Yet you know I'm in heaven But it is a hell
Июнь 2012
— Помните, и команды-неудачницы, отправляясь на турнир такого масштаба, мечтают о победе. А уж нашу-то сборную к аутсайдерам точно отнести нельзя, — Славен Билич, в неизменной шапочке и с очередным безумным галстуком на шее, зябко повёл плечами и выжидающе уставился на стоящую перед ним в непривычных синих футболках команду. С сигареты на кафельный пол раздевалки упал пепел, и он тут же затоптал его подошвой ботинка. Хорваты стояли молча, лишь кривили горько губы, изредка поглядывая на него. После Евро, и это всем было давно известно, заканчивалась целая эпоха. Их тренер-мятежник, тренер-смутьян, пират с серьгой в ухе, дымящий, как паровоз, их символ, душа команды, уходил из сборной. — Мы готовы на всё ради победы, — наконец, вскинув глаза, серьезно ответил Дарио. Билич внимательно всмотрелся в его лицо, благодарно кивнул, потом перевёл взгляд на Чорлуку, одарив того фирменной ухмылкой. — На всё? — спокойно уточнил он. — Даже не ходить по клубам, не пить алкоголь, и остерегаться блудниц?! (1) По раздевалке прокатился дружный гогот. Ведран рассмеялся громче всех, закрыв смущённое лицо руками. — Так чего мы ждем? Вперед, парни, на поле, за победой.***
Мелкий противный дождь моросил в Познани, не собираясь останавливаться ни на мгновение, на поле было скользко, воздух влажен и удушлив. Хорватский капитан прорвался по правому флангу, навесив прямо на Манджукича. Мяч нехотя, — и хорваты, и ирландские болельщики на стадионе, замерли в этот момент, — перевалился через голову ирландского вратаря прямиком в ворота. Футболисты в зеленом вскоре пришли в себя, все чаще и чаще помогая рослым полузащитникам, но их подачи в штрафной хорватов никого не находили до восемнадцатой минуты, когда Сент-Леджер тоже головой отправил мяч в ворота Плетикосы. Лука, как вольный художник, носился по всему полю, успевая краем глаза замечать, как бил мимо створа ворот дальним ударом Иван, как хотел отдать ему пас Марио, как взламывали плотные защитные ряды Стринич, Перишич, Срна, и, в конце концов, удалось это Елавичу. Под занавес первого тайма с хорватской трибуны на поле полетели дымовые шашки. Так хорватские болельщики привычно отпраздновали взятие ворот, вынудив Луку в ярости заскрипеть зубами. Неужели без этого нельзя было обойтись хотя бы сегодня… Второй тайм снова начался с атак хорватов. Манджукич переиграл в воздухе ирландского защитника, и снова головой пробил в угол ворот. А потом Лука увидел, как мяч, посланный в касание Ракитичем, чудом пролетел в паре сантиметров от штанги. Иван, разочарованно улыбаясь, показал большой палец в ответ на его сокрушенный стон (2).***
— Господин Билич, что Вы делаете для того, чтобы в сборной была дружеская атмосфера? — голос молоденькой журналистки разнёсся по небольшому конференц-залу. — Я разрешил присутствовать здесь вторым половинкам и детям, но, правда, только на следующий день, который у футболистов должен быть выходным. Такие небольшие детали играют роль, когда речь идет о необходимости побеждать, — Билич игриво улыбнулся светловолосой девушке, задавшей вопрос. Лука оставил семью в Лондоне, искренне надеясь, что Иван сделает то же самое, ведь они и так довольствовались нечастыми встречами во время игр сборной. Еще год назад Луке казалось, что он с легкостью принял тот факт, что у Ивана завязались серьезные отношения. И так он думал до того момента, пока не столкнулся с Маури лицом к лицу на каком-то спонсорском мероприятии. И теперь он всё чаще мечтал о том, чтобы и она, и его жена исчезли и оставили их с Иваном в покое. Поэтому, когда на следующее утро после игры с итальянцами в холле гостиницы Ракель радостно повисла на Иване, он глянул на это, натянуто улыбаясь, и чувствовал, как внутри всё рвалось на части. Как будто ревность, точно старая бабушкина кошка Ядранка, драла ему сердце острыми когтями. Вечером Лука не выдержал и сорвался, умудрившись наговорить лишнего, сделав вид, что не заметил, как болезненно нахмурился Иван. Последние три дня он пресекал любую попытку Ивана заговорить…Июль 2012
