Пять кругов ада

      Удушливая тьма, толща земли, давящая на лицо и грудь, сырость, невозможность вдохнуть... Смерть, долгая и мучительная, снова тьма — такая же холодная и душная, болезненное воскрешение, возвращение в своё тело — и снова тьма..."Я хочу, чтобы ты мучился и думал обо мне", — выкрикнул Грей в лицо Джеку, толкая старшего брата в свежевырытую могилу, но его пожелание сбылось лишь отчасти.       Как минимум потому, что, будучи заживо погребённым, постоянно умирающим и воскресающим, сложно вообще думать о чём-то. Холод, тьма, сырость и боль — и граница между жизнью и смертью размывалась настолько, что ясное сознание сохранить практически невозможно. Но иногда оно возвращалось — урывками... Тогда Джек думал и вспоминал, но эти мысли редко касались Грея.       Он думал о том, сколько времени могло пройти там, на поверхности... Найдёт ли его команда, когда придёт время... Далёкие, милые лица проплывали перед мысленным взором: что там с ними? Что сделал с ними Джон или Грей? Капитан чувствовал ужасную боль: он понимал, что сейчас, перед лицом его брата-психопата, оставшись без командира, они беззащитны как никогда, и, вернувшись, он может не найти их живыми... Если он вообще когда-нибудь вернётся, когда-нибудь выберется из своего личного ада.       Когда Торчвуд достал его из-под земли в девятнадцатом веке, Джек хотел немного передохнуть, прийти в себя — но времени катастрофически не хватало. Он пересекал свою временную линию, поэтому криокамера была лучшим выходом. По крайней мере, спать в анабиозе куда приятнее, чем бесконечно умирать под землёй, но у Харкнесса по-прежнему не было никакого плана относительно того, что он будет делать, когда очнётся в тот день. Единственное, что Джек знал точно: первое, что он сделает, это обнимет Янто, живого или мёртвого, прижмёт к себе самого родного человека во всей Вселенной. И найдёт способ вернуть его к жизни, если... Потому что пройти через этот ад и лишиться Янто Джонса... Нет, лучше на всю жизнь остаться под землёй.       Наконец-то Джек в своём времени, вышел из криокамеры, в своём родном Торчвуде. Пока Грей в отключке валялся на полу морга, капитан опрометью кинулся на поиски своих. Путь наверх лежал через первый уровень подвалов с камерами, и в них Джек наконец-то нашёл Гвен, Джона Харта и любимого. Любимого Янто Джонса. Подбежав к его камере, Джек жадно прижался носом и ладонями к стеклу, глядя на своего валлийца широко распахнутыми глазами. Янто прижался с другой стороны прозрачной преграды, вглядываясь в полные боли глаза своего капитана. На миг оба застыли, не слыша воплей Гвен и возмущённых вздохов Джона. Лишь через минуту Харкнессу хватило сил опустить взгляд и быстро набрать код на манипуляторе, после чего двери распахнулись — и Джонс тут же очутился в крепких и надёжных руках своего босса. Джек зарылся носом в растрёпанные смоляные кудри, оглаживая спину любимого валлийца. Человеческое тело в кольце своих рук и тёплый, родной запах — Джек словно очутился в раю после двух тысяч лет могильного холода земли и сухого мороза криокамеры. Но ещё ничего не кончилось.       — Оуэн, — тихо и тревожно шепнул Джек Янто на ухо. — Тош. Что с ними?       — Мы не знаем. Грей лишил нас связи, — с ноткой паники ответил Джонс, ещё тесней прижимаясь к своему капитану.       Оуэн растворился в радиоактивном охладителе... Тош умерла от пулевого ранения на руках Джека... Хаб полнился болью и отчаянием. Харкнесс заходился рыданиями, прижимая к себе хрупкое тело азиатки. Уже лёжа в земле, он знал, что потерь не избежать... Что Грей не оставит его в покое...       Собравшись с силами, Джек заставил себя омыть тело Тошико и отнести в морг.       — Ты была умницей. И Оуэн... Тоже был молодцом. Вы оба замечательные... — сказал капитан, погладив девушку по холодной щеке, прежде чем закрыть верхнее стекло и задвинуть криокамеру. В соседнем отделении лежал Грей. Какой парадокс: убийца и жертва в паре сантиметров друг от друга... Джек вздрогнул, когда на его плечо опустилась тёплая рука, но, осознав через мгновение, кому она принадлежит, повернулся к её обладателю лицом и нежно сжал своей ладонью.       — Янто...       Капитан хотел что-нибудь сказать, как-то выразить весь тот ужас, который сейчас полосовал его душу, но все слова казались такими пустыми и незначительными, что Джек просто привлёк к себе любимого и поцеловал. Валлиец ответил, и в этих простых движениях губ было всё: и нежность, и понимание, и совершенно идентичные боль и отчаяние, и поддержка... Поцелуй длился и длился, пока Джека не осенила ещё одна паническая мысль. Харкнесс отстранился и пристально посмотрел в светлые глаза напротив.       — Атомная электростанция, — чуть задыхаясь, пробормотал капитан.       — Катастрофа остановлена. Но последствий было бы меньше, если бы туда пошёл я, как изначально и планировалось...       Янто не договорил, поперхнувшись словами, когда глаза Джека наполнились слезами дикого отчаяния, смешанного с паникой.       — Нет! — хрипло выдохнул капитан. — Только не ты!..       — Джек, когда-нибудь это всё равно случится...       — Но не сейчас... Не сейчас... Ты мне так нужен... — вцепляясь в любимого, всхлипывал Харкнесс. Джонс осторожно гладил капитана по содрогающимся от рыданий плечам. — Грей закопал меня заживо... Далеко в прошлом... Я не... Я так боялся, что не увижу тебя больше, Янто...       — Закопал... Живьём?!       — Да...       Теперь и валлиец не смог сдержать слёз. Джонс плакал, закусив губу, переплетясь в объятиях с Джеком так, что с трудом можно было понять, где чьи руки. Джек мог только молиться всем ведомым и неведомым высшим силам, чтобы только его Янто Джонс остался с ним как можно дольше.