«Чимин, мой маленький зайчик! Прости, что не сказал тебе о болезни! Я не хотел, чтобы тебе было больно. Ты такой светлый и добрый, мой малыш. Ты знаешь, что папа всегда будет любить тебя, где бы ни был. Чимин, ты должен продолжать посещать Ким Тэхёна, твоего врача, но уже без меня. Он тебе все обязательно расскажет, потому что я не смог. Прости меня!».
Омега метался в сомнениях — нужна ли ему еще одна ужасная тайна, что скрывал от него папа? Но он все же пошел к Тэхёну, врачу-омеге, к которому ходил вместе с папой уже много лет, но с которым почти никогда не разговаривал. — Чимин, проходи, садись, — сказал при встрече врач, указывая ему на кресло в кабинете. — Я слышал про твоего папу. Мне очень жаль. — Вы знали, да? Что он болен? — возмутился Чимин. — Да, прости. Твой папа просил держать это в секрете. Все время ждал, надеялся на чудо, но оно так и не произошло. Мне правда очень жаль, — сообщил Тэхён. — Он написал мне письмо, — Чимин протянул письмо врачу. — Да, — глаза Тэхёна быстро пробежались по листку, — есть еще кое-что. Твой папа умолял меня не говорить, пока тебе не исполнится достаточно лет, — Тэхён повернулся к шкафу с документами и больничными записями пациентов. Он достал папку с надписью «Пак Чимин» и протянул омеге. — Что это значит? — Чимин не мог понять, правда ли то, что написано в его карточке. — У тебя не может быть детей, Чимин. Мне очень жаль, — сообщил самый страшный диагноз врач. — Почему? Почему так? — омега заплакал. Крупные капли скатывались по пухленьким щечкам и падали прямо на записи, размывая чернильные записи... — Я уже несколько лет пытаюсь это выяснить, но пока у меня нет ответов. Тебе уже двадцать, но запаха до сих пор нет, течки тоже не было. Боюсь, что в данном случае, медицина бессильна, — пожал плечами врач. — Ничего нельзя сделать? Почему я такой? — Чимин попытался успокоиться, но ничего не выходило. Голос дрожал, папка с бумагами и справками выпала из рук. — Нет, ничего. Но хуже всего то, что постепенно твое состояние может начать ухудшаться. Многие специалисты, с которыми я общался, не думают, что ты проживешь больше 10-15 лет, — было видно, что Тэхёну самому неприятно сообщать такие новости. Он уже давно был врачом, но с подобным случаем сталкивался впервые. Раньше Чимина приводил папа, которому приходилось объяснять всю безнадежность ситуации. Но сейчас, когда Чимин сидел напротив, маленький и такой напуганный, сердце невольно сжималось. — То есть у меня нет шансов? Нет будущего? Нет ни малейшей возможности? — продолжал спрашивать омега. Вдруг все окажется неправдой. Он уже пережил одну трагедию, но его ударили снова. Чимин еще долго просидел в кабинете Тэхёна, слушая о том, что даже самые уважаемые врачи не могут понять, что и как пошло не так. Слушал о том, что все равно стоит посещать больницу хотя бы раз в два месяца. Слушал о своей обреченности, своем уродстве. А в руке сжимал браслетик, подаренный папой, и плакал.***
Прошло три года, но улучшений не было. Тэхён по-прежнему настаивал на постоянных проверках, но из-за учебы не всегда было время посещать врача. Чимин был опустошен — он вел постоянную борьбу с собой, с людьми, которые его окружают, со слухами, которые стали распространяться на факультете. Он устал, просто не мог больше терпеть издевательства, подкаты мерзких альф, выслушивать за спиной, какой он неполноценный. Перед началом летних каникул он перевелся на другой факультет — ему всегда нравилась литература. Больше всего хотелось писать книги, детские истории, сказки, легенды. Одну из своих историй он посвятил папе, но опубликовать ее пока не было возможности или решимости. Но профессор Ким, который позаботился о переводе Чимина, просто души в нем не чаял, постоянно звал к себе домой, помог опубликовать несколько небольших историй в литературных сборниках, по достоинству оценил талант Чимина к написанию детских рассказов. Чимину нравился Сокджин, хоть многие на факультете его не любили. Все лето они провели за работой, а осенью профессор даже организовал небольшую стажировку для Чимина в Европе. Был лишь один недостаток — у него уже было трое детей, за которыми Чимин иногда приглядывал, работая дома у профессора над очередной историей или статьей. Детки были замечательные, обожали Чимина и постоянно висели на нем, играли в прятки или ели конфеты, которые омега заботливо покупал, чтобы угостить малышей. Но, каждый раз, приходя к профессору домой, Чимину едва удавалось сдерживать слезы. Лишь после очередного трудного дня он возвращался к себе и давал волю чувствам. Чимин любил детей, тоже хотел иметь большую семью и детей, хотел рассказывать им сказки, смотреть, как они играют, но судьба почему-то распорядилась иначе. *** Омега все еще сидел на ступеньке и вспоминал совсем недавний случай на