Хорватские СМИ пестрели новостями о проигрыше сборной на Евро: «Красная фурия» оставила на поле все силы после игры с нашими парнями», «Сборная Хорватии заслуживает аплодисментов», «Это провал», «Фестиваль ошибок», «Уехали домой с высокоподнятой головой». — Да определитесь вы уж быстрее, — бормотал Лука, просматривая очередной опус. Усталый взгляд выхватил из стопки газет, лежавших перед ним, имя Ивана, и Лука пробежал глазами небольшую статью, напечатанную в субботнем выпуске: «…Пара всё время обнималась, было видно, что они прекрасно проводят время на Хваре. С их лиц не сходили улыбки. На прекрасной Ракель был красочный купальник, который еще больше подчеркивал её загорелую кожу. Все присутствующие согласились, что новая возлюбленная 24-летнего футболиста действительно привлекательна…» Затем отрешённо вгляделся в улыбающееся лицо Ивана. Какого чёрта ты позвал её в Польшу? Какого чёрта ты повёз её на наш остров?.. Зло швырнул газету обратно на стол, стиснув зубы. Ревность продолжала разъедать изнутри. И чем чаще он оказывался жертвой собственного воображения, тем страшнее становилось. Даже сейчас гнев бурлил так, что хотелось рвать и метать, а еще корчиться от боли и ненавидеть себя за то, что он был не в состоянии контролировать это чувство. Но, Sveti Duje (3), как же тяжело было видеть его рядом с этой официанточкой, о романтичной любви к которой он раструбил на всю Испанию! А еще (и Лука был готов взвыть во весь голос) из-за ревности он потерял три дня, вышвырнул их из жизни. Как будто можно разбрасываться таким неслыханным богатством — быть рядом, наслаждаться настоящим, не думая ни о прошлом, ни о будущем… Размышления прервал громкий смех в холле. — Солнышко, мы вернулись, — дверь в комнату со скрипом отворилась, и на пороге, вопросительно глядя на него, появилась Радойка с малышом Ивано. — Можно к тебе зайти? Маленький кареглазый мальчик недовольно заёрзал в её руках, и спустя несколько мгновений она выпустила его из объятий. — Вот и мой дорогой sine, иди скорее ко мне, — Лука поймал его, подбросил, смеющегося, вверх, ласково расцеловал в пухлую щечку. — Как отдохнули? Мама с теплой улыбкой взглянула на светловолосого малыша, умостившегося у Луки на коленях. — Очень хорошо. Вода в море теплая, и Ивано три раза искупался, — она перевела серьёзный взгляд на сына. — Жалко, что ты с нами не пошел. Лука уткнулся носом в пушистую макушку сына. — Сынок, — настойчиво продолжила она, — посмотри на меня. Нельзя сутками сидеть в этой комнате. Мама умолкла, потом бросила взгляд на газету, и, протянув руку, ласково взлохматила ему волосы: — У него есть девушка. И он выглядит достаточно счастливым. Лука отвёл глаза, вцепившись пальцами в сына: — Ребенку пора обедать. Мама тихо вздохнула и притянула Луку к себе: — Уходишь от ответа, солнышко. Лука прижался к ней, вдохнул тонкий аромат духов: — Я больше не могу, мама. Я так боюсь его потерять, и всё же сам всё рушу собственными руками. Мама побаюкала ему голову и тихо проговорила: — Я, конечно, не психолог. Но, Лука, это не слова