Три звёздочки

      Слава Богу, Чимин далеко не ушел. Он вообще дальше первой ступеньки не продвинулся.       Видимо застыл в сомнениях и нерешительности — идти так или возвращаться в квартиру надоедливого альфы за такой необходимой обувью. Юнги крупно повезло. — Эй, чудик! Вернись в квартиру быстро! Куда ты пошел с одним рюкзаком, в пижаме и босиком? — крикнул Юнги заплаканному, усердно вытирающему слезы ладонями созданию.       Рюкзак свисал с плеч, как будто совсем на них не держался, а сам страдалец переминался с ноги на ногу, соприкасаясь ступнями с холодным полом. — Ты так заболеешь! Вернись в квартиру! — Не пойду! Отстань от меня! Отдай мои вещи, и я уйду! — бился в истерике малыш. — Вот еще! Сам возьми! — Чимин скрестил руки на груди и сжал губы, всем своим видом выражая недовольство на отговорки злого альфы.       Только обиженный цыпленок хотел подняться и таки решиться снова войти внутрь, как Юнги сгреб его в свои объятия, хватая под колени. Чимин сначала попытался оттолкнуть назойливого однокурсника, но понял, что упадет и крепко схватился за плечи Юнги, стараясь удержаться в таком положении.       Альфа внес Чимина назад в квартиру и, стараясь уже одной рукой удержать на себе малыша, второй закрыл дверь на замок, скинул с плеч рюкзак и плюхнулся на диван вместе с ним, обвивая руками и сильно прижимая к себе. — Ну, пусти! Что ты делаешь? — Чимин начал вырываться, но Юнги сжал его слишком сильно: обвил руками и ногами так, что малыш вообще не мог пошевелиться. — А ты что делаешь? Зачем психуешь и убегаешь, даже не дослушав? Зачем вытворяешь всякую фигню? Похоже, что я врал? Ты принюхайся и сам поймешь! — не выдержал Юнги и перешел на крик.       Чимин принюхался, а затем поглядел на Юнги, понюхав и его заодно.       В воздухе, и правда, стоял запах карамели; слабый, но очень приятный.       «Твой запах такой же потрясающий, как и ты сам!», в душе восклицал бедный альфа, вынужденный вдыхать столь желанный аромат и не иметь ни единого шанса не по-дружески прикоснуться к его обладателю. — Откуда он взялся? Мне же сказали, что у меня никогда не появится запах? Что происходит? — малыш не мог поверить. Он стал жадно хватать и носом и ртом воздух. Юнги расслабил объятия, позволив Чимину справляться с накатившими эмоциями. Тот сам вцепился в альфу, дергая того за плечи.       Он почти вытряс из Юнги всю душу, стараясь понять, что происходит. — Я не знаю, Чимин, — пожал плечами Юнги и сел, подогнув коленки под себя.       Чимин все еще бился в истерике, запутался в одеяле и почти свалился на пол, но успел перекатиться и схватиться за коленку Юнги.       Альфа подхватил перекатывающегося в одеяле Чимина и перекрыл все пути к дальнейшему самобичеванию. — Что ты устроил? Зачем ты говорил эти ужасные слова? Почему ты мне просто не поверил? — Потому что я не привык кому-то доверять, — сообщил Чимин, пряча голову в одеяле, как страус в песке. — Почему? — Юнги прикоснулся к волосам цыпленка и погладил того по голове. — Потому что они начинают издеваться, стоит им узнать меня. Это обидно... это больно, — Чимин весь сжался, произнося такие вещи. Первый раз он сообщает кому-то о своих чувствах. — Кто-то сделал тебе больно, Чимин? — спросил Юнги серьезным тоном. Да он любого порвет за этого крошку.       Альфа очень осторожно вытащил одну руку из объятий, в которых пытался удержать Чимина и дотронулся до теплой щечки, успокаивая.       Юнги всеми силами старался показать, как ему дорог Чимин. — Постоянно делают больно. Говорят гадости за спиной. Про «бракованного» ты слышал уже, наверное. Еще говорили, что раз у меня нет запаха, то я должен стать доступнее, иначе никого себе не найду и останусь один, что я гожусь только для быстрого перепихона без обязательств, — малыш выбрался из одеяла и сам стал обнимать, прижиматься ближе и искать поддержки.       А Юнги уже не мог перестать прикасаться — его руки после интенсивного поглаживания щек переместились на шею и ключицы, затем перебираясь на спину и иногда проводя пальцами по талии. — А некоторые вообще говорили, что я омега-уродец. Я ведь действительно омега, безнадежный омега, — продолжал Чимин.       Он не знал, почему рассказывает это Юнги. Но уже давно хотел поделиться с кем-то своей болью, от которой невозможно избавиться. Он устал от пожирающего одиночества — слухи и косые взгляды в университете, жестокие слова и издевательства преследовали постоянно.       Но Юнги хороший друг, ему хотелось верить. — Это все неправда, Чимин. Ты заслуживаешь лучшего, — возразил Юнги. — С чего ты взял? Ты ведь даже не знаешь меня! Почему захотел дружить с таким как я? — возмущенно спросил Чимин. Кто вообще будет дружить с таким, как он? — А что в тебе плохого? Чимин, ты ничего не понимаешь. Разве мы выбираем себе друзей, только исходя из того, как они пахнут? Или выглядят? Мне достаточно того, что я и так знаю: ты хороший, добрый, отзывчивый, помогаешь всем, трудишься. И внешне ты тоже прелестный, особенно с твоими удивительно прекрасными глазами. Разве этого мало?       