«Жизнь упряма и цепляется за нас тем сильнее, чем мы больше её ненавидим».*
— Люди твердо верят в вашу тесную связь с чёрными силами. Балуетесь некромантией, Вунферт? — Придворный маг сидел за рабочим столом, заваленным различными элементами для зачарования, свитками, книгами и прочей ерундой. Найти его было не трудно, ведь Вунферт Неживой — именно так звали мага, живущего при дворе Ульфрика Буревестника, проводил всё своё время на верхних этажах замка, редко когда выбираясь за пределы личного кабинета. — Всё, что вы слышали, вероятно, справедливо, — непоколебимо ответил тот. Он и не пытается опровергнуть эти слухи, что странно. — Убийства в городе, как вы думаете, кто к этому причастен? — Подозреваете меня, я полагаю? — Вы самый подозрительный человек в Виндхельме, сидите в башне и чахните над своими… камнями. В первой части дневника, Мясник писал, что обучался в Коллегии. Совпадение, что в прошлом, и вы являлись её членом? — Всё и правда ведёт ко мне. Почему же вы тогда не пошли к управляющему или страже? — Вам знаком этот амулет? — продемонстрировала магу найденное украшение. Мужчина безразлично окинул его взглядом. — Нет. Я спрятала его обратно. — Сегодня произойдёт еще одно убийство, — задумчиво сказал Вунферт. — С чего такая уверенность? — поинтересовался Цицерон. — Почему сегодня? Он не убивает так часто. — Время поджимает… вам лучше поспешить. Выйдя на улицу, тут же возмутилась: — Как я люблю эти недосказанные фразочки! — шут засмеялся. — Посмотрите, какой я весь загадочный… — Но ты не веришь, что он убийца? — Нет, что-то не сходиться. Всё как-то… Просто! И на амулет ему наплевать… Настоящий убийца непременно бы попытался получить его обратно. Знаешь, что? Идём-ка в музей, посмотрим, какие ценные вещицы собрал за свою жизнь этот Каликсто. Предложим ему пополнить коллекцию… ◉◉◉ — Вставай! Ау! Мясник! — затормошила связанного на алтаре человека. — Или лучше называть тебя по имени? А, Каликсто Корриум? Владелец музея редкостей в Виндхельме. Что же заставило тебя сменить род деятельности? Захотелось новых ощущений? — мужчина открыл рот, но удар локтем по солнечному сплетению не дал ему сказать ни слова. — Не стоит придумывать оправданий. Я знаю ответ. Мы обыскали музей, пока ты валялся в отключке. Нашли там последнюю часть дневника… и догадайся, что? Придворный маг не ошибся. Мы поймали настоящего Мясника на рынке поздней ночью. Тот хотел зарубить ничего не подозревающую торговку, благо Цицерон выбил из него всю дурь. — Тебе это больше не понадобится, — забрала у него украшение. — Теперь он готов, — днём я продала амулет Каликсто, таким вещам, чтобы раскрыться, нужна подходящая энергия. Тёмная и зловещая. Какая имелась у его первоначального владельца. — Не трогай! — захрипел мужик. — А то что? Всё, — я развела руками. — Твоя песенка спета! Меня всегда поражали идиоты, вроде тебя. Считаешь ты такой единственный и особенный? Ты ошибаешься, думая, что убивать и воскрешать людей — это нормально. Это детский эгоизм! Посмотрите на них, поклонники Маннимарко! Нацепят на себя мантии, выучат парочку заклинаний, и всё, потомственный чёрный колдун! Предполагаешь, что за магию не нужно платить? Превращаюсь в Дозорного… и говорю так же! Вот скукотища, но…. Хоть в чем-то они были правы. Были. Ха! Платить придется. Молодостью, здоровьем, жизнью… своей или… чужой, тем ужаснее. Вы всё не можете зарубить себе на носу одну важную деталь, возвращая души обратно, мы обрекаем их на страдания. Да, когда я использую магию на таких мерзавцах, то туда им и дорога. Однако другое дело, люди невинные. Это очень тонкая грань… Но ты ведь понимаешь… Рано или поздно все, кого