любви. Это слова неуверенности. Страх потерять человека вызывает чувство ревности. И чем больше этот страх, тем больше… — она умолкла, пытаясь справиться с комком жалости в горле. — Тем больше что? — глухо спросил он, хотя прекрасно знал ответ. — Родной мой, тем больше дистанция между вами, тем больше шансов всё разрушить. Ты, наверное, хотел бы, чтобы он принадлежал только тебе. Но так не бывает. — Мама, я… — Сынок, может быть, надо подумать и об окружающих тебя людях. У тебя прекрасный сын. Ваня. Она о тебе заботится, любит тебя. Может быть… Впрочем, ты большой мальчик, — мама слабо улыбнулась, — и сам всё правильно решишь. А я приму любое твое решение. Лука, закусив губу, баюкал засыпающего сына. Он и сам прекрасно понимал, что и перед семьёй он тоже виноват, но не знал, что ему делать дальше. Сама мысль о том, что надо бы отпустить Ивана, была невыносима. Она выворачивала душу наизнанку. Дверь резко распахнулась, и на пороге появилась Ваня. — Пойдемте кушать. Ивано сполз с рук отца, сонно заковылял к ней. Лука пристально взглянул на жену, подхватившую малыша, увидел под её глазами тёмные круги, и у него что-то оборвалось в сердце. Он почувствовал отвращение к самому себе: ведь Ваня и впрямь хорошая, преданная, всегда готовая простить, научившаяся определять настроение мужа. Ни одной ссоры, ни одного скандала за два года, словно она знала, что смысла в них всё равно нет. Так, может быть, его место действительно здесь, рядом со своей семьей? Веселиться, ходить на праздники к знакомым, гулять в парке с ребенком, устраивать романтические свидания жене, а не только разбирать с ней игры?! Противный голосок внутри, правда, зудел, что поступить так будет подло по отношению к нему. Затянул Ивана в эти отношения, и сам же собрался всё разрушить (4). В памяти всплыло, что Иван, в отличие от него, буквально наступил себе на горло, когда решился дать зеленый свет чувствам. Но эта мысль тут же затерялась, истаяла, заслоненная секундным взглядом, вновь брошенным на газету. Бог мой, на фото он такой солнечный, что внутри всё снова засвербило от злости, обиды и жалости к самому себе. Ревность снова вернулась, а вместе с ней и ощущение пустоты в душе. Скорее всего, Иван тоже счастлив со своей… Лука раздражённо хмыкнул, он никогда не сможет назвать её хотя бы по имени. Что же делать, черт возьми? Я и сам не знаю. Вечером Лука наблюдал за тем, как мама, Ваня и Ивано играли в догонялки на дорожках сада. Сын заливисто хохотал, убегая от ловящих его женщин, карабкался по высоким ступенькам, торопясь к нему за помощью, тянул пухлые ручонки, дергал за волосы, потом доверчиво уткнулся куда-то в шею. Ваня, смеясь, поднялась следом за сыном на террасу. Мама права, и я должен доказать, и, в первую очередь, самому себе, что я взрослый мужчина, что я должен думать о семье… Он пристально взглянул на раскрасневшуюся жену, и она неуверенно улыбнулась ему в ответ: — Каникулы заканчиваются, Лука. Нам пора подумать, как тебе попасть в Реал. — Поцелуй меня. Ваня взглянула на мужа с искренним удивлением, но он нежно притянул её за талию и мягко поцеловал в дрогнувшие губы. Я должен доказать, что я могу жить без Ивана… Они не заметили, как Радойка Модрич с надеждой подняла глаза к небу в молчаливой молитве.***