кафедре. Профессор сообщил, что скоро уходит в очередной декрет, нанося еще одну невидимую рану, заставляющую душу кровоточить изнутри. Тогда, именно тогда рядом оказался Юнги. Юнги был первый, кто нравился так сильно. Первый, по кому Чимин стал сходить с ума. Ему хотелось видеть его каждый день, вдыхать его запах. Чимин хотел, чтобы запах альфы остался на коже. Чимин почувствовал, что они истинные, стоило Юнги подойти и первый раз заговорить с ним. Но вот влюбился он сразу, как только впервые Юнги вошел в аудиторию, где Чимин читал лекцию. Юнги во всем был первый. Юнги сиял ярче всех — был самой яркой звездой. Стоило ему появиться в жизни Чимина, как все стало казаться легче, светлее, но вместе с тем в тысячи раз труднее. Альфа все время улыбался и так пристально смотрел. И первый раз в жизни Чимин не удержался и влюбился. Ведь ни один альфа, который когда-либо безуспешно пытался пригласить на свидание, не нравился так сильно, как этот. А так хотелось... Но Чимин дал себе слово: не быть эгоистом, не портить жизнь любимому человеку, который, возможно, является его истинным. Никогда не лишать возможности завести настоящую семью и детей. И главное, не причинять боль, не заставлять страдать. Чимин всегда хотел семью, какая была у них с папой. А с Юнги ее хотелось еще больше — больше всего на свете. С этим чудесным альфой хотелось иметь семью, хотелось получать его любовь, но это невозможно. Никогда не было возможным... В итоге страдает только сам Чимин, ведь он просто друг. Всего лишь друг. Его и, правда, не звали на свидание, не говорили слов любви. Кто вообще может полюбить такого как он? Человек, который был к нему добр, отзывчив, который был так любим всем сердцем, которому Чимин открыл свои страхи, свою боль, считает его лишь другом. Ему нечего дать Юнги, который может выбрать себе достойную пару. Осознание, что у них нет будущего, кроме дружбы, разрывало сердце, причиняло невыносимую боль, убивало всю надежду. Надежды никогда не было. Всегда была лишь боль. Каждый раз он чувствовал ее, приходя на прием к Тэхёну, постоянно слушал одно и то же — «Шансов нет!». Вернувшись в конце сентября из поездки, врач снова назначил встречу. Именно в тот день Чимин увидел объявление, что альфе, который находится в критическом состоянии, срочно нужен донор. Чимин не стал долго думать, просто пошел сдавать анализы. Если у него уже нет шансов, может у кого-то он еще будет.… Если бы у папы он был, то он бы сейчас был рядом с Чимином. Омега не думал, что может полностью подходить для донорства. Значит, он не был совсем безнадежным. Врачи лишь восхищались храбростью омеги. Но Чимин вспоминал о папе, о том, что он бы им обязательно гордился, о жизни, которую он спасет и светлом будущем, которое ожидает незнакомого альфу. Поэтому и оставил тому на память свой браслет… Чимин не знал, почему сейчас думает об этом. Ему просто хотелось оказаться в теплых объятиях Юнги, услышать приятные слова на ушко, почувствовать нежные пальцы альфы на коже, знать, что его тоже можно любить. Юнги ведь сказал, что он заслуживает лучшего, посоветовал дать волю своим чувствам. Но все, что он сейчас чувствует — это желание быть рядом.***
Чимин наконец-то решился. Он знал, что это самый эгоистичный по отношению к альфе поступок, знал, что его считают другом, что его все равно не примут таким, но несмотря на это решил признаться, сказать, что уже не может жить без Юнги. Омега поднялся с холодного пола. Вид явно был потрепанный – неизвестно, сколько времени он провел в размышлениях. Чимин нажал на кнопку звонка. Дверь открылась сразу же. На пороге стоял одетый альфа. — Юнги, мы точно друзья? — без раздумий спросил Чимин. — Конечно! Что-то случилось? — Юнги стоял ошарашенный, на секунду забыв о том, почему он собирался вылететь из квартиры быстрее реактивного самолета. — Чимин, быстро зайди в квартиру! — крикнул пришедший в себя альфа. — Хорошо, — испуганно прошептал омега. Чимин снова оказался в квартире. Юнги забрал с лестницы его рюкзак и закрыл дверь, — Что происходит? Почему ты злишься? — Чимин, ты в порядке? Ты хорошо себя чувствуешь? — спросил обеспокоенный Юнги. — Нет, я хотел… — У тебя точно ничего не болит? — перебил Юнги. — Нет. А причем тут это? — Чимин не понимал, к чему клонит Юнги и почему задает странные вопросы. — Ты куда-то собирался? — оглядывая альфу, который так и не снял куртку и кроссовки, решил узнать омега. — Да так, не важно. Что ты хотел? Почему спросил про друзей? Тебя кто-то обидел? К тебе приставали? — Юнги ужаснулся. Если он узнает, что кто-то хоть пальцем дотронулся до его малыша, свернет голову. — Нет, никто не обижал меня. И не приставал… я…это… не знаю, как сказать… — замялся Чимин. Юнги на секунду выдохнул, но затем сердце снова сжалось. — Ты мне нравишься, Юнги.