно рассматривая его.       Отступать было уже поздно, да и не хотелось — Хиджиката в этот раз взял действительно хорошее саке, — так что Гинтоки пояснил:       — В укромное место.       Потом он дернул Хиджикату за воротник и зашептал на ухо. Как конкретно звучало его предложение, Гинтоки не запомнил, но Хиджиката сперва застыл, потом окинул его трудночитаемым взглядом и покраснел так, что хоть пожарных вызывай.       А следом потянул Гинтоки за собой.       Третий этап: реализация.       Путь до лав-отеля Гинтоки не запомнил вовсе. Вот они сидят в баре, а вот Хиджиката, выплевывая проклятия, снимает с него штаны. Гинтоки пытался помочь, но пальцы не слушались: все щупали чужие мышцы на руках, обводили очертания пресса или путались в черной ткани. Они долго целовались, а потом Гинтоки оказался полностью голым и как будто даже протрезвел, но это уже не имело значения — было слишком жарко, слишком близко, и слова «нет», как и следующего дня, не существовало.       Когда все закончилось, а дыхание и мысли пришли в норму, наступила тишина. Гинтоки лежал на развороченной кровати и пытался осознать реальность. На шее и плечах цвели свежие засосы, между ног было горячо, на животе — мокро, а губы распухли и слегка побаливали. Хиджиката лежал рядом и глубокомысленно курил.       Оставался последний этап.       Гинтоки повернул голову, обвел красивый профиль Хиджикаты взглядом и позвал:       — Эй, Хиджиката-кун.       Хиджиката посмотрел на него, и в чертах его лица пряталось такое ошеломленное удовлетворение, что Гинтоки тут же приободрился и попросил:       — Дай денег.       Оглядываясь назад, он до сих пор не понимает, что же сделал не так. Денег Хиджиката не дал. Вместо этого он разобиделся, оставил Гинтоки на лбу шишку и ушел. С тех пор они не виделись.       Как итог: его поимели со всех сторон, и только в случае с Хиджикатой это хотя бы было добровольно.       Гинтоки тоскливо вздохнул и посмотрел на часы. Домой он вернется еще очень не скоро.       Временные единицы будто прошли переквалификацию, никого не предупредив, — секунды превратились в минуты, минуты — в часы, а часы — в недели. Гинтоки носился от одного клиента к другому, как гусыня, у которой по одному выдергивают перья из хвоста, чтобы под конец отрубить голову, засунуть яблоко в задницу и бросить в духовку. Далеко от барной стойки он не отходил, но народу было столько, что его руки, смешивая очередной коктейль или заполняя поднос, постепенно одеревенели, как после долгих упражнений с мечом. Но руки это полбеды — Гинтоки мечтал бы, чтобы и уши тоже одеревенели, глаза ослепли, а нос отвалился, и только тогда он сможет абстрагироваться от толпы нахалов, наглецов и просто неудачников. Вечер выдался совершенно безумным, будто в клуб разом слетелись психи и извращенцы со всего Эдо. Что у Сайго за рекламная компания?!       Наконец, когда одна особенно большая толпа, отметившая юбилей какого-то бедолаги, который после одного слабоалкогольного коктейля едва не утонул в рамене, подалась на выход, Гинтоки впервые за два с лишним часа свободно вздохнул и лег грудью на стойку. Провожая потрепавшую ему нервы компанию взглядом — придурки столпились на выходе, пытаясь разом пролезть в дверной проем, не предназначенный для плеч такой ширины, — он внезапно наткнулся….       «Не, не может быть».       Гинтоки моргнул.       «Не-не, исключено».       Протер оба глаза.       «Это обман зрения».       Посмотрел по сторонам, в потом снова на вход.       «Глюк. Морок. Наваждение».       Ущипнул себя за шею. Больно.       «Значит… да нет, ну не может такого быть!»       Но факт оставался фактом: на пороге притона, в который по глупости угодил Гинтоки, стоял Хиджиката.       С минуту Гинтоки тупо смотрел на него в слабой надежде, что ему все-таки напекло голову. Но едва Хиджиката начал поворачиваться в его сторону, он мгновенно нырнул под стойку, едва не поставив шишку на лбу. Сердце застучало от адреналина, будто он только что чудом не угодил в автомобильную аварию. В каком-то смысле так оно и было.       Что этот придурок тут делает?! Гинтоки в жизни бы не подумал, что строгого, брезгливого, в чем-то очень даже традиционного копа интересуют такие заведения. Ну, может, с традиционным теперь спорно. Впрочем, Гинтоки прекрасно знает, по какому принципу самураи в старину выбирали себе учеников и как именно протекало «обучение». Неважно. Выкрутасы в клубе Сайго никак нельзя привязать к традициям, здесь все построено на извращениях! И Гинтоки еще пару минут назад поставил бы свою зарплату на то, что Хиджиката не то что зайти внутрь — даже на вывеску посмотреть побрезгует! Это что получается, он все-таки взаправду извращенец?       Гинтоки рискнул выглянуть из своего убежища. Хиджиката все еще топтался где-то у двери и оглядывался вокруг с таким концентрированным отчаянием и отвращением, что не оставалось сомнений — он был бы рад оказаться в каком угодно другом месте. Сомневаться в искренности этих чувств не приходилось — в конце концов, перед кем ему разыгрывать концерт? Без формы его мало кто узнает.       Но что тогда его сюда привело?       Хиджиката тем временем глубоко вздохнул, поморщился от смешанного запаха благовоний и пота и решительно зашагал вглубь центрального зала. А потом так же внезапно остановился, пару раз моргнул в задумчивости и обернулся к барной стойке. Гинтоки тут же нырнул обратно, сдержав немужественный звук.       Он ни за какие деньги не мог позволить Хиджикате найти себя в таком месте и в таком виде. В другой раз он мог бы пойти в наступление и даже победить в споре «кто из нас двоих застремался больше», но у оппонента неоспоримое преимущество — на нем нет женского кимоно и слоя косметики.       