С этого дня вы не существуете

— Тогда бежим со мной? Я оцепенел. Вроде бы обычные слова шёпотом на ухо... Бежать? Почему я? Здесь же, кроме меня, есть те, кому предлагать такое куда выгоднее. Я обернулся и неверяще на неё посмотрел. Рыжая отвечала мне тем же. Настороженная, будто дикий зверь, с густой пустотой в чуть прищуренных глазах. Будто из души своей что-то важное вырвала, а дыру заполнить нечем оказалось. И это её, трясущуюся от страха и мороза, я видел в тот день в поле? "Соглашайся, когда ещё выпадет такой шанс?" — я вздрогнул, когда снова услышал этот голос. — Ну? — она всё ещё держала коляску за спинку, нелепо раскорячившись между мной и кроватью. — Или хочешь быть с ними? — рыжая кивнула на маленькую девочку, непрестанно твердящую, что нас всех обязательно вылечат, угрюмого парня со свалившимися в сплошной колтун волосами и женщину лет, наверно, тридцати, разом постаревшую на добрый десяток. — Что будем делать? — так же шёпотом спросил я и крутнул колёса назад. Она сначала нахмурилась, а потом вдруг улыбнулась мне, по-лисьи хитро, опасно и колко. Глазок камеры еле слышно зажужжал, смотря теперь на нас. Она его заметила первой, стрельнула глазами в ту сторону и почти одними губами прошептала: — Нужен план... здания, — Лиса отпустила коляску и уселась на койку. — Ты не закончил, — уже громче сказала она, кивая на свою руку. Будто и не было только что этого опасного разговора. — Развяжи. "Она женщина, — шепнул мне Голос, — а, значит, может купить информацию своим телом". Я мотнул головой. Бред какой. — А потом что? — еле слышно шепнул я, разжимая железные обручи, державшие её запястье. — Сначала это достать нужно, потом уже думать будем, — в тон мне тихо ответила Лиса, с тихим шипением потирая содранную кожу на руке. — Свободен. "Как бы она нас не надула, — Голос становился всё более живым, будто это и правда был какой-то другой человек. — Надо быть осторожнее и не доверять ей". — Сам знаю, — в сердцах рявкнул я, тут же привлекая к себе внимание как камеры, так и Лисы. — Мысли вслух, не обращай внимания, — ляпнул первое пришедшее в голову. Самостоятельно забраться на кровать оказалось чертовски сложно, даже труднее, чем слезть с неё. Я ослабел от голода, руки почти не держали, кружилась голова, а в животе было непривычно легко. Постоянное чувство усталости преследовало меня. Тело практической сводило судорогой от невыносимой тишины и холода. Эти стены с пляшущими на них тенями будто были живыми, они выпивали всё тепло, заставляя скрючиваться на койке в бесполезной попытке сохранить хоть каплю, не дать морозу пронзить рёбра и добраться до истерично дёргающегося комка мышц. Это был кошмар наяву. Как если бы мир вдруг решил, что я больше ему не нужен, и бросил меня одного. Бросил подыхать у чёрта на рогах. Бросил, будто я был тем самым третьим лишним, семнадцатой пешкой на игральной доске, тридцать пятой картой в колоде... И сделать я не мог ровными счётом ничего. В том, что я начал сходить с ума, я уже не сомневался. Голос, у меня не получалось вспомнить ни его частоты, ни громкости, ни тембра, преследовал. А теперь и это. Медленно и неотступно угасало моё сознание. Одновременно с этим тени, липшие к серым стенам и растёкшиеся по углам, начали сгущаться, двигаться. Это было похоже на водоросли — так плавно и вместе с тем потусторонне они двигались, тянулись ко мне. Умом я понимал, что это всего лишь мой мозг, игра подсознания, что ничего такого на самом деле нет... но это было страшно. А самое отвратительное — сделать ничего нельзя. Как бы я не убеждал себя в ирреальности происходящего, сердце стучало так сильно, как если бы я пробежал несколько десятков километров. Оно буквально билось о рёбра, в груди кололо. Видимо, я всё-таки провалился в сон потом. В чувства меня привела тяжесть где-то на животе и плечах. Тень была похожа на человека. Она стояла рядом с моей койкой, и я кожей чувствовал её, видел пустые глазницы, впадину, где должен