— Ты занимаешься со мной любовью так, как будто мстишь кому-то, — слезы катились из её глаз, она судорожно всхлипывала, даже не смахивая их ладонью. — Убирайся! Я не хочу тебя видеть! Лука нелепо поглаживал её по спине, бормоча какую-то глупую чушь: — Перестань, пожалуйста. Успокаивайся, ну же… С мокрыми от слез щеками жена казалась такой беззащитной, что Луке стало её жалко, и он, несмотря на все попытки вырваться, прижал ещё крепче к себе и поцеловал в висок. Ваня замерла, судорожно всхлипнув в последний раз. — Как же я устала быть никому не нужной. Тебе не нужной, — невнятно прошептала она вдруг. — О ком ты думаешь, когда трахаешь меня? Лука обреченно запрокинул голову. Что же мне делать?.. Что делать?.. Утром Ваня взяла себя в руки и вернулась к делам. — Завтра мы возвращаемся в Лондон, но на тренировки ты ходить не будешь, и в турне по США ты не полетишь. — Леви (5) меня просто так не отпустит. Ты же помнишь, что он обещал мне. — Отправить на скамейку?! Ну, это мы еще посмотрим, кто кого.***
Солнце Лондона резало глаза даже через занавеси. Напряженно вглядываясь в монитор, Ваня изучала сайты спортивных газет. Лука молчал, бездумно глядя в окно. Думать не хотелось, разговаривать тоже. В голову не приходило ни одной мысли, потому что их, мыслей, не было. Осталось только состояние полного опустошения и тупой покорности судьбе. Как у приговорённого к смерти… — Серьёзно?! — она рассерженно фыркнула и нахмурила брови. — Что там? — поинтересовался он пустым голосом, просто, чтобы нарушить гнетущее молчание. Ваня немного помедлила с ответом, изучая лицо, потом негромко прочитала: «Сам Виллаш-Боаш (6) не имеет личных претензий к Модричу: «Мы никогда не сомневались в его человеческих качествах, мы не знаем, кто дает ему такие советы. Предпринятый им шаг не поможет решить ситуацию», — добавил он» Лука отвлекся от разглядывания цветов за окном и повернулся к ней: — А вдруг у тебя ничего не получится? Мы и так за каждый пропущенный день сборов платим штрафы в херову кучу евро. Ваня высокомерно подняла брови, явно собираясь сказать какую-нибудь колкость. — Ладно, я всё понял, — он коснулся её руки холодными пальцами, — извини. Он не собирался спорить. Он просто хотел сбежать из осточертевшего Лондона. — О, а тебя в Испании заждались, — Ваня потянулась, закинув руки за голову. — Меня? — Лука лениво заглянул через её плечо, и вдруг сердце забилось в два раза быстрее. Он провёл ладонью по глазам, бросив тоскливый взгляд на фотографию. На ней улыбался Иван с искусанными губами, такой… живой. — Marca? А есть версия не на испанском? — голос дрогнул, предательски подводя Луку. Ваня косо посмотрела на него и молча переключилась на английский: «Лука — игрок высочайшего уровня. Нет такого клуба на земле, где бы он затерялся. Даже в Реале он станет своим», — говорит Иван Ракитич. «Модрич — один из самых лучших футболистов, с которыми мне доводилось играть. Надеюсь, что, несмотря на все препятствия, его трансфер в Реал все же осуществится, и Лука продемонстрирует на Сантьяго Бернабеу незаурядные способности». Лука рвано выдохнул и сжал руки. Ваня резко встала из-за стола, подошла к окну, уткнулась лбом в стекло, потом медленно повернулась к мужу: — Это он, — в глубине её карих глаз заплескалась горечь от внезапного понимания. — Это о нём ты думаешь, когда… Лука сощурился, после недолгого молчания невесело кивнул. Ваня помассировала себе виски, нервно рассмеялась, в попытке скрыть дрожь в голосе: — Давно? Он пожал плечами: — С самого первого дня, когда я с ним познакомился. — Ты не находишь, что это подло по отношению ко мне? Лука вздернул бровь, криво усмехнулся, и Ваня вспыхнула от гнева и стыда. — И что же нам делать? — Я не знаю, — глухо отозвался он. Фраза прозвучала слишком по-детски. — Не знаешь? — зло прошипела Ваня. — Неужели я заслужила такое отношение?! Я научилась улыбаться на