мы любим, умирают. И смириться с этим… тяжело. Так тяжело, что можно сойти с ума. Скорбь съедает изнутри… Больно. Очень больно, я знаю. Но всё же мы должны продолжать идти вперёд… Ведь только мы живые, можем отдать им дань уважения… К чему я веду… Ты хорошо продвинулся и почти добился успеха. Этот успех во многом зависит от практики. Однако наши законы твёрдо её запрещают. Беда! Что же делать? Мы стоим на пороге множества открытий! И единственная наша помеха — это робость! Как же в таком случае быть? Они твердят нам: нельзя играть с жизнью и смертью! Но они так же забывают тот факт, что маги используют камни душ. Зачаровывая и перезаряжая оружие и посохи. Не важно, какой камень ты используешь. Белый или чёрный. Не важно, чью душу, ты потратишь, животного или человека. Ведь все они — живые. — Ты ничтожество! Я… Я потратил ГОДЫ на изучение некромантии! Сначала я не хотел убивать! В поисках материала выкапывал тела из свежих могил. И всё для неё… Моя Люсилла… она так любила этот мир… Вы жалкие и слабые. Трусы! Вы боитесь познать новое. Вам навязали опасность некромантии, но… именно она… наше спасение! — У меня накопилось множество вопросов… Чем её жизнь, лучше жизней убитых тобой женщин? Как считаешь, она обрадуется, проснувшись в собранном по кускам трупе? Сработает ли заклинание? Сможет ли она жить как настоящий человек? Или будет постепенно разлагаться, разваливаясь на части? Хм, обратно… Если бы ты вернул не Люсиллу, а другой дух? А ты хотел воскресить её одной магией или, например… поднимешь сестру на крышу, чтобы в неё молния ударила? В разных частях света, существуют разные методы. У кого изощрённее, у кого попроще… — Я бы смог… Если бы не вы. — Как прекрасно, ты продолжаешь верить в это. — Улыбнулся Цицерон. — Цицерон, чтобы его воскресить, его нужно умертвить. Мы, конечно, могли отдать тебя страже или семьям погибших. На растерзание разгневанной публике… так сказать. Но, это скучно. Хочу, чтобы ты на своей шкуре почувствовал каково это, умереть и восстать из мёртвых. И, я кое-кому задолжала… Пару десятков душ! Никогда не поздно начать отдавать старые долги. Ну, не горю я желанием провести вечность в её волосатых паучьих лапах. А ты ей понравишься! Удачи тебе, в Спиральном Мотке, она понадобится! Мой любимый Брат, — повернулась к шуту. — Есть предложения? Или всё сделаешь сам? Он хитро улыбнулся и, отодвинув меня, прошел вперёд. — Перед тем, как я пущу тебе кровь… — лицо Мясника исказилось, по его лбу тёк пот. Цицерон освободил тому правую руку. — Я хочу узнать… С каждым разом ты становился увереннее? Убивая, ты стал зависимым от этого? Ты удовлетворял свои потребности? Раны на теле прошлой жертвы… Рваные… Боялся не успеть? Если это не страх, то почему ты колебался? Что насчет первого и последующих разов? Твои чувства различались? Это было приятно, верно? — оставаться человеком мучительно, но такова человеческая судьба… — Ты… хочешь убить меня? Давай! — шут схватил мужчину за руку и протянул её к своему лицу. — Ну! Чего ты ждёшь? Попробуй, выколи мне глаз! Лиши зрения! Достань до мозга! Выскреби его пальцами! Что за взгляд? Ты боишься меня? Почему ты молчишь? Я не был достаточно убедителен? Тогда я покажу тебе, как это должно работать! — Цицерон поднял клинок, а я задержала дыхание. Раз, два, три… Уродливо! — Пф! — он протёр оружие. — Слабак! Умер после третьего удара…. Ну и видок у него… У меня мурашки по коже. — До тебя, он ещё выглядел сносно… Спасибо, что вспомнил обо мне! Мне теперь его подлатать нужно… — Ой-ой, какой глупый и эгоистичный Цицерон! Как я могу загладить свою вину… Может… Сделаем это здесь? Жертвенник, кровь, свечи. Какая