быть нос, слышал тихий невнятный шёпот, неотступно складывающийся в страшные слова, от которых не скрыться, не заткнуть уши. В воздухе отчётливо пахло гнилью. Я бросил взгляд вниз и увидел, как под руками этой Тени, прикасающимися к моему парализованному телу, неровными пятнами мертвеет кожа, лопается зловонными гнойными пузырями, обнажая тошнотворно смердящее мясо и розовые кости. А внутри копошатся черви, будто густая чёрная слизь, летают мухи и трупные мотыльки. И всё это в непрерывном движении, в едином ритме, ритме дыхания трупа. Моём дыхании. — Убить кого-нибудь — так же просто, как выйти за дверь.* Мне хотелось орать от ужаса, но из горла вырвался только сиплый хрип, немилосердно его исцарапавший. Хотелось проснуться, потому что верить в этот сюр я не мог себе позволить. Дышать неимоверно сложно, будто на грудь уже давит земля, под которой моё тело было погребено. Я почти чувствую, как копошатся черви. По спине стекает капля пота. И вот я уже лечу вниз, ударяюсь о раскалывающийся лёд, и позвоночник крошится с жутким хрустом, а я заворожённо и как-то заторможенно смотрю на нереалистично большие снежинки, падающие с неба. И всё остаётся позади. Я стою по ту сторону и смотрю, как вода поглощает моё изуродованное гниющее тело. И будто обрывается что-то внутри, даже не разбивается на осколки, а превращается в пыль, и перекрывает дыхание. Жизнь теперь кажется коротким муторным сном, очнуться от которого — счастье. — Да приди ты уже в себя! ...Что? По и без того горящим щекам в который раз ударили, возвращая в мир пока живых. И я вдохнул. Это было новое ощущение, ничего подобного со мной никогда не случалось. Будто вдохнул всем телом, а не только грудью. Видение начало бледнеть, истончаться, тяжесть и давление глубинных вод пропали, вот только щёки по-прежнему пылали. — С возвращением, мать твою! Добро пожаловать в Ад! — крикнула нависшая надо мной рыжая, утирая со лба пот. Оказывается, глаза я уже давно открыл, но только сейчас к ним вернулась способность видеть. Надо мной стояла Лиса. Это она держала мою голову ледяными руками, из-за которых жар не казался таким сильным, она била меня по щекам. — Ты если помирать собрался, мог хотя бы не орать! Разбудил тут всех, эта поехавшая опять вопить начала! ...Эй, ты почему на меня так смотришь? "Убить кого-нибудь — так же просто, как выйти за дверь. Убей её, она ведь этого действительно заслуживает. Убей её, и получишь очищение". ...и я на пару секунд представил, как мои руки сжимаются на её горле. Как она хрипит, цепляется за меня, но сопротивляться не может. Царапается, хочет вырваться, но я не пускаю, а рыжие волосы слипаются от пота. Как застывает в её глазах ужас, бледнеет кожа, медленно угасает жизнь, и мы вместе падаем в ледяное озеро, запорошенное снегом... Убить её и впрямь было бы очень просто. — К... — я прокашлялся, пытаясь не слышать Голос и отогнать от себя эти мысли. — Как? — Как будто сейчас бросишься. — Это всё потому, что его ещё не вылечили! — радостно пискнула маленькая раздражающая девочка. Не у меня одного шарики за ролики заехали. Это радует. — Нас всех вылечат! — Сон плохой приснился, — еле ворочая языком, ответил я, с содроганием вспоминая гниющую плоть, червей, мух и, главное, эту Тень. Лиса бросила на меня недоверчивый взгляд и убрала свои руки, забирая с собой столь желанную прохладу. — Нас вылечат! — Сколько времени? — лишь бы что-то сказать, не дать тишине снова захватить мой мозг. — Не знаю, — она забралась на свою койку, кутаясь в тонкое одеяло. И уже тише, отчаянным шёпотом, добавила: — Никто не знает. — Однажды все мы будем счастливы! — выкрикнула сумасшедшая. _____________________________ * "Убить кого-нибудь — так же просто, как выйти за дверь. Когда мне хотелось убить, я просто шел и находил жертву," — слова Генри Ли Лукаса, американского серийного убийцы. На его счету одиннадцать доказанных убийств, но точное количество жертв до сих пор является предметом споров.