Юнги почти сказал, что влюблен. Почти сказал, что жить не может без Чимина. — Но… — Но что? Я еще что-то не знаю? Ты убил кого-то? — начал шутить Юнги. — Ладно, значит, этот кто-то заслужил, — Чимин недовольно покачал головой. — Нет? Украл что-то? Ничего страшного, просто положи на место, я закрою глаза, — продолжал отшучиваться альфа. «Может хоть это его немного развеселит!». — Я знаю, как тебе тяжело. — Откуда? — Я правда знаю, Чимин! Просто поверь мне, — со всей серьезностью в голосе произнес Юнги. — Откуда такой популярный альфа, как ты, может знать? — такой вопрос застал Юнги врасплох. Разве это все, что в нем можно увидеть? Мин выпустил Чимина из своих объятий. — Просто ты не видел настоящих уродцев, Чимин, — со всей грустью в голосе сказал Юнги и поднял домашнюю футболку, демонстрируя крошке свой шрам. — Правда, я не считаю это уродством, в отличие от остальных. Скорее лучшим, самым прекрасным и волшебным, чудом, которое произошло в моей жизни, ведь мне дали еще один шанс. Так что не говори, что я популярный альфа, который ничего не знает. Смотри глубже…       Чимин и смотрел. Давно видел в Юнги нечто большее: его безмерное обаяние, его заботу, искреннее желание помогать и не оставлять одного в трудной ситуации. А как нравился его задорный смех с последней парты. Только как выразить свои чувства он не знал.       Чимин не рассчитывал встретить человека, который будет ощущать его боль и делиться своей, понимать его переживания. Впервые в жизни хотелось сделать что-то большее, открыть свою душу, показать, как ему не безразличен Юнги.       Поэтому Чимин просто сел рядом и приложил свою теплую ладошку к шраму, затем наклонился и легонько поцеловал шрам, только спустя несколько волнительных мгновений замечая ошарашенный взгляд Юнги.       Альфа приоткрыл от удивления рот и стал жадно глотать воздух, которого так не хватало. Чимин вытворил с ним какую-то крышесносную штуку!       «Поцеловал мой шрам? Может, он все-таки переживает за меня? Может, без футболки ходить, и мне перепадет еще парочка поцелуев? Воздух! Срочно! Мне нужен воздух!», плохо соображал Юнги.       Такого от Чимина он точно не ожидал, но ему понравилось. Даже больше, чем понравилось — это была высшая степень поддержки, признания и искренности от милого омеги. — Прости, — Чимин смущенно отвернул голову, но альфа сжал его плечи и повернул назад к себе. — Ты что! Не стоит извиняться, — прошептал на ушко Юнги.       «Лучше стоит повторить!», подумал про себя обнаглевший альфа. — Давай просто наслаждаться жизнью, дадим волю нашим чувствам, будем чаще улыбаться, Чимин! Мне так хочется увидеть, как ты улыбаешься, — предложил Юнги. Действительно, пора жить, а не прятаться за собственной тенью, пора Чимину перестать бояться.       Чимин улыбнулся — широко, по-настоящему. Юнги был готов поклясться, что красивее его улыбки не видел в жизни ничего. Но глаза все равно остались грустными, как будто какая-то неведомая печаль жила в сердце этого крошки.       За что ему столько страданий? *** — Досмотрим мультик? — предложил Юнги. — Нам надо доделать задание! — Да, хорошо. А можно мне еще блинчиков? Я голодный, — протянул Чимин и побежал на кухню. Досматривать мультик пришлось на ноутбуке за кухонным столом. Зато рядом были вкусные блинчики и горячий чай.       Выполнив задание, Чимин стал собираться домой, но ему так не хотелось уходить. С Юнги было тепло и уютно. С ним можно было говорить о своих переживаниях — он был первый, кто слушал его.       Остальные альфы, которые пытались позвать его на свидания, только и делали, что трепались о том, какие они замечательные и восхитительные. Но им не было никакого дела до интересов Чимина, его чувств. Они не помогали, не боялись, что он замерзнет и простудится, не пытались успокоить, и уж тем более, не стали бы догонять его и вытирать ему слезы.       Юнги мучился, не хотел отпускать Чимина, но боялся снова задеть его, сделать больно. Лишь одна вещь настораживала больше, чем возможные задетые за живое чувства. Запах Чимина стал очень сильным, но сам омега как будто не замечал, вел себя совершенно обычно.       Почему? Юнги-то давно заметил. Такой сильный, такой любимый, проникающий в легкие, затмевающий разум, парализующий сердце запах мог значить только одно… Юнги застыл, потерялся в мыслях и не успел спросить. Чимин уже сказал: «Увидимся в понедельник!» и захлопнул входную дверь.       Альфа стал серьезно переживать. Но в голове был только Чимин, его милая улыбка, его изумительные глаза, маленькие ручки, касание его губ, его запах.       Запах, сводивший с ума… Чимин точно был истинным, хотя стал бы им и без запаха. Еще днем на кухне хотелось, чтобы это было правдой. Но сейчас не осталось никаких сомнений.       После минут пятнадцати раздумий чувство тревоги все же взяло верх! Юнги быстро оделся и хотел уже бежать неизвестно куда на поиски Чимина, но в дверь позвонили.       На пороге стоял растерянный омега. Его вид действительно вызывал беспокойство. Волосы взъерошенные, пальцы теребят молнию на куртке, глаза снова красные, а рюкзак вообще валяется на лестничной клетке. — Юнги, мы точно друзья?