Пять кругов ада

      Иногда Джек думал, что смертная казнь — это самое гуманное из всего, что можно сделать с простым человеком. Все предшествующие мучения с лихвой окупает смерть, которая приходит раз и навсегда, даря долгожданный покой. Но сам он не был обычным человеком, он был бессмертной ходячей аномалией, которая никогда не умирает насовсем, а это значило, что его мучения будут продолжаться. Ещё и ещё. Бесконечное число раз...       Правительство, решившее уничтожить Торчвуд, взялось за него основательно, натравив самых жестоких палачей. Сначала его пленили, убивали, не давая полностью прийти в себя, и почти тут же выпустили непонятно почему: вопрос, который терзал Джека до прибытия в Хаб... потом была бомба в животе, и его раздирала страшная, почти невыносимая боль, пока он приходил в себя и восстанавливался из такого состояния, что страшно не то что сказать, даже вспомнить или представить. Когда прояснилось в голове, к физической боли добавилась ещё и душевная. Страх неизвестности сковал сердце: смогли ли спастись после взрыва Гвен и Янто, были ли ранены, если да, то насколько тяжело? Смогли ли пуститься в бега, не попавшись в цепкие лапы беспринципных чудовищ, отдавших приказ стереть институт Торчвуд с лица Земли? Где они сейчас? И где — сам капитан? И что творится там, на Земле, с детьми, пока Харкнесс, бессильный, закован в тёмную камеру?       Бомба, пули, бетон... Бетон был даже хуже могилы Грея. Когда Джек воскресал внутри этого панциря, его постоянно тошнило, у него трещали кости от любого усилия, и он умирал снова и снова, в считаные секунды. Это длилось целую вечность, пока, в очередной раз очнувшись, капитан не почувствовал падение с высоты и желанный глоток свежего воздуха. Джек уже и не знал, к чему готовиться — очередному кругу его личного ада, новой волне пыток? Голова немилосердно кружилась, и всё тело ломило так, что и стоять-то почти невозможно, но медлить было нельзя. Если это его шанс сбежать и найти своих, то Джек не мог его упустить. Нельзя позволить кому бы то ни было добраться до детей Земли, а защитить их капитан мог только работая со своей командой. А ещё ему нестерпимо хотелось увидеть Янто, убедиться, что его прекрасный валлиец жив. Джек был не готов его потерять сейчас, совершенно не готов. Харкнесс думал, что, может быть, охладив отношения между ними, сможет обезопасить любимого от всего, чем они грозили. И что ему самому будет не так больно, но... Чтобы осознать, насколько он был неправ, понадобилось пройти очередной ад. Чтобы понять, что он больше никогда не оттолкнёт Джонса, просто не сможет. У Джека не осталось сил сопротивляться себе и приносить боль своими действиями дорогим и любимым. Нет, больше никогда...       Ухо зацепило шум мотора приближающегося автомобиля. Джек еле выпрямился, постоянно оскальзываясь на острых камнях, готовый уже бежать от подъехавших, когда машина остановилась и из неё вышли Янто, Гвен и Рис.       То, что испытал Джек, когда увидел свою команду целыми и невредимыми, невозможно описать словами. Облегчение было настолько велико, что он снова чуть не упал на каменистую почву совершенно без сил. На какое-то мгновение ему даже захотелось так поступить, но... на это не было времени.       — Скорее, Джек, надо сматываться отсюда! — выкрикнула Гвен, энергично размахивая руками. Все выглядели изрядно потрёпанными и бледными, в нелепой конспиративной одежде: Рис в чёрном торжественном костюме и так не подходящей к образу запылённой, стоптанной обуви, Гвен — в кожанке, любимых джинсах и тоже грязнущих сапогах, а Янто — в какой-то дурацкой флюоресцентной робе поверх изорванного пиджака. Капитан заковылял к ним, с трудом удерживая равновесие — измученное пытками тело ещё недостаточно восстановилось и плохо слушалось. К тому же цепи натирали запястья и жутко мешали.       Стоило Джеку накинуть плащ, пожертвованный Рисом, ощутив себя от этого хоть немного, но защищённым после всего пережитого, как валлиец тут же аккуратно подхватил его под руки, помогая усесться в машину на заднее сиденье. Уильямсы сели впереди. Машина сразу рванула с места на дикой скорости, вихляя на поворотах и подпрыгивая на ухабах, что совершенно не помешало Джеку первые несколько минут просто целовать Янто без остановки, наслаждаясь каждым прикосновением и вцепившись в него словно клещ.       Только когда они выехали на трассу, Гвен облегчённо выдохнула:       — Кажется, оторвались, — и Рис немного сбросил обороты. Мотор перестал оглушительно тарахтеть, и в наступившей тишине Харкнесс с облегчённым вздохом, нимало не стесняясь своего вида, положил голову на колени Джонса. Слабость-таки ещё давала о себе знать...       — Ты жив... Ты жив, моя радость... Жив... — шептал без остановки капитан, оглаживая руками любимого везде, куда мог дотянуться.       — Джек, с детьми творится что-то ужасное, правительство темнит — это сейчас важнее... — тихо прервал его Джонс.       — Нет! — в ужасе воскликнул Джек, снова выпрямляясь и заглядывая в светло-серые и такие серьёзные сейчас глаза Янто. Его бедный валлиец за пару дней скитаний осунулся и побледнел, под глазами залегли тени. Джек погладил его по щеке. — Мой милый... Прости меня, я вёл себя как самовлюблённый эгоист.       — Перестань, — негромко попросил Янто, отводя взгляд, и капитан притянул его к себе для очередного поцелуя. Он целовал своего валлийца как никогда нежно и мягко, бережно исследуя языком вожделенный рот, и это странным образом приносило Харкнессу успокоение. Боль от последних мучений отступала сама собой. Джонс с усилием оторвался от ласкающих губ и изумлённо прошептал: — Джек...       — Я... Я сказал, что ненавижу слово "парочка", — заикаясь, виновато пробормотал Джек. И ему было плевать, что кроме них двоих в машине есть ещё Гвен и Рис. Он должен был сказать кое-что важное своему любимому. — И это правда, потому что мы с тобой не пара.       Лицо Янто посерело ещё сильнее, но он ничего не сказал.       — Мы не пара, Янто. Мы с тобой одно целое. И ты это знаешь. Ты мне нужен, как никто другой. Прости меня, пожалуйста.       Джонс какое-то время неверяще смотрел на капитана, но, видимо искренность слов и взгляда сделали своё дело: Янто взял лицо Джека в ладони и осторожно погладил скулы большими пальцами.       — Спасибо. Мне это важно было услышать, — ответил валлиец серьёзно и печально. — Ты тоже мне очень нужен. Ты смысл моей жизни.       — Ох... Я так боялся, что кто-то из вас пострадал... — с такой болью сказал Джек, что сразу стало ясно, кто этот "кто-то", за которого он так переживал. — Не знаю, что буду делать, если с тобой что-нибудь случится. Не умирай, пожалуйста, Янто, живи для меня.       Они снова жарко поцеловались и не размыкали объятий всю дорогу до заброшенного склада Торчвуда-1. Капитан Джек Харкнесс наслаждался своим личным раем, заключающимся в самом любимом им человеке, не зная, что главный круг ада ждёт его ещё впереди...