приятная атмосфера! — он дотронулся до моего плеча. Скинула его руку. — Просто притащи мне нитки с иголкой! ◉◉◉ — А теперь… добавим магии! — посмотрела на Каликсто и криво зашитые раны на его шее. — Всё такое хлипкое…. У него же от любого прикосновения бошка отвалится! Ха-ха! Ты хоть пуговицы умеешь пришивать? — Я не могу быть идеальной во всём! Их плюс в бесстрашии и поэтому они всесильны. — Поднимайся, мой хороший! — струясь по полу, комнату наполнил синий туман. Хрипя и бубня, тело Мясника ожило. Он встал на ноги и посмотрел на меня. — Получилось! — захлопала в ладоши. Приступ радости нарушили тихие голоса в прихожей. — Ты слышал? — Иди сюда. — Цицерон затащил меня за алтарь. — Оставим незваным гостям подарок, — хихикнула, направляя зомби на выход. Мясник поймал свой ужин, и жертве это явно не понравилось. — Ааа! Сними его! — молил человек. Выскочив из укрытия увидела знакомые лица. Те странные люди из таверны. Один корчился на полу, держась за горло, второго успел словить Цицерон. — Больно? — посмотрела на Мясника. Они разрушили заклинание. — Вы сломали мою игрушку! Цицерон не убивай его… Что тут у нас… — обыскав первого культиста, вытащила письмо. — «Распоряжение членам культа»… «Садитесь на корабль «Северная дева», что пришвартован в Вороньей Скале. Отправляйтесь в Виндхельм и начинайте поиски. Ваша цель — Ложный Драконорождённый, известный под именем… ага. Убейте эту… Тварь?.. пока она не попала на Солстхем. Сделайте это, и Мирак будет вами доволен». Культ грубиянов! Кто такой этой Мирак? Мужчина молчал. — Сестрёнка, ты не правильно начинаешь разговор… — произнёс Цицерон ломая культисту разом несколько пальцев. — А теперь спрашивай. — Ммм! Я скажу! Мирак основатель нашего культа и он приказал убить тебя! — А то я не поняла, что вы убивать пришли… Он такая важная шишка, раз посылает вас? Что же лично не пришел? — Он не может! — И что же нам с этим делать… Кулаки не решают проблемы. Разумные люди должны использовать разумные методы, — я подошла к человеку и сняла с него маску. — Смотри на меня и запоминай всё, что я тебе скажу… — его глаза загорелись. — Передавать друг другу столь тёплые послания, мило, как на мой взгляд! Ах! Но, вот беда… У меня нет времени бегать за вашим Мираком. И возраст уже не позволяет. Поэтому… передай ему… приглашение! — вытащила из сундука одну из листовок и написала на обратной стороне: «Если вы желаете поквитаться со мной, господин Мирак, то, пожалуйста, выделите себе несколько выходных и навестите меня лично. Ваш любимый Люжный Драконорождённый!» — Говоришь, не может… ну так пускай мучается, раз не в состоянии поймать меня! Что там у вас происходит? Ваш темперамент столь же горяч, как и пески в бескрайних пустынях! — Мирак придёт в бешенство… ты совершаешь ошибку… — Ему придётся поторопиться или встать в очередь. Смотрю, моя скромная персона многим покоя не даёт. Хотите убить меня? Так приходите и убивайте, если сможете. А не можете, тогда заткнитесь и оставьте меня в покое!«Мы можем спать — и мучиться во сне, Мы можем встать — и пустяком терзаться, Мы можем тосковать наедине, Махнуть на всё рукою, развлекаться, — Всего проходит краткая пора, И всё возьмёт таинственная чаша; Сегодня не похоже на вчера, И лишь Изменчивость непреходяща»*.
— Что ты собираешься делать дальше? — Цицерон шел рядом, мы собирались уже покинуть злосчастный Виндхельм. Нильсин, к слову, я так и не убила. Не смогла. — Придётся на время вычеркнуть Каю из Скайрима… А он… Ну, пусть попробует… Веришь, но Каликсто держал у себя «книгу Судьбы». — Ту самую? — Угу. — И что же там сказано о твоей судьбе? — Хм, ничего… Она пустая. *Мэри Шелли — Франкенштейн