публику, изображая идеальную жену для мужа, который меня не любит. Каждую ночь я всё явственнее понимаю, что у меня не остается сил на эту улыбку. Я превращаюсь в куклу с мертвыми глазами. — Какого хера я должен испытывать вину? — В голосе Луки внезапно послышалось раздражение. — Не разыгрывай из себя жертву. Ведь это ты сама затеяла эту игру, сама когда-то затащила меня в постель. Её глаза сухо блеснули, когда, замахнувшись как следует, она ударила Луку по щеке. Звонкая пощечина отрезвила его, заставив почувствовать себя последним дерьмом. Он медленно коснулся светлого локона, выбившегося из копны волос. — Извини… меня… — горло перехватило. — Я виноват не меньше. — Мне очень больно, Лука. Нам… нам надо на что-то решиться, — Ваня всхлипнула, прижимаясь щекой к ладони, потом, подавив слезы обиды, собралась с силами. — И еще… пойми… нашему сыну нужны мама и папа. Ребёнку нужна нормальная семья…Август 2012
Лука нашёл жену в туалете сидевшей на холодном кафеле. — Что с тобой? — неуверенно коснувшись её влажного лба, поинтересовался он. Ваня вздрогнула от этого прикосновения. — Мне плохо, — выдавила из себя, — наверное, вчера съела что-нибудь. Её снова начало тошнить, она едва успела до унитаза, и Луку словно ударило по голове. Он откинул волосы назад, с силой вцепившись в них, на секунду зажмурился, а потом обнял её крепко, положив руки на живот. Ну, вот и проблема разрешилась… — Нет…нет, я не хочу снова, — она всхлипнула, стараясь освободиться из плена его рук, но у неё сил не осталось даже на то, чтобы откинуть голову. — Разве ты несчастлива? — прошептал он ей на ухо с такой нежностью, что Ваня громко разрыдалась, ослабев в объятиях.***
На пресс-конференцию перед товарищеским матчем со Швейцарией новый тренер сборной Игор Штимац (7) позвал капитана Дарио Срну, Луку Модрича, и упорно пытавшегося откосить Ивана Ракитича. — Добрый день, ваши вопросы, пожалуйста… Лука сидел как на иголках, завороженно глядя, как длинные пальцы Ивана гладили стойку микрофона. — Не жалеете ли Вы, что играете не за сборную Швейцарии? Старое, времен социализма, общежитие, в котором расселили хорватскую сборную в Сплите, состояло из одноместных номеров, чему вчера Лука был впервые несказанно рад. Закрыть дверь на ключ, не откликнуться на тихий стук было проще простого. Глядеть сегодня в глаза Ивану оказалось гораздо сложнее, чувствовать, как тот садится рядом, прижимается тесно бедром к бедру, касается рукой его колена, было почти невыносимо. Лука искоса смотрел на дружелюбно улыбающегося журналистам Ивана, в очередной раз говорящего о большой чести выступать под знаменами Хорватии. — Скорее всего, каждый, кто задает этот вопрос, чувствует себя ужасно оригинальным, — прошептал ему на ухо Иван, вызывая поток мурашек, и заставляя невольно улыбнуться. — Как Вы прокомментируете слухи о Вашем возможном переходе в Реал Мадрид? Лука криво усмехнулся. — О, это второй мой любимый вопрос в последнее время, — не унимался Иван. Лука кашлем скрыл улыбку. — Рады ли Вы, что Ваш партнер по команде будет играть в Испании? Пальцы Ивана дрожали, когда тот нашёл под столом его руку. — Да, очень. Каждый мадридист должен знать, что в команду перешел лучший игрок Хорватии, полузащитник, который влияет на ход любого матча. Проблема в том, что я не могу жить без него…***