Косметика! Гинтоки вспомнил, что Сайго выдал всем работникам карманное зеркальце, чтобы у них была возможность подправить макияж в любой момент. Он достал его из кармана и взглянул: розовый блеск для губ уже стерся, от слоя пудры тоже мало что осталось, дурацкие хвостики еле держатся, черные стрелки кривоваты, а весь вид в целом — откровенно ошалевший.       Да Гинтоки узнать — раз плюнуть! Он же не Зура с его так до конца и не определившимся полом!       Ками-сама, точно, Зура ведь тоже где-то здесь! Если они друг друга узнают, драки не избежать, а драка будет значить прерванную смену, а прерванная смена — минус надбавка от Сайго и потеря части выручки.       Пытаясь прикинуть способы предотвратить катастрофу, Гинтоки услышал похлопывание по дереву — кому-то срочно требовался бармен. Он снова глянул в зеркальце, попытался одной рукой поправить прическу, стер под глазами следы от потекшей подводки, порылся у себя в карманах в поисках хотя бы пудреницы, но время поджимало — стук повторился. Гинтоки решительно выдохнул, понадеялся на удачу и медленно поднялся прямо перед Хиджикатой, натянув на лицо улыбку.       — Добрый вечер, — выдавил он, пытаясь подделать голос под женский. На выходе получался противный писк. — Чего желаете? Предупреждаю, скидок нет, саке паленое, закуски кончились, курить здесь нельзя.       Хиджиката нахмурился, больше всего задетый последним фактом, а потом оглянулся на один из столиков, где какой-то мудак смачно затянулся собственной смесью из мундштука. Гинтоки почувствовал, как по виску стекает капля пота. Хиджиката снова посмотрел на него и прищурил глаза в подозрении. К счастью, сейчас почти во всем заведении был полумрак, и рассмотреть чужое лицо более детально у него не было возможности.       — Он заплатит штраф, — пообещал Гинтоки, силясь удержать улыбку. — Но вообще у нас есть специальные дни для курящих, вот как раз завтра! Так что приходите в другой раз. Выход там, — он махнул рукой и больно ударился костяшками о барную стойку. Теперь улыбка наверняка больше напоминала гримасу, а Хиджиката сморщился — больше скептически, чем сочувственно.       — Ноги моей здесь завтра не будет, — пробормотал он. Затем полез за пазуху, достал какую-то бумажку и показал Гинтоки. — Видела здесь этого человека?       Бумажка оказалась фотографией, с которой на Гинтоки уставился мужчина с острыми скулами, темными глазами и высоким лбом. Волосы зачесаны по бокам, пробор ровный, кожа светлая, будто обескровленная. Человек на фотографии смотрел прямо в объектив со снисходительным превосходством — будто вот-вот небрежно смахнет невидимые пылинки со своего костюма, скривит губы и скажет что-то унизительное. Чем-то неуловимо напоминал Такасуги, хотя последний был королем мудаков, а этот так, начальная школа.       Внешность у мужчины довольно примечательная, но даже приди к Гинтоки сам сегун — он и его бы проморгал, просто пытаясь пережить смену.       — Не видела, — пожал он плечами и заморгал, надеясь, что в полумраке Хиджиката не разглядит его знакомые красные глаза. — А что такое? Он разбил вам сердце? Пообещал, что перезвонит, а сам кинул в черный список и поставил статус «свободная касса»?       Хиджиката состроил знакомую до последней черточки гримасу крайнего раздражения, смял фотографию в кулак и уже открыл рот — Гинтоки с предвкушением ждал, теперь искренне улыбаясь, — но вдруг застыл, как на стену напоролся. Потом сжал челюсть, пытаясь проглотить ярость, неожиданно покраснел, повел плечами и выдавил:       — Типа того.       Гинтоки уставился на него в изумлении. Хиджиката, конечно, врал, нелепо и топорно, но зачем? На смену удивлению пришло любопытство — надо как-то аккуратно узнать, зачем он вообще сюда пожаловал. Впрочем, догадка была. Если Хиджиката здесь не ради себя, то ради работы. Но почему тогда не в форме, а в гражданском?       — Эй, Паако-чан, как дела? Тебя здесь не обижают? — из ниоткуда на барную стойку навалилось пропахшее духами и мужским потом тело Азуми. Его подбородок выдвинулся вперед, и без того чудовищно длинный, но теперь наверняка способный проткнуть кого-то насквозь. Гинтоки на всякий случай взял в руки поднос для защиты.       — Все отлично, — сухо ответил он, даже забыв про поддельный голос. Потом тихо ойкнул и глянул на Хиджикату, но тот не обратил на него внимания, тоже уставившись на новоприбывшего с опаской. Казалось, он едва сдерживался, чтобы не принять оборонительную стойку.       — Ах, ну тогда славно! Мадам Сайго убьет любого, кто обидит ее девочек, так что ведите себя хорошо, — Азуми пригрозила Хиджикате пальцем, и у последнего по лицу пробежала судорога. Азуми пригляделся к нему получше и кокетливо хихикнул — звук, который потом будет сниться в кошмарах. — А я вас тут раньше не видела! Новенький? Хотите к нам за столик? У нас там та-а-а-ак весело!       Азуми указал большим пальцем на место в углу, где вразвалочку сидели два мужика в одних фундоши напротив мужиков в юкатах — кажется, там шла напряженная игра в карты. Игра, в которой, как знал Гинтоки, посетитель, каким бы шулером или везунчиком он ни был, никогда не выигрывал, потому что карты были меченые, а в рукавах окам припрятаны всевозможные козыри.       Хиджиката ничего такого не знал, но интуитивно почувствовал, что дело пахнет жареным, поэтому нервно кашлянул и прохрипел:       — Нет, спасибо. Я лучше тут, — он сделал быстрый, неясный жест рукой в сторону бара, — постою.       Азуми стрельнул накрашенными глазами в сторону Гинтоки и только сильнее заулыбался.       — Понимаю! Паако-чан очаровательна. Тогда хорошо провести вам время вдвоем! — Азуми развернулся к Гинтоки, лег на стойку грудью, притиснул его к себе ближе за воротник и громко зашептал на ухо: — Не делай того, чего не сделала бы я. Презервативы в гримерке на полке с косметикой.       — Чего?! Какие еще к дьяволу презервативы?! И что тогда значит это твое «не делай того, чего не сделал бы я»?! — взревел Гинтоки, мысли понеслись вперед на космической скорости. Тут еще и так заработать можно?! Где они этим занимаются?! Нет-нет, лучше не думать об этом!       Гинтоки впихнул Азуми пустой поднос, поставил на него первое, что под руку подвернулось — все еще грязный стакан и бутылку саке, которую они с Зурой распивали, — развернул на сто восемьдесят градусов и толкнул подальше. Азуми взвизгнул, но каким-то чудом удержал стакан и бутылку целыми.       — Стой, Паако-чан, я вообще-то пришла…       — Вали давай, а то я тебе эту бутылку и без презерватива знаешь куда засуну! — пригрозил Гинтоки, закатав рукава. Азуми тут же засеменил прочь, боязливо оглядываясь.       Провожая его спину злым взглядом, Гинтоки почти забыл, что не один, но на периферии сверкнуло красное пятно, которое на проверку оказалось пунцовым лицом Хиджикаты. Последний уже сунул в рот сигарету и агрессивно щелкал зажигалкой. Потом заметил, что его рассматривают, покраснел еще сильнее и буркнул:       — Штраф заплачу, — потом сглотнул и произнес чуть тише, будто ему физически больно размыкать губы: — Презервативы не надо.       Смущенный до глубины души, Хиджиката наконец заставил зажигалку работать и глубоко затянулся. Гинтоки прикрыл рот ладонью, чтобы не засмеяться: ему вдруг сделалось очень смешно. Раньше его веселило провоцировать Хиджикату только на драку, спор или пьянку, но, когда они узнали друг друга лучше, открылись и новые пути. С Хиджикатой всегда было весело — особенно когда Гинтоки находился в выигрышном положении.       Он наклонился к нему, игриво намотав на палец искусственные волосы с одного из хвостиков, и вкрадчиво произнес:       — Вы хотите, чтобы я составила вам компанию без презервативов? Это против правил, — Гинтоки хищно прищурился. — А я не делаю исключений даже для таких красивых господинов, как вы.       Флирт был топорный, как в прелюдии к порнухе, и за него было даже немного стыдно, но оно того стоило, потому что Хиджиката едва не проглотил свою сигарету и закашлялся. У него даже шея покраснела!       — Не надо… составлять мне компанию, — прохрипел он, выпучив глаза.       — Не надо? — с наигранной растерянностью переспросил Гинтоки. — Но как же я тогда помогу вам с разбитым сердцем?       — Оно само пройдет, спасибо, — продолжил отнекиваться Хиджиката, уже крутя головой по сторонам, будто ожидая спасения. Гинтоки чуть свел брови: если он сейчас сбежит, то вместе с ним сбежит и шанс узнать, зачем Хиджиката вообще явился в клуб. Поэтому Гинтоки пошел на опережение, схватил его свободную от сигареты руку и положил себе на шею. Хиджиката замер и напряг плечи, как кот перед пылесосом.       — Не стоит вам ходить тут одному. А то возьмут и украдут, — доверительно сообщил ему Гинтоки, почти не обманывая: местные и не на такое способны.       К сожалению, он слишком увлекся моментом, красными щеками Хиджикаты и его отчаянными попытками придумать себе отмазку, а потому забыл о несовершенстве своей маскировки. Продолжая наматывать прядь волос на палец, Гинтоки секундой позже обнаружил, что держит в руке целый хвост. Хвост, который должен был крепиться к его голове.       Немая пауза длилась ужасающие несколько секунд. Хиджиката смотрел на хвостик, Гинтоки смотрел на хвостик, хвостику нечего было сказать. Потом Гинтоки очень наигранно захихикал и стал бормотать «что вы творите с девичьим сердцем, я так разволновалась, что облысела, возьмите ответственность на себя», но Хиджиката уже увидел улику, почуял добычу и взял след. Его рука, которую Гинтоки так непредусмотрительно сам положил на себя, взлетела ко второму хвостику, и образ очаровательной барменши треснул сильнее. Гинтоки сглотнул. Его прическа была достаточно узнаваемой без этих хвостиков, но не он же один ходит с белой кудрявой башкой в Эдо, правда?       Но, так как вселенная персонально его ненавидит, в этот момент подсветка во всем клубе сменилась и прямо над барной стойкой зажглась белая лампа. Гинтоки уже знал, что от его макияжа остались разве что черные разводы на месте подводки, накладные ресницы и немного пудры — смена началась несколько часов назад, все просто размазалось и стекло вместе с потом. А глаза — самую явную улику — теперь было прекрасно видно.       Так что неудивительно, что Хиджиката в конце концов его узнал. Этот момент поймать было несложно — зажженная сигарета выпала из его приоткрытого рта, как в той знаменитой порно-комедии «Ебинатор 2».       — Еродзуя?! — воскликнул он, выпучив глаза и убрав руки, все еще сжимая в одной искусственный хвост.       — Какой еще Еродзуя? Не знаю такого! — Гинтоки развернулся к нему спиной и попытался приделать один хвост обратно, но с этим делом ему раньше помогал Зура. Невидимки куда-то сползли или вовсе выпали, хвост клонило вбок, и он так и норовил снова упасть. У Гинтоки было ровно две попытки, прежде чем Хиджиката развернул его обратно к себе за плечо, выхватил хвост и потряс обоими, требуя ответа:       — Ты че тут делаешь в таком виде? Это что, накладная грудь?       — Женщине таких вопросов не задают!       — Я тут женщин не видел! У тебя и ресницы накладные?!       — Они такие от природы! Во мне все натуральное!       — Натуральный в тебе только идиотизм! В какое дерьмо ты опять вляпался, Еродзуя?!       — Да тише ты! — не выдержал Гинтоки и заткнул ему рот ладонью. Следующие слова он прошипел Хиджикате в лицо, приблизив к себе за воротник. — Развопился тут как придурок! Я не хочу, чтобы все местные извращенцы знали, где найти меня за пределами этой Корпорации Монстров!       