После поражения Лука, тяжело дыша, сидел на лавочке в полупустой раздевалке. Иван подошёл к нему непозволительно близко, уселся на корточки, вынудив очнуться. — Ты можешь объяснить, что с тобой происходит? — спросил он хриплым голосом. — Со мной? Ничего, — надо как можно равнодушнее пожать плечами, — Я что-то не то делаю? — Да, ты очень изменился, — Иван не спускал с него пронзительного взгляда. — Это из-за Ракель ты так рассердился на меня? Ты ревнуешь? Я прав? Лука заглянул в пытливые глаза напротив, сжал кулаки до побелевших костяшек пальцев, и разозлился на себя, потому что от этого прожигающего насквозь взгляда у него предсказуемо перехватило дыхание. Почему я такой слабый, когда ты рядом со мной?! — Неужели ты не понимаешь, как сильно я тебя люблю?! — голос Ивана зазвенел от едва сдерживаемого напряжения, — Я с ума схожу без тебя… И от тебя… Тебе это уже не нужно?! Лука, не молчи. Запавшие с синевой глаза Ивана смотрели ему прямо в душу. И было в этих глазах что-то такое, что Луке внезапно захотелось провести губами по маленькой складочке меж бровей, чтобы согнать усталость. Лука отвернулся и вздохнул. Ты убиваешь меня прямотой… А я сейчас убью тебя… — У нас с женой будет ребенок. Иван издал смешок, и на лице проступило явное облегчение: — Ух ты, как здорово! Молодцы, поздравляю. Лука изо всех сил стиснул мелко дрожащие руки, шумно втянул носом воздух, некоторое время угрюмо молчал: — Ты не понимаешь. Иван побледнел: — Нет, не понимаю. Объясни. Луке захотелось прижаться к Ивану, уткнуться в плечо, или, на крайний случай, хотя бы погладить кончиками пальцев его лицо, просто чтобы не сорваться, и не закричать от боли, но он лишь откашлялся: — Я женат, у меня скоро будет еще один ребенок. Ты тоже скоро женишься. Я читал твое интервью. Ты сказал, что… её, — он по-прежнему не смог выговорить имя Ракель, — её послала тебе судьба. Нам надо остановиться… Иван потрясенно отступил назад, на его лице сначала проступила обречённость, а затем оно исказилось от бессильного гнева, и он резко выпалил: — Всё-таки ревнивые люди могут порой совершать невероятно тупые поступки. Мне иногда кажется, что ты знаешь меня лучше, чем я сам себя… Я нисколько не думаю о семье… Ты прав, я просто ревную…Сентябрь 2012
— Разве не об этом ты мечтал в Англии? Играть рядом с ним… Играть против него… Ты же так рвался сюда… — Ваня, не оборачиваясь на звон разбитой чашки, печатала что-то в ноутбуке. Её язвительный тон действовал на нервы, как скрежет железа по стеклу. Это неправильно — жить в одном доме с женщиной, к которой ровным счетом ничего, кроме безразличия не испытываешь… — Не веди себя, как ревнивая истеричка, — устало ответил Лука. — Я не собираюсь доказывать тебе, что между нами ничего нет. Впрочем, Ваня в одном была, несомненно, права. Жизнь оказалась до ужаса нелогична и непредсказуема. Центральный матч четвертого тура Примеры. Первый матч против Ивана. После игры в Сплите они не встречались, и Луку ощутимо потряхивало от страха перед предстоящей встречей, а ведь каких-то полгода назад мечталось совсем о другом. Севилья встретила мадридцев прозрачным ярко-голубым небом и ярким солнцем. Лука сидел у окна в конце автобуса и с любопытством изучал калейдоскоп мавританской архитектуры — богатые бронзовые двери, железные решетки на окнах, блестящие мраморные плиты стен, украшенных мозаикой — мелькающий сквозь ажурные тени финиковых пальм. За деревьями, чуть тронутыми осенней желтизной, виднелся современный отель «Novotel» с гигантской вывеской под крышей, в котором обычно останавливались футболисты. От него до домашнего стадиона «Севильи» рукой подать, и Лука вздрогнул при виде бело-красного клубного автобуса у входа на «Рамон Санчес Писхуан». Поддержка «Севильи» считалась одной из самых горячих в Испании, об этом его любезно оповестил сидевший рядом Серхио Рамос, сбежавший отсюда в столицу за тридцать минут до закрытия трансферного окна (8), и трепетно любимый за это всеми, без исключения, «севильянос». Стадион гремел так, что уши закладывало уже перед началом игры. Болельщики что-то орали, распевали гимн, красно-белые флаги вызывали странную ностальгию. Лука мысленно поблагодарил всех хорватских святых, что Жозе пока оставил в запасе, и ему не пришлось встречаться лицом к лицу с Иваном во время обязательного приветствия перед игрой. Игра у «Реала» не задалась с самого начала. Иван на второй минуте подал угловой на бывшего противника по Бундеслиге Петра Троховски, и тот, выскочив из-за спины Ди Марии, головой вколотил мяч в сетку ворота «Реала». «Севилья» вышла вперед под ликование трибун. К середине первого тайма «Реал» окончательно обосновался в штрафной противника, но Лука со скамейки запасных видел, что спонтанные наскоки на ворота вряд ли приведут команду к победе. Несколько раз Криштиану Роналду оказывался перед воротами Андреса Палопа, но севильянец, вытягиваясь струной, совершал один сейв за другим. Иван носился по полю, как ветер, мокрые волосы топорщились как ирокез, футболка с номером «11» давно прилипла к спине, он делал одну передачу за другой на Негредо, Троховски, Наваса, бил по воротам сам. Лука, закусив от волнения губу, видел его лицо, перекошенное от отчаяния, когда, желая остановить рвущегося к воротам Анхеля, он получил желтую карточку от Мальенко. Моуринью выпустил Луку на второй тайм, и он, стараясь унять бешеное сердцебиение, поприветствовал оказавшегося неподалеку Ивана, который лишь сухо кивнул в ответ. Лука со злости ударил из-за пределов штрафной в дальний угол, и вратарь каким-то чудом, кончиками пальцев, выбил мяч в поле. Когда Ракитича заменили, Лука понял, что играть ему стало ещё тяжелее, потому что Иван, устало развалившийся на скамейке, не сводил с него глаз. «Севилья» добилась совершенно заслуженной победы. Лука, вытирая лицо подолом футболки, не сразу заметил подошедшего Ивана. — Обменяемся, все-таки, первый раз друг против друга, — без улыбки произнёс тот, протягивая белую майку с красным воротом. Лука торопливо сдернул с себя темно-зеленое джерси. Иван на мгновение притянул к себе, и Луке его кожа показалась обжигающим огнем. У меня уже вошло в привычку неизбежно сгорать от прикосновения к твоему телу.***
— Позовите, пожалуйста, Модрича, — Лука, успевший переодеться после душа, вздрогнул от звуков любимого голоса. — О, к нам залетела вражеская Ракета! — Ракета, которая ассисты направо и налево раздает! — Ракета, которая явно перепутала раздевалку… — Заткнуться всем! — рявкнул Икер, останавливая разошедшихся сливочных, — Модрич, к тебе пришли. В воцарившейся тишине Иван схватил Луку за руку и потянул за собой: — Ты поедешь со мной. — Никуда я не поеду, нам надо быть в гостинице, мы рано утром улетаем домой. Иван оскалился: — До утра я верну тебя живым и здоровым. И ты улетишь в грёбаный Мадрид. Предупреди кого-нибудь, чтобы взяли твою сумку. — Отпусти! Моур мне голову оторвёт. — Икер, — громко позвал Иван. Касильяс выглянул из-за двери, недоуменно вскинув брови. — Он уезжает со мной. Мы так давно не виделись. Я не знаю, говорил он вам или нет, но у него недавно был день рождения. Я должен поздравить его, подарить подарок. Ты же знаешь, что мы друзья-не-разлей-вода, — затараторил Иван, не давая Луке вставить ни слова. — Пожалуйста, если можно, не говори вашему Особенному (9) и забери вещи. — Чтобы завтра без опозданий, — запоздало крикнул им вслед капитан. Впрочем, его никто уже не услышал.