Хиджиката прикрыл глаза, глядя на него с подозрением, но его плечи слегка опустились, и он кивнул. Гинтоки скривил уголок рта в сомнении, но убрал руку и огляделся. На них обратили внимание парочка пьянчуг, но хмеля в них было больше, чем осознанности, так что о них не стоило беспокоиться. Хиджиката тоже просканировал обстановку, потом повел плечом и заговорил куда более сдержанно:       — Так что ты тут делаешь?       — А на что похоже? — кисло ответил Гинтоки, зная, что отвертеться уже не получится. — Деньги зарабатываю.       Хиджиката сморщил нос, который тут же захотелось сломать.       — Всякий раз, когда я думаю, что ты достиг дна, находится яма поглубже, — фыркнул он, самодовольный, бесячий придурок, который всегда появляется не вовремя. Грудь Гинтоки расширялась от поднимающей голову ярости. Хиджиката смотрел на него с каким-то странным, скрытым под ширмой самоконтроля гневом — он чувствовал его, будто разлитые в воздухе дешевые духи.       — Деньги не пахнут, Хиджиката-кун.       — А по-моему, от этих денег смердит, как от мешка с навозом.       — Не принижай тяжелый фермерский труд! Кто-то должен убирать навоз и ухаживать за коровами и курицами!       — Фермеры не носят накладную грудь, а бока ты тут мнешь не коровам!       — У меня нет выбора! — Гинтоки с силой хлопнул ладонью по стойке и даже не поморщился от боли удара. — Мне срочно нужны деньги, и я пытаюсь достать их законным способом, чтобы потом не загреметь в вашу одиночку!       — Тебе всегда нужны деньги, — фыркнул Хиджиката. Потом вдруг изменился в лице и спросил: — Это что, твоя вторая постоянная работа?       Тут Гинтоки не выдержал: схватил его за грудки и потянул на себя с такой силой, что верхняя половина Хиджикаты перемахнула через барную стойку, его ноги оторвались от земли, а задница оттопырилась на столешнице. Уморительное зрелище, но долго оно не продлилось, так как взбешенный Хиджиката каким-то образом нащупал ногой барный стул, оттолкнулся от него и прижал Гинтоки спиной к висевшей позади него меловой доске с меню. Однако теперь в воздухе оказалась уже целых две трети Хиджикаты, и он начал смешно валиться на пол рожей вниз, цепляясь за чужие плечи. Гинтоки вряд ли бы смог отцепить его, так что сделал по-другому — уронил его сам, развернув в воздухе, так что Хиджиката чувствительно приложился лопатками и затылком об пол. В процессе они разбили два бокала, испачкали столешницу и наверняка собрали зрителей, которые уже могли побежать жаловаться Сайго, но временно были скрыты от чужих глаз за безопасной высотой барной стойки. Гинтоки навис над Хиджикатой, досадуя на то, что тоже разозлился, хотя обещал держать себя в руках.       — Я тебе сейчас оторву все, что болтается, и сделаю своей коллегой! Как ты посмел подумать, что у меня есть постоянная работа?!       — Ты поэтому так разозлился?! Что у тебя за система ценностей, придурок?!       — Ты плохо слышал, Хиджиката-кун?! Сказал же, мне срочно нужны деньги, это вопрос жизни и смерти!       Хиджиката схватил его за запястья, поморщился — все-таки удар был сильным — и взбешенно уточнил:       — Что, на клубничное молоко не хватает?!       — Не хватает! — рьяно подтвердил Гинтоки, попытавшись еще разок встряхнуть его, но Хиджиката держал крепко, поганец. — Мне теперь вообще ни на что не хватает! И если я не достану денег, то меня пустят на органы! — он обессиленно зарычал, вновь проникшись этой тотальной несправедливостью. — Клянусь, если бы эти мелкие засранцы не перебрались на время к Отае — давно бы продал их первому попавшемуся извращенцу!       Наконец их диалог сдвинулся с мертвой точки: ныл Гинтоки с такой искренней эмоциональной отдачей, что Хиджиката нахмурился и спросил:       — Что они вытворили на этот раз?       И Гинтоки без колебаний выпалил ему всю свою печальную историю, радуясь возможности пожаловаться в свободные уши. Говорил он быстро, но со страстью, размахивая руками, делая гримасы и задавая риторические вопросы. К сожалению, пару раз ему пришлось отвлечься на обеспокоенных, заскучавших или обнаглевших клиентов, но Гинтоки быстро разогнал их пустыми заверениями, алкоголем или подзатыльниками. Хиджиката наблюдал за его работой в оцепенении, вытянувшись на грязном полу и помалкивая. Гинтоки, который, конечно, не собирался пачкать юкату и всякий раз просто садился на него сверху, вскоре все-таки закончил рассказ и припечатал:       — Я отработал уже две недели, и придется еще как минимум столько же. Ты не представляешь, как я заебался, — он горестно поджал губы, оглянулся на свой тайник рядом с мини-холодильником, где раньше стояла бутылка саке, и очень тяжело вздохнул. — И так тошно, а тут ты еще со своими издевками.       Хиджиката какое-то время не отвечал. Он смотрел — на испорченную прическу, женскую одежду с обилием розового, лицо со следами косметики — и только потом, собравшись с мыслями, аккуратно поинтересовался:       — То есть ты тут вроде официантки? И все?       — Сегодня я отвечаю за бар. А завтра буду официанткой, — Гинтоки скривился — это очень тяжелая работа, особенно учитывая, что подвыпившие клиенты всегда пытаются шлепать более-менее симпатичных работников по заднице. Паако-чан была симпатичной. — А на выходных Сайго еще может на сцену выгнать.       — Вот как, — пробормотал Хиджиката, отрешенно уставившись в сторону. Гинтоки как минимум ожидал от него вопроса «кто такой Сайго» или продолжения подколок, но вместо этого между ними повисло странное молчание. Гинтоки сперва хотел спросить самого Хиджикату о цели визита, но задумался о его странном поведении. И чего он так взъелся на него? Будто бы Гинтоки в розовых тряпках чем-то лично оскорбил его, что вообще не имело никакого смысла.       Он подумал немного — невольно вспомнилась эта дурацкая реплика про презервативы и реплика «не коровам бока мнешь» — и тут на его кудрявую голову свалилось озарение.       А на Хиджикату в отместку захотелось свалить мешок с тараканами.       — Да ты совсем берега попутал, Хиджиката-кун?! — Гинтоки обвиняюще потыкал пальцем ему в грудь, стараясь оставить синяк. — А ты думал, я тут кем работаю?!       Румянец, не успевший исчезнуть с лица Хиджикаты, загустел, подтверждая его вину, а вот он сам тут же принялся защищаться:       — А что я должен был подумать?! Про этот притон знаешь, какие слухи ходят?! И в первые же пять минут я вижу голых мужиков за столами и слышу про тайники с презервативами!        — И ты моментально навоображал себе всяких гадостей, извращенец?!       — Да ты бы и сам так подумал на моем месте! — возмутился Хиджиката, и с этим Гинтоки, честно говоря, мог поспорить разве что из принципа, потому что со стороны выглядело все действительно крайне двусмысленно. — И вообще, — Хиджиката сощурился, глядя ему прямо в глаза, раздосадованный и уязвленный, — после того, что ты выкинул в последний раз, мне разрешается думать о тебе гадости.       Гинтоки был с этим категорически не согласен — что это вообще за предъява, лишь бы скинуть на кого-то свои косяки! — но доказать свою точку зрения не успел. Сверху раздался низкий, звучный, командный голос и хлопок такой силы, что несчастное дерево должно было как минимум обернуться в труху.       — Паако-чан! Где носит твою ленивую зданицу?!       Гинтоки оказался на ногах быстрее, чем успел понять, что делает, его спина выпрямилась, как на построении в армии, и он встретился с огромным, напудренным лицом Сайго.       — Я здесь! — воскликнул Гинтоки и едва не отдал честь. — Работаю в поте лица! Проверяла вот, достаточно ли у нас льда в морозилке, — для убедительности он нащупал дверь холодильника, открыл, а затем тут же закрыл ее, не отводя взгляда от начальства.       Сайго на это ничего не ответил, хмуро оценивая его внешний вид.       — Что с твоей прической? И тебе давно следовало бы поправить макияж. Почему не попросила кого-нибудь из сестричек?       — Ой, занята была, забыла, закрутилась, — отмахнулся Гинтоки со скрипучим хихиканьем. Ему остро потребовалось сымитировать деятельность, так что он поставил на стойку пару бокалов. Потом понял, что они треснутые, захихикал громче и взял другие, всего лишь грязные. Гинтоки развернулся к бару и схватил первую попавшуюся бутылку, чтобы скрыть разводы на дне алкоголем. Увы, удача и не думала сегодня разворачиваться к нему лицом — в спешке он задел две соседних бутылки, которые тут же полетели на пол. Одну Гинтоки с громким нецензурным восклицанием успел подхватить сам, а другую на автомате поймал Хиджиката, вскинув руку на манер Супермена. Оба замерли и в легкой панике посмотрели друг на друга, а потом на Сайго.       Сайго, который уже перегнулся через барную стойку и смотрел на Хиджикату в упор.       Последний, мгновенно оценив его телосложение, а особенно кулаки размером с пятилитровые бутылки с водой, прочистил горло и робко поздоровался.       Сайго не поздоровался в ответ. Он бросил на Гинтоки трудночитаемый взгляд — с последнего уже сошло столько потов, что хватило бы смыть Великую Китайскую стену, не то что макияж — и строго предупредил:       — Посторонним запрещено здесь находиться. Вынуждена просить вас выйти к другим гостям.       Хиджиката еще не прокурил свои последние извилины, поэтому поспешил подчиниться.       — Разумеется, — сухо произнес он. Затем встал, отряхиваясь, и попытался придать себе уверенный и непринужденный вид. — Я тут случайно оказался. Я только… я…       — Он мне помогал, — придумал Гинтоки, встав у его плеча в своеобразном поддерживающем жесте. Что еще ему оставалось делать?! Под угрозой прежде всего его задница, которую срочно нужно спасать. — Он мне тут кое-что открыл… ну типа открывашкой… которая для бутылок… то есть… — осознавая, что говорит, Гинтоки стал потеть по новой, в то время как лицо Сайго оставалось бесстрастным. — Ну короче…       — Короче, я ему… то есть ей помог, — закончил уже какой-то красно-фиолетовый Хиджиката, не забыв ткнуть Гинтоки локтем.       Последовало вымученное молчание, в процессе которого Гинтоки так уж точно успел по-новому разочароваться в жизни и подготовиться к новому витку вопросов, но Сайго только как-то неопределенно хмыкнул.       — Ну, раз помог, то ладно, — он похлопал Хиджикату по плечу, и с каждым хлопком тот слегка приседал под силой удара. — Ничего страшного.       — Благодарю, с… мэм, — вежливо откликнулся Хиджиката и попытался выбраться обратно в зал. К сожалению, на вежливость ушли все его накопленные очки мудрости, потому что сделать это он вознамерился тем же способом, что и вошел — то есть просто перелезть через стойку. Но это еще полбеды, так как в руках придурок все еще сжимал пропавшие с головы Паако-чан хвостики, за которые Сайго тут же уцепился взглядом.       Глаз Хиджикаты задергался, и это слегка утешило — по крайней мере, Гинтоки не одинок в своих унижениях.       — А это… они упали, и я их просто… подобрал, — пробормотал Хиджиката, тупо уставившись на улики.       — Да, спасибо, Хид… Оогуши-кун, — Гинтоки выхватил у него свою накладную прическу, прилепил себе на голову, умоляя эти две мочалки просто запутаться в его волосах и провисеть хотя бы минутку, а потом подтолкнул Хиджикату в сторону маленькой дверцы. — Очень мило с твоей стороны, но мне нужно работать, я, между прочим, очень ответственная леди, правда, мадам Сайго?       — Правда, — довольно подтвердил Сайго, и Гинтоки сперва удивился, но моментально напрягся сильнее. Что-то в этом тоне напоминало медвежий капкан, спрятанный за высокой травой в лесной чаще.       Хиджиката попытался тихо и достойно удалиться куда-нибудь в темный угол к мрачно курящему дедану в одних фундоши и панамке, но Сайго поймал его за плечо, развернул и притиснул к своему огромному боку в полуобъятии. Хиджиката оказался не в силах пошевелить конечностями.       — Я рада, Паако-чан, что ты стала наслаждаться своей работой в компании симпатичных джентльменов, — Сайго стиснул Хиджикату сильнее, и тот издал звук, свидетельствующий о критической нехватке воздуха в легких. Сайго в то же время с искренней гордостью смахнул слезу, а после заявил: — Но, к сожалению, ваше общение придется перенести. У меня для тебя есть задание.       Сайго выпустил уже начавшего синеть Хиджикату из захвата, похлопал по пояснице и указал большим пальцем в сторону лестницы, которая вела в островок VIP-зала на втором этаже. По ней как раз поднимался какой-то зализанный пижон.       — Один наш постоянный клиент попросил себе лучшую компанию на этот вечер. Я планировала послать Юи-чан, — Сайго печально вздохнул, — но девочка в нокауте после пяти «Отверток», трех «Шуруповертов» и одной «Кувалды».       — У нас что, строительный магазин?! Кто придумывал названия для этих коктейлей?!       — Так что пойдешь ты, — подвел неутешительный итог Сайго.       — Но я сегодня всю смену работала! — немедленно возмутился Гинтоки, старательно игнорируя судорожно кашляющего Хиджикату. — Алкоголь, закуски, «номерок вон той хорошенькой бубочки», «где здесь туалет», «а не найдется сигаретки», «какой сегодня день», «клянусь, я сбегаю за кошельком и вернусь, вот те крест» — все на мне! У меня даже мозоли есть, вот!       — Это нарисованная красной ручкой точка.       — А почему тогда она болит, когда я на нее нажимаю?!       — Потому что ты тыкаешь себе в руку ножом! Так! — Сайго хлопнул по столу, и Гинтоки немедленно заткнулся и прекратил свои махинации. — Перестань маяться дурью! Дам тебе перерыв, чтобы привести себя в порядок и подготовиться, а потом марш к клиенту! — Сайго понизил голос и хрустнул костяшками кулаков. — А не то хуже будет.       Гинтоки мог бы попытаться поспорить еще немного, хотя видел, что дело безнадежно, но Хиджиката, про которого они оба уже успели забыть, вдруг уверенно влез в беседу:       — Не волнуйтесь, мадам Сайго, она все сделает.       — Чего?! — возмутился Гинтоки, знатно обалдев от такой наглости.       — Я прослежу, — продолжил Хиджиката, честно заглядывая Сайго в глаза, а потом и вовсе театрально приложил руку к сердцу — Гинтоки чуть глаза на пол не уронил — и попросил в стиле главного героя бульварного романа. — Только дайте нам еще немного времени наедине. Я так надеялся на этот вечер.       Для пущего эффекта засранец печально вздохнул, и Сайго моментально растаял.       — Конечно-конечно, можете еще чуть-чуть пошептаться, — он подмигнул Гинтоки, который все еще стоял в прострации, и добавил: — Паако-чан, кстати, будет здесь завтра и все выходные. Обязательно приходите навестить ее.       — Непременно, — пообещал Хиджиката с горящими глазами, то и дело бросая короткие взгляды в сторону VIP-зала.       Сайго еще раз похлопал его по плечу с очевидным одобрением, вообразив себя то ли гордым отцом, то ли предприимчивым сутенером, и удалился. Гинтоки, дождавшись, когда его гигантская спина будет на приличном от них расстоянии, схватил Хиджикату за воротник, привлек ближе и низким тоном поинтересовался:       — Ты какого черта тут устроил?       — Это он, — пробормотал Хиджиката, продолжая коситься в сторону VIP-зала. Клиент уже скрылся на втором этаже, отсюда были видны только металлические ограждения и затененные стекла, создающие наверху уединение. — Ублюдок, за которым я пришел.       — Так ты все-таки притащился сюда за другим извращенцем. Я мог смириться с тем, что наши налоги уходят на собачью еду и сигареты, но чтобы такое!       — Заткнись! Ты вообще ни разу в жизни налоги не платил! И раз уж речь зашла об извращенцах — не я тут разгуливаю в девчачьей одежде!       Гинтоки скрипнул зубами — вот как знал, что животом напорется на этот неоспоримый аргумент!       Хиджиката тем временем мрачно подернул челюстью и снова вытащил уже знакомую бумажку.       — Помнишь членов «Убибы Нетбоба»? — спросил он, серьезно заглядывая в глаза.       — Те типы, что похитили вас с Кагурой? — еще бы Гинтоки не помнил. Тот день, когда Кагура появилась на пороге агентства, грязная, взволнованная и почему-то в пиджаке Шинсенгуми, вообще поразительно врезался ему в память. Честно, он сперва подумал, что мелкая опять кого-то ограбила или разыграла Соичиро-куна, а потом — что она пытается их надурить нелепой, но яркой историей про похищение.       Но форма знакомо пахла крепкими сигаретами, Кагура продолжала тараторить, а потом в ярости ударила по деревянной стене — и та даже не пошла трещинами. Тогда Гинтоки понял — не шутит. И пришлось сперва пойти в штаб Шинсенгуми, где только-только начали задаваться вопросом, куда делся их вечно недовольный замком, ведь прошло уже полдня, а он до сих пор не вернулся в штаб и не раздал всем приказ сделать сеппуку. Гинтоки ожидал, им придется убеждать Гориллу, что они не врут и не пытаются обманом выдурить у них деньги, но тот поверил моментально, и весь штаб загудел от деятельности.       Хиджиката гонял своих людей, как собак в упряжке, орал благим матом, сыпал угрозами, рвал отчеты и мог вызвать эректильную дисфункцию одним взглядом — но они не просто не ненавидели его, а действительно глубоко уважали и отвечали прямо щенячьей преданностью. Так что все отряды побросали другие свои обязанности, по приказу Гориллы прочесали весь город, нашли с помощью Кагуры одного из похитителей и потом еще и почти всей толпой завалились на миссию по спасению.       Кагура и Шинпачи, кстати, тоже проявили бешеную активность, хотя Сого не уставал напоминать, что им за это не заплатят. Он скорее готов был заплатить, чтобы они бросили это дело и помогли ему с гравировкой на надгробье, но Горилла каждый раз смотрел на него с натурально слезящимися глазами, и Сого покорно вздыхал.       А Гинтоки… помогал по мере возможностей и много думал. Очень много. И вот до чего додумался.       — Я думал, вы уже закрыли это дело, — Гинтоки вернул фотографию Хиджикате. — Мы там все разгромили, а твои парни быстренько взяли лошков в оборот.       — Тех, кого поймали прямо на горячем, — да, — подтвердил Хиджиката, положил локти на барную стойку и придвинулся ближе, чтобы их не подслушали. — И кого эти засранцы сдали — тоже да. Но сдали они далеко не всех. Подозреваю, кто-то из поставщиков и инвесторов мог ускользнуть.       Хиджиката опять потянулся за пачкой сигарет, вытащил одну, но Гинтоки легонько шлепнул его по пальцам.       — Заканчивай смолить. Тут и так дышать нечем.       — Я не виноват, что у вас экономят на вентиляции, — проворчал Хиджиката, но сделал одолжение и послушался.       — Так кто этот тип — поставщик или инвестор?       — И то, и другое, — Хиджиката снова стрельнул взглядом в сторону второго этажа. — Его сдал ассистент одного из главарей. Сперва сказал, он помогал только финансово, но я заподозрил что-то большее. Коротенького разговора с Сого наедине ему хватило, чтобы расколоться.       — Да ты сразу с козырей пошел, — усмехнулся Гинтоки.       — Он давал не только деньги, — продолжил Хиджиката, проигнорировав шутку, — иногда он также подбрасывал подопытных, — он скривил лицо в яростной гримасе. — Очевидно, они не всегда забирали людей прямо с улиц.       Гинтоки чуть скривил рот, но ничего не сказал. В тот день они не нашли в той странной пещере, которая походила на локацию с боссом из очередного фильма про Джеймса Бонда, никого, кроме Хиджикаты. Но он видел устройства, многие из которых были оснащены ремнями для фиксации, видел огромный холодильник, в который малодушно не стал заглядывать. Он знал, что это может значить.       — Ну и почему он до сих пор с головой? — Гинтоки махнул головой в сторону VIP-зоны.       — Все непросто, — Хиджиката досадливо скривил губы. — Против него только слова. Мутный тип. Пару лет назад унаследовал от отца приличное состояние и клинику пластической хирургии HealthCum. Мы провели обыск в его поместье и офисе, просмотрели документы, накладные, опросили сотрудников — ничего.       — За одно только название их следовало бы посадить.       — И не говори.       — И куда только смотрят ответственные органы?       — Себе в кошельки, — Хиджиката нахмурился. Он тоже был ответственным органом. — В любом случае за неимением доказательств пришлось отступить. Этот тип чист, как пустой лист. Поставил Ямазаки продолжать наблюдать за ним, вынюхивать, но пока безрезультатно. Единственное черное пятно в его биографии — вот это вот место.       — А тебе не приходило в голову, что он может быть невиновен, а, Хиджиката-кун?       — Нет. Я знаю, что он виновен. Чувствую.       Гинтоки хмыкнул. Он мог бы пошутить про хорошо натренированного пса Бакуфу, но, говоря откровенно, ублюдка легко раскусить по одной только фотографии. Да и в чутье Хиджикаты сомневаться не приходилось, у того действительно какой-то радар на преступления. Иначе как объяснить, что он вечно оказывается рядом, когда они с ребятами в очередной раз попадают впросак?        — И чего ты от меня хочешь? — Гинтоки поскреб щеку. — Напоить, обольстить и найти у него в трусах чистосердечное признание?       — Кхм… да? — Хиджикате хватило совести выглядеть смущенным. Не то чтобы это его оправдывало. — Исключая часть про трусы, — добавил он, поморщившись. — Я хотел понаблюдать за ним здесь и, может, подкупить кого, чтобы подслушала… подслушал… короче, вдруг он один из тех типов, что много болтает подшофе.       — Это слишком тупой план даже для тебя, Хиджиката-кун.       Тот даже не разозлился — должно быть, и правда был в отчаянии и заебался возиться с этим делом. Гинтоки задумался. План хотя и тупой, но может сработать, да и Сайго все равно дал ему похожее задание.       — Ты же не думаешь, что я сделаю тебе скидку по старой дружбе, Хиджиката-кун, — Гинтоки деловито поправил пояс на юкате. — Такая тонкая и кропотливая работа заслуживает большого вознаграждения.       Хиджиката взглянул на него без удивления, но все равно состроил кислую и разочарованную морду, как профессор на пересдаче, которому снова вместо правильного ответа протягивали пухлый конверт. Потом хмыкнул.       — В прошлый раз ты вел себя более профессионально.       — Когда? — озадачился Гинтоки.       — Когда попросил денег уже после того, как дело было сделано, — сухо произнес Хиджиката. Потом все-таки сунул себе в рот сигарету, будто вмиг забыв о просьбе не курить, и махнул головой в ненадолго пустой, но темный угол. — Решай. Если ты не поможешь, попрошу кого-нибудь другого. А насчет награды — Кондо-сан с радостью заплатит, если будет результат.       С этим обещанием Хиджиката удалился, уже пуская дым. Гинтоки чуть растерянно провожал его прямую спину.       Осознание шлепнуло его по макушке мухобойкой.       Ха. Обиделся. Хиджиката ведет себя как старшеклассница из ромкома, потому что обиделся на тот случай.       Серьезно? Да это Гин-сану стоит обижаться, он ведь по всем фронтам остался в дураках!       Гинтоки фыркнул, все еще наблюдая: Хиджиката встал к нему боком, затягивался глубоко, будто хотел всосать дым до самых кишок, и посматривал по сторонам, то и дело проверяя меч на поясе. Зону вокруг бара он будто нарочно игнорировал.       Хотя почему будто, он именно это и делал! Надулся, как пятилетка, которому сыпанули песок в трусы на детской площадке, и теперь делает из него виноватого. А он ну вот совсем не виноват. Ни капли!       Гинтоки пожевал губу, недовольный. Он устал, раздражен, голоден и очень хочет просто получить деньги за смену и пойти домой. Ему не нужны дополнительные причины чувствовать себя паршиво. Не его вина, что Хиджиката-кун нуждается в разжевывании очевидных вещей.       Он покосился на VIP-зал. В чем там его план? Напоить мужика и аккуратно поинтересоваться, а не финансировал ли тот случайно подпольную лабораторию и незаконные эксперименты над людьми? «Хи-хи-хи, не волнуйтесь, я никому не скажу, вот вам еще рюмочка саке, так где, говорите, вы спрятали все улики?» И что в самом деле может пойти не так?       И что за блеф про «попрошу кого-нибудь другого»? Где еще Хиджиката собрался искать в этом гадюшнике окаму, которому бы доверил подробности дела, да еще и под носом вездесущего Сайго? А также обязательно острого на язык, меньше остальных похожего на пугало, а еще желательно лояльного, чтобы не сдал глупого копа тому же клиенту.       Судя по тому, с каким убийственно хмурым видом Хиджиката стряхивал пепел прямо на пол, он и сам понимал несостоятельность своего ультиматума.       Что за гордый идиот! Ну вот как он без него? Неужели сам напялит эти тряпки и попрется обольщать преступника?       Лампочка над головой Гинтоки зажглась желтым светом — как физически, так и метафорически. Рот сам собой растянулся в широком, злодейском оскале, и подошедший к бару мужик, едва увидев его, в страхе попятился обратно в зал. Гинтоки только воспрял духом.       Что может развязать язык лучше, чем алкоголь и компания очаровательной незнакомки? Алкоголь и компаниях нескольких незнакомок!       Это была великолепная идея!       Он вышел из бара и уверенно направился к Хиджикате. Когда его заметили, эффектно перекинул один из хвостиков за плечо, игнорируя то, как он скорбно перекосился. Хиджиката тут же напрягся и подозрительно сощурил глаза.       Да, все-таки чувство опасности у него работает безупречно.       Гинтоки плавно привалился плечом к стене рядом и мурлыкнул:       — Хиджиката-кун, у меня вдруг возникла гениальная идея.       — Почему-то я уверен, что она мне не понравится.       — Паако-чан с радостью поможет полиции в расследовании и сделает все в лучшем виде, — Гинтоки напустил в голос соблазнительную хрипотцу, с удовольствием замечая, как на виске Хиджикаты забилась жилка. — Но ты не думаешь, что отправлять девушку одну к потенциальному преступнику слишком опасно?       — Мое сочувствие преступнику, — пробормотал Хиджиката, оглядываясь в поисках того, куда бы деть окурок.       — Мне понадобится компания, в которой я буду чувствовать себя в безопасности, — продолжал Гинтоки. — Кто-то, кто в любую минуту готов прикрыть меня своим телом, подставить ягодицу под ладонь врага, обнажить со мной дилдо в неравной битве за чаевые!       — На какую, по-твоему, миссию ты отправляешься?! И ты ведь недавно заявлял, что не занимаешься тут ничем грязным!       — Одним словом, Хиджиката-кун, мне нужна напарница. И у меня есть идеальная кандидатура на примете, — Гинтоки с гордым видом подмигнул ему.       Хиджиката нахмурился, уставившись на него с легким недоумением. Подумал, дважды моргнув. Нашел ту нехорошую искру у Гинтоки в глазах, почти свел брови вместе.       А потом понял, и лицо его вытянулось в возмущении.       — Ты совсем из ума выжил?! Я в жизни на такое не соглашусь! — он ткнул окурком прямо в одну из искусственных грудей Гинтоки.       — Разве это не работа доблестного замкомандующего Шинсенгуми — делать все, что потребуется, для поимки преступника? — невинно поинтересовался Гинтоки, хлопая ресницами. Впрочем, никакие трюки не скрывали его слишком явное веселье.       — Я не готов зайти так далеко!       — Ну тогда и я не готов. Как будто мне больше всех надо!       — Я же сказал, что Кондо-сан заплатит!       — Не все в этой жизни можно купить деньгами, Оогуши-кун, — Гинтоки смахнул со своего плеча невидимые пылинки. Потом продолжил, серьезно и немного сердито. — Я не собираюсь выполнять твою работу один. Не знаю, что ты там обо мне подумал, но я тебе не мальчик по вызову. Если я что и делаю, то только на своих условиях. Понял?       Он ожидал услышать недоверчивое фырканье или серию новых издевок, но Хиджиката только уставился на него, в бешенстве поджав губы. Весь его вид так и кричал «ты что, издеваешься надо мной?!», и Гинтоки находил это несправедливым.       Их перепалку одними глазами прервал жеманный смех и неожиданно навалившийся на плечо Гинтоки монстр.       — Все еще прощаетесь, голубки? — умиленно поинтересовался Азуми. У Хиджикаты и Гинтоки синхронно дернулась бровь. — Паако-чан, мадемуазель Сайго сказала, что у тебя проблемы с макияжем, — он потряс пухлой косметичкой. — Пойдем, поправим тебе глазки!       — Азуми, как хорошо, что ты здесь! — Гинтоки всем корпусом повернулся к нему и улыбнулся. Судя по тому, как вздрогнул Азуми, опять получился оскал, но так даже лучше. — Скажи Сайго, что я нашла себе напарницу! Вместе веселее, да и благородный господин будет рад большой компании.       Болезненный удар в бок и неразборчивое шипение на ухо Гинтоки проигнорировал, сосредоточившись на Азуми, который уже обрадованно хлопал в ладоши.       — Какая замечательная идея, Паако-чан! Конечно, я все передам. А кто?...       — А с макияжем я сама справлюсь, — Гинтоки выхватил у него косметичку, развернул и даже придал дополнительного ускорения. — И передай, чтобы в гримерку никто не заходил!       Он развернулся обратно к Хиджикате, который дымился не хуже, чем его любимые сигареты.       — Когда ты будешь слушать меня ушами, а не жопой, козлина?! — Хиджиката схватил его за грудки. — Я же сказал, что не пойду с тобой!       — А я сказал, что раз работа твоя, то и отдуваться тебе! А ты что думал, постоишь тут тихонько и придешь на все готовенькое?! Как бы не так!       — Эй, куда ты меня тащишь?! Стой-стой, ладно, я согласен доплатить тебе за риск. Слышишь?! Я доплачу! Да и какой из меня окама, нас тут же раскусят! Еродзуя!       Дверь в гримерку захлопнулась, и Хиджиката побледнел — кажется, он пожалел, что не взял с собой базуку.